Exitus

Когда створы лифта открылись, Гаррус без особого удивления увидел язвительного пилота «Нормандии», застывшим черно-белым изваянием в углу кабины. Его лицо слегка было скрыто под козырьком странной шапки. — Ангар? — спросил Гаррус, ступив внутрь. Дверь позади него закрылась. Джокер кивнул: — Лоусон внизу с Шепард. Обсуждают. — Что нам делать дальше? — предположил Гаррус. — Да. Я наблюдал по камерам. Шепард в бешенстве. И раз уж я непосредственно причастен к этим событиям, то решил спуститься. — Это не твоя вина, Джефф, — на консоли появилась СУЗИ. Мрачный Джокер искоса взглянул на голопроекцию и пожал плечами. Был ли пилот обеспокоен тем, что СУЗИ теперь называла его по имени, — Гаррус понятия не имел. Правила обращения людей друг к другу были столь же запутанными, как и их система званий. — Джек внизу? — спросил он. — Да. Повисшая после тяжелая тишина была вскоре нарушена створами лифта, открывшимися в небольшой коридор, ведущий в ангар. Освещенное лишь половиной обычно включенных ламп, просторное помещение было наполнено ожившими тенями. Несколько длинных темных пятен облепили углы у пола — всё что осталось от Коллекционеров, не успевших покинуть корабль, когда СУЗИ совершила прыжок. Шепард стояла недалеко от лежащего на полу продолговатого чёрного контейнера размером с человека. Они были на каждом корабле, даже если и хранились подальше от глаз экипажа. Никто не хотел вспоминать о них, но потери были неприятной и нередкой частью их работы. «Цербер» не изменил своим принципам и не пожалел средств на гробы. Световой индикатор у нижнего края контейнера подсказывал, что тело внутри подверглось заморозке для защиты от разложения — на той случай, если погибший завещал после смерти транспортировать его останки. Но если Джек и хотела, чтобы её транспортировали, то у Гарруса не было ни малейшего представления, что это было за место. Он подозревал, что Шепард тоже этого не знала. На её лице застыло угрюмая печаль. Но нечто иное витало в воздухе, что-то, от чего сводило всё внутри. Шепард держалась напряженно, что говорило, насколько же её трясет от злости. Она не взглянула ни на Гарруса, когда тот вошел внутрь, ни на Джокера, который, ковыляя, следовал за ним. — Это не имеет значения, Миранда. Факт в том, что я ушла, — говорила Шепард. — Я только... Она не заслужила этого. — Ты не можешь помочь тому, кто отвергает твою помощь, — отрезала Лоусон. — Почему бы тебе тогда не лезть в это дело? — холодно ответила Шепард, не отводя глаз от гроба. — Мне кажется, «Цербер» итак сказал Джек всё, что хотел. Лоусон выпрямилась и бросила взгляд в сторону вошедших: — Хорошо. Нам необходимо решить, что делать дальше. У нас перерасход топлива, и... — Мы должны последовать за Коллекционерами, — заявил Гаррус. — Сейчас. Джокер издал неопределенный звук, но ничего не сказал. — Ты спятил? — Лоусон посмотрела на турианца так, словно у него открылся третий глаз. — Мы потеряли двух членов отряда, Криос ранен, а корабль — поврежден! Весь экипаж потерян! Не считая уже разблокировки ИИ! — она обвиняюще ткнула пальцем в Джокера. — Эй, пошла ты знаешь куда, Лоусон? — рявкнул тот. — Если бы я не подключил СУЗИ, твой драгоценный корабль был бы сейчас чучелом и занимал почетное место в коллекции больших жуков! — Если мы полетим сейчас, у нас будет шанс спасти экипаж, — настаивал Гаррус. Миранда покачала головой: — Или мы погибнем, и всё будет напрасно! Ты же не забыл, что случилось, когда мы впервые оказались на их территории? — А давайте подумаем, кто был ответственен за тот пиздец? — спросил Джокер, пристально изучая свои ногти. — Боже, кажется, я запамятовал. Не напомнишь нам? Миранда смерила его испепеляющим взглядом. Гаррус скрестил руки на груди, чувствуя, как закипает в нем злость. — Значит, ты просто попеняешь их за нападение, чтобы мы ещё немного полетали по галактике? Джейкоб того заслужил? — Думаешь, я не понимаю, какова будет цена? — вспыхнула Миранда; её голос дрогнул от несвойственных ей эмоций. — Мы не имеем права провалить миссию! Не после всего... — Я уверен, что нас точно ждёт провал, если мы всё время будем готовиться к миссии и никогда не претворим её в жизнь! — отрезал Джокер. — Мы не собираемся... Шепард шагнула вперед и со всей силы выбросила руку. Биотическое сияние, вскипев, охватило её тело. Большой ящик с припасами взмыл в воздух, пролетел через ангар и разлетелся на части, столкнувшись с переборкой. Оскалившись, она вытянула обе руки — и ещё два ящика оторвались от пола. — Я не могу... — Шепард стремительно крутанулась, и ящики полетели вслед за первым, разбившись с оглушительным лязгом. Их содержимое рассыпалось по палубе. Пол задрожал под ногами Гарруса, поддаваясь искажению гравитации, когда Шепард охватило ещё более яркое темно-синее искажение. Массивный контейнер с сырой рудой из микросборщика закружился в воздухе, вместе с несколькими инструментами. — ...исправить... — контейнер с оглушительным грохотом врезался в стеллаж, разметав запасные части для шаттла. Миранда вспыхнула сиянием и вскинула руки. Поле тёмной энергии окутало её, но, внезапно изогнувшись, ударило по ней самой, и женщина отлетела на пол. Джокер от души выругался и попятился, выпучив от ужаса глаза. Он отпрянул подальше, когда генераторы кинетических щитов, дернувшись, завизжали, отрываясь от пола в каскаде искр. — ВСЁ! — проревела Шепард. Она завертелась на месте, словно для броска гранаты, и швырнула генератор прямо в один из автоматических погрузчиков. Из треснувшего корпуса брызнул хладагент, а осколки дождем посыпались на Гарруса. Он прикрылся рукой, пошатнувшись в попытке удержаться на ногах, и в кратком затишье услышал вздох — страшный отрывистый звук, рожденный переизбытком напряжения. Шрамы на щеке Шепард разошлись, и ярко-алая кровь заливала лицо. Поворотный кронштейн крана изогнулся и завалился, врезавшись в потолочные полозья шаттла и повиснув на них. — Шепард, остановись! — закричал Гаррус. Со сжатыми кулаками она невнятно огрызнулась, осматривая отсек в поисках новой мишени. Ещё одна волна тёмного огня вспыхнула вдоль её тела. Гаррус на нетвердых ногах двинулся вперед, сквозь усиливающиеся вихри гравитации, и схватил Шепард за плечо, дёрнув назад, когда она отвела локоть для очередного броска. Она с рыком вырвалась. Послышался сбой равномерного гудения систем его бронекостюма из-за резко возросшего статистического заряда. Её удар пришелся в грудь, и турианца отбросило назад. Он приземлился на пол, больно встряхнувшись; бронекостюм в ответ усилил плотность крепления элементов. В голове взорвались свет и звук. Когда же звон в голове сошел на нет, в ангаре воцарилась тишина. Гаррус застонал и перевернулся. Шепард стояла в паре шагов, смотря на него, так и держа ладонь вытянутой после удара. На её лице застыло выражение ужаса. Со стороны входа послышался глухой удар, и тяжелое тело свалилось со ступеней вниз в отсек. Грюнт бросился вперед, с дробовиком наперевес. — Коллекционеры вернулись? — настойчиво прогремел он, подозрительно осматривая руины. Кроган протопал дальше, остановился на месте и стал размахивать дулом взад-вперед. Шепард замерла. Гаррус видел, как задрожало её тело, когда она взяла свою ярость под контроль. Повернувшись, она направилась к оцепеневшему Джокеру, который вжимался в подножие стыковочного крана «Кадьяка». Миранда уже встала на ноги и наблюдала за ней с настороженным страхом в глазах. Шепард схватила Джокера за униформу и дернула вверх. — Ты хочешь вернуться домой после миссии? — тихим голосом спросила она. — Ну... да... — пробормотал тот, не отрывая взгляда от её залитого кровью лица. — Хорошо, — она поставила его на ноги и отпустила. — Значит, вернешься. Держись за эти слова. Прокладываем курс к ретранслятору Омега-4, летим на максимальной скорости. — Я хотел... — Быстро! — рявкнула Шепард, ткнув в сторону выхода. Джокер подпрыгнул и поковылял прочь так быстро, как только позволяли его слабые ноги, вскоре исчезнув за дверью. — Турианец нанес тебе оскорбление, воевода? — спросил Грюнт, сердито, но неуверенно посматривая на Гарруса. Шепард положила ладонь на его запястье: — Нет. Прибереги свою ярость для Коллекционеров, Грюнт. В глазах крогана вспыхнула надежда: — Мы наконец-то убьем их? — Всех до последнего. Его широкое лицо расплылось в улыбке, и кроган ударил себя кулаком по груди: — Джек будет отомщена! Кровь за кровь! Шепард кивнула, проведя ладонью по щеке. Затем посмотрев на свои алые пальцы. — Кровь за кровь, — с этими словами она повернулась и покинула ангар. Едва не подпрыгивающий от предвкушения Грюнт последовал за ней, поглаживая ствол дробовика. Миранда стояла со скрещенными на груди руками, потирая переносицу. — Это безумие, — прошептала она, едва кроган ушел. Гаррус поднялся на ноги. — Это Шепард. Безумие — всегда часть сделки. Он заметил Джокера, который проскользнул обратно в ангар, с явной опаской поглядывая в сторону лифта. — Всё прошло хорошо, — протянул он. — Ты разве не должен прокладывать курс? — поинтересовался Гаррус. Джокер пожал плечами: — Мы уже держим курс на ретранслятор к Омеге. Моё присутствие потребуется, когда мы прыгнем. Я подожду здесь, пока Шепард не уберется восвояси, а мои колени не перестанут дрожать. Я бы хотел добраться до своей кабины, не обмочившись по пути. — Если у нашего капитана осталась хотя бы капля здравомыслия, она так больше не сделает, — насмешливо сказала Миранда. — Она убьется сама до того, как мы долетим до пункта назначения. — Да уж, я забываю, как же она бесит таких, как вы. — Таких, как мы? — Миранда была явно готова разразиться тирадой, но в последнее мгновение глубоко вздохнула и вскинула руки. — Да, я не так всё себе представляла. Но жребий брошен. Может... может быть, мы действительно успеем добраться до них вовремя. — Она нахмурилась. Её взгляд стал отстраненным и, отвернувшись, она покинула ангар. Джокер почесал заросший щетиной подбородок. — Ладно, с моей стороны это было не совсем тактично. — С твоей-то? Не совсем тактично? — развел мандибулы Гаррус. — Ха-ха, — Джокер указал на состояние отсека. — Слушай, когда ты спичечный человек, эта сила ужасает до чёртиков. Нежная чечетка Элвиса, я видел за последние двадцать четыре часа столько биотики, что хватит на несколько жизней вперед. Какой же бардак. Гаррус бросил взгляд на побоище. Консоль около дальней стены мигала красным, предупреждая о повреждениях, но по крайней мере, «Кадьяк», висящий над ними, выглядел целым. — Меня беспокоит далеко не ангар, — признался он. Плечи Джокера поникли. — Да... меня тоже. Но что же, чёрт возьми, нам делать?

***

Они прыгнули час спустя. А немного позже, пока корабль на всей скорости мчался к ретранслятору Омега-4, Гаррус стоял перед дверью каюты Шепард, колеблясь над красной голопроекцией замка. Охватившая всех тревожность была почти что осязаемой; каждый погрузился в собственные мысли, готовясь к финальной битве. Гаррус дотронулся до голопроекции и стал ждать, переминаясь с ноги на ногу. Он не имел ни малейшего представления, чего ожидать или даже что следует говорить, лишь чувствовал изводящий груз неопределенности на своих плечах. Он не хотел быть здесь. Но никому бы больше не доверил сделать это. Прошла долгая минута, затем дверь кликнула и открылась. Гаррус медленно зашел внутрь. Небольшая рабочая зона была затемнена и пуста, но он слышал передвижения Шепард в нижней, спальной части каюты. Большие аквариумы отбрасывали длинные сине-зеленые отблески на пол. Взгляд турианца невольно притягивал опаленный разбитый шлем, который Шепард забрала с Алкеры. Он аккуратно и гордо лежал в песке на дне аквариума; на его шероховатой поверхности появился тонкий слой зеленого ила. В темной нише за разбитым визором мелькнуло движение. Гаррус наклонился ближе, всматриваясь. Некое существо внезапно вылетело из шлема и распласталось на разделяющем их стекле. Гаррус отпрянул с удивленным возгласом. — Хакет! — крикнула Шепард из глубины каюты. — Будь повежливей, паршивая ты тварь. Из аквариума на турианца смотрели четыре бусинки-глаза. Небольшая выпуклая голова торчала за секстетом конечностей, присосавшихся к стеклу наподобие звезды. — Хакет? — осторожно уточнил Гаррус. Шепард подошла к подножию лестницы, положив руки на бедра. — Он опасный, требовательный и вечно чем-то недоволен. А ещё сожрал всех рыбок. Мне кажется, имя подходит. Гаррус заметил, что она умылась, но на её одежде остались тёмные пятна. — Но кто... что это такое? — он не удержался и снова стал разглядывать существо, завороженный колыханием любопытных ресничек и пульсацией меняющей цвет шкуры. — Я не выговорю его названия. Он из колониального мира саларианцев. Довольно смекалист, поддается дрессировке. Азари в зоомагазине на Цитадели отчаянно пыталась продать его задешево. Безымянное существо извивалось на поверхности стекла, словно исследуя его на прочность своей маленькой зубастой пастью и явно желая добраться до турианца. Кажется, на одном из его конечностей не хватало кончика. — И мне кажется, мы теперь знаем, почему, — пробормотала Шепард. — Либо я ему нравлюсь, либо он хочет пообедать мной. — Ставлю на второе, — она вздохнула. — Гаррус... то что я сделала. Мне жаль. Это непростительно. Он отвел взгляд от аквариума и выпрямился. Шепард снова спустилась в спальную часть каюты. Гаррус осторожно последовал за ней мимо аквариума и его шустрого обитателя; его шаги в бронированных ботинках громко стучали по палубе. — Знаешь, при любых иных обстоятельствах я бы согласился. Но у нас же не совсем обычные обстоятельства? Шепард пожала плечами: — Это не оправдание. — С тобой... всё в порядке? — спросил Гаррус, осматриваясь по сторонам. Её кровать была завалена оружием и элементами бронекостюма. Диван был захламлен разросшейся коллекцией тяжелого оружия; каждый ствол был прислонен к спинке, словно приглашенный на ужин смертоносный гость, развалившийся на подушках. — Нет. Но вскоре мы со всем покончим. Мы уничтожим Коллекционеров. Несмотря ни на что, откровенно отрицательный ответ всё ещё ставил турианца в тупик. Он искал подходящие слова: — Думаешь, Совет наконец-то прислушается к нам? Шепард снова пожала плечами, что-то ища среди разложенных на кровати деталей, затем выбрала две и соединила их вместе. Молчание затягивалось, заставляя нервничать. Гаррус узнал рукоять её кроганского дробовика. Толстый, далеко неэлегантный корпус был испещрен опаленными выщерблинами от отдачи массивных термозарядов. — Я устала, Гаррус. От всего, — наконец сказала Шепард. Она потерла ладонью висок и поморщилась, но что означало это выражение, турианец не знал. — Я вымоталась... ты даже не представляешь, насколько. Я не могу спать. Всё болит. Даже думать мне больно. Я нигде не могу найти покоя, кроме... сражений. Но даже там... Гаррус развел руками: — Когда Коллекционеры будут уничтожены, мы... — Нет. С меня хватит. — Что? — С меня хватит, — повторила она. — Мы всё сделаем, но я лишу «Цербера» их самой дорогой игрушки. — Корабля? — Себя. По его спине пробежал холодок. — У тебя нет причины оставаться под покровительством «Цербера»... Шепард покачала головой: — Они всегда найдут способ. Но в этот раз мало что останется, что можно будет собрать по кусочкам. Они не смогут убедить меня, что есть ещё жизни, нуждающиеся в спасении, и не заставят делать то, что им угодно. Гаррус уставился на неё, не до конца веря услышанному. Она вставила модуль ядра нулевого элемента на место, закрепив соединения с разъемами силовой установки. — Я причиню «Церберу» такой вред, который не думала, что смогу причинить. Все деньги, которые они вложили в меня, исчезнут в никуда. Ты знаешь, насколько их ячейки немногочисленны? Это будет самый большой удар по их ресурсам, который они когда-то испытывали. — Но это была твоя миссия. Ты никогда не исполняла волю «Цербера». — Вот именно, — подтвердила Шепард, и в её тихом голосе мелькнул оттенок глубокой горечи. — Я должна была уйти в тот момент, когда ступила на Цитадель. Но они специально показали мне сначала, что произошло на «Пути свободы». Играли мною. А я как дура повелась. — Ты спасла бесчисленное множество жизней! И ты спасешь тысячи, возможно миллионы, остановив Коллекционеров! — Да кого, чёрт возьми, это волнует? Гаррус выдохнул сквозь зубы. — Ты же не всерьёз. Выражение её лица, когда она провела рукой по глазам, подсказывало, что действительно не всерьёз, или по крайней мере, он надеялся, что это так. Он не знал. — А если это всё, на что мы способны? — Что... что ты хочешь этим сказать? — Все ресурсы и мощь Цитадели, все деньги и знания перетекают туда-сюда по всей галактике... Когда же грядет Армагеддон, то всё, что мы собой являем... — она широко развела руки, зло ухмыльнувшись, — воплощает собой один корабль, который финансируется аморальным шовинистом и забит неуравновешенными наёмниками, ассассинами и уголовниками. Возглавляемый волочащимся трупом. Шепард закончила настраивать детали силовой установки, взяла термозаряд с закраинами и вставила его на место, за зарядной каморой. — Но знаешь, что хуже всего? Хуже всего, что Призрак, возможно, имеет на это право. Натравливать людей друг на друга, пока сильнейший не одержит верх. Любыми необходимыми средствами. Возможно, это и есть выживание, потому что монстры во тьме гораздо, гораздо страшнее всего того, что мы могли себе вообразить. Может быть, Чамберс была права, убив тех людей. А если её решение в будущем позволит спасти миллионы жизней? — Я пыталась принять такое решение... с гетами. Сделать всё правильно, для всех нас. Пыталась отбросить всю злость, чтобы бесстрастно осознать, что, возможно, это шанс положить конец нашему противостоянию. Возможно, предотвратить войну до её начала. Но вместо этого я возвращаюсь обратно, а половина моей команды похищена. Тали, скорее всего, меня ненавидит, а Джек... — Шепард покачала головой. — Она заслуживала кого-то лучше меня, лучше, чем ещё больше насилия... Я не знаю. Я подвела её тоже. У неё больше не будет шанса, потому что я была глупой идеалисткой. — Я презираю всё, что делает «Цербер». Но вот я здесь, живая, когда должна была быть подпаленным эскимо. На самом совершенном корабле, который я когда-либо видела, с экипировкой, амуницией и техническим персоналом, превосходящим мечты любого отряда коммандос. Невозможно спорить с результативностью их методов. Что если они действительно смогут нас спасти? Шепард вставила магазин в дробовик. — Зная их методы, зная, что они сделали, возникает вопрос, сколько жизней им стоило воскресить меня и посадить сюда? Сколько крови я пролила просто за возможность дышать? Как может одна жизнь, моя жизнь, стоить столько? Гаррус искал ответ, но не находил его. — Знаешь, на той стороне не было ничего, — тихо продолжила она, отведя взгляд от своей работы. — Ни света, ни тьмы, ни голосов, ни... времени. Я просто моргнула. Я была на «Нормандии», в центре пламени, а потом моргнула и обнаружила, что лежу на спине и слышу голос Лоусон. Потом я снова моргнула, и вот она уже кричит, чтобы я вставала и сражалась. На той стороне не было ничего, — она сухо засмеялась, но в выражении её лица не было ничего смешного. — Может быть, оно и к лучшему. — Почему ты так говоришь? — сумел выдавить Гаррус. Шепард усмехнулась: — После всего, что я сделала? Даже если бы у меня была возможность куда-то уйти, я не думаю, что меня бы ждал счастливый конец. Так было всегда. В этом кроется главное противоречие таких людей как мы, Гаррус. Мы сражаемся за мир, которому не принадлежим. Он нахмурился от столь горькой мысли: — Мы оба знаем, что это лишь иллюзия. Люди, готовые сражаться за правое дело, всегда будут нужны. — Да... верно, — Шепард вытянула ладонь и посмотрела на неё. Пальцы были вымазаны в чёрной смазке. — У меня было что-то вроде жизни. Небольшая частичка, но она была моей, и я держалась за неё. У меня была... причина, ради которой я всё это делала. Я долго сражалась, чтобы найти её. Потом же сражалась, чтобы сохранить её. Сейчас... её больше нет. — Они забрали даже мой голос, — прошептала она. — Неважно, что я говорю, с кем или для чего. Все услышат лишь «Цербер». «Цербер», — она выплюнула это слово с отвращением. — Кайден... — Не смей упоминать его, — отрезала она, и в её голосе вспыхнул огонь. — Он сделал свой выбор... Гаррус откинулся назад. Возможно, злость была лучше леденящей пустоты. — Он не имел права говорить то, что сказал на Горизонте, — осторожно сказал он. — О нет, он был прав! Во всём, — она с громким щелчком закрепила ствол дробовика. — Ты можешь представить, как я бы отреагировала, если бы мы поменялись местами? Это был правильный выбор. Лучшее, что он сейчас может сделать, — держаться от меня подальше. Во мне ничего не осталось от меня прежней, ничего, что он хотел бы видеть... я ведь гребаный Франкенштейн! — Ты не... — Гаррус, выметайся! — рявкнула она, но поморщилась, указав на дверь, и отвернулась. — Иди... иди отдохни. Завтра у нас будет много работы. Он покачал головой, шагнув ближе. — Я не могу... — Ты можешь — и ты сделаешь. Посмотри... посмотри, что я натворила. Я могла убить тебя в ангаре. — Ты была не в себе... Шепард прыснула: — Мне плевать, насколько может быть не в себе обычный человек — никто не должен поступать так с друзьями. А то что... — её голос сорвался, и она замолчала, но надтреснуто продолжила. — А то что случилось на Айте, Гаррус? Оно было у меня в голове! Во мне! Из-за этих чертовых имплантов, которые я не в силах контролировать. Потому что я ходячий труп, набитый железяками! — Но ты выгнала его. — Нет, не выгнала. Оно было там всё время, за моими глазами. Напускало на меня призраков и кричало у меня в голове. Боже, Гаррус, оно было в моей голове! — она отбросила не до конца собранный дробовик и сжала виски. — А он был один. Один ИИ, один глупый человеческий эксперимент! А если это выяснят Жнецы? Предвестник продолжает взывать ко мне, стремясь сокрушить тело и разум. А если он выяснит, что просто может взять меня под контроль? Он в миллион раз страшнее и сильнее одного спятившего ИИ. Предвестник сможет манипулировать мной, показывая всё, что захочет. Он сможет заставить меня убить всех вас! — Но ты никогда... — и снова неуверенность горечью застряло в горле, и слова не шли на язык. — Я не знаю наверняка. И это меня ужасает, — прошептала она и крепко зажмурилась. — Гаррус... иди. Отдохни и приготовься. Мы прыгнем через несколько часов. Гаррус покачал головой; его грудь сдавило, не позволяя выдавить ни слова. Он слышал, как она сошла с места и тихими шагами подошла к нему. — Всё хорошо, Гаррус. Его дыхание перехватило: — Нет... — Да. У меня осталась лишь одна вещь, что принадлежит мне, — Шепард дотронулась до груди. — Сердце. Не сам орган, но его биение. Всё остальное исчезло. Я никого не узнаю и больше никому не доверяю. Может быть, это эгоистично, — её взгляд поплыл, становясь отстраненным. — Но мне всё равно. Оно моё, и только мне решать, что с ним делать. Моё небольшое эгоистичное право. Она потянулась вперед и дотронулась двумя пальцами до его подбородка, приподняв голову, чтобы он всё же посмотрел ей в глаза. Кончики её пальцев холодили кожу, но в голосе прозвучал знакомый стальной оттенок: — И никто не отнимет его у меня. С этими словами Шепард взяла его за руку, проводила вверх по лестнице и без лишних слов выпроводила за дверь. Шипение и лязганье закрывшейся и запершейся за ним двери с ужасающейся завершенностью эхом отозвалось в крошечной прихожей. На него пялилась лишь пустота кабины лифта. Гаррус спустился вниз в оцепенении, не видя следов стрельбы, усеявших стены кабины. Вид столовой привлек его внимание. Столы были вырваны с корнем из креплений, искореженные стулья — свалены в угол. Выгнутые, все со вмятинами, подносы лежали посередине палубы, а вдоль переборок тянулись глубокие выжженные полосы от излучателей преторианца. Мелкие осколки защитного стекла бликовали по углам, а над разбитым окном медотсека виднелось плохо смытое пятно. Звенящая плотная тишина нарушалась лишь потрескивание разорванной электропроводки над зоной кухни. Гаррус прошел по мосткам в отсек главной батареи. Источники питания и система наведения массивных орудий «Таникс» остались в целости и сохранности. Дверь со скрипом закрылась за турианцем, лязгая из-за покореженной рамы. Он ходил взад-вперед по небольшой комнате. Ты можешь убедить кого угодно в чем угодно, не так ли, Шепард? Гаррус взмахнул кулаком и со всей силы ударил по переборке, выбив дребезжащий звук. Вспышка боли в руке отрезвила его, немного развеяв охвативший голову туман и стоящий перед глазами её непоколебимый взгляд. Он провел языком по клыкам, широко распахнув мандибулы. Ты даже можешь заставить меня поверить в это. Гаррус остановился и активировал дисплей инструментрона. По привычке он повернулся спиной к камерам слежения, прижимая предплечье ближе к себе и листая сохраненные файлы. Содержимое его инструментрона представляло собой беспорядочное хранилище обрывков данных и установочных пакетов программ, которые он копил годами. Всё это было тщательно скрыто за беспорядочным лабиринтом кодирования и брандмауэров. Гаррус обошел все системы защиты, чтобы найти один конкретный кэш. Даже без необходимой дешифровки он знал, что там находится множество биометрических данных. — СУЗИ, ты здесь? — спросил он, повернувшись к двери. — Я всегда здесь, — отозвалась та. Распыленное голубое свечение голопроекции появилось над консолью распределения мощностей около двери. Всего несколько часов назад Гаррус взломал её, отчаянно пытаясь заблокировать дверь и не пустить Коллекционеров внутрь, и до сих пор не починил. Поврежденные элементы лучевой матрицы рассеивали свет во все стороны, наполняя помещение мягким сиянием. — Чем я могу быть полезна? — Что означает... — он нахмурился, подёргивая мандибулами, пытаясь выговорить странное слово. — Франк..ен... стин? — Франкенштейн. — Да. — В первоисточнике «Франкенштейн» — название художественного произведения, впервые опубликованного в 1818 году нашей эры, авторства Мэри Шелли. По земному времени — 365 лет назад. — Произведения? О чём? Голубое свечение замерцало. Из-за отсутствия цельной голопроекции казалось, что голос СУЗИ доносился со всех сторон. — История рассказывает о научном эксперименте некоего доктора, Виктора Франкенштейна, мужчины-учёного из человеческого рода. В широких кругах это произведение считается первой работой в жанре ужасов в западной литературе, сочетающей в себе традиции готического и романтического направления. — Что за эксперимент? — Книга повествует, что доктор Виктор Франкенштейн был одержим механизмами жизни, хотя, следует отметить, что она была написана в те времена, когда процесс функционирования человеческого тела был мало изучен и понятен. Его эксперимент заключался в создании человека, воссозданного из частей мертвецов и оживленного электрическим разрядом. В последующие годы эта история много раз переосмысливалась, особенно в дешевых малобюджетных фильмах. Это привело к популярной, но ошибочной концепции, что самого монстра звали Франкенштейном, хотя на самом деле на протяжении всего повествования он оставался безымянным. Гаррус провел пальцем по повязке, всё ещё стягивающей правую часть лица. Боль от раны почти прошла, но он так до сих пор и не привык к странному диссонансу между нормальным ухом и искусственным. — Она заканчивается не очень хорошо, так? — Существует множество интерпретаций этой истории, но в конечном счете безымянный монстр терпит неудачу в попытке стать частью человеческого сообщества и уходит в изгнание в дикие земли. Я ходячий труп, набитый железяками. Гаррус потоптался на месте, затем подошел к скамейке у дальней стены. Шепард сидела здесь, когда пришла поговорить с ним. О Сидонисе. Он смахнул на пол разбросанные запчасти от консоли и присел, с тяжелым вздохом откинувшись назад. Перспектива вновь потерять Шепард откликалась знакомой пустотой внутри; до недавнего времени он не знал, как описать её словами. В сравнении со службой в СБЦ охота за Сареном была кристально ясной, как ничто другое в его жизни. Смерть Шепард заставила его вновь плыть по течению, в отчаянных поисках этой ясности. Цитадель была лабиринтом, полным серых оттенков, но Омега... что ж, там каждый был отчасти преступником. Жалкая замена, но лучше, чем ничего. И всё же те преступники были каплей в безграничном океане. Возвращение Шепард с того света стало ослепительной вспышкой света в его жизни. Коллекционеры заняли место Сарена в его мыслях. Они были противниками, которые не имели ни малейшего шанса на искупление. Они были марионетками Жнецов — и всё, не было больше никаких сложностей. Более того, он снова сражался с реальной угрозой. Это смогло унять сводившее с ума чувство беспомощности, что ежедневно одолевало его на Омеге. — СУЗИ? — позвал он, глядя в потолок. — Да? — Ты всё ещё можешь подключиться к коммуникационным буям Омеги? — У меня хватит мощности, чтобы подсоединиться к «Т’аурн-Б» и «Солнца: арка-782». Гаррус быстро активировал дисплей инструментрона. Ярко-оранжевая голограмма развернулась на руке, сложившись в привычный интерфейс. Он кликнул по паре иконок, и перед ним раскрылся пустой лист для набора сообщения. Гаррус долго смотрел на него. Назойливая, но ужасная мысль стучалась у него в голове. Он проглядел очевидные знаки... снова. И Гаррус вскинул взгляд на голубое свечение: — Сколько времени тебе понадобится, чтобы наладить связь?