Под знаком мушкетёров.

— Вот оно как - Людовик Тринадцатый задумчиво покачал головой. — Зря вы ругали этого юношу Тревиль, очень зря - король оглядел одобряющим взглядом стоящего перед ним Арамиса. — Простите, меня Ваше Величество - сказал мушкетёр, поднимая глаза. — Однако, даже ценой службы я не могу бросить людей, которым не дают нормально жить. — Ведь не смотря на то, что никто не отдавал приказа зачистить старые кварталы гвардейцы всячески досаждают их обитателям - глаза молодого человека наполнили едкие слёзы. — Ваше Величество - неожиданно вошедший Ла-Шене заставил всех вздрогнуть. — Ваше Величество, гвардейцы кардинала получили приказ сжечь старые кварталы ввиду их опасности для жителей города. — Что? - все присутствующие нервно выдохнули от ужаса. — Я не отдавал этого приказа - вдруг вмешался Ришелье, смерив всех гневным взглядом. — Остановитесь, друг мой - Портос крепко схватил Арамиса за руки, дабы тот не ушёл из кабинета короля. — Отпустите меня - крикнул Арамис, чувствуя, как руки его сковали сильные руки Портоса. — Ваше Величество, отпустите - взмолился молодой мушкетёр. — Умоляю, отпустите, ради всего святого. — Там же живые люди. — Да отпустите же его - прикрикнул на мушкетёра кардинал и едва руки Портоса разжались Арамис пулей вылетел из кабинета, в надежде успеть помочь оказавшимся на грани людям. Из последних сил молодой человек добрался до старых кварталов, наполовину охваченных пламенем и залетел в оставшийся от ворот узкий проём. Вокруг, полыхали старые здания, где-то внутри, прижимаясь друг к другу плакали дети, а в едком чёрном дыму задыхались остальные жители квартала. Меньше чем за пятнадцать минут мушкетёру и ещё двум мужчинам удалось отыскать в задымлённых кварталах детей, женщин и стариков, однако едва все беженцы собрались возле собора Нотр дам Арамис, словно вспомнив о чём-то сломя голову бросился назад в горящие кварталы, в глубине которых ещё оставались живые люди. Молодой человек бежал, ловко минуя горящие обломки, вдруг резко остановившись перед горящим домом: прежний страх вновь захватил его и мушкетёр замер, остерегаясь даже подходить к огню. Однако раздавшийся изнутри плач привёл его в чувство и молодой человек вбежал в горящий дом. Вокруг извивались голодные языки пламени, ярко-красный свет слепил глаза, а едкий чёрный дым так и норовил проникнуть в рот, однако времени на размышления не было и Арамис с огромным усилием воли пробрался на второй этаж, где в углу сидели напуганные дети: все как один были бледны от страха, руки и лица покрывали ожоги, все кашляли и задыхались от дыма. — Рене - с надеждой в глазах воскликнули дети. — Всё хорошо, я здесь - ответил Арамис, обнимая своих маленьких друзей. Однако, не успели они преодолеть и половины уцелевшей лестницы, как изрядно обгоревший потолок дома треснул и откуда-то сверху повалились пылающие доски, тишину разорвал жуткий треск и дом обвалился прямо перед приехавшим на место де Тревилем. Капитан и трое мушкетёров с неподдельным ужасом смотрели на то, что случилось со старыми кварталами Парижа и от мысли о возможной смерти друга глаза каждого из мушкетёров медленно заполняли горячие слёзы. Обломки сгоревшего здания тлели, осыпаясь от дуновения лёгкого ветерка, где-то под ними было видно обожжённые руки и ноги, которые едва заметно шевелились. Атос, Портос и д’Артаньян быстро спешились и принялись разбирать завалы в душе молясь, чтобы их друг оказался жив. Портос обошёл завал, чтобы поднять тлеющие доски, но неожиданно взгляд гиганта упал на тело в ободранной сутане, под которой виднелся мушкетёрский плащ и перевернув его Портос обомлел от ужаса. На испачканной углём дороге лежал Арамис: его лицо было бледно, покрытые ожогами руки слегка тряслись вероятно от сильного испуга, а под его плащом лежали дети, которые сжавшись от страха в комочки прижимались к телу старшего друга. — Кажется мы повели себя очень плохо, господа - печально сказал д’Артаньян. — С одной стороны да ибо отчего-то мы отговаривали его защищать этих несчастных людей - сказал Атос. — Но с другой мы поступили так, опасаясь за его жизнь ведь следя за ним мы на деле убедились, насколько это было опасное дело - вставил Портос. — Вероятно сейчас наш друг очень на нас рассержен. — Даже если я и рассержен, Портос то знайте я не имею привычки злиться дважды - Арамис поднялся, одной рукой крепко упираясь в каменную дорогу, второй обнимая едва не погибших детей. — Арамис, простите нас ради бога - сказал Портос, обняв товарища сильными руками. — Мы выглядели как изменники - повесил голову д’Артаньян, положив руку на плечо друга. — Господи, да это вы простите меня, друзья мои - едва ли не со слезами на глазах сказал Арамис. — Я как всегда рвался помочь тем, кто потерял всё и едва сам не потерял то, что мне так дорого. — Простите меня, ради всего святого - Арамис бросился в крепкие объятия своих товарищей. — Вы поступили правильно, Арамис - с улыбкой сказал Атос. — Ведь самое главное, что обитатели старых кварталов и остальные жители Парижа живы и невредимы - вмешался де Тревиль, оглядывая вновь собравшихся вместе молодых людей. — Что же касается до тех обезумевших гвардейцев, то их жизни закончатся на каторге ибо за всё ими содеянное нужно платить вдвое больше, нежели чем за простое убийство. “Не говорите, что можете защитить других, если нет сил защитить самого себя и не бросайте вызов тому, кто в итоге обойдётся вам в жизнь и свободу.”