Долг аристократа

Тело ломило, глаза резала белизна стен, на каждый вздох грудина отзывалась болью. Бэй не знал, где он и сколько прошло времени, но он был жив. И пока не был уверен, стоит ли радоваться этой новости. Пошевелил пальцами и коснулся кого-то живого, дышащего, близкого. Гермиона сидела на стуле рядом, положив на кровать голову. Она спала, и Бэй не хотел тревожить её сон. Как бы там ни было, она была жива, была рядом. Этого было более чем достаточно. Вернув власть над телом, он потянулся к Гермионе и коснулся её волос. Она выглядела уставшей и осунувшейся. Переживания и страх ожесточили её черты, но от этого она казалась Бэю особенно прекрасной, словно невзгоды отшлифовали её красоту и обнажили её душу. Бездумно касаясь волос, собранных в тугой пучок на макушке, Бэй вспоминал всё: странную ночную встречу в кабинете Дамблдора, месяцы вместе, их мелкие ссоры и поцелуй. Поцелуи… Отправляя Гермиону к Уизли, Бэй был готов, что никогда больше её не увидит, поэтому теперь словно заново учился верить, но очень осторожно. Быть может, им суждено остаться вместе, когда столько позади. Вслед за мыслями о произошедшем пришли и воспоминания о тех, кого он, возможно, уже потерял. Маршалл, Фригги, мать… Мама. Грудь сдавило очередным приступом боли, ещё более сильным. Бэй должен быть стойким, но задыхался. Разве можно было выжить в том взрыве? Не сумев удержать волнение и страх, Бэй почувствовал, что не может вдохнуть. Судорога скрутила его тело, разбудив Гермиону. Она подскочила и испуганно на него взглянула. — Бэй! Бэй, что с тобой? Сестра! — Я в порядке, — просипел Бэй, найдя путь обратно, когда Гермиона стиснула его руку. — В порядке… В палату вбежала женщина в форме целителей Святого Мунго и кинулась к пациенту. Бэй сделал знак, чтобы она не волновалась, но она со знанием дела осмотрела его и постановила: — Вам предстоит восстановление, мистер Солсбери, это нелёгкий процесс. Будьте готовы. — Спасибо, — прошептал Бэй, а Гермиона вдруг добавила: — Мы готовы. Её глаза блестели волнением, но губы были упрямо сжаты. Она так и не выпустила руку Бэя, словно так могла спасти его и уберечь от всего. Когда сестра ушла, она опустилась на стул и прижалась щекой к тыльной стороне его ладони. Этот сухой жар обжёг Бэя, и он понял, что должен сказать. — Я люблю тебя. Он не знал, услышала ли Гермиона его признание раньше, когда её увлёк вихрь камина, но был обязан произнести это снова. Теперь он знал, как коротки могут быть их жизни. Ему было не важно, ответит ли Гермиона взаимностью, но больше не хотел молчать. Бэй был совершенно уверен в своих чувствах и мог распознать любовь, которая наполняла его изнутри, стоило подумать о Гермионе, увидеть или услышать, ощутить её присутствие. Возможно, он потерял всё, что имел, но надеялся сохранить то важное, что поможет ему держаться за жизнь. — Я тоже тебя люблю, Бэй, — прошептала Гермиона, не отпуская его руку, прижимаясь щекой и не отводя от него взгляда. — Правда? — Бэй боялся поверить, что это происходит по-настоящему, но Гермиона тихо рассмеялась и кивнула: — Правда… — Вдруг по её щеке скатилась слеза, и она смущённо смахнула её пальцами, пряча глаза. — Разревелась тут, как дурочка… — Не говори так, — покачал головой Бэй, — ты вовсе не дурочка. Ты самая умная девушка из всех, что я встречал. Воцарилась тишина. Бэй хотел задать важный вопрос, но Гермиона начала первой: — Поместье разрушено. Мало что уцелело. Похоже, она собиралась с духом, чтобы это произнести, считая, что это поразит Бэя. Ему была приятна такая забота, но он ничего не чувствовал. Этот дом ничего не значил без людей, которые его наполняли. Именно их судьба Бэя и волновала. — Что произошло? — спросил он, надеясь, что Гермиона по одному его тяжёлому взгляду поймёт, о чём именно он спрашивает. И она поняла. — Они живы, Бэй. Твоя мама и Фригги, они в Норе. О них позаботились. — Маршалл? — отрывисто спросил Бэй. — Он тоже жив, но пока не в лучшей форме, — с сочувствием отозвалась Гермиона. — Ему понадобится время. Он здесь, в больнице. Только вчера очнулся. Я заходила к нему несколько раз. Он очень за тебя переживает. — Сколько дней я был без сознания? — Четыре. Но целители сказали, что ты сильный и справишься. Хотя я это и без них знала. — Ты всё это время сидела рядом со мной? — затаив дыхание, спросил Бэй. Гермиона улыбнулась. Вместо ответа робко потянулась и коснулась его губ своими. Это было невесомое касание, которое возродило Бэя к жизни. Он улыбнулся и решил скорее выздороветь, чтобы обнять Гермиону и по возможности не отпускать. Вдруг хлопнула дверь, и в палату ввалился третий лишний. А за ним — смущённый четвёртый. Гермиона тут же отпрыгнула от Бэя и приложила руку к губам, чтобы то ли сохранить на них поцелуй, то ли скрыть его от вторгшихся. — Похоже, мы помешали? — прищурился Рон. — Простите, что без стука. По его лицу не было заметно сожаления, всё оно досталось Гарри. — Привет, Бэй, — сдержанно улыбнулся он. — Как ты? — Уже лучше. Что-то случилось? — Мы искали Гермиону, — вместо него ответил Рон. — Она теперь здесь постоянно. Он уселся на кровать, чуть не придавив Бэю ноги. Тот только усмехнулся: не бросившись на него с кулаками, Уизли практически дал добро на их отношения с Гермионой, а это вселяло надежду. — Люпин и ещё кое-кто из Ордена переправили уцелевшие портреты на площадь Гриммо, — тем временем сообщил Гарри. — Виктория среди них есть? — с волнением спросил Бэй. Он так сосредоточился на живых, что совсем забыл о мёртвых, с которыми тоже не желал расставаться. — Да, — поспешно подтвердила Гермиона. — Она в порядке. — Но портрета твоего отца мы не нашли, — добавил Гарри. — Мне жаль. Новость о том, что отец полностью исчез из его жизни, отозвалась в душе Бэя не равнодушием, но каким-то ледяным смирением. Видеть его изо дня в день, при этом зная, что он натворил, каждый раз решая, достоин ли он прощения, было тяжело. Но в то же время в глубине души Бэй надеялся, что однажды им удастся поговорить и решить конфликты. Хотя бы после смерти наладить отношения. Но мелькали день за днём, протекли и годы, а Бэй всё не мог найти слов. И теперь утратил свой шанс. — Бэй, ты в порядке? — осторожно спросила Гермиона, испугавшись его молчания. — Да, — слабо улыбнулся он. — Я со всем разберусь. — Мы разберёмся, — неожиданно хмуро отозвался Гарри. — Нападение на тебя привлекло внимание Министерства. Пусть они всё ещё не верят, что Волдеморт вернулся… Они увидели, что в среде аристократов не всё так чисто. — Будет война, — серьёзно добавил Рон. — Дамблдор сказал, что теперь её не избежать. Гермиона поджала губы, села рядом с Бэем и взяла его за руку. Он слабо улыбнулся. Что ж, он потерял достаточно, но нашёл нечто большее и лучшее. И теперь ему нужно отстоять своё право быть счастливым.