Чай, сочувствие и волейбол

      Апрель близился к концу.       Сакура отцвела. Нежные розовые лепестки давно опали, ветер вдоволь наигрался с ними, вихрями вздымая пастельные волны. На некоторых городских деревьях начали расти маленькие, ещё пока зелёные плоды. Но были и такие сакуры, что оставались бесплодны, просто красиво цвели раз в году, радовали глаз в период оханами, а потом люди просто проходили мимо них, не удостаивая вниманием. Сакура красива, только когда цветёт, а потом, когда лепестки облетели, уже никому не хотелось уделять ей хоть немного внимания. А красота, как известно, дело приходящее и так же легко покидающее тебя.       Через две с небольшим недели Харука и Сокудо должны были вместе отправиться в Окинаву. Сенсей, Йошито и ещё несколько их товарищей добирались разными способами и договорились встретиться в аэропорту, чтобы всем было удобно. Ивабаро тоже хотел поехать. Строже всего оценивал и щедрее всех хвалил Сокудо именно он, но из-за работы ему пришлось предоставить дочь самой себе и Харуке.       Внутри при мысли о соревнованиях в другой префектуре всё сжималось и легонько подрагивало. Как бы Харука не умела держать себя в руках, это было волнительно. Она не раз участвовала сначала в детских городских турнирах, потом в юношеских, только ей исполнилось пятнадцать. Пару раз ездила в соседние префектуры Аомори и Акита, но это было больше года назад.       Первые серьёзные соревнования Харуки прошли почти успешно — она, воодушевлённая и заряженная на успех, заняла вместе с мальчиком-ровесником третье место среди детей. Её обошли только уже известная многим перспективная Айно, выбившаяся на первое место, и Хидеаки, маленький мальчишка, который внешне не тянул даже на те двенадцать лет, сколько ему было. Но быстрый до жути, Харука просто не успевала атаковать и защищаться. А Айно была самой старшей в их возрастной категории. Многие ребята из других клубов радостно её приветствовали, видно, были уже давно знакомы, а Харука видела её только мельком на соревнованиях в Мияги. Высокая, гибкая, с молниеносной реакцией, Айно закончила поединок с Харукой за третье место в одну минуту. Просто выбила её с арены, Харука даже не заметила, как это произошло. После награждения во время перерыва перед турниром старших Айно вдруг подошла к Харуке и похвалила её технику. Сказала, что только уверенности не хватает и Харука не доделывает многие удары до конца. А так, для её тринадцати лет очень неплохо.       Сокудо в этом году ещё выступала в детском турнире от десяти до четырнадцати лет, а Харука уже со взрослыми — от пятнадцати до семнадцати. У маленьких (недавно вышедшую из этой категории Харуку немного коробило называя группу Сокудо так) в поединках сходились вместе и мальчики, и девочки, а вот у старших обычно уже было по отдельности.       С тем, чтобы рассказать маме, Харука тянула: боялась, что мама отреагирует не очень спокойно. Так обычно и случалось. Кажется, она говорила недавно, что зарплату сократили, а Харука тут со своими делами будет лезть. Нехорошо. И опять начнётся их препирание. Вроде мама уже привыкла, что Харука участвует в соревнованиях, но тут ещё за билет придётся платить…       — Мам, ты занята?       Харука заглянула в комнату, служившую гостиной и маминым кабинетом одновременно.       — А что? — спросила та, не отрываясь от ноутбука, купленного в аренду.       — Поговорить надо.       Щёлкнув мышкой пару раз, мама вздохнула, отодвинула ноутбук и похлопала по старому стулу, стоявшему рядом с ней. Устроившись, Харука сжала губы в тонкую полоску. Она сцепила ладони, положила их на край сиденья между ног и стиснула бёдрами. Взгляд опустился вниз, на мамин ноутбук. Ей самой в глаза смотреть было боязно.       — У нас если что продукты уже есть? — тихо спросила Харука. Ей почему-то казалось, что если начать издалека, то всё само собой разрешится в процессе.       , — Покупала недавно. Кстати, молоко взяла получше, — кивнула мама и устало улыбнулась. — Хочешь, тамагояки завтра с утра сделаю? А, ещё хотела белый хлеб купить, тут пекарня открылась. Может, дороговато, но нечасто можно…       Сердце у Харуки сжалось. Она улыбнулась и кивнула, чтобы не сказать ничего лишнего. Мама ради неё старалась, а она сейчас будет просить её о чём-то почти невозможном. Пора бы уже самой найти работу. Хотя как быть со временем? На школу, домашнее задание и тренировки день уходил целиком, Харука не знала, сможет ли выкроить себе свободный час. А работать ведь нужно не по часу в день. Может, в кафе устроиться… Вроде, платить должны неплохо, если Харука проработает там несколько месяцев, можно будет не просить денег у мамы. Правда как тогда быть с уроками… Или то, или другое?       Ками-сама… Она же знает, что не справится. Прекрасно знала, что если нагрузить себя ещё хоть чем-то, она попросту поломается. Чтобы работать, нужно пожертвовать чем-то. Школой? Ужасный вариант. Кэндо? Ещё хуже. первое давало спокойствие матери, второе — ей самой. Всё равно что выкинуть часть тела, руку там или сердце, и пытаться жить. Со временем Харука, конечно, привыкнет, все привыкают. Но она не хотела ничего бросать. Разве для того, чтобы жить безбедно, жертвы обязательны?       — Мам, нам недавно кое-что сказали… — начала Харука, и во рту пересохло. Она машинально облизала губы и решила зайти с другой стороны. — Мы посмотрели, нашли билеты в Канагаву не очень дорогие.       Смотрели не неопределённые «они», а Ивабаро. Сказал на недавней тренировке, что глянул подходящие варианты. Харуке и Сокудо вполне подходило, прилетали они утром, в аэропорту их должны были встретить сенсей и Йошито с остальными. Ивабаро показал Харуке, она прикинула в уме и подумала, что мама такое потянет. Наверное. Поблагодарила Ивабаро, тот кивнул и сказал, что тогда закажет, а деньги Харука переведёт. И завтра он уже должен был купить билеты, а Харука только сейчас осмелилась заговорить про это с мамой. Благо билеты на самолёт таким небольшим рейсом из одной префектуры в другую можно было купить почти перед самым вылетом, а не как в другую страну. Харука помнила, как отец с мамой, когда она сама была ещё маленькая, заказывали билеты в Европу чуть ли не за год. Тогда денег хватало.       — Зачем тебе в Канагаву?       — Мы на соревнования… Ну, понимаешь, они важные, будут клубы со всех соседних префектур, из Мияги тоже много кто…       — Соревнования опять?       Харука опустила голову и сжалась вся изнутри.       — Ага.       Мама протянула неопределённое «м-м» и слабо кивнула.       — Когда?       — В субботу. Через две недели.       — И билеты нужно купить, значит. На чём поедете?       — Полетим, — хрипло ответила Харука. По голосу матери пока не было понятно вообще ничего, он оставался ровным и спокойным.       — Надолго?       — На день. У меня же потом школа…       — И то верно. Ну, показывай, какой рейс.       Внутреннюю пружину, сжавшуюся до предела, вдруг отпустили, она стремительно распрямилась, вышибая воздух из лёгких. Почему-то не получилось произнести ни одного внятного звука, и несколько секунд Харука бестолково глазела на маму.       — Ма… М-м, ага, — вырвалось из пересохшего рта. — Ой… Ивабаро-сан закажет, надо только деньги отдать.       — А, хорошо, — мама спокойно кивнула. — Ну тогда скажи, сколько, я сниму и тебе дам. Удачи там, победи всех, — сказала мама, и её тонкие бледные губы дрогнули в улыбке.       Рот Харуки дёрнулся, на душе разлилось непонятное тепло. Но приступ нежности и благодарности был приятен только первую секунду, потом он уже начал душить Харуку, едва ли не вызывая слёзы. Она думала, что должна любить мать, но просто не может этого сделать. Как можно полюбить человека, который дарит ей холодный взгляд, осуждение за потерянные баллы за тест, порой даже не даёт и слова сказать? А ведь, оказывается, можно.       Пожалуйста, не давай мне повода тебя любить.       Сейчас Харуке начало казаться, что неодобрение матери вполне заслуженное. В самом деле, сама ведь виновата, что не учится хорошо, тратит время непойми на что и не может пересилить себя и встать вовремя. И маму она, кажется, любила. Только не всегда, а когда видела её улыбку, слышала непривычную похвалу и не чувствовала, что она для матери неприятная обязанность. И когда видела, как мать устала. Это почему-то заставляло внутри всё ломаться в крошку. А за такие моменты Харука питала к себе дикое чувство отвращения, словно делала что-то неправильное, совершенно противоречащее её естеству.       Может, будь отец здесь, мама была бы добрее и мягче всегда. И тогда бы они жили, как раньше. Папа бы работал в хорошей компании, как и тогда, каждый вечер улыбался, приходя домой, покупал бы Харуке сладости и давал бы денег на обед в школе. Красивая картинка: образцовая семья — счастливые родители и вежливая, воспитанная дочурка с двумя аккуратными хвостиками. Харука порой мечтала, что их семья такая и сейчас. Но мечты лопались, как глупые мыльные пузыри, стоило прикоснуться к ним пальцем. Раз — и уже ничего нет.

***

      Окна были настежь распахнуты. Ветер, нагулявшись по просторной школьной территории, заглядывал внутрь классов, приятно холодя кожу.       Опять тянулась большая перемена. Сугавара условился с Харукой, что они будут встречаться именно в это время, чтобы звонок не прерывал их внезапно. Обычно Сугавара приводил Харуку в их класс, там всегда было тихо — второгодки спешили в столовую и проводили там почти всю перемену. У Сугавары всегда был с собой перекус, а у Харуки как пойдёт. Мама или она сама редко что-то готовили, утром было не до этого, да и денег не всегда находилось. Впрочем, Харука уже привыкла, тем более что после того, как мама потратилась на билет, было совестно даже заикаться о дополнительных тратах. Сугавара сначала предлагал делиться с ней, но Харука пару раз отказалась, причём весьма сухо, и он перестал. Наверное, для перекуса ждал момента, когда она уйдёт. Её это устраивало.       Подложив под голову рюкзак, Харука внимательно слушала Сугавару. Рюкзак достался ей от матери, он был уже потрёпанным и не походил на красивые ранцы одноклассниц. Зато был вместительный (в него и форма по кэндо помещалась) и мягкий, поэтому не раз использовался в качестве подушки. Говорил Сугавара размеренно, его голос, глухой и словно сотканный из эфира, перекатывался по пустому классу, отдаваясь лёгким эхом.       — Простые вещества, ну, вроде кислорода, водорода, алюминия, состоят из атомов одного вида. Тут вообще легко запомнить, простые — с ними всё просто. А сложные вещества образованы атомами разных видов. Сможешь что-нибудь назвать?       Харука, уже подобравшая в уме пару вариантов, улыбнулась краем губ.       — Простые это фосфор, железо, азот, наверное… — тон съехал на неуверенный, но, получив кивок Сугавары, Харука подняла голову с парты, выпрямилась и заговорила быстрее: — Сложные — это оксиды?       — Да, молодец. Но бывают не только они. Может, вспомнишь ещё что-то?       — Эти, как их… — Харука вздохнула и цокнула языком, поднимая глаза на потолок. Говорили же в прошлом году что-то такое. Она замычала, нахмурившись, потёрла кончик носа и предположила: — Соли и щёлочи?       — Да, они тоже. Ещё одно есть. Оно кажется простым, — улыбнулся Сугавара и махнул рукой, — потому что люди постоянно видят его рядом с собой. Настолько обыденная вещь, что и не скажешь, что оно — сложное вещество.       Должно быть, вид у Харуки сделался чересчур озадаченный. Слова Сугавары заставили её недоумённо заскользить глазами по классу, приоткрыв рот в попытке сказать, что Сугавара имеет в виду. Но на ум не пришло совершенно ничего. Её беспомощный взгляд встретился с глазами Сугавары.       — Вода.       — А-а, — глупо протянула Харука. — Спасибо, буду знать.       — Пригодится. Мне кажется, легко запомнить. Так ведь и с людьми бывает. Ну ладно. — Он выпрямился, взглянул на часы и вздохнул. — Всё, уже пора.       Харука недовольно поморщилась. Как бы она не любила химию, надо было признать — Сугавару ей слушать нравилось. Даже непонятные слова стали приобретать смысл.       — Пойдём, Юхи-сан, — кивнул Сугавара, нажимая на ручку двери, — пора.       Расслабленная долгой переменой, Харука чувствовала во всём теле слабость и дремоту. Поднявшись из-за парты, она взялась левой ладонью за правое запястье, выбросила руки вверх и потянулась, привстав на носки. В горле зародился тихий звук, похожий на урчание кошек.       — Устала, — улыбнувшись краем губ, констатировал Сугавара.       Харука мотнула головой и зевнула.       — Ничуть.       — Ага, вижу, — усмехнулся он.       Родной класс под конец перемены уже наполнился ребятами. Бросив рюкзак под парту, Харука парой движений размяла шею.       — О, явилась, наконец, — хмыкнула Масуми, положив сжатые в кулаки ладони на крутые бёдра, и развела локти в сторону. — Ждала тебя, хотела спросить насчёт пятого номера. Ну, что там по математике задали. Вот смотри, я решаю, значит, а оно…       — Ну что оно? — осведомилась Харука, поспешив прервать её.       — А оно сложное слишком оказалось! Я там не поняла чуть-чуть…       — А я, конечно, поняла, — поиронизировала Харука. — Я же говорила, что по математике у меня в прошлом году едва семьдесят набралось. Не у той спрашиваешь.       — А у кого ещё? — вскинулась Масуми. Она устроилась за партой Харуки, вздохнула и подвигала розовый пенал. — Я-то вообще ноль. Думала, Асоми сделала, но она тоже не поняла… Эх, класс гуманитариев какой-то.       Харука фыркнула в кулак. Она-то уже точно гуманитарий. Японский, литература, история — это пожалуйста, просто надо прочитать и запомнить материал. Несмотря на небольшое количество свободного времени, читать Харука любила. В детстве ей это казалось скучным занятием, но в средней школе она пересмотрела свои приоритеты.       — У Нишинои спроси, он вроде неплохо в этом разбирается.       — Нишиноя? — насмешливо повторила Масуми, снисходительно улыбнулась и покачала головой. — Да он наверняка цифры путает, какой пятый номер…       — Что такое, кто звал? Кто тут ещё цифры путает? — тут же вскинулся Нишиноя, влетев в класс.       Пристальный взгляд просквозил Масуми и Харуку. Нишиноя вздёрнул бровь и обиженно насупился, скрестив руки на груди.       — Ой, — вырвалось у Масуми.       — Чтобы ты знала, я в средней школе математику сдал почти на девяносто, — хмуро бросил он. — Ну, просто времени не хватило… Но так бы и на сотку написал! Ты вообще знаешь, что я в вашей математике ого-го? И вообще, с чего ты решила, что я такой… Тупой?       — А ты умный? — Масуми окинула Нишиною скептическим взглядом. — А то ведёшь себя так, словно мячом все мозги отшибло.       Нишиноя оскорблённо ахнул и вскинулся, мол, сама Масуми ничего не знает, а он ещё всем покажет. Харука кивнула, смекнув, что закончится эта перепалка только со звонком. Наверное, Нишиноя действительно был неглупым, всё-таки в волейбол играл. Правда, про волейбол Харука вообще ничего не знала, все её представления об игре заканчивались тем, что там перекидывают мяч. Ну как, перекидывают… По каким-то правилам, которые она тоже не знала. Но, наверное, это только со стороны выглядело так просто, а на самой площадке шёл сложный процесс, ведь играли командой, а там ещё нужно всё согласовать и просчитать. В общем, сложная штука, явно не для дурачков.       — А… часто у вас тренировки? — невзначай бросила Харука, увидев, что Масуми начала угрожать однокласснику авторучкой.       — Почти каждый день. Мы не бездельничаем.       — У нас тоже почти каждый день, — передразнила его Масуми.       — Пф, поздравляю.       — А что вы делаете? — снова спросила Харука.       — Ну так это, подачи отрабатываем, приёмы. Представляешь примерно, как мячи отбивают?       Харука кивнула.       — Ну вот. Такое у нас развлечение. Играем, пробуем передачи мяча. Командная работа это вообще сложная штука!       Раздался перезвон, ознаменовавший начало урока.       — Если хочешь увидеть, приходи, — бросил Нишиноя, направившись к своей парте. — Думаю, посмотреть-то пустят.