Иная история

      Это был невероятно тяжелый вечер и ночь. Диди повредил руку, благо это оказалась всего лишь трещина, и врач сказал, что им не о чем беспокоиться. Молодой, здоровый организм быстро залатает ее. Потом этот Поттер. Совершенно непонятно, как он умудрился выбраться из кладовки. Куда подевалась щеколда? Но самое худшее, что случилось — в нем проснулась магия. Очень рано. Петунья помнила, что впервые с сестрой стали происходить странные вещи, когда той было лет восемь, а к девяти она начала показывать свои дурацкие фокусы. Примерно в это время она познакомилась с еще одним таким же чокнутым фокусником. Неприятный, вечно в старых обносках, зачастую в женских, и с грязной головой. Отвратительно! Петунья искренне не понимала, как Лили могла общаться с таким, как он. Хотя догадывалась, что, скорее всего, он зацепил ее тем, что знал о своих фокусах больше Лили. Тогда-то и пролегла основательная брешь в их с сестрой отношениях. И она искренне надеялась, что ее отпрыск… Сын не будет таким же. Но нет…       В голове никак не укладывался тот момент, когда Гарри исчез. Вернон пытался вытащить мальчишку из чулана, Петунья пыталась остановить супруга. Тот был не на шутку взбешен, и в голову миссис Дурсль пришла тревожная мысль, что он сейчас и вовсе свернет мальчику шею. Он и так ходил вечно запуганный и молчаливый, с того самого происшествия на кухне. Петунья после разговаривала с Верноном, высказала ему недовольство касательно его поведения. Она тоже не любила Гарри, но это было слишком. Вернон стоял горой за свои убеждения и был уверен в правоте своих поступков.       Пришлось идти на компромисс. Мальчишка отсиживает в чулане срок своего наказания, а Вернон старается держать себя в руках. Так оно и было до того момента. А теперь он исчез. Просто испарился с громким хлопком. Петунья была в ужасе. И хоть она и убеждала себя, что ее больше пугает реакция Дамблдора, нежели факт пропажи ребенка, за прошедшую ночь начала глубоко в этом сомневаться.       Отойдя немного от глубокого шока, Петунья уговорила Вернона отправиться на поиски мальчика. Они отвели Дадли к миссис Полкинс. Та без лишних вопросов согласилась оставить Дурсля-младшего на ночь, сообщив, что это совсем ее не будет напрягать, тем более, что ее сын Пирс и Дадли очень хорошо общаются. Поблагодарив миссис Полкинс, чета Дурслей отправились прочесывать всю Тисовую улицу. Они обошли даже парк на окраине, но мальчика так и не нашли. Домой они вернулись уже за полночь.       — Вернон, что нам делать? — Миссис Дурсль вышагивала по гостиной, нервно заламывая руки. — Вернон, его нигде нет! Что мы скажем Дамблдору?       Внезапно она остановилась и повернулась к мужу.       — Полиция, надо звонить в полицию! — пришла она к логичному, по ее мнению, умозаключению. Вернон, сидящий на диване, уже не чувствовал ног после долгих поисков пропавшего отпрыска Поттеров. Услышав вердикт супруги, он усмехнулся в густые усы и затряс большой головой.       — Нет, нет и еще раз нет, Петунья. Что мы им скажем, ты хоть представляешь? — спросил он и сел ровнее. — Хочу тебе напомнить, дорогая, что он исчез у меня из рук, — прокряхтел Вернон. — И если мы скажем об этом в полиции, то они сочтут нас ненормальными и, в лучшем случае, с насмешками отправят нас домой!       Петунья тяжело задышала, ощущая надвигающуюся панику. Руки ее дрожали, а в глазах стояли слезы.       — Ну… ну… давай скажем, что он сбежал, не будем ничего говорить про исчезновение, — предложила Петунья и, судя по дрожащим плечам, ее тихая паника грозилась, в скором времени, перерасти в громкую истерику.       — Петунья, неужели ты так беспокоишься за него? Я думал, что ты будешь только рада освободиться от навязанной обузы, — Вернону пришлось встать и утешительно приобнять разволновавшуюся супругу.       — Я не за него беспокоюсь. Дамблдор… — она не договорила, когда Вернон вновь побагровел.       — Не смей произносить это имя в нашем доме! — рявкнул он и Петунья присела, благо стояла она рядом с диваном. Мистер Дурсль тут же пожалел о своей пылкости и поспешил на кухню за успокоительным.       Когда у Петуньи закончился приступ истерики, он сел рядом и взял руку жены в свою, нежно погладив ее пальцы.       — Хорошо, милая, мы подадим заявление завтра и скажем, что мальчик сбежал, — снисходительно согласился Вернон. — Но, надеюсь, его не найдут, — пробормотал он себе в усы, но супруга все равно его услышала.       — Но мы хотя бы сделаем вид, что ищем его для Дам—… него. Он очень могущественный, и я боюсь, как бы он не стал мстить нам за то, что мы его потеряли, — жалобно выдавила миссис Дурсль, сжимая стакан в руках. Вернон согласно закивал, хотя идея ему вовсе не нравилась. Но успокоить жену было просто необходимо.       — Завтра после работы мы тут же пойдем в полицию. Я позвоню с утра миссис Полкинс и попрошу, чтобы Дадлик побыл у них до вечера, а ты как раз за день придешь в себя, — произнес мистер Дурсль. Петунья закивала, прикрывая глаза и тяжело вздыхая.       Просидев еще пару минут в тишине, они поднялись в спальню. Вернон тут же захрапел, стоило его голове коснуться подушки, а Петунье сон не шел. Она ворочалась с боку на бок, пытаясь избавиться от непрошеных мыслей и лишних переживаний. Но до самого утра она так и не сомкнула глаз.       Проводив супруга на работу, Петунья занялась уборкой дома, прибирая бардак, что остался после магического всплеска Поттера. И это, к счастью, смогло ее немного отвлечь. На краткие мгновения она даже забыла обо всех насущных проблемах. И к обеду дом уже сиял чистотой, как всегда.       Петунья присела на диван в гостиной, устало вытянув ноги. Глаза слипались после бессонной ночи, и она как раз подумывала подняться в спальню и прилечь на пару часиков, как в дверь постучали.       Миссис Дурсль вскочила с дивана и испуганно уставилась в коридор. Оттуда раздался скрежет. Такое обычно бывает, когда почтальон просовывает в почтовое отверстие письма. Но утреннюю почту она уже собирала.       Осторожно подойдя к дверному проему, она выглянула в коридор. В доме стояла полная тишина, казалось она даже слышит, как громко ухает ее сердце от волнения.       На полу перед дверью лежал конверт из желтоватой бумаги. Никто не пытался больше стучаться. Петунья подошла ближе и подняла конверт, покрутив в руках. Никаких надписей. С опаской приоткрыв дверь, выглянула на улицу. Никого. Все та же пустая улица. В это время многие уезжают в отпуск, и Тисовая улица становится совсем безлюдной. Они в этом году тоже собирались съездить к сестре Вернона — Мардж, но пару месяцев назад случилось несчастье. Единственная женщина, которой они могли оставить Поттера — их соседка миссис Фигг — попала под машину. Врачи не успели ее спасти. И сейчас ее дом так и пустует, а риелторы ежедневно возят сюда потенциальных покупателей. А Мардж ненавидела Гарри еще сильнее, чем Вернон, и категорически запретила привозить его к ней домой. Ну а сейчас им и подавно было не до каких-либо поездок.       Закрыв дверь, Петунья вернулась в гостиную и села в кресло, рассматривая конверт, что держала в руках, и никак не решаясь его открывать. Но делать было нечего. Письмо в конверте из желтоватой бумаги могло прийти ей только от одного человека. И похожий конверт хранился в ее ящике, сохранившийся с той самой ночи, когда на пороге дома они обнаружили ребенка.       Дрожащими руками она вскрыла конверт и вытащила из него небольшую записку. Это было не письмо. Кусок бумаги был раза в четыре меньше обычного листа. И на нем незнакомым почерком было написано лишь несколько предложений. Место и время.       Все внутри Петуньи замерло. Она с ужасом смотрела на слова и уже прокручивала в голове все самые ужасные сценарии предстоящей встречей. Хотя… Может это и не Дамблдор вовсе. Ведь письмо, оставленное с Поттером, было написано другим почерком, а этот мелкий и извилистый. Но кто мог написать ей на такой бумаге? Никто. Возможно, это был один из приспешников Дамблдора? Вполне возможно. И что ей теперь делать?       Не идти на встречу нельзя. Она представить боялась, чем это могло бы обернуться.       Оставшиеся часы до назначенного времени Петунья провела нервно расхаживая по дому. Спать резко расхотелось. Хотелось бежать куда угодно. Прямо сейчас собрать вещи и бежать! Но это было бы глупо. Лили часто рассказывала, какой сильный волшебник их директор. Как велика сила их министерства магии. Петунья ужаснулась, когда узнала, что волшебников не просто единицы — их много. Очень много и все они живут среди них. Первые месяцы она даже боялась ходить в людных местах, опасаясь, что вот-вот на нее выскочит волшебник и проклянет. Это были детские страхи. Но за все годы она более не встречала таких же странных, как и ее сестра, из чего сделала логичный вывод, что Лили просто все преувеличивает.       Но сейчас ей было страшно. И она надеялась, что Вернон успеет приехать домой, и они пойдут на встречу вместе. Но как назло Вернон позвонил на домашний телефон и сообщил, что сильно задержится сегодня — какие-то проблемы с поставщиками, и нужно их срочно решить. Петунью бросило в дрожь.       Промаявшись еще пару часов, миссис Дурсль собралась и вышла из дома. Время было вечернее, и солнце клонилось к горизонту, заливая Тисовую улицу красноватым светом. Она могла бы сказать, что это было очень красиво, но даже это не могло отвлечь ее от мысли о грядущей встрече.       Место встречи было назначено на окраине парка. Там всегда было мало людей, а летом, во временя отпусков, и подавно. И понимание этого факта еще сильнее пугало. Именно в этот вечер парк казался Петунье таким угрожающим и пугающим.       Она остановилась у старого дуба. Это было самое большое и старое дерево в их парке. О нем знали все, кто живет на Тисовой улице. Но находился дуб довольно далеко от оформленной для отдыха части парка, а потому здесь всегда было тихо и безлюдно.       Миссис Дурсль остановилась на тропинке, взглянув на тускло светящийся фонарь. Почему-то ей казалось, что тот и вовсе сейчас погаснет. Как в новомодных фильмах ужасов, которые так не любила Петунья.       Отогнав непрошеные мысли, она посильнее закуталась в кардиган. На улице было тепло, но она все равно ощущала неприятный холодок. А внезапный хлопок за спиной заставил ее вздрогнуть и обернуться.       Чуть от нее в тени появился силуэт мужчины. Все внутри Петуньи опустилось, но единственная мысль, что мелькнула в ее голове была: «Это не Дамблдор». Она помнила, что Лили описывала его, как пожилого человека, с длинной седой бородой и такими же длинными волосами, который всегда носил яркие мантии. Силуэт же принадлежал мужчине худому, но вроде бы молодому, а волосы доходили лишь до плеч. И на нем не было мантии. Он был одет в странное одеяние, больше похожее на пальто или пиджак, доходящий до середины бедра. Осознание того, что это вроде бы не Дамблдор приносило небольшое облегчение, а с другой стороны неизвестность пугала еще больше.       — Ну здравствуй, Петунья, — протянул низкий, глубокий мужской голос. Когда незнакомец вышел на свет, она смогла наконец-то рассмотреть его. Черные волосы, сюртук, бледная кожа, крючковатый нос и холодные, до ужаса холодные, черные глаза. Она не видела его с того момента, как перестала ходить с Лили на прогулки. Но почему-то сразу узнала.       — Ты? — пораженно выдохнула женщина, — Т-тебя Дамблдор подослал? — выдавила она, машинально отступая назад. Ей виделось, как губы Снейпа изогнулись в издевательской усмешке.       — Нет. — коротко ответил он. Петунья облегченно выдохнула, тут же состроила брезгливое лицо и скрестила руки на груди.       — Что тебе надо?       — Как поживает сын Лили? — в лоб спросил он. Петунью передернуло. Вся маска брезгливости слетела с ее вытянутого лица.       — Тебе какое дело?       — Интересно, — процедил Снейп и сделал еще один шаг, угрожающе глядя на миссис Дурсль. Та пошатнулась, но под напором черных глаз не рискнула двинуться с места.       — Отлично, у него все замечательно, — выплюнула она. — Если тебе нужно было знать только это, то теперь проваливай, — она махнула рукой и уже развернулась.       — У него все замечательно, когда вы запираете его в чулане под лестницей? — вкрадчивый угрожающий голос заставил Петунью замереть на месте, затаив дыхание. — У него все замечательно, когда вы лишаете его детства и шпыняете его, как домовика?       Петунья обернулась, переведя взгляд на Северуса.       — У него все замечательно, когда твой ничтожный муженек орет на него и бьет так, что мальчик прекращает говорить, а потом запирает его под замок? А когда мальчик выбирается, чтобы хотя бы немного поесть — получает в ответ крик, испуг до смерти такой сильный, что у него случается магический выброс, а после он и вовсе трансгрессирует в другой город?        — О… от… — Петунья подавилась своими словами. Она ощутила, как ноги с трудом ее держат, а тело пробирает озноб. — От-откуда ты знаешь?       — Потому что этому мальчику пока повезло только раз в жизни. В том, что он трансгрессировал в городок, в котором я живу. И он дошел до крыльца моего дома, где и потерял сознание. Это самое большое везение, которое могло произойти. Ведь он мог появиться где угодно или свалиться под какой-нибудь другой дверью любого другого дома. Так как дела у сына Лили, Петунья? — голос его звучал с нескрываемой угрозой.       — Я… я… я не…       — Не можешь сказать ничего в свое оправдание, да? Это же сын твоей сестры, — презрительно произнес Северус. На глазах Петуньи заблестели слезы.       — Я знаю! — крикнула она. — Я знаю, что это сын моей сестры! Но что ты знаешь? Ты хоть представляешь, каково это, когда…       — Когда что? — рыкнул Снейп. — Когда ты издеваешься над ребенком, лишая его детства и ломая психику?       — Да чтоб ты знал, я в жизни даже ни разу не ударила его сильно! — срывающимся голосом ответила она.       — Какое достижение, — фыркнул Северус, — А как насчет твоего мужа?       — Я не всегда могу его остановить…       — Конечно, — скривился Снейп.       — Что ты от меня хочешь? Я пыталась! Пыталась полюбить его! — слезы текли по ее щекам, а голос срывался.       — Видимо плохо пыталась.       — Замолчи! Ты ничего не знаешь! Ты не представляешь, каково это — смотреть на него, видеть эти глаза! Каждый раз, когда я смотрю в них, меня сжигает чувство вины! В последний раз, когда мы виделись на похоронах родителей, последнее, что я ей сказала: «Теперь нам наконец-то не придется видеться на семейных вечерах».       — Прекрасный повод, чтобы подпортить жизнь ребенку, — Северус скрестил руки. Он прекрасно понимал ее. Эти зеленые глаза вызывали в нем то же чувство — чувство вины. Лили погибла из-за него. Если бы он тогда не донес Волан-де-Морту пророчество, то сейчас бы она была жива… Но Петунью ему было не жалко. Эта женщина вызывала у него только презрение. И сейчас он понимал Дамблдора, когда тот сказал ему, что он отвратителен в ответ на его мольбу о том, чтобы спасти Лили. — Ты отвратительна, Петунья. Знаешь ли ты, как сильно Лили переживала вашу ссору? Она винила во всем себя и всегда думала над тем, как бы помириться с тобой, а ты…       Петунья заплакала, закрыв лицо руками. Плечи ее дрожали. Она опустилась на землю, согнувшись так, что голова ее касалась земли, не прекращая содрогаться от слез. Северус стоял на своем месте. У него не было никакого желания хоть как-то попытаться успокоить ее, или поддержать.       — Что бы сказала Лили, если бы увидела все это. Думаешь, она такой судьбы желала своему ребенку? Представь на его месте своего сына, который тоже с радостью издевался над Гарри, — произнес он.       — Я знаю… Я ужасный человек, — с трудом выдавила она. — Но… Ничего не могу с собой поделать. Я ненавижу его за то, что заставляет испытывать меня такое чувство вины...       Она всхлипнула, глядя покрасневшими от слез глазами куда-то сквозь деревья, обхватив себя руками.       — Что ты теперь сделаешь? — сипло спросила она. — Нажалуешься Дамблдору?       — Нет, — ответил Северус. Петунья удивленно посмотрела на него.       — Что? — не веря своим ушам, переспросила она.       — Что слышала. Я не буду говорить Дамблдору. Слишком велик шанс того, что он упрется и вернёт мальчишку вам, а ему, как я уже понял, более безопасно быть подальше от вас, — презрительно скривился он.       — Куда ты его денешь?       — Пока не знаю, но точно не оставлю его у вас.       — Но Дамблдор… Он писал в письмо что-то про кровную защиту и… Что будет, если они придут проверить его, а …       — Не придут. Когда у ребенка просыпается магия — его ставят на учет в министерстве, чтобы в последующем передать на зачисление в школу. Гарри отдали вам еще и по той причине, чтобы максимально отгородить его от магического мира до наступления одиннадцати лет, поэтому лишний раз возле вашего дома светиться не будут. А вот его место нахождение могут определить как раз по его магической ауре, причем даже не приходя сюда.       — А что, если они решат проверить его местонахождение, — Петунья затаила дыхание.       — Вот тут-то ты и пригодишься, — губы зельевара скривились в ухмылке.       — В смысле? — тон Северуса совсем не нравился миссис Дурсль, и она сжала край своей кофты в кулаке.       — Если ты действительно сожалеешь о своем отношении к сыну Лили, то ты поможешь мне. Я спрячу сына Лили от всех, а ты его больше никогда не увидишь. Но мне нужно содействие с твоей стороны, — произнес Снейп. Петунья вскочила на ноги.       — Что я должна сделать? — слова Северуса вызывали у нее здравое сомнение, но перспектива наконец-то избавиться от лишних забот и жить спокойной жизнью с мужем и сыном не могла не соблазнить ее.       — Через два дня у меня будет готов артефакт. Он будет имитировать магическую ауру мальчика. Твоя задача только в том, чтобы держать его в доме. Ты можешь поставить его на видном месте, можешь спрятать в чулане, мне не важно. Самое главное, чтобы он был в стенах дома.       — А защита… Дамблдор что-то говорил про то, что якобы наше родство защищает его от чего-то... Не помню, но…       — Этот вопрос я тоже решу, мне нужно время найти все необходимое. Есть еще вопросы? — Северус нетерпеливо скрестил руки на груди. Время было позднее, и пора было уже кормить Гарри, поэтому терпение начинало постепенно иссякать.       — И что, от меня требуется только спрятать какой-то артефакт у себя дома, и все?       — Почти. Если я найду решение сохранения кровной защиты, то, скорее всего тебе придется носить один артефакт всегда на себе. Вероятнее всего, это будет какой-нибудь кулон или кольцо, не знаю. Плюс, мне необходимы твои волосы и одежда.       — Что? — ахнула миссис Дурсль. Северус раздраженно вдохнул и выдохнул, подавив недовольный рык.       — Волосы мне нужны для оборотного зелья. Мальчика надо отвести в больницу, проверить зрение и выяснить, что с его голосом. Если я применю маскировочные чары на нем — в Мунго это быстро поймут, когда будут обследовать. А в своем облике я с ним пойти не могу. А если его приведет его тетка, то это не вызовет никакого подозрения. Тем более, что многие знают, что у Лили есть сестра магл и то, что она знает о магии. А учитывая, что она воспитывает будущего волшебника, ее забота понятна. Да, еще нужна одежда, думаю теперь сама понимаешь, зачем.       — Что? Ни за что, это слишком! — возмутилась Петунья.       — Хорошо, можешь сама сводить его, я не против.       — Нет… — миссис Дурсль насупилась, разрываясь между тем, чтобы согласиться и отказаться. — Ладно. Я завтра съезжу в магазин и приобрету пару комплектов одежды, — нехотя выдавила она.       — Прекрасно. Тогда через два дня на этом же месте в это же время, — подытожил Северус. Петунья кивнула, но сказать больше ничего не успела. Снейп крутанулся на месте и с хлопком исчез, оставив ее совсем одну, посреди темной аллеи.       Придя в себя после тяжелого разговора, Петунья побрела в сторону дома, где ее уже ждал супруг. Вернон обеспокоенно метался по гостиной и тут же выскочил в коридор, заслышав, как хлопнула входная дверь.       — Петунья, дорогая, где ты была? — воскликнул он. Петунья подняла взгляд на мужа, устало вздохнула и, пройдя на кухню, налила себе стакан воды и залпом выпила его. — Ты видела, сколько времени, я волновался!       — Прости, Вернон, мне нужно было пройти и проветриться. Потеряла счет времени, — сипло сказала Петунья. Она надеялась, что краснота спала с ее глаз, ведь не зря она прошла несколько кругов по парку, чтобы свежий воздух привел ее в более-менее нормальный вид. Повезло еще, что она сегодня не красилась, собираясь провести весь день дома. И, кажется, Вернон ничего не заметил. Он приобнял супругу.       — Тебе стало полегче? — заботливо спросил он. Петунья кивнула.       — Вернон, я так подумала, не надо писать заявление в полицию. Не думаю, что в ближайшее время его хватятся, а там дальше придумаем что-нибудь. Скажем им, что несчастный случай произошел, — дрогнувшим голосом сказала миссис Дурсль и покосилась на мужа. Вернону, кажется, эта идея понравилась.       — Хорошо, дорогая, как скажешь. А теперь пошли, заберем Дадли, а то время уже позднее. Ему пора спать, — он заботливо погладил супругу по плечу, и Петунья кивнула, радуясь, что Вернон так легко согласился. Быть может, вскоре он и вовсе забудет о том, что в их доме жил сын ее сестры.