Чай, сочувствие и волейбол

      Харука подобрала волосы и закрутила их на затылке, чтобы зашкурить планки синая. Они после нескольких тренировок требовали шлифовки, потому что от планок отламывались щепки, делая синай опасным, — он запросто мог сломаться во время поединка.       Мама что-то читала в комнате, служившей и кухней, и гостиной, а Харука, чтобы не мешать, заперлась в ванной комнате. Приготовив наждачку, она притащила старенький ноутбук, которым мать уже не пользовалась, поставила на нём третью серию «Наруто» и принялась разбирать синай. Харука стабильно пересматривала «Наруто», когда чувствовала, что в жизни опять начинается полный раздрай. Наверное, именно побитый, уставший и весь в ссадинах Наруто, всё равно настаивающий, что нельзя никогда сдаваться, и вселял в неё ту надежду, которая позволяла увериться, что не всё потеряно. Именно эта улыбка счастливого идиота, но идиота упорного и верного своим убеждениям, давала Харуке понять, что все её проблемы можно в общем-то решить. Пускай не сразу, но по немногу, по чуть-чуть, и она всё разгребёт. И учёбу подтянет, и на соревнованиях в Окинаве что-нибудь выиграет, и в комнате приберётся, и с мамой не будет ссориться. Недавно мама спросила, как у Харуки дела в школе, и даже похвалила её. Такие мелкие жесты со стороны матери в памяти Харуки держались долго и заставляли верить в возможность их счастливой жизни.       Забравшись на бортик ванны и спустив ноги вниз, Харука нажала на значок запуска видео. Из динамика раздался опенинг, Харука невольно улыбнулась. В первый раз она его услышала ещё мелкой девчонкой, заплетавшей волосы в две косички и не знавшей, что такое химия. А сейчас пересматривает уже в какой раз, а ощущения всё те же — весна, косые тени от домов, яркое солнце на голубом небе, цветение сакуры и запах детства.       Рука с наждачкой заскользила по тонкой планке, стирая неровности. Вот бы так и её, Харуку, чтобы не осталось глупости, лени, привычки откладывать всё на потом или вовсе недоделывать. Причём как в жизни, так и в кэндо. Не сделала удар, хотя могла, и даже не контратаковала. Это было плохо, даже отвратительно, но Харука, думая во время пятого по счёту кейко только о том, как бы не задохнуться, оставляла всё на следующую секунду, минуту, поединок. Так и откладывала, всё не находя подходящего момента.       Звуки барабанов и восклики, на фоне которых произнесли название серии. Той, в которой Сакуру, Наруто и Саске объединили в одну команду. Первые серии «Наруто» были по-особенному родными. Ещё маленький Наруто, только сменивший свои зелёные очки на повязку шиноби, совсем мелкий Конохамару, незамысловатая, но приятная рисовка, яркие оттенки, которыми художники раскрасили Коноху, детское противостояние Сакуры и Ино, внутренняя Сакура (Харуке порой казалось, и у неё была внутренняя она), герои, ещё юные и не представляющие, что их ждёт, — всё это возвращало Харуку в не такое далёкое детство, всего-то лет семь прошло. Но детство пускай и было недалёким, вернуться в него Харуке никто не разрешал. А было бы неплохо, никакой тебе химии, всё понятно и предельно просто.       — Я пришла первая, — недовольно заговорила Ино с экрана, — поэтому с Саске сяду я!       Их с Сакурой препирательство Харуке всегда казалось забавным и даже глупым. Ну кто в самом деле из-за какого-то там мальчика, тем более такого, как Саске, будет враждовать?       Отложив одну планку, уже гладкую и даже блестящую, Харука взялась за следующую. Рука вновь однообразно заходила вверх и вниз.       — Команда номер семь: Наруто Узумаки, — послышался из динамика голос Ируки, — Харуно Сакура и Учиха Саске.       Харука оторвалась от зашкуривания синая и уставилась в экран. Радостный Наруто ликующе воздел руки к верху. От вида его улыбки внутри потеплело. А потом от улыбки Сакуры. Её Харука любила. Ей нравилось, как из девочки, ещё не испытанной жизнью и видевшей лишь одну цель — завоевать Саске, Сакура превратилась в сильную женщину, понявшую, что такое война, дружба и товарищество. Да и вообще, Харука любила всех их, маленьких и смешных, пока что только выпустившихся генинов. Пусть и знала, какой трудный путь они пройдут, каждый раз при виде юных друзей Наруто сердце радостно трепетало.       Серия закончилась, Харука поставила следующую. Ещё одну точно успеет досмотреть. Надо будет спросить у Масуми, как та шкурит синай, может, знает способ побыстрее. И полетит ли в Окинаву.       В дверь постучали, Харука вздрогнула и нажала на паузу.       — Эй, ты там? — послышался приглушённый голос матери. — Харука, скоро обедать будешь?       — Пять минут, — откликнулась она и взглянула на оставшуюся крупную планку. — Десять.       — Ладно. Давай побыстрее, и я разогреваю.       Собирать синай и затягивать все верёвочки было чуть труднее, чем разбирать. Надо было следить, чтобы планки были плотно прижаты друг к другу, а цура оказалась ровно посередине и никуда не съезжала. Наконец, справившись и крепко стянув последний узел, Харука вышла из ванной и убрала синай в чехол.

***

      Тонкий луч скользнул по подушке и перебрался на ладонь. По утрам после выходных, когда удавалось выспаться, Харука находилась в состоянии полудрёмы — пока ещё не встала, но уже и не спит. И, почувствовав тепло, нагревшее руку, она сонно засопела, понимая, что окончательно проснулась.       Становилось жарко. Харука двинулась вправо, и тут же по глазам ударил свет. Она недовольно замычала, отодвигаясь назад, скинула одеяло и спихнула его к ногам. Стопы коснулись чего-то холодного, и это было приятно. Харука повозила головой по подушке, провела рукой по лбу, откидывая чёлку, и прищурилась.       Зарево пробилось через лабиринты жилых домов и стояло рыжим облаком за окном. Солнце поднималось ещё где-то там, далеко, за бетонными стенами, его пока не было видно. А небо солнце уже превратило в свою палитру, подбирая на нём цвета для рассвета. Харуке с матерью повезло — они жили на десятом этаже. Подниматься долго, но зато из окон действительно было видно небо. Вся комната Харуки от окна до шкафа у противоположной стены, от письменного стола до футона окрасилась оранжевым и персиковым. Только полки у самого окна оставались в тени.       Щурясь и ленясь поднять голову с подушки, Харука повернулась на бок и скользнула взглядом по комнате, потом взглянула в окно. Рассветное солнце коснулось её бледного лица своими лучами, словно хотело одарить румянцем. Харука зарылась носом в белую подушку и запустила пальцы в тёмные волосы.       Захотелось уйти до того, как проснётся мама. Тихо отворив дверь, Харука постаралась не скрипеть полом. Умывшись, она поискала на кухне, что можно приготовить на завтрак. Поняв, что её умений хватит только на то, чтобы раскрыть упаковку с рисом, Харука незадачливо почесала затылок и решила пойти самым простым путём. Залила дешёвые кукурузные хлопья молоком, взяла из выдвижного ящика ложку и позавтракала. Окно на кухне было небольшим, узким, но Харука как посмотрела в него, так и не отводила взгляда. Из-за крыш чужих домов уже показалась не только светлая макушка солнца, а всё оно целиком. Солнце медленно поднималось маленьким белым кругом, его свет косо скользил по крышам, антеннам, окнам, стенам и машинам. Кухня тоже, совсем как комната Харуки, скоро засветилась.       Закрыв глаза на несколько секунд, Харука подставила лицо под лучи и замерла. Кожа приятно затеплилась под солнечным светом, волосы словно впитали тепло и грели лоб и затылок.       В ванной Харука расчесала волосы и заплела хвост. Густая грива её волос хорошо ложилась под расчёску, но порой в голову забирались мысли о том, чтобы остричь волосы. Слишком уж жарко становилось летом, даже несмотря на то, что в хвосте волосы доходили ей всего чуть ниже плечей. Тихо вернувшись в комнату, Харука стянула через голову спальную рубашку, подцепила пальцем со спинки стула топик, и, придержав волосы над головой, начала одеваться. Опустившись на футон, Харука вытянула вперёд ноги, опёрлась ладонями на колени и выдохнула. Опять семь уроков, а потом тренировка. Наверное, это ещё не так плохо, она ведь даже не работала. А кто-то после школы успевал заказы развозить или разносить еду в кафе.       Потянувшись к телефону, Харука вспомнила, что хотела уйти пораньше. Почти восемь, мама должна была скоро проснуться. Нахмурившись от собственной нерасторопности, Харука накинула белую рубашку из школьной формы. Недавно постиранная и выглаженная, она ещё казалась жёсткой и пахла искусственным цветочным запахом. Харука застегнула две маленькие пуговки на рукаве, потом на самой рубашке. Надев юбку и заправив под неё рубашку, Харука взялась за лямку рюкзака и потащила его в прихожую. Растянув задники ботинок, она обулась, после накинула ветровку и рюкзак на спину. Ключи щёлкнули в замочной скважине.       — Ого, — пробормотала Харука, замерев на лестничной площадке.       Свет пробивался сквозь тонкую решётку на окне и сеткой падал на тёмный пол. Тень под углом ложилась на салатовые стены, превращая один угол в тёмно-изумрудный. Перед окном в воздухе проплывали мелкие пушинки, подсвеченные солнцем, казалось, что они загораются изнутри. Внутри Харуки затеплилось невнятное, пока непонятное ей чувство. Даже немного странное. Харука ещё никогда не считала красивой лестничную клетку.       Людей на улице было немного, пока что только школьники, решившие прийти пораньше, и те, кому было далеко ехать до работы. Харука не относилась ни к тем, ни к тем. Ботинки стучали по светлому асфальту, волосы колыхались за спиной, легко касаясь спины. Воздух вокруг застыл, храня в себе запахи булочной, недавно открывшейся здесь, мыла (наверное, неподалёку работала парфюмерная), моря и риса. Казалось, замри на мгновение, протяни руку и дотронешься до всех ароматов.       В школе стояла тишина. Харука показала охраннику сменку, тот пустил её. Лампы пока не включили, коридор освещался лишь утренним солнцем. Шаги гулко и даже с каким-то жужжанием отдавались от пола, будто Харука шагала по наэлектризованной поверхности.       До уроков оставалось полчаса. Кажется, она впервые за пять лет пришла настолько заранее. Кинув рюкзак на пол, Харука запрыгнула на широкий подоконник и прислонилась спиной к стене. Глаза сами собой закрылись, наверное, Харука могла подремать, но не получилось. Невольно взгляд скользнул влево, на оконное стекло, потом за него, наткнулся на светлое пятно на школьном дворе. Харука опять чему-то улыбнулась.       С первого этажа донеслись крики. Скоро звон голосов заполонил лестницу, второй этаж, а потом добрался и до первого. Заметив первых учителей, Харука спешно спрыгнула с подоконника, одёрнула юбку и, только они подошли, вежливо поклонилась. Зазвенели ключи, начали открываться классы. Наконец, взгляд зацепился за знакомый светло-зелёный рюкзак.       — Ну наконец, — бросила Харука. — Жду тебя уже минут десять.       — О-о, — протянула Масуми, и её глаза удивлённо округлились, — а как это ты так рано пришла? Или из школы не выходила, прямо тут ночевала?       Харука цыкнула и стукнула Масуми по плечу. Они двинулись в сторону класса.       — Нет, в школе же нельзя оставаться. И я иногда прихожу вовремя.       — Ой-ой, — засмеялась Масуми, — что за серьёзное лицо? Скоро май, а я впервые вижу, чтобы ты была в школе раньше, чем за минуту до звонка.       Повращав глазами, Харука отмахнулась. Даже спорить не стала, слишком хорошее было настроение.       — Никого не видела?       — Нишиноя на первом, с кем-то говорит, он надолго. Вроде ещё Нанако-чан пришла, она уже в классе. А больше никого нет. О, вот Нишиноя!       Он на ходу доставал из рюкзака тетрадь и разговаривал с парой мальчишек. В одном из них Харука узнала Сугавару.       — О, пришёл-таки, — радостно заключила Масуми. — Карандаш мне должен. Уже неделю как.       — Что? — возмутился Нишиноя и уставился на неё, сведя брови.       — Привет, Юхи-сан, — улыбнулся Сугавара и махнул рукой.       — Здравствуйте, — бросила Харука, поклонилась ребятам, они ей в ответ тоже. Она посмотрела на второго парня и спросила: — Мы же с вами не знакомы?       — Вроде не виделись, — согласился высокий мальчик. — Савамура, рад познакомиться.       — Юхи. Взаимно, Савамура-сан.       Похоже, солнце решило сопровождать Харуку сегодня весь день. Оно постучалось в окно, скользнуло лучом по перилам лестницы и устроилось на лице Харуки, заставив её зажмуриться и хихикнуть. Свет косой полоской замер у Сугавары на глазах. Зрачки тут же сузились, а радужка словно стала глубже, и солнечный луч пронизал её насквозь. Взгляд Харуки остановился на глазах Сугавары, прикрытых ресницами. Вязка призрачных нитей в чайной радужке хитро переплеталась.       Сугавара посмотрел на Харуку. На секунду они замерли, как и всё вокруг.       — О, так ты улыбаешься? — удивлённо пробормотал Сугавара.       Харука подвигала бровями, не спеша уходить от солнечного луча, и ответила:       — Ага. Настроение хорошее.