Exitus

Если Джек что-то и ненавидела в космических полетах, так это долгие часы ожидания. Длинные тянущиеся дни в тех же четырех стенах, с той же дрянной едой и той же компанией раздражающих людей. Но день становился ночью, а мрачная красная подсветка отсека теплорегуляции «Нормандии» оставалась прежней. Хотя бы на Иллиуме было весело. Шепард умела заводить странных друзей — взять хоть того чудака в баре, заявлявшего, что он секретный агент. Либо он был болваном, каких свет ещё не видывал, либо спецназовцем, использовавшим дурость как прикрытие. Джек почти уверилась в правдивости первого предположения, заметив, как Шепард убийственно закатила глаза, когда тот отвернулся. Затем странная азари остановила капитана на биржевых рядах и с полностью белыми глазами стала вещать словно пророк. По какой причине Шепард не всадила этой чокнутой пулю в пасть, было выше понимания Джек. Было чем занять мысли, кроме Прагии. Джек едва ли смогла поверить своим ушам, когда Шепард спустилась в отсек и объявила, что они держат курс на исследовательский центр. Её сковал жуткий холод, когда «Кадьяк» с рёвом вошел в атмосферу планеты. Одно дело — хвастаться, что разнесешь станцию к чертям собачьим, но вернуться в место своего заточения оказалось совсем иначе. «Бум», — пробормотала Джек, представляя себе взрыв. Раскаленная добела вспышка освещает тёмное небо, испаряя непрекращающийся дождь и сжигая разросшиеся джунгли. Жидкое пламя, растекающееся по посадочной площадке, коридорам, спальням, бойцовской яме. Выжигая пятна, плавя одностороннее стекло. Всё исчезло. Но не всё ушло. Джек ткнула основанием ладони в висок. Оно всё ещё было там, застряв воспоминаниями в её голове. Появились новые голоса. Они говорили о Подопытной Ноль, о проведенных экспериментах над другими детьми. Да, нажать на кнопку было невероятно приятно. На несколько минут. Но ничего не ушло. С громким возгласом разочарования Джек подскочила с койки и направилась к небольшой лестнице. Зачем Шепард вообще решила полететь на Прагию? Возможно, из-за всей этой истории с Коллекционерами, предположила Джек. Теперь же за ней висел должок перед капитаном. Это была единственная причина, не лишенная смысла. Джек никак не могла понять, что движет Шепард, и это выводило из себя. Она спускалась вниз, чтобы поговорить, будто действительно пыталась подружиться. В этом тоже не было смысла. Может, она хотела потрахаться, но не знала, как предложить... но с другой стороны, Шепард была не похожа на этот типаж. Какого бы типажа она ни была. Она вообще много тусовалась с турианцем... В животе заурчало. Ещё одна побочка в длинном списке биотика, включая электростатические разряды. Еда обычно означало начало борьбы — найти или сохранить. Еды никогда не было в изобилии в жизни Джек. Она выдавалась либо в виде нормированных порций, либо находилась под охраной. Космос был скудным источником пропитания. На этом корабле была своя система кормежки, но Джек стойко её игнорировала, собирая остатки с кухни посреди смены или наблюдая за кроганом. Громила всегда получал больше, чем съедал. И это было весело. Кроган вообще заводился на пустом месте, как в тот раз, когда он рассказывал про сражение с саларианцами и бил себя кулаком в грудь, что кроганы дрались доблестнее пронырливых лягушек, так как те избегали прямого контакта с противником. Джек предпочитала пользоваться аварийной лестницей, чтобы свести на нет все шансы застрять с кем-то ещё в маленькой тесной кабине лифта. По привычке Джек осмотрела темные углы среди перекладин, прежде чем полезла наверх. Не было никаких сомнений, что даже здесь были установлены камеры, но, в отличие от тюрьмы, их спрятали очень хорошо. Курил хотел, чтобы заключенные знали, что за каждым их движением следят. «Цербер» же, даже понимая, что слежка — неизбежное зло, по какой-то причине держал её в тайне. Этот жуткий ИИ вполне мог отправлять все собранные данные на их основной пункт базирования. Скрытые привычки каждого члена экипажа — пение в душе, ковыряние ногтей на ногах, кто сколько раз дрочит на неделе... Джек не исключала, что урод, который стоял во главе этой банды, был не более чем обычным вуайеристом. На площадке третьей палубы Джек выскользнула через узкую дверь в коридор. Послышался изумленный вздох; она оглянулась и увидела за спиной случайного свидетеля своей вылазки — одного из церберовских придурков в белой подогнанной форме. Он был не из команды инженеров, которых она видела на нижней палубе. Этот был ей незнаком, но он таращился на неё выпученными от удивления глазами. — Ну? — Джек смерила его вызывающим взглядом с головы до пят. Его мускулистое тело не соответствовало по параметрам узким чертам лица. Стало всё ясно: один из детишек-дохляков, которые пытаются накачать мышцы с помощью дешевых генных модификаций. — Ничего, э-э, мэм, — промямлил парень. Он ничем не отличался от остальных — пытался таращиться на её татушки как можно незаметнее, но делал это слишком заметно. — Мэм? — усмехнулась Джек. — Меня называли разными именами, церберовец, но, возможно, это — самый веселый вариант. — Я не хотел... — Исчезни, пока в штаны не наложил. Парень обежал лифт и скрылся в столовой, откуда послышался приглушенный шепот. Видимо, там собралась целая стайка этих черно-белых дронов. Джек незаметно прошла вдоль переборки, тихо выругавшись. Не лучшее оказалось время, чтобы совершить налёт на кухонные запасы. Джек была не в настроении расхаживать перед глазеющей публикой, а Шепард явно раздует из мухи слона, если она использует любой из своих обычных приемов, отваживающих внимание нежелательных зрителей. В конце коридора, после ванной комнаты, в отраженном металлом свете вырисовывалась дверь на смотровой мостик. Джек прислонилась к косяку открытого лифта и посмотрела на светящийся зеленым голографический замок. Её снова кольнуло любопытство. С другой стороны двери находилась необычная старая азари, которую они подобрали на Иллиуме. Какой-то суперкоп с глазами как у акулы. Долго не раздумывая, Джек направилась к заветной двери. Её ладонь замерла над замком. Она чувствовала за дверью потоки тёмной энергии. Не острые всплески боевого биотика, но мягкое пульсирующее течение. Азари. Стервозные королевы всея галактики. Некоторые из них вели себя будто избалованные дети. Но были другие. Как Ариа. С крепкими яйцами — они брали желаемое, приказывая остальным заткнуться и смириться с неизбежным. Джек дотронулась до голограммы замка, и створы тяжелой двери скользнули стороны, открывая вид на море звёзд. Азари, очерченная тонким синим ореолом, сидела на полу прямо перед иллюминатором. Её украшенная хрящами голова слегка повернулась, но сияние не погасло. Дверь за спиной закрылась, и Джек пошла по тускло освещенной комнате, разглядывая юстицара. Азари сидела, скрестив ноги; маленький яркий вихрь тёмной энергии пульсировал между её вытянутых ладоней, притягивая и преломляя звездный свет. — Я размышляла, сможем ли мы увидеться столь скоро, — сказала юстицар. Её голос был низким и мягким; каждое слово произносилось с особой тщательностью. — Вот как? — откликнулась Джек, делая вид, что осматривает комнату. Аскетическая обстановка, ничем не выделяющаяся среди остальных общих зон корабля. Видимо, у азари было столько же личных пожиток, как и у Джек. Лишь оружие — и мало чего больше. Стабильный гравитационный колодец, порождаемый ядром корабля, искажался в точке притяжения маленького, но старательно контролируемого вихря азари. Джек никогда не испытывала ничего подобного. На Прагии учёные всегда требовали большего. Больше мощи, больше ударной силы. Стань сильнейшей — и никто не посмеет тронуть тебя. Стань столь же сильной, как и азари. Но смотря на эти изящные изгибы искаженного звездного света, Джек точно знала, что не сможет так сделать, и дело было совсем не в силе. — Я привыкла быть объектом любопытства, — произнесла Самара. — А ещё чаще — страха. Мне нечасто приходилось быть среди людей. Я чувствовала твой взгляд на Иллиуме. Джек пожала плечами: — Ты вытворяешь прикольные трюки, которых я раньше никогда не видела. Вот и смотрела. — Так я и предположила. Джек смерила юстицара пристальным взглядом, стараясь отыскать скрытый смысл в её простых словах. — Ты летала, — продолжила Джек, — должно быть, это весело. — Я не летала. Я изменила свою массу, чтобы уменьшить скорость снижения. — Неважно. Выглядело интересно. Самара пошевелилась, выждав немного, прежде чем ответить: — Ты хочешь научиться этой технике, не так ли? Ты похожа на Шепард. Твоя биотика рождается из ярости. Она дает тебе великую силу, чтобы победить своих врагов, но эта сила не может быть обращена вовнутрь, на себя. Джек презрительно улыбнулась: — И что теперь, ты прочитаешь мне лекцию о спокойствии и безмятежности? Дзен-биотика? Считай, что я ничего не спрашивала. Самара склонила голову. Джек почувствовала, как потоки энергии в комнате изменились — словно неуловимая дрожь. — Ярость... может заставить встать тебя на ноги, когда тебя сразят. Она может переломить ход битвы, о котором ты и не подозревала. Она поможет тебе идти по следам врага, даже когда тебя больше ничего не будет поддерживать. Нет, Джек. Я не говорила, что ярость бесполезна. Это было бы глупо. Но скажи мне, ты её владыка или её рабыня? Джек недовольно прыснула: — Ты такая же. В моей жизни было достаточно людей, пытающихся меня исправить. Это не вышло у них на Прагии, и точно, чёрт возьми, не выйдет и сейчас. — Этого ты жаждешь? Быть исправленной? — Знаешь, мы используем это слово для собаки, которой отрезают яйца. Так что — нет, я не хочу быть исправленной. Джек повернулась к двери, потянувшись к голограмме замка. Всколыхнувшееся гравитационное поле набросилось на неё — настолько быстро, что она даже не предполагала, что такое возможно. Внезапно тело налилось тяжестью. Она едва могла удержаться на ногах. — Что... что ты творишь? — зарычала Джек. Давление заставило её упасть на колено. — Ты пришла сюда с определенной целью, разве нет? Не стоит уходить, не завершив начатое. Сила притяжения росла, и Джек рухнула на колени, уперевшись ладонями в пол, чтобы удержаться от окончательного падения. — Я просто вошла! — рявкнула она, выдыхая слова сквозь болезненно сдавленные легкие. — Не у каждого поступка есть великая причина! Джек искоса посмотрела на азари, которая всё ещё сидела перед иллюминатором, очерченная мерцающим синим искажением. — И всё же ты — создание, способное мыслить, — заметила Самара, — значит, в твоём решении скрыто намерение. Если бы меня спросили, какое, я бы ответила, что ты хотела испытать себя. Ты выросла в месте, в котором быть сильнейшей означало быть в безопасности. Ты пришла, чтобы убедиться, что ты всё ещё сильнейшая. Джек не ответила, продолжая смотреть на юстицара. — Я не права? — спросила Самара. — Ты ни хрена обо мне не знаешь! — выкрикнула Джек. — Ты не ответила на мой вопрос. — О боже, да ты хуже Чамберс с её телячьими нежностями. «Давай поговорим»! Ладно! Да, я пришла глянуть, что ты из себя представляешь! Ведь на этой посудине собирают кадры один отъявленнее другого. — Что ж. Гляди. Джек напряглась, сопротивляясь приливной волне, что толкала её на пол. Будто в ответ, сила притяжения возросла и запульсировала, больно натягивая плоть. Секунды тянулись минутами, пока она пыталась найти малейший изъян в поле азари и разорвать поток тёмной энергии. Но куда бы она ни била, поле становилось лишь сильнее. Послышалось шипение, и внезапный свет из коридора пролился на мостик, осветив Джек. Стискивая зубы, она не отрывала взгляда от юстицара. — Что здесь происходит? — в голосе Шепард появились жёсткие нотки. — Тренировка, — с непоколебимым хладнокровием ответила Самара. — Я не могу допустить, чтобы члены моей команды истязали друг друга, Самара. — Даю тебе слово, Шепард, никто из нас не пострадает. По периметру комнаты пробежала зыбь от нового биотического поля. Однако оно было слабым... изучающим. — Джек... — Исчезни, Шепард, — сквозь зубы процедила Джек. — У нас тут милый тет-а-тет. Ламповый свет ненадолго задержался, освещая ржаво-красный костюм юстицара с высоким воротником. Морщинистые складки на её затылке казались совершенными и инородными. Спустя момент дверь закрылась, и тусклое сияние звёзд вновь воцарилось в комнате. — Ладно, что тебе нужно от меня? — потребовала ответа Джек. — Ничего, дитя, — Самара наконец-то повернулась, но осталась сидеть, положив ладони на колени. — Это ты пришла ко мне. Джек закрыла глаза и попыталась собраться с мыслями. Всё в голове пылало от желания вступить в противостояние и причинить страдания. Заставить треклятого юстицара замолчать. Боль. Боль легко вытерпеть, но её жалящие слова ранили иначе. Джек не любила разговоры. Нагнать страха секретарше ей не составило труда. Шепард же знала, как найти подход. Но эта... азари не собиралась делать ни того, ни другого. — Что тогда насчет барьера? — Джек бросила на неё торжествующий взгляд. — Разве это не использование биотики на себе? Все мы умеем его создавать, включая Шепард! — Хорошая мысль, — парировала Самара. — Но это естественная реакция всех живых существ — защищать своё тело от внешних угроз. Она не усваивается. Это база нашей эволюции, характерная для всех живущих, в какой точке галактики они не были рождены. Люди — новички в биотике, но законы едины и для вас. Этот навык вы обрели самостоятельно, ещё до того, как стали искать наставников. Джек нахмурилась. — Это не высокомерие, дитя, а просто правда, — Самара провела ладонью по колену. — И я нахожу её восхитительной. — Я тебе не «дитя», азари. Я выросла из ребёнка уже очень давно! На спокойном лице юстицара заискрилась лёгкая улыбка. Она кивнула: — В вашем языке цикл роста можно описать лишь несколькими словами. Это естественно, ведь ваша жизнь весьма коротка. Но именно поэтому ваш переводчик слишком упрощает концепцию иных терминологий. Ты не дитя в том смысле, который ты вкладываешь в это слово — ни физически, ни ментально. Но у нас много слов. Самара неторопливо продолжила: — «Трана’хас». На языке жителей юго-восточной Тессии этим словом зовется та, кто повзрослела телом, но не окрепла разумом. «Фарсали». На языке первых колонистов Иннуала им зовется молодая дева, которая смотрит на всё лишь с одной перспективы. «Энат-яни»... Зеленые Ведьмы из гор Ки’анеи используют это слово для тех, кто думает, что их боль охватывает весь мир. Ни одно из этих слов не описывает тебя в полной мере — не более, чем «дитя». Но во многом они отражают твою суть. — Ты всегда так поступаешь? — уточнила Джек. — Обездвиживаешь своих слушателей, что они вынуждены были терпеть твой заумный лепет? Самара не ответила. Под сиянием её биотического ореола отблески тусклого света выхватывали пятна вдоль линии её декольте и ловили блики с края венца на голове. Она сидела прямо, будто штык проглотив. Джек понятия не имела, как ей удается удерживать столь сильное поле, визуально не сияя мощным огнем. — Они не хотят признавать, что сделали! — выпалила Джек. — Никто из них! Проклятая чирлидерша видела всё собственными глазами, но не стала признавать очевидного! — Почему тебя беспокоит, что думают твои враги? Голос с консоли рассекал изнутри словно нож. «Мы потеряли Подопытного Семь прошлой ночью. Острая гипотермия. Повторные тесты не продемонстрировали заметных изменений в биотически благоприятных...» Кровь застучала в ушах Джек. Притяжение как будто стало сильнее. — Они не хотят признавать, что сделали со мной! Я пережила худшее! — Эта правда — твоя и только твоя, — ответила Самара с непоколебимым спокойствием. «Подопытный Одиннадцать начинает проявлять повышенную выдержку к ударам электрошоком. Тест в яме запланирован на ноль-четыреста завтрашним утром...» — Теперь они все мертвы. Или пропали. Или церберовцы их прячут... — Значит, они опередили тебя, и неважно, насколько весомы твои обвинения. «Подопытная Восемь демонстрирует интересные результаты модификации надпочечников. Повышенный уровень выделения кортикостероидов и адреналина на стрессовые стиму...» — Я всё взорвала! — Зачем? — мягко спросила Самара. Джек открыла было рот, чтобы, оскалившись, ответить, но не смогла. Из горла вырвался сдавленный всхлип. Довлеющая сила исчезла. Джек рывком вскочила на ноги, взмахнув руками, чтобы не упасть. От внезапного возвращения к нормальной гравитации казалось, что она может взлететь. Ярость кровью стучала а ушах, выжигая все остальные чувства: — Какого хрена? Самара пристально смотрела на неё. В её бледных глазах мелькнуло сияние звездного света. — Что ты сделала? — требовательно повторила Джек, пятясь назад и налетев спиной на дверь. — Я лишь перенаправила и сконцентрировала твоё собственное поле. Когда ты его отпустила, оно отпустило тебя. Ты желала проверить, что ты сильнейшая? Значение имеет лишь твоя сила. С её помощью ты создаешь свой мир. — Моя... — Джек уставилась на юстицара. — Да пошла ты! Сдались мне твои ментальные розыгрыши! Самара склонила голову: — А кто кого разыгрывает? Джек вихрем повернулась и ударила по голограмме замка, вылетев за дверь в то же мгновение, когда та открылась достаточно широко. Створы за её спиной закрылись. Она стояла в коридоре, задыхаясь от ярости. Она всматривалась вперед, прислушиваясь и стискивая зубы. Как же ей хотелось, чтобы тот церберовский сопляк снова вылез из-за угла, и у неё появился бы повод сломать его. Джек прошла вперёд, заглянула за угол в столовую и замерла. Дверь в кабинет чирлидерши вырисовывалась в ярком холодном свете. Джек оскалилась, зарычав. Она могла пойти туда и самолично выбить правду из этой сучки. От этой мысли становилась чертовски хорошо. — Джек? Джек оглянулась. Шепард стояла около лифта, с синей кружкой в одной руке, с датападом — в другой. — Всё в порядке? — спросила капитан. Джек лишь прыснула и, качнувшись на пятках, вновь посмотрела на дверь кабинета Лоусон. Неистовый гнев поднимался изнутри ее существа, желая высвободиться. Она знала, что ей этого не позволят сделать. Не в этот раз. Шепард стояла, внешне показывая, что всё в порядке, но искусственный блеск её глаз напомнил Джек о дне в яме. — Видимо, это был глупый вопрос, — задумчиво произнесла Шепард, сделав глоток из кружки. — Смейся-смейся, — огрызнулась Джек. — За твой счет? Нет. Может быть, за свой собственный. Джек смерила её долгим взглядом. — Ты странная женщина, Шепард. — Как и все здесь, — она широким взмахом датапада указала на корабль. — Значит, ты точно знаешь, что делаешь? В этот раз Шепард действительно рассмеялась, коротко и с оттенком горечи. — Я? Отнюдь нет. Я дам тебе знать, когда узнаю, но не стала бы возлагать на меня большие надежды. Кстати, во втором холодильнике остались спагетти. Вполне приличная порция. Спокойной ночи, Джек. Шепард вошла в лифт; створы за ней закрылись. В воздухе витал слабый аромат кофе. Джек помедлила, глядя на дверь Миранды. Ярость ненадолго исчезла, уступив место перспективе плотно поужинать. В столовой было пусто. — Мы разберемся с тобой, чирлидерша, — пробормотала Джек. — Просто... просто позже.