Exitus

Джокер физически ощущал присутствие Шепард за своим правым плечом. Она стояла молча, но в этой тишине чувствовался холод и казалось, что температура в кабине упала на пару градусов. Бело-голубая планета за иллюминаторами никак не помогала улучшить ситуацию. — Статус? — уточнила Шепард. — Геостационарная орбита установлена по заданным координатам. Система теплоотвода активирована; включена система полной маскировки. Висим высоко и незаметно, мэм. — Что с местной магнитосферой? — Сбрасывание заряда на двенадцать милливольт. — Хорошо. Я пошла вниз десантироваться. Полная боевая тревога при появлении любых незваных гостей. Джокер пожевал нижнюю губу: — Подождите, капитан, я иду с вами, — заявил он, поворачиваясь в кресле. Шепард оглянулась и смерила его пристальным взглядом, под воздействием которого резко возникло желание отказаться от своих слов, но Джокер выдержал. С момента возвращения с Горизонта, после прямого столкновения с Коллекционерами, поведение капитана отличалось исключительной холодностью. — Мистер Моро, для вас это было бы нецелесообразно... — начала СУЗИ. Джокер ткнул пальцем в голограмму: — А ты не лезь в чужой разговор. Шепард вскинула бровь: — Когда ты в последний раз надевал бронекостюм? — Не знаю. Во времена школы, наверное, — пожал плечами пилот. — Школы хромого калеки. Слушай, мы можем просто пропустить все предупреждения, насколько это вредно для здоровья? Это мы знаем и проходили. Но я... тоже должен попрощаться, — он постарался не дрогнуть от признания. — Хорошо. Поговори с Тейлором — он тебя снарядит. Но не мешкай. Мне не хочется торчать в этой системе дольше необходимого, — Шепард отвернулась и направилась вниз по палубе. — Даже не могу представить, почему, — пробормотал Джокер, свесив ноги и встав с кресла. — Система ВИ «Нормандии SR-1» больше не функционирует, — сказала СУЗИ. — Она не ответит... — Представь себе, в кабине тихо как в могиле! — съязвил Джокер и вздохнул. Что б тебя, ты же не испытываешь угрызения совести, наезжая на интерком? — Я просто хочу отдать дань уважения, понимаешь? Она была хорошим кораблем... великим кораблем, ушедшим раньше времени. Не волнуйся, я вскоре вернусь и снова выскажу всё, что я думаю, о камерах на мостике. Он с сарказмом усмехнулся светящейся голограмме и зашаркал в сторону арсенала. Тейлор скептически отнесся к просьбе Джокера, но сделал всё как требовалось после нескольких заверений, что пилот не собирается ввязываться в наземные драки. У них были базовые противоперегрузочные скафандры для работы за бортом на случай аварии, но Тейлор решил, что сможет впихнуть Джокера в лёгкий боевой бронекостюм. Небольшая корректировка в системе подачи энергии компенсирует вес, и в условиях более низкой гравитации Алкеры Джокер должен чувствовать себя комфортно. Когда он, покинув лифт, пересек ангар, то почти уверился в том, что идея была отвратительной. Бронекостюм непривычно поддерживал тело, но дезориентировал все его чувства. А Джокер научился подозрительно относиться к вещам, которые делали его менее хрупким, чем он был на самом деле. Он также старательно игнорировал пистолет на своем бедре. Но Джокер был полон решимости справиться со всеми трудностями — для него это была единственная возможность десантироваться на Алкеру, ставшую далекой могилой «Нормандии SR-1». Покатый корпус «Кадьяка» стоял в дальнем конце отсека; его спустили вниз с его обычного насеста — верхней защитной платформы. Он был непривлекательный зверем, ломовой лошадью, лишенной орудий и скоростной маневренности. Но нулевое ядро, полностью нейтрализующее его массу, позволяло шаттлу приземлиться практически в любой местности. У правого борта стоял Дельгадо, назначенный пилотом «Кадьяка». — Иди расслабься, Дельгадо, — протянул Джокер, стараясь выглядеть непринужденно в необычном наряде. — Я за рулем. Дельгадо и не старался скрыть скептицизм: — Оперативник Лоусон сказала... — Это не высадка Лоусон. Это личная миссия капитана Шепард. Дельгадо явно хотел что-то возразить, но в конечном счете просто пожал плечами. Нахмурив брови, он окинул подозрительным взглядом его бронекостюм. — Обещаю тебе, что мы не будем нырять с обрыва, — похлопал по стенке шаттла Джокер. Дельгадо, что-то ворча под нос, повернулся на каблуках и направился к выходу. Джокер в некоторой степени негодовал, что тот так легко отказался от своих прямых обязанностей и «Кадьяка». Временами на SR-2 явно ощущалось отсутствие воинской дисциплины. На корабле существовала номинальная система званий, но многие члены экипажа никогда не проходили специальной подготовки и не имели навыков искусной сублимации своего мнения в присутствии вышестоящего офицера. Джокер даже не осознавал, насколько всё становилось проще, когда каждый знал, как подчиняться приказам без вмешательства своего эго. Это вроде как относилось и к его персоне, так как высказывать своё веское мнение о приказах командования было его личной привилегией. Шепард вошла в ангар, одетая в темно-зеленый бронекостюм. На его пластинах появились новые повреждения, а наплечники были новой неизвестной модели. Она была вооружена — дробовиком, двумя пистолетами и чем-то похожим на гранатомет, сложенный за спиной. Джокер небрежно облокотился о край шаттла: — Ну, капитан, вы явно готовы к драке. Ожидается появление мерзкого метанового снеговика? — Всегда есть вероятность наткнуться на мусорщиков. — Я думал, место крушения засекречено Альянсом. — Когда это секреты останавливали мусорщиков? — прыснула Шепард. — Я не обнаруживаю признаков жизни, — сообщила через интерком СУЗИ. — Так же, как и излучения нулевого элемента. Место крушения, с высокой степенью вероятности, пустынно. Капитан склонила голову и прищурила глаза на незримого непрошенного гостя в своем шлеме. Джокер испытал некое извращенное удовлетворение, зная, что не только его напрягает вездесущее присутствие СУЗИ. — Пошли, — коротко бросила Шепард, залезая в шаттл и исчезая в кабине. Джокер натянул шлем и последовал за ней, устроившись в кресле пилота. Мрачное настроение Шепард никак не помогало развеять висевшее в воздухе напряжение. Джокер сосредоточился на предполетных проверках, когда в отведенной им части ангара, закрытой защитным полем темной энергии, последовала разгерметизация. На приборной панели появилась уменьшенная версия голографической сферы: — Взлёт разрешен, мистер Моро, — сообщила СУЗИ. Джокер коснулся шлема в шутливом салюте: — До встречи. Створ ангарной палубы пошел вниз, открывая перед ними изгибающееся пространство ледяной планеты, подсвеченной по краю солнечным ореолом. Джокер включил ядро нулевого элемента и запустил двигатели, направляя «Кадьяк» в космос. — Не думал, что мы когда-нибудь сюда вернемся, — заметил Джокер, пытаясь заполнить тишину и взяв курс на сближение с планетой. — Я думал, что командование Альянса засунет этот секрет поглубже в свои задницы, чтобы больше о нём ничего не слышать. — Хакет связался со мной. — О, старый пустозвон снова в деле! Должно быть, это был тот ещё разговорчик. Или, он надеялся, хотя бы лучше того, что состоялся на Горизонте. Джокер не слушал интерком; ему было приказано немедленно отвести «Нормандию» на безопасное расстояние от взлетающего корабля Коллекционеров. Но с учетом того, с кем они столкнулись на земле, встреча прошла не очень хорошо. — Просто сообщение. Они хотят установить памятник, что-то такое, но не могут выделить корабль для обзорной экскурсии — в нынешней ситуации в системах Терминус это рискованно. Джокер тихо прыснул. — Я не горю желанием возвращаться, — пробормотала Шепард. — Я не помню, как умерла. На мгновение повисла тишина. — Это... разве плохо? — уточнил Джокер. Голова Шепард в тяжелом шлеме наклонилась вперед. — У тебя когда-нибудь были вспышки воспоминаний? Не так, когда ты вспоминаешь о чем-то плохом, но реальная, оторванная от настоящего ретроспектива? Когда тебя выкидывает в прошлое, и ты забываешь, где ты находишься? — Воспоминание о полуголом Рексе считается? Я бы очень хотел это забыть. Оно преследует меня ночами. — Близко, но нет. — Тогда, наверное, таких не было. Несмотря на кошмары. — Наверное, я их жду. Жду, чтобы вспомнить. Ожидаю, когда они выскочат и схватят меня, когда это будет совсем не кстати — как в бою. Или, например, во время десантирования, когда мой бронекостюм перегружен, а мой мозг решает психануть. Я не знаю. Я не могу залатать эту проблему медигелем и забыть о ней. — Они часто приходят? — Нечасто. Но я не тороплюсь вызывать из снова. Это было бы для меня слишком обременительно. — Да... мягко сказано. Джокер синхронизировал их навигационные данные с поисковыми сенсорами «Нормандии», выделив участок с наибольшей концентрацией обломков. Сегменты корабля дождем разлетелись по широкой полосе длиной в несколько километров, но основная часть разбитого корпуса лежала в пределах небольшой площади. Джокер нашел участок ровной поверхности, которая могла стать посадочной площадкой для маленького шустрого «Кадьяка». В процессе приземления, он поймал себя на мысли, справился бы он с посадкой «Мако» после прыжка с вершины горного хребта, опоясывавшего место крушения. Четыре маневровых двигателя шаттла подняли с земли снежный вихрь, и он опустился на поверхность. Джокер убедился, что они стабильны, после чего деактивировал нулевое ядро и перевел транспортник в режим ожидания. — Подключаем респираторы? — уточнила Шепард. Джокер, потянувшись, закрыл визор; тот с жужжанием закрепился о верхнюю часть респиратора, полностью запечатав шлем. Сеть его бронекостюма подключилась к коммуникационному узлу «Кадьяка», предоставляя ему доступ к карте местности. — Да, всё вроде бы хорошо. Шепард встала и прошла в пассажирский отсек. Мгновение спустя послышалось шипение открываемой двери, и давление выровнялось. Джокер внезапно занервничал. Если не считать непригодной для дыхания среды, Алкера не отличалась особой враждебностью по сравнению с другими планетами. Однако чуждые условия давили на сознание, в то время как его бронекостюм корректировал параметры из-за внезапных изменений давления и температуры. — Смотри под ноги, — только и предупредила Шепард. Джокер ожидал большего — лекции или, может быть, дружеского наставления. Вместо этого, небрежно бросив несколько слов, она пошла прочь от «Кадьяка» к темным силуэтам, дугами вздымающимся в небо. Джокер заставил себя отцепиться от двери и спуститься на землю; его ступни тут же на несколько дюймов погрузились в мягкий хрустящий снег. Он провел значительную часть своей жизни в небольших герметичных помещениях и до сего момента у него не было причин заниматься исследованиями недружелюбных ландшафтов. Джокер никогда не задумывался, что он потерял. Пейзаж оказался потрясающим. Белоснежное одеяло из нанесенного ветрами снега покрывало зазубренный рельеф гор, резко уходивших в небо. Клонящийся к горизонту свет звезды Амады, не достигая поверхности, освещал долины бесцельной рассеянной синевой. Потоки оранжевого сияния испещрили звёздное небо. А кругом, насколько хватало глаз, лежали темные металлические кости корабля, скрытые снежными покровами. Джокер подтолкнул себя сделать несколько неуверенных шагов по плотному снегу. Сначала темные силуэты казались совершенно незнакомыми, и он продолжал смотреть под ноги, чтобы удостовериться, что ступает осторожно. Накрывшее его ощущение изолированности было очень сильно. Внешние звуки доносились до его ушей через датчики шлема, но он слышал лишь хруст снега под ногами да завывание ветра, свистящего сквозь сломанные перекладины. Будто укрытый снегом здесь спал огромный древний зверь. Несколько раз Джокер поймал себя на пристальном изучении дисплея визора, в поисках местонахождения маленькой синей точки передатчика бронекостюма Шепард. Он остановился и неспешно повернулся, осматривая окружающие его силуэты. Медленно в силуэтах стали проступать знакомые конструкции. С чувством пронзающего холода он узнал внешнее крыло левого маневрового двигателя, торчащего из земли. Дальше виднелась секция внешнего корпуса, срезанная в результате удара. Джокер присмотрелся. В кристальном свете звезды он мог рассмотреть ожоги там, где луч направленной энергии вражеского корабля с такой легкостью вспорол их броню. А дальше... лежал нос корабля, наполовину погруженный в основание ледяного утеса. Лучи отсекли корпус прямо за передним шлюзом, ослабив конструкцию настолько, что она развалилась на части. Джокер собрался с духом и поплелся к ней. Это оказалось дальше, чем он предполагал. Добравшись до свода крыши, пилот остановился, чтобы восстановить дыхание, сбившееся из-за пути по снегу и тяжести бронекостюма. Джокер пролез через разбросанные обломки по неровному настилу палубы к креслу пилота. Недолго поколебавшись, он осторожно сел в него и, потянувшись, оттолкнул один из толстых кабелей, свисающих с потолка словно петли-кишки; тот заскрипел, закачавшись. — Что ж, девочка, выглядишь паршиво, — сказал Джокер затемненной приборной панели. Деактивированные консоли молча смотрели на него в ответ. Джокер вытянул ноги под панелью, заметив, что небольшие крючки рядом с левым ботинком до сих пор висят на месте. Однажды они просто появились там, когда он вернулся после увольнительной с земли. Сначала они его доводили до белого каления. Джокер не любил, когда кто-то тыкался носом в его костыли, даже столь косвенным образом. Он предпочитал, чтобы и они, и его заболевание, по возможности привлекали как можно меньше внимания. Понадобилось время, но он вынужден был признать, что крючки хорошо держали костыли, и те не путались у него под ногами... и ещё больше времени понадобилось, чтобы он признал, что это был акт дружбы. Анонимная поддержка. Он так и не узнал, кто же их сделал. Джокер отчетливо помнил, когда впервые сел в это кресло. Но за всё прошедшее с момента крушения время он старался не думать о последних мгновениях своего пребывания в нём. Он вжался в сиденье ещё глубже. Как и несколько раз до этого, вопрос вновь навис над ним дамокловым мечом — что если был какой-то манёвр, какое-то действие, какое-то решение, что он был в силах предпринять? Он всё ещё слышал в своей голове голос капрала Дрейвен, предупреждающей о внезапном появлении сигнала на сенсорах. Что если бы он отреагировал быстрее и допустил бы вероятность атаки? Что если из-за стелс-системы он стал беспечен? — Потому что такой способ мышления всегда решает все проблемы! — громко вслух попенял он на себя. Ему захотелось пнуть что-нибудь. Джокер никогда так не делал, потому что за ударом всегда следовала неминуемая расплата, но из-за бронекостюма он стал почти безрассуден. Вместо этого он встал с кресла. В этом месте не осталось ничего: ни корабля, который он помнил, ни решения внутреннего конфликта от его потери. Джокер вышел обратно на снежный настил. Время тянулось медленно, пока он плелся вдоль основания ледника, периодически ругая скрытые снежным покровом обломки, о которые он спотыкался. Воспоминания клочьями обволакивали кости корабля, возрождаясь из темных закоулков памяти, и сломанные куски складывались в узнаваемые детали. Отдаленный грохот эхом пронесся по долине, отражаясь от скошенных пиков. Джокер остановился, задержав дыхание. Он включил коммуникатор: — Шепард? Прошла пара долгих мгновений. Джокер сделал несколько шагов вперед: — Капитан, ответьте... — Я здесь, — последовал ответ, тихий и угрюмый. — Что случилось? — Снежный оползень. Её безжизненный ответ прозвучал неискренне. Джокер потоптался на месте, прислушиваясь к вздохам ветра; его сковал безымянный страх. — Я иду к тебе. — Всматривайся в лед около секции ядра. Активируй захваты. Долина уходила вниз, открываясь перед ним впадиной, наполненной торчащими из снежного настила обломками. Самым заметным среди останков оказался «Мако», накренившийся, но выглядевший на удивление даже не сильно потрепанным. Шепард стояла рядом с вездеходом, придерживая правой рукой какой-то круглый предмет. Джокер начал спускаться к ней по пологому склону. Непривычные к длительным прогулкам ноги ныли. Бронекостюм, который сидел бы на морпехе более плотно, начал натирать не в самых подходящих местах. Джокер вымотался. Он не привык ходить пешком так долго, в бронекостюме да ещё и через сугробы. — Что это? — спросил он, приближаясь к капитану. Шепард подняла предмет и повернула его лицом к пилоту. Это был шлем. Большая часть его окраски слезла из-за обширных обгоревших следов, но можно было разглядеть темные и зеленые пятна вдоль закругленных элементов. Тяжелый лицевой щиток был на месте, но лишь пара осколков визора всё ещё висели по краям. — .... ох, — Джокер сглотнул, растеряв все свои дерзкие комментарии. Холод снаружи словно начал просачиваться сквозь бронекостюм и крепкой хваткой вцепился в его сердце. Он полностью осознавал свою вину и томился в ней неделями, а потом — и месяцами после гибели SR-1. Он всячески избегал вспоминать Шепард, смешав её с остальными членами экипажа, не успевшими покинуть корабль. Это был Аленко — конечно же — тот, кто прямо ему в лицо заявил, что всё произошло из-за его отказа покинуть судно. И все его логические доводы, что благодаря его решению остаться за штурвалом, он купил им время и спас больше жизней, рассыпались в прах перед яростью человека, который потерял того, кого он любил. И не имел возможности признаться в этом публично. Шепард повернулась и приблизилась несколькими широкими шагами по снежному настилу. Её рука метнулась вверх и схватила Джокера за нижний край шлема, притягивая ближе. Всего в нескольких дюймах, скрытые визором, её глаза были прищурены, а взгляд — жестким в стальном сиянии зимней ночи. — Когда я отдаю тебе приказ, я ожидаю, что ты подчинишься, — заявила она. Джокер стиснул челюсти, сдерживая приступ саркастической защиты, вспыхнувший инстинктивно. Его внутренняя война между чувством вины и чувством упрямой гордости была давней и кровавой, а поле брани было наполнено вопросами без ответов. Он в жизни бы не поверил, что два года спустя столкнется с этим побоищем снова, смотря Шепард в глаза. Одно долгое мгновение она удерживала его пристальным взглядом, а затем отпустила и отвернулась. Как же мы до этого дошли? Джокер расправил плечи: — Слушай, Шепард, в следующей раз, когда я решу остаться, просто дай мне уйти вместе с кораблем. Моё упрямство... моя глупость. Шепард снова обернулась к нему: — Ты всерьез считаешь, что я тебя брошу? Джокер усмехнулся. Порыв ветра заметал снежных дервишей между сугробами, собирая их в вихри около толстых шин «Мако». — Похоже, мы застряли. — Похоже на то, — из её голоса пропала вся накопившаяся злость, когда Шепард перевела взгляд на кости SR-1. — Мне жаль, что так вышло... я не знаю... — Джокер поддел снежный ком носком ботинка. — Я знаю, что этот корабль значит для тебя, Джокер. — Это не оправдывает меня. — А что вообще тебя может оправдать? Но на твоём месте я поступила бы также, — Шепард прошла вдоль «Мако», проведя рукой по его боку и смахнув пушистый снег. Джокер усмехнулся. Да, ты бы точно так сделала. Несколько месяцев спустя после уничтожения SR-1 от Аленко пришло несколько сообщений с извинениями и просьбой о встрече. Для Джокера казалось было проще отмолчаться, потому что их принятие означало, что, возможно, те ужасные обвинения, выдвинутые против него другом, действительно несли в себе долю правды. Какое-то время действительно казалось, что Джокер может просто игнорировать их и жить своей жизнью. Галактика была достаточно велика, позволяя ему комфортно работать, не пересекаясь с призраками прошлого. Но друзей, настоящих друзей, всегда нелегко найти, и этот раскол беспокоил его похлеще открытой раны в основании затылка. Его снедало любопытство. Аленко был там — на Горизонте. Коммандер, возглавляющий свой собственный отряд морпехов. Джокер снова посмотрел на Шепард. Он должен был задаться вопросом, что вызвало снежный оползень. — Горизонт... — Замолчи, — прервала его Шепард ещё до того, как он полностью произнес слово. — Просто замолчи. Её голос сорвался; она сильно стиснула шлем и подтвердила его опасения. Джокер уставился в землю, всматриваясь в следы на снежном настиле, чувствуя себя бессильным оказать хоть какую-то поддержку. Слишком глупо было надеяться, что по мановению волшебной палочки всё станет как прежде. Несколько недель, два года... и «Цербер». Это была пропасть, которую нельзя было преодолеть с помощью пары слов. — Хакет упомянул насчет памятника, — Шепард взмахом руки указала на возвышающиеся кости корабля, что стал погибелью бессмертного Жнеца. Кости, укрытые снегом и сияющие в свете звезды. — Но я не думаю, что кусок резного камня станет лучшей памятью, чем это место. Джокер посмотрел на небо. Оно действительно было красиво, в самом ужасающем смысле этого слова. Но, возможно, это было вполне уместно. — Полагаю, что нет. Шепард снова положила ладонь на бок «Мако»: — Хороших снов, — мгновение спустя она повернулась к пилоту. — Может, нам пора? — Да. Не представляю, как вы таскаете эти костюмы днями напролет. Он натирает вот везде. — Есть несколько преимуществ, что канализация всегда при тебе. Джокер театрально закатил глаза: — Ладно, так и быть, — одно.