Яростная игра

**** Так уж сложились звёзды и совпали даты, что первое сентября тысяча девятьсот семьдесят пятого года пришлось на понедельник, то бишь самое начало учебной недели и ожидать скорых выходных студентам не приходилось. Но стоило только подождать несколько бесконечно долгих, бессонных будней, как настала долгожданная пятница, а многие студенты факультета Гриффиндор, обладая поистине авантюристскими замашками характера, коллективно приняли решение устроить вечеринку в честь начала учебного года. Проявили творческую инициативу, само собой разумеется, господа Мародёры, старательно выкрикивая идеи, сидя на мягком диване в самом центре гостиной, пока сидящий в кресле Римус, в пору своих обязанностей старосты, усердно делал вид, что ничего не слышит и ни о каком веселье и не подозревает, зато книга в несколько пошарпанной синей обложке, на которой невзрачными серебристыми бувами было, словно нацарапано название «Под стеклянным колпаком», авторства Сильвии Плат. Та всё равно казалась ему в разы интереснее, чем разговоры о назревающем алкоголе и пластинках QUEEN, песнях Давида Боуи, AC/DC и прочих исполнителей, чьи имена или бесчисленные прозвища пролетали у Римуса мимо ушей. Он мимолётно бросил взгляд на подоконник, где расположились Лили и Адара. Девочки о чём-то тихо беседовали, в то время как Эванс забралась на подоконник, согнув ноги в коленях и обхватив те руками, Кассл стояла прямо, прислонившись к противоположной от подруги стене, дабы ей не пришлось напрягать для продолжения диалога шею. Блондинка о чём-то активно толковала с мимолётной улыбкой на губах, периодически натягивая на продрогшие ладони длинный рукав белой кофты. Но Лили, не свойственно ей отмалчивалась, повернув на подругу расфокусированный взгляд и на автомате улыбалась, вероятно даже не понимая чему именно улыбается. Подобное поведение не осталось без постороннего внимания, и как только Римус хотел оставить девчонок в покое, дабы не нарушать чужое личное пространство, как задорный голос Джеймса разрезал тишину. — Эй, Эванс, чего такая хмурная? Присоединяйся лучше ко всем, чем вот так отмалчиваться по углам. Первой реакцией Люпина было желание ударить себя по лбу, а затем подойти и дать по лбу уже Джеймсу. Только слепой ещё не понял, что у рыжеволосой старосты было на редкость скверное настроение и её явно что-то печалило. Впрочем, удивляться, что это из всех людей не заметил один лишь только Поттер не приходилось… — Забыла у вас спросить разрешения, чем мне заняться. Не трогай меня, Джеймс. Вы что-то обсуждали? Пожалуйста, продолжайте, я всё равно участия в этой «вечеринке» принимать не собиралась. — Что такое? Почему ты не хочешь принимать участие? Будет весело! Неужели тебе не хочется беззаботно проводить время, пока нас не доконали экзамены? — Я, в отличие от некоторых, лучше отдам предпочтение подготовке к экзаменам, чем буду размышлять над тем, что будет если смешать сливочное пиво и яблочный сидр. — Ничего путного не получится, Эванс. Поверь на слово, и лучше не проверяй. — вставил свои «пять копеек» Сириус, и язвительно усмехнулся, завуалированно встав на защиту лучшего друга от её нападок. — Спасибо за совет, Блэк. Непременно никогда не стану заниматься подобной ерундой. — отчеканила Эванс, вскакивая на ноги с подоконника, заставив Адару окинуть её взволнованным взглядом, словно бы сомнительным на чью сторону встать. — Не хами, госпожа староста. Ты же не хочешь испортить остальным настроение из-за собственного поганого, не так ли? — отозвался Блэк, подскакивая на ноги, пока Джеймс безуспешно пытался дотянуться до его плеча, дабы остановить. Среди установившейся тишины послышалось настойчивое: — Стой, Сириус. Однако, Блэк даже не потрудился обернуться на лучшего друга и легкомысленной походкой приблизился ближе к старосте пятого курса. Лили взволнованно оправила синюю клетчатую юбку, стоило однокурснику нависнуть над ней, превышая её рост примерно на добрые полторы головы. На лице его поселилась всё та же обольстительная улыбка казановы, в то время как сама она нахохлилась, подобно птичке. — К чему отвечать грубостью на вопрос, м, Эванс? Мой добрый друг и слова в укор тебе не произнёс, наоборот, позвал присоединиться к общему обсуждению, вникнуть в нашу идею и стать её частью. А ты хамишь… — брюнет наигранно хмыкнул. — Некрасиво как-то получается. — Никому я не хамила, Блэк. Если ты не в состоянии отличить хамство от прямого ответа, то это ставит твою образованность под большой вопрос. — Моя образованность, милая, в разы получше твоей будет. Всё же я выходец из известного Рода, чьи предки не пустой звук у многих на памяти. — Сириус! — и холодный зов, когда Блэк развернулся к недовольному Поттеру, чья рука уже сдерживающе покоилась на левом плече лучшего друга. — Дружище, ты перебарщиваешь, пора прекратить. — Нет уж, договаривай. Хочешь сказать, что я порчу веселье, только потому что у меня нет настроения идти на вашу вечеринку и я мешаю, спокойно сидя на подоконнике в отдалении от вас? Это преступление разве? Думаешь, что можешь ткнуть в меня своим привилегированным положением, а я молча стерплю подобное хамство?! — Лили, не надо, — предпринял попытку Джеймс, нахмурив тёмные брови, уже на том моменте, когда девушка повысила тон и сделала угрожающий шаг в сторону Сириуса. — Ты знаешь Сириуса, его иногда заносит, на деле он совершенно не это имел ввиду. Не серчай так уж сильно… — Я не злилась, Джеймс, на правду не злятся. Куда там провинциальной грязнокровке до именитого Чистокровного наследника? — саркастично отметила Эванс, выронив слегка приглушённый смешок. Её руки начали неконтролируемо трястись от коктейля внутренних чувств, где главенствующие позиции делили меж собой злость и отчаяние, — яростное сочетание. — Не говори о себе так… — виновато попытался Поттер, прекрасно понимая долю правды в доводах однокурсницы. Сириус и впрямь часто мог быть неуправляем, что являлось исключительной чертой его характера, увы, не самого покладистого и идеального. Но существовали в мире и те люди, способные усмирить даже самый дурной характер, и этот человек сейчас находился на вечернем дежурстве, вместе с потрульными старостами Когтеврана. Поттер склонился к уху друга, пытаясь образумить того, глядя на блеск в серых глазах — явственный свидетель чего-то отнюдь не доброго. — Если Эванс сейчас отыщет Мракс, то мы на двоих разделим такие подзатыльники, что потом голова трещать неделю будет. — натуральнее змеи зашипел Поттер в ухо друга, оправив очки, дабы не вызывать лишних подозрений у сторонних слушателей, коих становилось слишком много. Теперь вся гостиная навострила слух и внимательно следили за разворачивающимся скандалом. Сириус оглянулся на непрошенную аудиторию и нахмурил тёмные брови при одном только упоминании нужного человека. Всё же Блэк всегда горел чужим вниманием, желая раствориться в нём, точно в тумане. Яркая его натура ценило пиршество, которое всегда сопуствовало ему по жизни — балы, маскарады, семейные ужины в семейном кругу и томное внимание всей школы на их квартет, в особенности на кучерявого наследника многомиллионнного состояния, коим тот часто мог пренебречь, но прекрасно знал, что может воспользоваться преимуществом в любой момент. Но ходил по этой бренной земле человек, коему было совершенно безразлично какие горы золота у Блэка за спиной, какой внешностью тот владел, удачно выиграв генетическую лотерею, даже в школьной жизни Снежная принцесса не интересовалась им, ограничиваясь поверхностными взглядами, а то и вовсе внимания не обращала. Тщеславие друга не всегда было способно стерпеть подобное пренебрежение, а потому в мысли Джеймса, иной раз, проскальзывала мысль о том, что и не влюблён Сириус вовсе, а только потешиться хочет, заполучит внимание своей «Снежинки» и исчезнет прочь с дороги. — Не забывай, что ты Андрее ещё пропущенное занятие должен, если она тебя, плешивого, ещё подпустит к себе ближе чем на пушечный выстрел. От проницательного взгляда Джеймса, который становился таковым только в отношении Мародёров, не укрылось как сильнее опустилось настроение лучшего друга. Ощущение было схожее с падающей нитью ртути в термометре, чем ниже падала отметка, тем холоднее становилась погода за окном. Так происходило и с Блэком, чьё настроение стало на порядок хуже, и он удостоил Эванс не впечатлённым взглядом, а затем с поднятыми, в знак неискренней капитуляции, руками удалился на первоначальное место у камина. Тому стоило только недовольно поднять взгляд исподлобья, как гостиная вскоре заполнилась разнообразными голосами. В тёплом воздухе гостиной Гриффиндора плескалось ощущение, будто всё встало на круги своя, а этой маленькой передряги и в помине не существовало. Проницательный до проблем друзей Люпин встал с места, по пути закрыв увлекательное чтиво, и присел рядом с Сириусом, принявшись наигранно и наивно интересоваться деталями грядущего беспорядка. Казалось, что его план пришёл в действие, где Блэк с ребяческим энтузиазмом начал делиться деталями с «правильным» другом, нечасто используя возможность донесения вопроса с помощью активной жестикуляции. — Я знаю, что ты делаешь, Римус. Не стоит. Римус не прерывался в своих банальных вопросах до тех пор, пока в его мозгу не прошло короткое замыкание и пришлось спешно заставлять шестерёнки осмыслить сказанное, а сие действие в конечном итоге привело к изумлённому взгляду и нелепо приоткрытому рту. Его взгляд нашёл безмятежную улыбку на лице друга, даже это прилагательное не совсем подходило для более точного описания этого жеста, была ли она снисходительной, спокойной, возможно мудрой? — Что? — отчего-то шёпотом поинтересовался юный оборотень, замечая как улыбка становится менее яркой, но более степенной. На глаз превращая школьного шалопая Сириуса, в старшего наследника древнего Рода, вхожего в список священных двадцати восьми Чистокровных семей. — Не стоит пытаться меня отвлечь вопросами, которые на деле вовсе тебя не интересуют. Я не маленький мальчик, дабы сложить в уме два и два. — ответил Блэк, безпоротно лишив одного из своих друзей дара речи. Спустя уже какие-то жалкие десять секунд, на красивом лице юноши расцвела ребяческая ухмылка, а сам Сириус уже перекидывался с Марлин Маккиннон планом о добыче достойной партии алкоголя для их небольшой вечеринки. Полномочия в музыке было решено отдать близнецам Пруэтт, а вот декор гостиной и приглашение гостей было задачей женской половины факультета. Джеймс тем же временем обернулся в сторону Лили вновь, нечаянно упустив из виду момент когда Питер подобрался к Адаре ближе. Эванс всегда казалось Поттеру маленькой, излишне хрупкой и нежной, самым настоящим олицетворением слова «девочка» — Лили, очевидно, была ей. Но сейчас, стоя в неполном метре от негласного главы Мародёров, в порыве нервов оправляя школьную юбку ниже, с этим её разочарованным в самой себе взглядом, Поттеру хотелось сказать хоть что-то. Сделать, протянуть вперёд руку и коснуться горячих веснушчатых щёк, успокаивающе погладить по длинным рыжим локонам и прочувствовать, как щекочет ноздри ненавязчивый аромат персика. С самого детства, окружённого любовью и заботой, в маленьком наследнике росла непреодолимая тяга к прикосновениям, любое проявление тактильности постоянно приветствовалось, и в этом моменте никогда не было места обсуждению или косым взглядам. То была причина по которой Джеймс прослыл всеобщим любимчиком и этаким понимающим добряком, что вовсе не вязалось с обликом Сириуса, — тот шармом обладал и по праву делил с лучшим другим пъедестал за звание любимца публики, но тактильным Блэк не был, и другим не позволял, хотя от дефицита внимания на протяжении всей жизни не страдал. Римус прослыл на публике этаким скромником, что возможно было связать с устрашающими шрамами на лице и теле, которые Мародёры вовсе перестали замечать по прошествии пяти лет бок о бок. В этот момент белёсые отметины оставались невидимыми, словно тех и не было, настолько приелись, влившись в облик лучшего друга. Питер подходил под категорию местного весельчака, возможно только представительницы прекрасного пола частых знаков внимания ему не оказывали, но тот не расстраивался, предпочитая играть в шахматы и водить дружбу с главными Гриффиндорцами, становясь невольно причиной чужой зависти к своей персоне. — Знаешь что, Поттер? — голова упомянутого дёрнулась в сторону Лили, словно притянутая магнитом, дай ему волю, то подобно филину сделал полный оборот головы на все 360 градусов. Меж тем Эванс стояла, неумело, даже как-то нервозно скрестив руки за спиной, сцепив указательные пальцы меж собой. На бязымянном пальце правой руки Джеймс успел заметить кольцо-бабочку, чьи крылья были отделаны розовым аметистом, — то был подарок от одной Слизеринки, а тоненький браслет из белых бусен был подарен Снейпом, в воду не гляди. И Лили носила этот браслет с завидной стабильностью! Джеймс безмолвно приподнял тёмную бровь, и стал дожидаться последующих слов. Какая-то неуместная ревность всколыхнулась в огромной душе, и не желала утихать столь легко. Девчонка ему не принадлежала, у них не было ничего общего, кроме места обучения и нескольких друзей. Он же не Нюниус, дабы ей угождать без конца. Джеймс всего лишь школьный хулиган, который только и делает что портит «благородную» репутацию их факультету. — Постарайтесь не разгромить гостиную, потому что я не стану прекрывать вас перед профессором Макгонагалл. — лицо высокомерно вздёрнула кверху миниатюрный нос, и двинулась по направлению к выходу, даже не мазнув однокурсника взглядом изумрудных глаз. Вся гостиная погрузилась в неловкое молчание и лишь на мгновение в нём прозвучало напутствие Сириуса, если то можно было назвать таковым. — Скатертью дорожка, госпожа староста. Хах, Лили имела за своей спиной грех, что она таила глубоко в себе и не давала прочно укорениться в ней, но маглорождённая волшебница искренне восхищалась старшим наследником Блэков. Сириус был умён, вопреки своей легкомысленной натуре, он умел красиво ухаживать, пускай Кэтрин и не желала признавать, даже возможность такого признания, но то с каким вниманием Блэк относился к своей избраннице было невероятно трепетно. Сириус был дьявольски красив, толку скрывать, что и сама Эванс временами могла засмотреться на гибкого, черноволосого аристократа. Вступать с ним в нелепую перепалку, где оба отчаянно пытались оставить последнее слово за собой, они совсем не заметили как перешли ту грань за которой, неудивительно, начинался чересчур хрупкий, тонкий лёд. Одно неверное движение сулило неприятные последствия… А потому Гриффиндорка, уязвлённая чужими ядовитыми репликами, только лишь выпрямила спину, словно железный кнут воткнули ей в позвоночник, стиснула розоватые губы и ускорила шаг, скрывшись за портретной рамой, служившей входом в гостиную факультета. Полная Дама пыталась было справиться о состоянии студентки дома львов, но вскоре обиженно поджала тонкие губы, стоило рыжеволосой мадемуазель отмахнуться от бесполезного сочувствия. Балетки с привычным глухим звуком ударялись о сотни каменных ступенек, пока зрение медленно расплывалось, но Лили упорно это игнорировала, с не свойственной себе резкостью, утирая глаза, натянутым на ладони рукавом белоснежной блузки. Плыли каменные стены коридоров, сливаясь в единую волную серого цвета, камень под ногами перестал ощущаться, кажется, уже на пятом этаже. Солёная влага к тому времени успела очертить неровные дорожки, спускаясь по подбородку дабы следом исчезнуть в вороте школьного одеяния. — Ой! — тихий писк раздался посреди очередной двигающейся лестнице, когда Эванс схватили за запястье, потянув на себя. Оба повалились назад спиной, а вывернувшаяся с чужих рук, попутно помянув недобрым словом собственную независимость, она приземлилась прямо на колени до которых, по крайне удачному стечению обстоятельств, не доходили собственные школьные гольфы. Сзади послышалось шипение, а следом голос, чья интонация балансировала на грани между агрессивным нападением и пассивной ненавистью, что вовсе не прибавило уверенности в себе. — Чёрт тебя подери, Эванс. Ты что от своих гриффиндурков заразилась слепотой? Устойчивая глупость теперь передаётся воздушно-капельным путём?! Лили испуганно обернулась, словно издалека заслышав предательский хруст своих шейных позвонков. Расширенные зелёные глаза уставились прямиком на молодого человека, который сейчас облокотился на собственные раскрытые ладони. — Бартемиус, я… — Закрой свой рот, бестолковая! — Крауч деликатно, с оттенком брезгливости, схватил ворот белоснежной рубашки и практически зашипел прямо в лицо девушки. — Ещё раз позволишь себе назвать меня «Бартемиусом», я в порошок тебя сотру, а никто и не удосужится тебя поискать. Кому нужна такая жалкая… Безродная… Посредственность. Эмоции достигли своего апогея, когда по лицу покатились горячие слёзы, поток которых сделался совершенно неконтролируемым, излишне жалким. Слёзы стекали по щекам, обрамляли подбородок, склеивали лисьи ресницы, делая те похожими на кукольные. Позорный всхлип разрезал объёмное пространство замка, сейчас стихшее настолько, что только лишь её слабость была слышна и била по ушным перепонкам. Пальцы студента Салазара, не изменяя своей натуре, брезгливо исчезли, до тех пор, пока Эванс насильно не подняли на ноги, поднянув за талию. Барти придирчиво поглядел на чужой внешний вид. Рыжие волосы торчали во все стороны, кончик носа покраснел, в глазах потянулись уродливые красные линии, лицо мокрое, рукава рубашки с отпечатками этой туши на которую у девчонок пошла паршивая мода, а саму сотрясает мелкая дрожь. — Стоять можешь? Лили на недовольный вопрос только головой покивала, следом покачала из стороны в сторону. Юноша устало выдохнул, и потянулся в карман своих брюк. Достал помятую белую пачку, выудил тонкую сигарету, напичканную смертью, и протянул к лицу бедовой старосты. — Бери, мне Кэтрин бошку оттяпает, если в её красивой головушке возникнет мысль что это я тебя до, — учитывая что Барти не смог подобрать слова, он неопределённо повертел ладонью. — этого ужаса. Лили улыбнулась, когда на конце чужой волшебной палочки зажёгся огонек, поджигая кончик сигареты. Первая затяжка увенчалась кашлем, после долгого перерыва в пагубном увлечении. — Ты с особой нежностью отзываешься о Кэтрин, иначе чем с другими. Почему? — А вот это не твоё дело, Эванс. И не стоит сувать в него свой любопытный нос. Пошли, она должна дежурить на где-то здесь. — Лили отняла чужие руки, выставленные в попытке помочь с опорой, явно из соображения аристократического воспитания, нежели искреннего желания помочь. Услышав ответ, Лили только пожала плечами, и довольно скоро приноровилась к жгучему ощущению табака, обжигающего стенки гортани. Она вовсе не замечала взглядов, которые периодически обращал на неё Крауч по ведомым лишь ему одному причинам. Вероятно, виной всему служило любопытство, злорадный интерес по поводу того что же за события произошли в шебутном львятнике, но юноша молчал, не спеша бросаться в расспросы, а Эванс сохраняла молчание за ненадобностью вдаваться в неприятные, для себя, подробности. Всё же дай Слизеринцу поглумиться один раз, как вплоть до выпускного будешь жертвой насмешек и язвительных замечаний, попадающих точно в цель. В уютном молчании они минули несколько коридоров, стоило Лили едва не спотыкнуться на очередном шагу, когда Крауч раздражённо схватил её выше уровня талии, принуждая шагать быстрее, дабы не изображать из себя как он соизволил выразиться «сонную муху». — Одни проблемы от вашей Гриффиндорской задницы, жалею что вообще вышел из своей спальни сегодня вечером. — А, кстати… Что ты делаешь в коридре после отбоя? — брови девушки нахмурились в недоверии, а глаза едва сощурила, но этого проявления мимики хватило, чтобы на холеном лице четверокурсника появился наглый оскал. — Исполняю долг добропорядочного студента и оказываю помощь пострадавшей, разве не заметно? Лили раздраженно закатила глаза, понимая что начинает терять терпение, но вместе с тем на лице грозилась появиться улыбка от нелепости ситуации в которой эти двое оказались в этот странный вечер. — Ты понял о чём я. Почему ты ходил после отбоя, Крауч? — А вы, мисс Эванс? Если мне не изменяет моя, без преувеличения, филигранная память, то сегодня не твоя очередь держать пост в качестве старосты пятого курса, эта честь этим чудным пятничным вечером досталась великому Слизерину и бедному факультету Когтевран. — Откуда ты знаешь про Когтевран? — Кэтрин этим утром сетовала на «безфантазийных мурлокомлей, которые не могут в полной мере использовать шанс, данный многовековой человеческой эволюцией, дабы составить мало-мальски приличное расписание дежурств», из этого восмиминутного монолога я для себя понял две вещи. Первая — Андреа Мракс грохнулась бы в обморок, если бы прознала про крепкие выражения, которые использует её нежная дочь в пылу яркой дискуссии, а вторая — что с ней дежурят две старосты седьмого курса Когтеврана. Лили всё же не сдержалась, рассмеявшись. С ним было в какой-то мере комфортно, хотя и получалась какая-то извращённая форма комфорта, ведь от порядком агрессивного и несколько замкнутого студента, такого всяко не ожидаешь. Девушка не решила копнуть в корень проблемы, поскольку сама не до конца понимала почему вообще у них с Блэком возник конфликт, но поскольку в психологе не было нужды, а Барти не горел желанием им становиться, уподобляться какому-то маггловскому заике с карандашом за ухом и блокнотом в руках. Кэтрин оказалась замечена в одиночном патрулировании, периодически поглядывая на многочисленные портреты, что за ушедшие годы потеряли свою чудоковатость, оставляя лишь тёплое чувство, не поддающееся разъяснению или идентификации. Она скинула с себя школьную мантию, оставляя ту мирно покоиться на сгибе локтя, мерный стук каблуков ударялся о привыкшие к таким звукам каменные стены, звучно отдавался в перепонках сторонних прохожих. Лили даже замерла, словно застигнутая врасплох, когда заметила необычайно мягкую и женственную подругу в полутьме коридора, стоило метнуть взгляд в сторону Барти, дабы заметить как черты его лица смягчились, будто наконец-то он вернулся в зону своего комфорта, заключённую в конкретных людях, а ведь то были не места. — Мракс! — приложив ладони ко рту рупором, проорал Крауч, вынудив Гриффиндорку рядом с ним подскочить на месте, а вот та на кого обращение было направлено замерла на месте, прежде чем луч жалящее заклятье пролетело в дюйме от головы Барти. — Ещё раз, — угрожающе начала Кэтрин, медленно повернувшись по направлению к ним, голубые, почти бесцветные глаза угрожающе свернули в темноте. То было невозможно по всем законам природы, но Барти на один лишь миг показалось, будто глаза её окрасились в чёрный цвет, однако стоило тряхнуть головой, как наваждение исчезло. — Вздумаешь подобраться ко мне со спины, следующий раз полетит на два дюйма левее. И взгляд её, ох как некстати, остановился прямо на глазах друга. Тот шумно сглотнул, затылком чуя ухмылку Эванс за спиной. Следом взгляд её перенёсся на подругу, заставив стушеваться и ту. Настала его очередь ухмыляться плутовским оскалом. — Что произошло, малышка Эванс? — Ничего… Если ты про колени, то это недоразумение, свалилась на движущейся лестнице. — Неужто помог? М, Барти? — Кэтрин ухмыльнулась, поиграв бровями, не на минуту не усомнившись в своём выборе друзей. То слегка удивило, оказалось, что такой недоверчивый человек как Кэтрин Мракс может настолько доверять своему близкому окружению. — Не важно, потом выставила бы меня виноватым, а потом терпеть этот осуждающий взгляд Рега, который за тебя мстить будет. — Как мило, — Мракс наигранно улыбнулась и тут же ненавязчиво махнула головой, призывая Крауча исчезнуть с глаз долой. Повторять дважды не пришлось, а потому Слизеринец исчез довольно скоро, напоследок склонив голову в сторону старосты своего факультета. Две девушки остались вдвоём в тишине, местами комфортной, местами колкой из-за недоверчивого взгляда Кэтрин. — Кто заставил слёзы появиться на твоём миленьком личике? Неужели Поттер и Снейп снова взялись на старое? — Нет — нет, Северус не видел Джеймса, а Джеймс Северуса… Не хочу жаловаться тебе, некрасиво… — Так-так… Теперь мне в разы интереснее что же произошло. Целесообразнее будет, если об этом поведаешь ты, а не Адара к которой я направлюсь сейчас. Для большего убеждения и желаемой реакции Кэтрин сделала уверенный шаг в сторону, с помощью которой можно добраться до чужой гостиной, и ровно а этот момент рука Лили, вполне ожидаемо, схватила Кэтрин и аккуратно развернула к себе. На её щеках проступил слабый румянец стыда, но студентка опустила глаза в пол. — Если коротко, то я… — Не смотри в пол при диалоге с кем либо, это моветон. — почувствовав отрезвляющее прикосновение холодных пальцев к разгорячённой коже, Эванс неосознанно выдохнула, чувствуя давление на месте прикосновения, которое деликатно вынуждало приподнять голову. И вот снова, глаза в глаза — трава и лёд. Какие же они всё-таки разные… — Я поругалась с Сириусом. — Лили услышала себя, словно со стороны, но тем не менее, наконец позволила себе свободно выдохнуть. Но обратила внимание на приподнятую в высокомерном жесте тёмную бровь подруги. — Что успел наделать этот гад? Могу доходчиво объяснить ему как стоит общаться с противоположным полом. — Нет-нет. Не обращай внимания на нашу перебранку, у меня было скверное настроение, потому сама виновата. Она заметила снисходительную улыбку напротив, будто Кэтрин понимала что-то что Лили для понимания было недоступно. У них случалось такое довольно часто, когда к одной приходило понимание таких вещей, которые не могла бы вразумить другая, так случалось с заклинаниями, магическими законами, техникой и базовыми вещами, где две студентки из разных миров косились друг на друга в полном недоумении. Со стороны смотрелось, конечно, донельзя комично. — Что с твоим настроением? Тебя гложет какая-то вещь, расскажи. В ответ на просьбу подруги Лили огляделась вокруг, подняла взор больших зелёных глаз на портреты, покоящиеся на каменных стенах Хогвартса, разбавляющие гнетущую атмосферу коридора. Кэтрин, уловив намёк, схватила девушку за руку, куда-то спешно её потащив. — Кэтрин, мы куда? — На первый этаж. Миртл будет рада запоздалым гостям. — в попыхах крикнула Кэтрин, оказываясь впереди, несмотря на свои каблуки, и мантию, всё ещё располагающуюся на сгибе острого локтя. Дыхание Эванс слегка сбилось от неожиданной дистанции, что им предстояло пробежать. Этот вечер точно становился всё более чудным. — У тебя обход! — Чёрт с ним. Я похлопаю глазами перед Горацием в случае чего, он понимающий, обязательно простит, ежели не сказать «спустит с рук». — Кэтрин обронила задорный смешок, чувствуя как подруга за спиной закатила глаза на подобную несправедливость, но обе знали, что в сторону Макгонагалл было что предъявить ответно, а потому ссору не разжигали, попросту незачем, да и бестолку, только неприятностей прибавится. А пока они спешно двигались по коридорам, и Эванс бы в жизни не упомянула о саднящем до сих пор колене. Благослови Моргана, что студентка Гриффиндора решилась сегодня остаться в простеньких коричневых балетках, иначе бы гарантированно свалилась на лестницах вновь. Пусть пропадёт пропадом тот кто вообще их соорудил в школе полной детей самых разных возрастов! **** Меж тем Мародёры вышли из собственной гостиной под пологом ночи, предварительно захватив мантию-невидимку, дар смерти, передающийся по линии братьев Перевелл, которую семья Поттер наследует не один десяток веков. В задний карман школьных брюк Римуса благополучно уместилась карта Мародёров, — их совместное и бережно охраняемое детище, главный помощник и спасатель от всевозможных невзгод, коих в жизни квартета школьных хулиганов всегда было не занимать. Сириус сбежал со ступенек самый первый, мгновением позже к тому внизу присоединился Джеймс с коим они играли в перегонки, и где лидерство победитель получил за счёт отвлекающего манёвра при не озвученном вслух обратном отсчёте. Поттер звонко хлопнул Блэка по спине, будто бы в отместку, приправив сей жест обворожительной улыбкой, а-ля сама невинность, второй только брови в неудовольствии изогнул, но благоразумно смолчал на подобную выходку товарища. — Вы скоро там?! — Джеймс сложив ладони рупором крикнул вверх, где поспешно спускался Питер, и размеренным, даже ленивым шагом, двигался невозмутимый Римус. Явно в отместку за детскую игру в перегонки, которую эти двое додумались устроить. Наконец, спустился Питер. Тот упёр обе руки в бёдра и пытался отдышаться от очередной беготни, которую, честно признаться, ненавидел до глубины души, ровно как и остальной физически активный спорт. А поскольку он и трое его друзей являли собой Мародёров собственной персоной, то заниматься беготнёй приходилось намного чаще, чем хотелось, но и жаловаться на то гриффиндорец был не намерен. — Молодец, Пит! Ещё немного, и станешь главным силачом Хогвартса! Да что там Хогвартса, всей Великобритании! — Сириус хрипло рассмеялся стоило другу показать средний палец и продолжать глубоко выдыхать прохладный ночной воздух, коим коридор был пронизан. Следующим спустился Римус, напрочь игнорируя чужие недовольные взоры и нахмуренные брови, прошествовал до ближайшего подоконника, предварительно убедившись что никого в поле зрения не наблюдается, вынул волшебную палочку, наставив прямиком на непримечальный, с первого взгляда, лист пергамента. — Торжественно клянусь, что замышляю шалость, и только шалость! Пароль подействовал, как всегда, сразу же, раскрываясь перед четырьмя жадными взорами. Студенты, естественно, первым образом принялись выискивать патрулирующих старост, преподавателей и что самое главное, — старого завхоза и его дрянную, блохастую кошку миссис Норрис. Профессор Макгонагалл нашлась в кабинете профессора Флитвика, Помонна Спраут, ожидаемо, направилась к любимым теплицам, ну а точка именованная «Гораций Слизнорт» засветилась в кабинете директора по соседству с точкой «Альбус Дамблдор», видимо эти двое снова собрались попробовать новейшую настойку декана Слизерина, которую ему подарил очередной «одарённый» выпускник прошлых лет. Ничего нового. — Так-так, Филч у себя в коморке. Значит путь наполовину чист… — пробормотал Питер, указав пальцем на точку с именем завхоза, замершую на одном месте. — Небось вычёсывает своё исчадье ада, и любовные диафрагмы сочиняет параллельно. — Джеймс шутку Сириуса оценил, а потому двое друзей дали друг другу пять, шумно хлопнув ладони друг о друга. — Мелани Стоун сейчас в западном крыле четвёртого этажа. — Джеймс поиграл на Римуса бровями, прикусив нижнюю губу на что двое остальных вынужденно прыснули, а Люпин только глаза закатил. — Может сходишь отвлечёшь её? Она как раз залипнет на тебе, и мы спокойно двинемся. — Ха-ха, как остроумно, Джеймс. — нарочито саркастично отметил Люпин, прежде чем зловеще оскалился на друзей. — Ой! Смотрите, это же Лили в компании Крауча младшего. — Чего?! — крикнули все трое, и толкая головы друг друга, во все глаза уставились на точки на карте. Чтобы Лили Эванс браталась с этим заносчивым придурком?! Да ни в коем случае! — Ох ты, они к Кэтрин идут? Всё, это провал, мои друзья. Завтра вас двоих знатно отчехвостят… Словесно. — Люпин злорадно рассмеялся, поглядывая на прикрывшего веки Сириуса и замершего над картой Джеймса, чьи очки сползли на нос. — Не вижу причин для смеха, Римус! Я не хочу выслушивать от Андреи правду о себе и своём существовании. Она, порой, говорит очень обидные вещи! — Тебе, порой, надо выслушать. А то совсем зазнаешься, Джеймс, про Сириуса вообще молчу. — Что?! Причём тут «Сириус», я не понял?! — Позволю себе припомнить, что ты сам забыл про ваше занятие. Поэтому… — Да знаю я, знаю. — Блэк махнул рукой, быстро замотав головой из стороны в сторону, в результате чего отросшие до уровня плеч кудри, в точности повторили это движение. — Меня одного до сих пор волнуют Лили и этот Крауч? Неужто с ещё одной змеёй дружбу водит? Джеймс на вопрос Питера как-то уж слишком отчаянно помотал головой, будто лишь одна мысль о том, что Лили Эванс предпочла ему сыночка главы отдела магического правопорядка, вызывала прочный рвотный рефлекс. Сердце схватили удушающие тиски, а лёгкие словно двукратно сжались в размере. Отрезвляюще подействовало прикосновение ладони Сириуса к плечу, поймав взгляд карих глаз, тот отрицательно качнул головой, будто на подсознательном уровне убеждая друга в ошибочном, чересчур поспешном суждении. Не хватало ему Нюниуса, а теперь ещё и Крауч прибавится. Ни за что, такого не будет. Нет. Нет. Нет… — Так вот что ты чувствуешь, Сириус… — О чём ты, дружок? — с заботливо приподнятом уголком губ, осведомился друг. — Это чувство одолевает тебя, когда Андреа препочитает общество кого угодно, но не тебя? — Спасибо. Это действительно не то, что я рассчитывал услышать от тебя, но нет, это не то. Я не… — Сириус замолчал, сделав красноречивую, непреднамеренную паузу, но резво тряхнул головой. — Забудь. Просто выкинь этот бред их головы и всё. Крауч до мозга костей засранец, чтящий идеологии чистой крови. Он бы никогда не посмотрел на Эванс иначе, чем с высока. Поттер полоснул взором, где явно читался укор, но тот и внимания не обратил, потому что знал что и сам Джеймс до сих пор метался между долгом Роду Поттер и симпатией к маглорождённой однокурснице. Недаром были лучшими друзьями, если даже проблемы делили одни на двоих. — Путь свободен, если ей пойдём сейчас, то рискуем не успеть до наступления патрулирования Филча. Придётся потом огибать замок окольными путями, чего я не горю желанием делать сегодня. Особенно с грузом. — Римус прав. Пора идти, господа Мародёры! — преусловуто бодро начал Джеймс, натягивая на лицо обеззоруживающую улыбку, и засовывая собственные переживания глубоко в душу. Сириус и Питер на этот спектакль только улыбнулись, принимая перемену в настроении товарища за чистую монету. Даже будучи самым искусным актёром не всегда замечаешь, когда некто близкий меняет очередную роль, когда маски слетают и снова вдавливаются в кожу, когда улыбка натягивается, словно пальцами приподнятая. Римус, поглощённый картой, упустил из виду подобное поведение одного из друзей, оно и к лучшему. Проницательные люди зачастую пугали Джеймса, поскольку обладали способностью видеть всю подноготную, ворошить грязное бельё из подсознания и будто бы смотреть сквозь плотную живую обочку. — Что ж, тогда идём, — резюмировал Римус, напоследок вернув их карту в своё первоначальное состояние при помощи простого «шалость удалась». Остальные трое кивнули головой, и Джеймс расправил мантию-невидимку, накинул на плечи. Мальчики давно выросли, превратившись в довольно высоких молодых людей, а потому умещаться под небольшой мантией было не так то просто и комфортно, как раньше… Приходилось наступать друг другу на пятки, идти почти вплотную и не делать лишних движений, лишь бы случайно не задеть кого-то рукой или ногой. Но то не было особой проблемой, когда ребята осуществляли желаемые шалости, пробирались сквозь тайные ходы. Сейчас дружной гурьбой оказались на третьем этаже, спешно подбираясь ближе к статуе одноглазой горбатой ведьмы. Не успели ребята двинуться к проходу, когда проницательный слух Сириуса ухватил отголоски чужого смеха. Сердце тотчас принялось выделывать неизвестные кульбиты, реагируя на её смех. — Сириус? Тот смех вне сомнений принадлежал ей одной, приглушённый, нежный, красивый… Словно самая чудесная мелодия для его музыкального слуха, будто тот был похож на нежные струны арфы. Он поздновато осознал, что интуитивно остолбенел, стоило мозгу, сердцу и телу осознать чья персона находилась рядом. — Что произошло? Не успели ребята в полной мере осознать причину внезапной остановки, как из-за угла выбежали двое студенток. Кэтрин держала ладонь Эванс, а та тихо посмеивалась, умоляя подругу остановиться и передохнуть хоть чуть-чуть. — Тебе не простят, что ты бросила пост. — Эта простушка? Как её там? Маргарет. — Мелани. — Я была близка, — Мракс самодовольно усмехнулась, именно в этот момент взгляд её упал в их сторону, на мгновение наполнившись этим подлым азартом, от которого у Блэка резко стало сухо во рту. Как могут бесы в чужих глазах доводить до такого состояния отупения? Но он ничего не мог с собой поделать, какой суматошный хаос вызывал этот её беснующий взгляд. Сириус отчего-то вспомнил лето во Франции. Сад, нежившийся в утренней туманной неге, высокие деревянные качели его детства, Кэтрин и он… **** То утро Сириус подскочил на мятой постели из-за жуткого кошмара, который мозг предпочёл забыть сразу после внезапного пробуждения Блэка, оставив лишь отголоски размытых образов, звуки задыхающихся хрипов, чьи-то пальцы, чьи кончики были перепачканы в чёрной жидкости, больно напоминающей по цвету смолу, по текстуре же самую что ни на есть настоящую кровь. Белая наволочка подушки пропиталась потом, сохраняя силуэт его затылка, ночная рубашка неприятно липла к телу, а в комнате стояла почти удушающая жара, хотя ночь стояла прохладная. Босыми ступнями Блэк ступил на деревянный пол, и неспешно двинулся по направлению к террасе. Резким движением распахнул двери, на неё ведущие, и полной грудью вдохнул обожаемый аромат утренней влажности. Он прикрыл веки, поскольку рассвет ещё даже не начался, юноша предположил, что время едва ли перевалило за четыре часа. Было так спокойно, неприкрытая атмосфера безмятежности царила в саду Блэк-мэнора этим утром. Франция, отличная от дождливого Лондона, комфортным климатом поприветствовала его нежным ветерком. Он тотчас запутался во взъерошенных, после сна, кудрявых волосах, балуясь. Ладонями соприкоснулся с перилами террасы, ощутив тепло металла собственной кожей. Ощущение того, что Сириуса нагло выдернули из положенного сна, никак не покидало, только лишь придавало соблазна вновь окунуться в сонную негу, на этот раз не разбавленную кошмарами и кровью. Он уже готов было двинуться обратно, предпочтительно оставив двери в террасу открытыми, когда случайно услышал посторонее мычание, звучавшее как давно позабытый мотив детской колыбельной про трёх братьев и дары смерти. Следующим, что сделал бы на месте на месте Сириуса любой здравомыслящий человек, — он перегнулся через перила и посмотрел вниз, дабы убедиться в реальности происходящего, волосы мешали обзору, из-за чего он раздражённо, наобум махнул ладонью в сторону. И действительно, то была Кэтрин, аккуратно ступающая по мягкому ворсу травы, прикрытому от посторонних глаз утренним туманом. Столь спешно, в такую рань, Блэк ещё никогда не бегал по собственным покоям в поисках приличной одежды… Кэтрин нашлась на старых деревянных качелях в отдалении сада, на которых ещё катались его родители по приезде в эту резиденцию на летние каникулы. Юноша быстро скрыл довольную ухмылку прочь. — было то поколение, есть они, значить будет и следующее. Совсем скоро Нимфадора сможет кататься на этих качелях, следом будут дети его старших сестёр, разумеется, позже племянники и, возможно, его собственные дети. Хотя при мысли о последнем Блэк, не сдерживая себя, фыркнул. Детей он всё же жаловал больше чужих, нежели собственных с которыми нужно находиться каждую свободную минуту жизни, пока она быстротечно утекает сквозь пальцы, подобно песку внутри стареньких песочных часов. Кэтрин, проницательно заслышав посторонний звук, бодро повернула голову, очаровательно сонно щурясь по сторонам, естественно минуя его укрытие за раскидистой яблоней, чей ствол был достаточно широким, дабы полностью скрыть фигуру нежданного наблюдателя. — Здесь есть кто-то? — слегка сиплым шёпотом осведомилась Мракс, слегка наклонив голову, и Блэк прикрыл глаза всеми фибрами души желая избавиться от растянувшей губы улыбки. — Покатать тебя? — аккуратно спросил Блэк, выбравшись из укрытия, и крайне наивно полагая, что утренний мрак скроет румянец, окрасивший бледные скулы. Она ожидаемо фыркнула отчего-то довольная. Мягкая улыбка украсила сонное лицо, и Кэтрин потёрла глаза, а затем подняла на него взгляд. Аккуратно прикоснулась к его предплечью, отрезвляюще прохладными ладонями, и обвила длинные пальцы, лишённые всех колец, вокруг. Стоит ли упоминания тот факт, что кожа Сириуса загорелась в тех местах, где он ощущал чужое прикосновение, такое будничное, но невыносимо деликатное. — Доброе утро. — сказала девушка, стоило Сириуса встать перед ней. — Что случилось? Ты проснулся непростительно рано для самого себя. Неужто завтра пойдёт снег в честь такого знаменательного события? Молодой человек усмехнулся, и отнял руку, вынуждая Кэтрин разжать пальцы, с некоторой долей сожаления во взгляде. Вероятно, он выглядел как ребёнок, который отдал свою последнюю конфету кому-то. — Не бери в голову. Всего лишь кошмар, они редко меня посещают, но довольно метко. — Почему не пошёл спать дальше? — Не смог бы уснуть. — нагло лжёт прямо в лицо и не чувствует должного сожаления за это. Как ему объяснять настоящую причину? Всё это будет звучать как вздор. — Как знаешь. Раз уж ты здесь, то можешь меня прокатить. Кто знает, возможно, если ты выбьешься из сил, то сможешь уснуть скорее. — Почему ты не спишь? Обычно ты не встаёшь раньше семи. — Успел изучить, когда я встаю? — Мракс усмехнулась, заметив ничуть не смущённого Блэка, который только кивнул. — Мило. — Так…? — Не могу объяснить по какой причине проснулась. Просто встала и не смогла больше заснуть, думала нагрянуть в вашу библиотеку, но не стала рисковать создать шум. — Мило. Да ты альтруист, Снежинка, — ответил он, усмехнувшись, когда Мракс забавно поморщилась от надоедливого прозвища. — Альтруст и человек, уважающий чужие грани, совершенно разные понятия, практически не соприкасаемые друг с другом. Во мне альтруиста ровно столько же, сколько в тебе филантропа. Сириус поморщился, изогнув тёмные брови, но чужую правоту признал полностью. Дождался пока волшебница сядет ровно, ухватившись за верёвку, и позже принялся раскачивать. В процессе заметил, что она прикрыла глаза и улыбалась всё шире по мере того, как качели набирали высоту. — Почему так смотришь на меня, Сириус? Я же чувствую. — Да ничего. Красивая ты, Снежинка, вот и всё. — От красивых женихи не сбегают. — Мракс усмехнулась над тем как быстро эмоции сменялись на лице Сириуса, буквально за десять секунд там проскочило сожаление, гнев, удивление, стыд, боль и неловкость. Он опустил серые глаза в пол, но поднял моментально, недоверчиво расширив, едва осознание сказанного до него дошло. — Ты очаровательнен, Сириус, даже жаль что у нас ничего не выйдет. — волшебница медленно встала с качелей, оказываясь прямо напротив молодого человека. — Почему у нас ничего не выйдет? Ты не даёшь мне даже ничтожного шанса. — Доброго тебе дня. Пожалуй, попробую уснуть ещё раз, благодарю за компанию. Стоило силуэту, облачённому в белое платье, исчезнуть из поля зрения, как юноша несдержанно ударил кулаком по несчастной яблоне. Костяшки начали неприятно саднить, чуть гореть от пока что не заметных царапин, но сам Сириус не чувствовал ничего, он бы не смог и при всём желании охарактеризовать тот комок эмоций, теплившийся у него в груди. Одновременно удручение, смешанное с испытываемым унижением от отказа и крошечным комочком тепла от сделанного комплимента. При всём желании он не находил причин для отказа, никак не мог понять по какой из причин именно она из всех женщин прогоняет его от себя, будто приставшего на улице бродячего пса, неухоженного, блохастого и совершенно жалкого. Ужаснейшее из унижений когда-либо испытываемое любым джентльменом. Но ведь… Сириус никогда всерьёз не помышлял о возможности ухаживать за Мракс. Её облик служил будто бы далёкой музой, чем настоящим до которого было рукой подать. Стоит только захотеть, и можно коснуться, убрать прядку волос за ухо или поговорить ни о чём. Они никогда не говорили о чём-то всерьёз, всё перешучивались, неумело флиртовали доподлинно осведомлённые, что собеседник не купится на изощрённые уловки, смеялись или проводили совместный досуг в тишине. Блэк всё вёл себя как мальчишка, вовсе не намереваясь рано взрослеть, увлечённый приключениями и поиском праздной жизни. Не в этом ли ошибка? Юноша опустил взор вниз, заметив что юная ведьма оставила книжку, более похожую на сборник стихов, которые очень любила перечитывать бабушка Мелания, и которую отец берёг, словно зеницу ока. Эта книга была пропитана духом хозяйки, почерк Мелании Блэк сохранился на пожелтевших страницах, её рукой были подчёркнуты словосочетания, закладка, подаренная его дедом до сих пор оставалась на месте, словно величайшая из ценностей, кою Арктурус Блэк дарил горячо любимой супруге. Однако сей факт грубая, наглая ложь, тогдашний Лорд Блэк дарил жене украшения, незабываемые поездки, редкие драгоценные камни, платья, что были и останутся в едином экземпляре только лишь для неё одной, а она любила простую закладку, с умиротворённой усмешкой отмахиваясь от дороговизны презентов. Сейчас их подросший внук перелистнул в самое начало небольшой книжки, и заметил подпись, сделанную, вне сомнения, рукой деда, каждая буква была выведена его прекрасным каллиграфическим почерком.

«Возможно, мы не встретимся более вновь, когда придёт время прощаться. Но ты всегда останешься той прекрасной незнакомкой, коей в моих глазах грозилась остаться навсегда при нашей первой встрече. Так пусть же эта любовь непременно разрастётся, дабы наши дети и правнуки могли её теплить и хранить глубоко в душе, там где она становится только сильней. Твой от звёздного неба и обратно Арктурус»

И Сириусу бы в пору разозлиться, что Кэтрин оставила такую памятную вещицу где-то ранним утром в саду, но сколь не пытался не может найти в себе сил. Лишь заглядывает в то место, где она оставила закладку, находит стих, явно на английский переведённый, и неосознанно читает вслух: — Мне нравится, что Вы больны не мной, Мне нравится, что я больна не Вами, Что никогда тяжелый шар земной Не уплывет под нашими ногами. Мне нравится, что можно быть смешной — Распущенной — и не играть словами, И не краснеть удушливой волной, Слегка соприкоснувшись рукавами. И в этом стихотворении так много Кэтрин, что губы Сириуса трогает очередная улыбка, более мягкая и нежная по отношению к ней. Вряд-ли он будет способен её ненавидеть, как обещал себе давно когда-то… **** Из плена воспоминаний вырвал голос Эванс, явно обращённый к подруге и полный понимания происходящего. Блэк уже успел позабыть, сколь проницателен перстень Салазара Слизерина, а то был именно он, уменьшенный специально для её пальца. Сама рассказала когда-то. — Почему мы остановились, Кэтрин? — Ты просила передышку, мы её сделали. Теперь можем идти? — Да, конечно. Я в порядке. — ведьма кивнула и вновь двинулась в сторону движущихся лестниц, пока Эванс бойко последовала за ней. — Уходим, и быстрее. — прошептал Сириус, и ребята наскоро двинулись следом. Если староста Слизерина их ещё не сдала, значит рыжеволосая ведьма пока молчала насчёт сегодняшнего инцидента и теплится надежда, что так продолжаться будет дальше. — Идём мы, идём. — пробурчал Питер, пытаясь протолкнуться в проход, в ожидании когда от мантии можно будет уже избавиться и манёвров для движений прибавится. **** Сладкое королевство поприветствовало четверых студентов умиротворённой тишиной и ярким запахом шоколада. Питер мечтательно вздохнул, поглядывая на шоколадных лягушек, кучу мармелада и взрывающуюся карамель. Джеймс вылез первым, следом был Римус, Питер и замыкал цепочку Сириус, поскольку наткнулся на паутину и теперь брезгливо стряхивал липкую массу с рукава рубашки. — Пошли, Розмерта ещё должна быть на смене. Если нам повезёт, конечно. — Нам всегда везёт, Рем. Считайте, что я ваш талисман удачи, — так и изучая бахвальство проговорил Блэк, наконец оставив паутину позади. Он аккуратно вскрыл дверь изнутри простой «алохоморой», и в быстром темпе миновал деревушку, напрявляясь к бару, хорошо известному каждому студенту, а именно к Трём мётлам. Питер, Римус и Джеймс двигались гуськом друг за другом, надеясь не повстречать лишних свидетелей своей шалости, всё на благо хорошей вечеринки. — И да, то что ты казанова, это ещё не означает, что ты наш талисман удачи, Сириус. — Что? Повтори, Римус, я тебя не услышал. — Я сказа… А, впрочем, неважно. Забудь, ты всё равно ничего путного не скажешь. — Мы пришли! — бодро отозвался Поттер, и поправив круглые очки на переносице, уже привычным для всех жестом, толкнул деревянную дверь. В Трёх мётлах ожидаемо сидели некоторые посетители в столь поздний час. Две женщины устроились у дальнего столика что-то обсуждая за чашкой сливочного пива и пирога с патокой. Одинокий парень в форме аврора сидел за столиком, окружённый пустыми стаканами с остатками огневиски, в его рту покоилась полуистлевшая сигарета самой дешёвой марки, на что Блэк брезгливо сморщил губу, какое кощунство. Молодые люди сразу же обнаружили мадам Розмерту за барной стойкой. Она стирала пыль с деревянной поверхности с помощью старой, влажной тряпки, уже покрытой пятнами, но всё ещё пригодной для использования. Грех отрицать, что Розмерта была неплоха собой, золотистые волосы, перевязанные в толстую косу, неизменная ярко-красная помада на губах, несколько полноватая фигура, широкие бёдра и бойко стучащие по доскам каблучки. Мародёры всё любили шутить, что «она определённо положила на тебя глаз, Сириус», а Блэк только усмехался, всё же диалог этих двоих всегда был основан на прочном фундаменте флирта. — Кого я вижу! Дети, да в такой поздний час, разве у вас ещё не наступил отбой? — Разве это имеет значения, дорогая? — тот нагло растянул губы в обольстительной усмешке и поцеловал чужую ладонь, тотчас учуяв запах карамели и сливок от чужой кожи. Розмерта тут же улыбнулась, прекращая попытку дружеского пожуривания, и устремила взгляд в сторону троих студентов за его спиной, и тут же получила приветственные кивки, и Поттера с локтями облокотившегося на барную стойку. — Мадам Розмерта, прекрасно выглядете сегодня. Я едва не ослеп при входе. Щёки женщины порозовели и она рассмеялась, махнув в стороне ещё одного угодника рукой. Двое друзей с ухмылками переглянулись и вновь обратили взор на даму. — И думай втягивать меня в свои сети сладкими речами, Сириус, это не подействует в десятый раз. — ответила девушка, но отзеркалила положение пятикурсника, и уложила голову на раскрытую ладонь только раззодорив мальчишечий интерес. Блэк подался вперёд. — Я и не думал тебя туда втягивать, Роззи. Неужели я не могу навестить своего доброго друга по приезде в Хогвартс? Я, между прочим, скучал по твоему обществу всё лето! — юноша показательно насупился и хмыкнул, будто обида была сильна. — Умеешь ты заговорить зубы, Блэк. Лето вдали от дома пошло на пользу твоему раскрепощению? — Куда уж больше, мадам. Его эго скоро полностью вытеснит нас из нашей же комнаты, не пророчте нам такое безрадужное будущее… — драматично заключил Поттер, не прекращая подло ухмыляться в сторону лучшего друга. — К тому же, я скучал по вашему обществу, в разы больше этого предателя. Он всё лето провёл в компании другой дамы, увы… Розмерта ахнула, тут же переключившиаь на двоих молодых людей и отставила дела в сторону, дабы послушать новые любовные сплетни, кои очень любила, миролюбиво называя «своей женской природой». Её глаза заинтересованно блеснули, будто вынуждая поскорее поделиться волнующей информацией. — Кто она? Правда ли нашлась та счастливица что растопила твоё сердце? Расскажи мне о ней, немедленно! — она возбуждённо хлопнула руками о стойку, заметив как теперь весь квартет Мародёров присоединился к ней. Она дала каждому по кусочку мясного пирога, и стаканчику содовой с вишнёвым сиропом. — Дорогая Розмерта, к чему тебе расстраиваться? Никого, кроме тебя и быть не может. — Полно тебе, Сириус, — она вновь рассмеялась, и проницательно взглянула в глаза несостоявшемуся поклоннику. — Отвечай честно! Блэк усмехнулся, приподнимая ладони вверх в знак поражения, и сосредоточился на вопросах. — Она красивая? — Да. — последовал незамедлительный ответ, и трое из четверых хитро переглянулись с владелицей паба «Три метлы» — Так, она младше? — Мы ровесники. — Вы учитесь на одном факультете? — Нет. — На каком учится она? — Не скажу. Моя личная тайна. — Да ты влюблён, мой мальчик! Первая любовь всегда чудесна. Оказаться бы мне снова в вашем возрасте, возможно, жизнь сложилась бы иначе… — женщина невесело рассмеялась и подняла взгляд на юношей, которые сочувственно улыбались ей. — Ладно уж. Говорите зачем пришли. Но это последний раз! — она шутливо пригрозила им пальцем, но компания уже успела отпраздновать мысленный триумф. — Нам нужно десять бутылок огневиски и три смородинового рома. — Мальчики! — ахнула хозяйка, параллельно доставая из-за стойки три бутылки рома. — Куда вам столько? Дети же ещё! — Это частично нам, Роззи. Мы с товарищами решили немного отпраздновать новый учебный год. Сама понимаешь, нам экзамены сдавать в этом году, когда ещё оторвёмся как следует? — Уж вам то не грозит остаться без празднования… — За что мы вас любим, мадам. Вы такая понимающая… — Джеймс улыбнулся, мечтательно воззарившись на потолок с простенькими лампами, а следом выпил остаток содовой. — Держите. Но будьте аккуратнее, иначе ваш директор мне голову оттяпает. — Мы непременно выстоим твою честь, Розмерта! Устроим с ним дуэль, даю слово. — Сириус потянулся ближе, коснувшись губами тыльной стороны ладони мадам, подмечая поалевшие щёки и спешно отведённый взгляд. — Сколько с нас? — Шестьдесят три галеона, для вас пятьдесят ровно. — Я назову свою дочь в твою честь, Роззи. Женщина задорно рассмеялась, пихнув Блэка по руке, и заработав настырное подмигивание в ответ. Сириус был таким Сириусом, потому ей и запомнился. — Как жаль, что влюблён уже… — вслух отметила женщина, когда за стойкой остался один лишь Поттер, дабы рассчитаться за купленный алкоголь, послужащий отличным увеселением для всех гриффиндорцев в непогодный субботний вечер. — Серьёзно у него? — Боюсь, что на этот раз — да, мадам Розмерта. Но вы не горюйте, Сириус стабильно получает отворот-поворот уже на протяжении года. Розмерта изумлённо выпучила глаза и торопливо похлопала в ладоши, оглядываясь на Римуса и Питера, которые помогали Блэку незаметно упаковывать дюжину бутылок. Затем перевела взгляд на Джеймса и по лисьи улыбнулась. — Расскажи мне кто она! Уже мечтаю познакомиться с этой неприступной девчонкой. — Увы, мадам, я поклялся молчать вовеки веков. Возможно он сам вам расскажет, когда наконец получит шанс пригласить её в Хогсмид. — Она маглорождённая, поэтому скрывается? Боится родителей? — Хо — хо, она полная противоположность всему маггловскому. Самая что ни на есть Чистокровная. — У вас их так много… — приуныла она, опустив глаза на собственные руки, протирающие тарелки. — Как тут угадаешь? Поттер лишь плечами загадочно пожал, а следом оставил на барной стойке перевязанный мешочек с золотыми галеонами. Они спешно обменялись кивками, а Розмерта спешно чмокнула Сириуса в щёку, оставив след от красной помады. — До свидания, мисс Розмерта! **** Дверь в заброшенный туалет со скрипом отворилась. Каблуки Кэтрин сразу же заполнили собой глухую тишину, настолько неуютную, что шорох одежды, звук каблуков и малейший перезвон серёжек оживляли это место, заставляли его петь, будто бы восставая из плена мира мёртвых. Лишь надоедливый звук капель из сломанной крана портил установившуюся идиллию, но студентки не обратили на то должного внимания. — Придётся стоять… — с тоской сказала Лили, оглядываясь вокруг, и замечая чуть влажный пол. — Не придётся. — Мракс выбросила свою мантию прямо на пол, и кивком головы указала на неё. — Ты с ума сошла?! Грязно же! Боже мой, Кэтрин… — Оставь это, у меня этих мантий около пяти лишних экземпляров, как раз для таких случаев. Садись, посмотрю что с твоими коленками, может залечить получится. — Оно того не стоит, саднит немного, но это от царапин, всё в порядке. — Тогда рассказывай что случилось. Не зря же мы нашли укромное местечко для разговора по душам. — Мракс усмехнулась, подметив как недовольно согнулись брови Эванс, но та досадливо отвела взгляд в сторону, боясь начинать диалог о бессмысленных чувствах. — Да-да, рассказывай! Мне тоже очень интересно послушать хоть чьи-то разговоры, иначе скоро стухну от скуки… — плаксиво проголосил чей-то голос, и призрак появился во весь свой рост на безопасном расстоянии от студенток. — Миртл! Тебя не было, когда мы зашли. Ты откуда? — Откуда я могу быть? — с обидой звенящей в голосе задал вопрос призрак девочки. — Как и всегда из канализации. Услышала, что кто-то пришёл, решила присоединиться. А вам что, не нравится моё общество?! Конечно! Кому может нравиться жалкая, мёртвая девочка из заброшенного женского туалета! Продолжайте свои девчачьи разговорчики, не буду вам мешать! — Ты излишне драматична и обидчива для хладнокровного Когтеврана. Как ты туда попала, если всё время ревёшь? — Кэтрин! — шикнула Лили, и обеспокоенно посмотрела на призрак девочки. — А что «Кэтрин»? Разве я вру, только сырость почём зря разводит из-за мелочёвки! — Конечно! — вновь выкрикнула призрак и появилась прямо перед лицом Мракс, видимо с намерением запугать, однако та и бровью не повела, только лишь отстранилась чуть подальше. — Откуда тебе знать что такое унижение! Ты же Кэтрин Мракс! О тебе всегда говорят. Девчонки вечно сплетничают о тебе, — как за тобой мальчики ухаживают, как ты одеваешься и о чём разговариваешь! — Пускай сплетничают, мне абсолютно всё равно на пустые разговоры. Они и сикля ржавого не стоят. — Ты не понимаешь! Красивой и богатой тебе не понять! Не ты ли забрала себе Сириуса Блэка?! Хотя он тебя бросил, я знаю! — истерично прокричал призрак, намереваясь двинуться ближе на Кэтрин, однако она благоразумно остановилась, стоило только завидеть кончик волшебной палочки. — Что? Откуда эта чушь? — Мракс рассмеялась себе в колени, заметив Лили, которая прикусила себе щёку, лишь бы не засмеяться следом. — Рассказали! Пылкую речь Миртл прервал скрип открытой двери, и Адара с извиняющейся улыбкой прошмыгнула внутрь. Она поприветствовала Кэтрин поцелуем в щёку и присела рядом рядом с Лили. — Здравствуй, Миртл. Милая, ты не могла бы нас оставить, пожалуйста? Потом мы обязательно тебя позовём… — Адара подняла на призрака свои огромные чёрные глаза и та досадливо сдалась, исчезнув в одной из восьми кабинок. — Прости, что сразу не пошла за тобой, Лилс. Я растерялась от вашей с Блэком ссоры. — Ага. Значит этот подставился. Что произошло в конце концов? — Кэтрин повысила голос, и Лили на чистых инстинктах дёрнулась в сторону. Следом с немым упрёком во взгляде воззрилась на Кассл. — Прости… Не знала, что ты не говорила. — Либо говорите вы двое, либо я иду напрямую к Блэку. — она растянула миролюбивую улыбку, но Эванс была уверена, что ничем хорошим не закончится при любом исходе. Пускай характер Слизеринки был более спокойным и холодным, однако при желании и серьёзных причинах, скандала будет не избежать, всё же Мракс нужно уметь довести. Истинное искусство. — Мы с Сириусом сцепились из-за сущего пустяка. — с глубоким вздохом начала студентка, принявшись проводить ногтем по своей коленке. — Я была не в настроении, а ко мне прицепился Джеймс, слово за слово, я грубо гаркнула на него, а Блэк нестерпел. У него напрочь крышу сносит, когда дело касается Джеймса или Регулуса. — Или тебя. — учтиво добавила Адара с усмешкой, получая влажный смешок от Лили и хлопок по коленке от Мракс. — Договоришься, Кассл… — Молчу — молчу. Продолжай, Лилс. — Продолжать нечего… Поругались, поскалились, обсудили наше происхождение и разошлись по разным сторонам. Кэтрин молчала, затем протянула пальцы к лицу девушки и стёрла откуда-то взявшуюся влагу с чужих щёк. Жест заботы послужил конечной точкой для разбушевавшихся эмоций, и Лили уткнулась ей в плечо позволив себе окончательно расклеиться. Чужие пальцы убирали от лица длинные прилипшие пряди, откидывали на спину или забирали за уши, отрезвляюще касаясь мочек холодными пальцами. Адара благоразумно не вмешивалась, аккуратно переделывая косу подруги, заплетая причёску на французский манер. — Я догадалась в чём дело… — с лисьей ухмылкой начала Мракс, почувствовав как девушка в её объятьях испуганно замерла, подобно зайцу, что силился слиться со снегом в зимнюю пору. — Твоя наимилейшая сестра постаралась в этот раз? Ровно как и в прошлый. — И позапрошлый, и позапозапрошлый, — вновь учтиво добавила Адара и завязала косу лентой Лили. — Эта теория имеет смысл… — Признавайся, малышка Лили, Петунья снова чудит? — её глаза внимательно следили за тем, как подруга выпрямилась и торопливо стёрла остатки влаги с щёк. — У неё появился молодой человек… Вы не представляете насколько он ужасный, самая настоящая катастрофа — самовлюблённый, эгоистичный зануда. Кэтрин рассмеялась, наклонив голову вверх и приложив подушечки пальцев к ключицам. Представить выбор старшей Эванс не составило никакого труда, неужели это неуверенная в себе девушка могла выбрать кого-то под стать себе? Хотя это, пожалуй, могла. Но ведь задача женщины состоит в поиске человека более состоятельного и успешного, чем она сама. Крайне печально, что не всем девушкам дано познать такое, а не тянуть молодого человека с самых низов на собственном горбу. — Хорошо, допустим этот… Как его? — Вернон. — Прекрасное имя, многое говорит о сущности человека, — всё не унималась от смеха Слизеринка, на полном серьёзе выстроив в собственной голове образ молодого человека Петуньи Эванс. Тот был более похож на большую пурпурную жабу, стоящую на двух лапках. — И что же? Завидуешь, что у тебя нет такого замечательного Вернона? — Кэтрин, уймись уже. — пробурчала Адара, которую тоже начало пробирать на смех от заразительного звучания чужого. — Нет, просто как только она вступила в эти отношения, то она ходила вся такая женственная и счастливая, без конца красилась и делала лучшие причёски… Я даже думала, что между нами может всё наладиться и ссорам более не будет места в нашем общении, но… — Но? — Но как-то у неё закончились румяна и я предложила одолжить свои, на что она брезгливо сморщила губы и посмотрела на меня как на бундимуна… Следом прокричала что-то вроде «мне не нужны одолжения от самовлюблённой эгоистки. Конечно, тебе никогда не заполучить такого мужчину, как мой Вернон, твой потолок — безработный разгильдяй, который только может мотать своей палкой из стороны в сторону с высокомерным видом». — Так Джеймса Поттера ещё не характеризовали. Надо запомнить, а потом записать на листочек, будет что написать ей в свадебном приглашении. — Мракс всё не унималась от язвительных комментариев, хотя Лили шутку оценила, пусть и не приняла на свой собственный счёт. Всё же Джеймс ей не нравился, более чем друг или хороший однокурсник. — Петунья больно много о себе думает. Нашла какого-то маггла и теперь считает, что стала занимать привилегированное положение по сравнению с тобой?! Если взять в пример Джеймса, который носится за тобой пятый год, то его состояние в сто крат больше того, что этот Вернон сможет заработать за всю жизнь. — Адара истину глаголит. Не обращай внимания на неё. Мне казалось что после стольких лет унижения и жалости пора бы прекратить тешить себя несбыточными надеждами. В мире не бывает розовых облаков, которых ты ожидаешь в два счёта смогут исправить ваши, с позволения сказать, непростые взаимоотношения. — Ну извините, что я пытаюсь наладить отношения со своей родной сестрой! Вам не понять. У вас нет старших братьев или сестёр. — У меня есть старший брат, пускай родной и не по крови. Люциус никогда не позволял себе унижать меня таким образом, как это делает Петунья с того самого момента, как сова принесла тебе письмо о зачислении в Хогвартс. — отозвалась ведьма, не обращая внимания на чужой обвинительный тон и собственную обиду. Люциуса она не простила, разумеется, не смогла. А он предпринял только пару попыток извинений через письма, отправленные из места свадебного путешествия, но и те сразу же отправлялись в горящий камин, пожираемые красным языком пламени, а совы возвращались обратно с пустыми лапками. Кэтрин умела обижаться долго, легко делала вид, будто меж ней и собеседником всё прекрасно, хотя на деле обида всё ещё терзала девичье сердце, но пока собеседники легко покупались на снисходительные улыбки и долгие диалоги, наследница Мракс продолжала теплить обиду, она чахла над ней, как гоблины над златом, оберегая бережно и старательно. — Я не это хотела сказать… Просто… Вдруг осознала, что она может быть права. Я действительно поступаю эгоистично по отношению к Джеймсу и часто не могу держать язык за зубами, когда что-то идёт не по моему. Делают ли мои отказы меня самовлюблённой эгоисткой…? Будто этими отказами я ищу себе партию лучше, хотя умом понимаю, что, по стандартам волшебного общества, кандидата лучше уже сыскать не смогу. — Лили уложила голову на колени, и поочерёдно вгляделась каждой подруге в глаза, будто ожидая увидеть там решение своих проблем. — Стоило бы мне… — Что? — с подозрением спросила Мракс, сощурив тусклые глаза, подозрение о последующих словах преследовали её всё сильнее. — Говори, Лили, мы с Кэтрин ждём. — Может быть, мне стоило бы согласиться сходить с Поттером в Хогсмид на следующих выходных? — Ого! — Адара широко улыбнулась и поглядела на неуверенно улыбнувшуюся Лили. — Джеймс с ума сойдёт, если ты наконец согласишься. — Кэтрин…? — Не смей. — холодно отрезала ведьма, устремив недобрый взгляд в сторону подруги. — Хочешь потешить своё эго, что-то доказать сестре и бросить этого влюблённого идиота позади, словно дворняжку? Это подлый поступок, Эванс, ты можешь лучше, чем это. — Что такое один поход в Хогсмид? Он ведь хочет этого, так почему бы не попробовать, как друзья? — А потому что. — прошипела в ответ, гневно сверкая глазами. — Когда ты даёшь жаждущему немного воды, то потом он уже не сможет остановиться и будет требовать ещё и ещё. Также, как протянуть порошок тому, кто поборол зависимость. Ему будет мало. Ты дашь этому глупцу надежду, а потом что? Обсмеёшь его чувства к тебе? — С чего бы надеяться на большее, когда это простая прогулка? К тому же, я сразу скажу, что это одноразовая акция… — Какая же ты глупая. Это не сработает! Он обязательно попытается снова, если в Поттере отложилось хоть что-то от дружбы с Блэком и этим его упрямством гиппогрифа, то он не бросит более настойчивых попыток, потому как для него «твоё согласие» — спусковой крючок. — Кэтрин, оставь. Что может произойти от одной встречи наедине? Джеймс довольно понимающий человек, я думаю он не будет злиться… — волшебница вступила в диалог, настойчиво пытаясь победить в гляделках. В первую очередь её волновали чувства Лили, так как та являлась ей близкой подругой, которая всегда приходила на помощь стоило о ней попросить. — Адара, оставь эту бесполезную защиту в стороне. — Кэтрин усмехнулась, поглядывая на волшебницу, словно змей на добычу, будто она знала куда жалить и какую боль способна причинить. — Лучше объясни-ка мне, как умудрилась опоздать на Зельеварение, по крайне «удачному» стечению обстоятельств, из всех людей в замке, именно в компании Римуса Люпина? Этот твой любовный взгляд я успела хорошо запомнить. Ты снова решила попытаться? Щёки Адары тот час залил румянец стыда, да такой обжигающий, что пришлось приложить отрезвляюще холодные ладони, лишь бы отвлечься. Она дала Кэтрин слово более не угождать в одну и ту же яму дважды, но стоило Римусу соврать ради неё Слизнорту, как бабочки в животе воскресли вновь, будто никогда и не исчезали. — Я… Возможно мне нужно приложить чуть больше усилий и я обязательно ему понравлюсь! Совсем немного, я чувствую что стена между нами становится всё меньше. Слизеринка лишь покачала головой и спешно встала с собственной мантии, теперь возвышаясь над двумя Гриффиндорками, которые синхронно подняли головы, дабы было удобнее продолжать разговор. — А теперь хорошенько взгляните друг на друга и поменяйте местами Поттера и Люпина, тешу себя напрасной надеждой, что в этом случае до вас дойдёт вся смехотворность развернувшейся ситуации. Стоило последним словам отзвучать, как Кэтрин немедленно удалилась прочь, бросив напоследок, что мантию они потом могут выбросить в ближайшую урну. Девушки озадаченно переглянулись меж собой, чтобы потом переместить взгляд на влажную плитку на полу заброшенного туалета, где в лужицах они заметили собственные искажённые отражения. — Всё! Я вернулась, ты обещала мне всё рассказать! — крикнула Миртл, ровно за секунду до того как её голове появилась в одном из заброшенных туалетов. — Вам повезло, что у вас есть на чём сидеть. — Почему? — глухо отозвалась Адара, подняв вверх взгляд тёмных глаз, слегка прищурившись из-за мигающей лампочки. — Вы не хотите знать чем здесь чаще всего занимаются студенты. Брр. Гриффиндорки переглянулись и синхронно сморщились от осознания этих самых «занятий». Притянуть влажную обувь на предмет гардероба не позволила совесть. — Ну так что? Долго мне ждать? **** Довольно скоро Кэтрин оказалась в своей гостиной, напоследок распрощавшись со всеми старостами, и уверив в том, что никаких нарушителей на свободных просторах коридора найдено не было, и старый завхоз со спокойной совестью мог начать ежедневный ночной обход. В силу своего испорченного настроения покрывать студентка никого не намеревалась, если судьба сложится в их пользу, то задержания не случится, если же не их день, то так тому и быть, у Минервы Макгонагалл значительно прибавится отработок. За что ей совершенно не было стыдно, раз уж с её словами все предпочитают не считаться, то и Кэтрин этим заниматься не намерена, а уж выпрашивать — тем более, не та была порода. В голове роилась тысяча и одна мысль одновременно, смешавшись меж собой в настолько плотный комок невесть чего, что одновременно с этим в голове будто то бы было желанно пусто, даже надоедливые голоса, именуемые в адекватном обществе «голосами совести» наконец соизволили умолкнуть и более не беспокоить своими метаниями с больной головы на здоровую. А ведь учебный год только начался… Кэтрин чувствовала, как школьная юбка колыхалась при каждом шаге, как волосы ударялись о щёки, но словно бы находилась под толщей воды, не желая более ни с кем взаимодействовать в этот вечер, слишком устала и вконец вымоталась. Ей было всего пятнадцать лет, самый пик сочной молодости, но у ведьмы складывалось прочное ощущение, что ей перевалило за восемьдесят, настолько окружающий мир успел осточертеть. Она остановилась перед входом в гостиную, пробормотав пароль на латинский манер, в переводе означающий «кристально чистый», и стоило проходу в стене отъехать в сторону, как в несколько шагов она оказалась в родной гостиной, как и всегда наполненной студентами самых разных курсов. Каблуки окунулись в уютный ворс ковра, пока сама студентка побрела в сторону новой комнаты, напрочь игнорируя зов Регулуса. Она не желала так никогда, не смела позволить себе проигнорировать лучшего друга, но сегодня решила наступить на горло собственным принципам, иначе грозилась рассориться и с ним, чего в самом деле вовсе не желала всей душой. Просто не сможет вынести разочарования, плескающегося в его чудесных ртутных глазах. — Кэтрин! Кэти? — кажется, что она что-то пробормотала в ответ, но не смогла услышать собственного голоса, только красивое лицо Регулуса, на котором теперь нависла тень. Он хотел было рвануть следом, узнать, выслушать, обнять, завести послушные шоколадные пряди за волосы, но настойчивая рука Барти не позволила. Тот молча покачал головой, не свойственно себе самому крайне серьёзный, отговаривать вздумал. — Худо сделаешь. Сиди ровно, она сама придёт к тебе при первой же возможности, не лезь на рожон, Регулус. Собственное полное имя отрезвило. Настолько он успел привыкнуть к нелепым кличкам и сокращениям своего звёздного имени, что теперь имя отрезвило, не было прицепившегося к нему «Рег» или «Редж», невероятно нелепо, но уже столь близко, что сложно будет отучиться реагировать в случае чего. — Нужно сказать ей! — Сами разберутся, не маленькие уже, не встревай. Регулус уселся обратно на кожаный диван, прикусив на нервенной почве губу, но быстро получил больной хлопок по ладони и тотчас перестал. Барти проницательно глядел в глаза, да так что сбежать хотелось поскорее, да куда глаза глядят. Он должен был предупредить. Должен был сказать ей о названном госте, которого Регулус по собственной глупости вообще пустил на их территорию. Однако, уже было слишком поздно. Вероятно, Кэтрин уже добралась до своих новых покоев, и он уже мог представить изумление на её красивом лице, когда она встретится с его старшим братом наедине. **** Сириус не имел представления о том, что вообще он забыл в её комнате поздним вечером, когда многие студенты уже готовили спальные места, дабы погрузиться в сон, после отзвучавшего в девятом часу отбоя. Время близилось к половине одиннадцатого, когда Мародёры возвращались обратно в замок окольными путями, как впрочем из него и выбрались. Коллективно было принято решение заявиться в замок через парадный вход, рискуя навлечь на себя гнев завхоза и его вшивой кошки, но тащить незаконно добытую партию алкоголя сквозь потайные входы замка идея, мягко говоря, неудачная, поскольку господа Мародёры страшно рисковали оступиться на уже начавших сыпаться лестницах, или разбить бутылки о выступающие острые камни об которые один раз Питер, по неосторожности, разодрал любимую рубашку. В общем паутина, пыль и опасность кругом, не прибавили волшебникам духу, а потому несли в руках, а по прибытии в замок, уменьшили в размерах и сунули по карманам, лишь бы всё осталось цело. То что происходило следом Сириус с трудом мог интерпретировать… **** Стоило забежать за очередной поворот, вжимаясь в прохладную каменную стену, дабы избежать приближающегося мяуканья со стороны, служившего совсем недобрым знаком, как кошка резко повернулась в сторону и протяжно промяукала. Послышался уж чересчур знакомый голос, и Мародёры изумлённо выпучили глаза, аккуратно высовываясь из-за поворота, дабы поглазеть на поистине фантастическую картину. — Ну же, миссис Норрис, кто тут хорошая кошечка? Такая красивая, ласковая… — продолжала методично поговаривать Адара, параллельно почёсывая кошку завхоза за ухом. Та поощрительно мяукала, пока рядом стояла бледная, как сама смерть Лили Эванс. Блэк тут же нахмурился, словно заранее почуяв неладное. Вопросы по прошествии некоторого времени только прибавлялись в количестве. Они были здесь с Кэтрин, так? Откуда нарисовалась Кассл? Когда она успела покинуть в гостиную? Куда они дели его Мракс? И какого чёрта у Эванс на сгибе локтя была мантия, принадлежавшая старосте Слизерина? К тому же влажная мантия! Сердце гулко застучало где-то в горле, полное паники и различных надуманных образом, а потому Блэк сделал шаг вперёд, выбираясь из общего укрытия под окрики друзей. Стоило заметить его появление, как кошка громко зашипела и стала вырываться, лишь бы настигнуть свою вечную головную больно, но Блэк только сильнее нахмурил брови, сам не ведая на то причин, начал злиться. Сжал руки в кулаки, так что бледная кожа рук натянулась, сначала побелев, а следом покраснев. — Мракс где? — Что, прости? — Лили озадаченно и слегка испуганно посмотрела ему в лицо, и только в этот момент молодой человек в полной мере осознал собственную фатальную ошибку. Конечно же Гриффиндорка не могла знать об их нахождении у статуи Ведьмы, поскольку предметами, способными обхитрить Дары смерти не обладала. Пришлось выкручиваться на ходу. — Ты же убежала из гостиной после нашей перепалки, неудивительно что побежала бы ей жаловаться в первую очередь. Гриффиндорка нахмурила брови и хотела было отчитать его, когда на помощь подоспел Джеймс. Он облокотился о плечи лучшего друга, установив на одном из них подбородок и наклонил голову забавно и широко улыбаясь. — Лили, милая Лили. Оставим эту ссору. Лучше бы вместо этого согласилась сходить со мной в Хогсмид на следующей неделе, а то всё с Сириусом и Римусом переговариваешься, а на меня и вовсе долю своего бесценного внимания жалеешь. — Вовсе я не жалею. Наоборот, — Лили застенчиво улыбнулась, и при виде ямочек от этой улыбки у Джеймса что-то защемило глубоко в груди, а сердце принялось биться ужасно сильно, словно им в миг одолела тахикардия. — О чём ты? — Мы могли бы сходить вместе в Хогсмид как друзья, но при условии, что это будет один раз. Лишь бы ты остал от меня. — выполвила Лили, уставившись ему прямо в глаза, своими дикими глазами в обрамлении пышных ресниц. Поттеру показалось, что тахикардия постепенно перешла в остановку сердца. В голове что-то переклинило, а в горле разом пересохло, когда девушка его мечты согласилась пойти с ним на свидание. С ним! Не с Краучем, не с Нюниусом, а именно с ним, с Джеймсом Поттером. Ему бы в пору обратить внимание на подозрительный взгляд Сириуса, на прикусившую губу Кассл или шокированные вздохи Римуса и Питера за его спиной, а он не может. Словно в прострации находится, и губы отказываются двигаться, а язык прилип к нёбу. Он не знает куда деть руки, ноги, голову, как избавиться от табуна мурашек, что побежали ему по шее, а он может только на одном месте стоять, словно каменное изваяние. Меж тем Сириус настороженно приподнял бровь. — С чего бы это? Ещё час назад ты была готова окунуть его в Чёрное озеро, а сейчас, по чуду, передумала? Что это, Эванс? — Ничего, Блэк. Просто решила предпринять последнюю попытку избавиться от этих беспочвенных ухаживаний, и убедить твоего друга в том, что он зря это всё затеял изначально. — после этих слов она перевела взгляд на плечо Блэка, где на данный момент всё ещё находилась голова незадачливого поклонника, и похлопала в его сторону ресничками. Джеймс растаял тут же. — Так что скажешь, Поттер? Одна встреча, и на этом всё. — Я… Да… Всего одно свидание, конечно… Я! Я б-буду, да! — Чудесно. В следующую субботу в два часа. Адара удивлённо покосилась на Лили, но ничего не сказала наперекор, только продолжала поглаживать кошку в своих объятьях, на этот раз перейдя на шейку. Та разомлела и полностью потеряла бдительность, только сонно прикрывая глаза. Римус на это зрелище как-то странно усмехнулся, и Кассл замерла статуей следом за Поттером. — Удивительно какая она покладистая в твоих руках. Обычно шипит и бросается сразу. — Она просто ласки хочет, а не чтобы бедняжку пинали под хвост. — Гриффиндорка с укором во взгляде оглядела всех четверых, но если Сириус только глаза закатил, то Питер всерьёз покраснел и застыдился. — То случайно получилось… Она неожиданно выскочила. — И всё же это не повод. — упрямо ответила девушка, заправив светлый локон за ухо. Но Питеру мягко улыбнулась и он только гуще покраснел. — Тогда мы вас проводим, всё равно по пути! — бодро воскликнул Джеймс, чьё настроение подскочило в миллиард раз, но буря слегка поутихла стоило ему скользнуть по настороженному взгляду лучшего друга. — Что такое, Сириус? — Мракс была с ней. Я не понимаю куда она могла деться, если бы с ней они дошли гарантированно быстрее и не попались кошке. — Возможно, Андреа пошла сдать пост? Им же нужно отчитаться кому-то? — То — то да, но думаешь она бы не вернулась. У меня нехорошее предчувствие, не могу внятно объяснить с чем оно связано, просто как-то паршиво. Как затишье перед бурей… — Лили? — Да? — Ты не знаешь где Андреа? Ой, то есть, Кэтрин! — тут же исправил себя и продолжил, будто ничего не происходило. — Она могла бы помочь нам ускользнуть от Филча, потом заставит полы мыть в зале для кубков. — Она ушла к себе. — Причина? — строго спросил Сириус, вовсе контролируя скачащую в голосе интонацию. Он заметил брошенный в его сторону стыдливый взгляд и отведённые в сторону очи. — Всё ясно. Идите без меня, я прикрою со спины. Заметно испортившееся настроение Сириуса смогли уловить все, а потому поспешили ретироваться, дабы ненароком не нарваться на очередной скандал. В конце концов троим из них с ним в одной комнате предстояло жить, а эта персона не в духе похожа на земной ад. Девушек оставили в середине, вёл вперёд Римус, на правах старосты, естественно, а замыкал цепочку Поттер, как самый быстрый. Сбоку шёл Питер. Стоило кошке вновь начать мяукать где-то со спины, как паника у всех выросла в разы. — Ребята, думаю нам надо ускориться… — предложил Поттер, и идею эту живо поддержали. **** Сириусу ещё не доводилось видеть новые апартаменты снежной принцессы, а потому он лишь внимательно оглядывая, ожидая её возвращения. Большая двуспальная кровать посередине комнаты, одна тумбочка по левую сторону, на которой стоял светильник. Рядом фотография в рамочке, ожидаемо в компании родителей, только вот… Одна деталь всё никак не укладывалась в его голове. Волосы у маленькой девочки, лет пяти на первый взгляд, были платиновые. В лучших традициях Малфоев. Конечно, Сириус узнал в девочке, ту самую девчушку в голубом платье с большим бантом. Первая девочка, оставившая отпечаток в памяти маленького Сириуса Блэка, он тогда все уши прожужжал отцу о «красивой девочке с белыми волосам»… Орион тогда только снисходительно покачал головой, но первенцу улыбнулся, явно совершенно не понимая о какой девочке шла речь. На колдофото совершенно очевидно по центру стоял молодой Чарльз Мракс, ещё тогда не имевший на своём лице морщин и в волосах которого не затясалась серебряная прядь. Облокотившись о левое плечо мужчины стояла Андреа Мракс, её платиновые волосы подхватывал ласковый океанский ветерерок, молодая ведьма, которой едва можно было дать тридцать, стояла рядом в длинном белоснежном платье и панаме. Её левая рука с обручальным кольцом, касалась ладони супруга, меж тем как на другой руке он удерживал девочку, и Блэк только сейчас об этом понял, как две капли воды на него похожую уже в то время, за исключением цвета волос точь-в-точь материнского. Девочка маленькими ладонями обнимала папу за шею и прижималась виском к его щеке. На ней было лёгкое розовое платье и маленькая панамка с чёрным бантиком. Позади журчал и блестел чистейший океан, чьи волны периодически доставали до ног взрослых, заставляя ребёнка смеяться, от чего на лице родителей появлялись широкие улыбки, полные любви и слепого обожания. Руки Сириуса, удерживающие узорчатую рамку, ощутимо затряслись, от чего изображение размывалось не в состоянии, по его вине, замереть на одном месте. Именно в этот момент послышался щелчок закрытой двери, и он испуганно обернулся, натыкаясь на бесконечно уставший взгляд, в котором постепенно проявлялось понимание и нечто такое, что он был не в силах разгадать. Они смотрели друг другу в глаза на протяжении минуты, пока Кэтрин не сделала полноценный шаг, заперев дверь на замок. — Что ты здесь делаешь? — она слегка ощетинилась, обнаружив, что он копался в её личных вещах, хотя в общем не должен был здесь находиться. — Пришёл пригласить тебя на нашу вечеринку, а наткнулся на очередной твой обман. — Я разве тебе лгала когда-то об этом? Нет. — спешно ответила девушка сама себе, и потянулась к собственной шее, избавляясь от подвески. Оставила ту за рабочим столом, рядом с флаконом духов. — Ты умолчала! Нарочно умолчала, когда я поделился с тобой! Я тебе доверился, а ты знала и молчала, глядя мне в глаза! — Не разводи излишнюю драму, Сириус, я устала. — Кэтрин присела на кровать, снимая с ног туфли и аккуратно отставляя в сторону. Следом пошли гольфы, пока Гриффиндорец не навис над ней. — Устала? Ну извини, что мешаю тебе отдыхать. Я же не Лестрейндж, чтобы вечно рядом ошиваться, подобно чёртовому сторожевому псу. — Кэтрин замерла, стоило ему повысить тон, и тут же подняла на ноги, несколько ощутимо сбавив в росте без привычных каблуков. — На что это ты намекаешь, Блэк? — А то ты не понимаешь! Очнись, Мракс, он крутится вокруг тебя в надежде затащить в койку, а ты, как нарочно, и не замечаешь! Он же друг тебе, а я так… Ошибка своей семьи. Не пара для идеальной девочки Мракс. В ту же секунду щёку обожгла сильнейшая боль. Пощёчины она всегда давала знатные, что доходили аж до самой корки мозга и секундного помутнения в глазах. — А в койку, как он не ухищрялся, меня ты затащил. — её глаза были сухими, бесы, всегда населявшие эти ледяные глаза, словно попрятались кто куда, оставляя за собой только пустоту. Сириусу хватило одного только взгляда, как вся ярость внезапно куда-то подевалась, исчезла без следа, оставив только горечь и детскую обиду за тайну. Он безусловно доверил бы ей свою жизнь, без задней мысли позволил использовать себя как ей вздумается, но ощущение обмана прочно поселилось в его голове. За всю жизнь он влюблялся лишь пару раз, в одну и ту же женщину. Одной лишь ей он отдал своё невинное сердце ещё десять лет тому назад, когда всё казалось чистым и простым. Она всегда была красивая, словно самая прекрасная зимняя ночь. У неё прекрасные глаза, иной раз сияющие точно снег на свету, он любил её волосы, сначала платиновые, как у матери, а затем шоколадные, как у отца, — и все прекрасные. Ему нравились её бледные руки, и впрямь по цвету похожие на снег. Её губы, сравнимые с красными ягодами рябины, покрытыми инеем в январе месяце. Ну настоящая снежинка… — Почему? — один единственный вопрос слетел с его губ, почему прозвучавший хрипло и как-то жалко, едва ли не шёпотом. Она тотчас подняла взгляд. — Захотела смолчать. К чему давать тебе лишний повод? Мы не пара, Сириус, никогда ей не будем, несмотря на все твои признания и ухищрения. Даже подарков твоих мало. — Есть ли причина? Я противен тебе? Почему, объясни мне внятно, почему, и я исправлюсь. — Причина тебе нужна, хах… — Мракс бросила усталый смешок, преисполненный сожаления, и вместе с тем горькой насмешкой над собой. Босыми ногами она спешно добралась до прикроватной тумбочки и раскрыла нижний ящик, моментально выудив оттуда какую-то бумагу. Сириус безошибочно узнал в ней «Ежедневный Пророк», но выражение его лица стало только более и более недоумённым. Кэтрин подошла к нему достаточно близко, встала на носочки и прижалась своими бёдрами к его, дыша ему в губы. Блэк опустил на неё глаза, отчётливо чувствуя подтянутый живот, выпирающую грудь, соприкасающуюся с его, и следом дыхание у самого уха, короткая фраза, которая едва не пролетела мимо ушей от чужой волнующей близости. — Вот тебе причина. Понастальгируй. — она поспешно отстранилась, оставив после себя горящие участки кожи, мурашки на шее, и полюбившийся Блэку аромат лаванды. Газета прилетела ему прямо в лицо, неприятно царапнув кожу, но он словил, дабы затем мир ощутимо ушёл из-под ног, а сердце замерло. На первой же странице крупным шрифтом красовался жирный заголовок: «ПОМОЛВКА ВЕКА БЫЛА РАСТОРГНУТА. СИРИУС БЛЭК ОТРЁКСЯ ОТ ОБЯЗАТЕЛЬСТВ ЖЕНИТЬСЯ ИМЕНИТОЙ НАСЛЕДНИЦЕ МРАКС. ЧТО ПОСЛУЖИЛО ПРИЧИНОЙ? НЕУЖТО «ИДЕАЛЬНАЯ ДЕВОЧКА» ОКАЗАЛАСЬ С ИЗЪЯНОМ! Сегодняшним днём нам поступила информация о том, что наследник, первенец Великого и Благородного Дома Блэк — Сириус Орион Блэк III, сбежал из собственного дома сразу по пришествии с резиденции Лестрейндж, где в этом году собралась волшебная элита, дабы в полном составе справить Рождество. Наш приближённый к семье источник утверждает, что скоропостижному побегу наследника поспособствовала помолвка юного аристократа с единственной наследницей Рода Мракс — Кэтрин Андреей Мракс, являющейся единственной дочерью и действующей наследницей Лорда и Леди Мракс. Неужели идеальная наследница в жизни оказалась вовсе не такой, какой нам хотели заявить? Пускали ли нам пыль в глаза, когда за благородной внешностью скрывается мерзкий характер и совершенное отсутствие такта? Что на самом деле являет собой Кэтрин Мракс? Благородная аристократка или золотая молодёжь, напрочь испорченная и избалованная вниманием безотказных родителей? Мы никогда не сможем судить, что скрывается за ангельской внешностью и невинными глазами, но уход потенциального жениха наложило своё клеймо на её безупречной репутации. В чистокровных обществе, с его давними устоями и многовековыми традициями, несостоявшаяся невеста покрывается пятном позора. Кто может знать какие обстоятельства вынудили Сириуса Блэка разорвать помолвку, да ещё и таким беспардонным образом?! Всем же нам известна давняя традиция, что невеста должна быть «чиста» перед свадьбой… Существует ли возможность, что юная мисс Мракс опорочена, а потому семейство Блэк решилось немедленно прекратить этот позор, но пощадило чужую репутацию? Такой исход событий вполне возможен, и наиболее вероятен! Людей без изъянов не бывает, но возможно история наследницы Мракс и наследника Блэк призовёт наших дорогих читателей быть более бдительными в дальнейшем, ведь никогда не знаешь сколько пороков человек скрывает за спиной!» — Ты представить себе не можешь какое унижение я испытала при прочтении! Не представляешь какими сочувствующими глазами смотрели на меня собственные родители! Будто я действительно прокажённая! — Кэтрин подошла ближе, принявшись колотить Сириуса по груди и плечам. Её глаза увлажнились, но голос не дрожал столь ощутимо, сколько дрожала она сама. Он терпел все удары, потому что заслужил. Потому что повёл себя как ублюдок, невзирая на то что был ею предупреждён и не раз. — На секунду откинь собственный эгоизм и только представь как я себя чувствовала, когда отдала тебе свою невинность, а на через два дня за завтраком читала вот это! — под конец её голос окончательно сорвался на крик, а по щекам потекла первая слеза. Сириус стыдливо молчал, чувствуя как она ощутимо ударила по челюсти, как царапнула ногтями по шее, толкнула со всей силы, да так что он пошатнулся. Кэтрин продолжала всхлипывать, теперь пытаясь отдышаться и откреститься от накатывающей истерики. — Я не прощу тебя, слышишь меня? Не прощу своё унижение никому и никогда! — она из последних сил хлопнула по его груди, в том самом месте, где под её ладонью билось чужое сердце, а затем побеждённо уткнулась носом ему в шею и расплакалась. Слёзы крупными каплями скатывались по её щекам, переходили ему на шею, ключицы, и Сириусу было едва ли не больнее её, потому что он об этой газете и не знал… Дядя Альфард спрятал всю почту, сразу как только незадачливый племянник поселился у него, дабы не травмировать лишний раз. Лучше бы он, блять, сделал это. — со злостью думал Сириус, и его всё не отпускала мысль о том какой же он ублюдок, если заставил эту несгибаемую Снежинку плакать от обиды, словно маленькой девочке ронять слёзы и не понимать что она натворила, простое «за что…?». — Я люблю тебя, Кэтрин. Она в отрицании покачала головой, пуще прежнего принимаясь всхлипывать, дабы наконец успокоиться. Быстро отвернулась и отбежала в ванную, захлопнув дверь. Спустилась на холодный пол и подтянула колени к груди, чувствуя боль от обиды и предательства. Вот что была для неё любовь, — бесконечная агония в душе, слёзы и чувство предательства. Он не любил её, конечно нет. Разве можно подвергнуть подобному человека, которого ты любишь…? — Мне жаль, я клянусь, что всё исправлю. Прошу тебя, прости меня. Я буду вымаливать прощения на коленях, если ты только дашь мне призрачную надежду на прощение. Я готов ползать у твоих ног, лишь бы избавить тебя от этой грязи. — Сириус присел по противоположную сторону двери, сильно приложился головой, откинув. И вытянул на полу длинные ноги. Он чувствовал, как слеза скатилась по собственной щеке, но ничего не предпринял. Ему было больно за свою Снежинку, больно за её преданное доверие и веру в него, больно за её слезы и трясущиеся пальцы. И боль эта была не сравнима ни с одним чувством на свете… Кажется, будто если бы его сожгли заживо или расчленили на мелкие кусочки, то та боль казалась бы не более чем прикосновением пёрышка по сравнению с этой жгучей агонией в душе. — Ты не заслужила всю эту грязь, всю ту мерзость, что эта трусливая падаль приписала. Снежинка, ты такая чудесная, такая нежная, такая красивая, все эти придурки никогда на свете не смогут даже близко узнать насколько ты прекрасна. Я прошу об одном шансе, дай мне его, и я никогда не подведу более твоё доверие. — Я дала, ты не пришёл. — прошептала Кэтрин, прислонившись затылком к двери, неосознанно отзеркалив его позу. Она потянулась к помятой пачке на раковине, где оставалась одна-единственная сигарета, и взяв никотиновую смерть в рот, подожгла конец его зажигалкой. — Третьего шанса достойны только те без кого жить не смогу… — усмехнулась она, выдохнув в воздух обильное количество приторного вишнёвого дыма.