Капитан

      — Простите, — спешно бросила девушка, столкнувшись плечом с очередным прохожим, и вновь ускорила шаг.       В руках её были зажаты несколько тонких папок с документами, и мысль о том, что сегодня она больше походит на разносчика писем и газет, чем на солдата, начала назойливо мелькать в её голове всё чаще.       Странное пробуждение и не менее странное настроение преследовали девушку на протяжении всего дня. Утром она успокаивала себя тем, что просто встала не с той ноги: вещи сыпались у неё из рук, пальцы порой не слушались, подрагивая, будто накануне она чересчур хорошо отдохнула и сейчас переживала лёгкое похмелье. К полудню всё шло как-то наперекосяк: дела хлынули волной, поручения сыпались градом, и время поджимало со всех сторон, норовя свести её с ума от страха оказаться отчитаной всеми, кто только мог себе это позволить. После обеда она, наконец, поймала себя на мысли, что чувствует себя неважно: ею завладела тревожность, и оттого всё, что она делает, получается не так как нужно.       Но корить себя за нерасторопность ей было некогда, ведь сейчас она вновь торопилась из одного места в другое, стараясь выполнить сотое по счёту поручение: после мучительного ожидания в сорок минут в холле канцелярии ей всё же выдали затребованные документы, и теперь путь её пролегал через две улицы, пересечь которые ей показалось подвигом — суматоха воцарившаяся в последнее время, как ни странно, заставила людей выходить из своих домов чаще, чем обычно.       «Бдят», — подумала девушка.       Свернув вдоль пересечения дорог, через небольшую площадь и подъездную дорогу виднелся полицейский штаб. В лучах предзакатного солнца вид высившегося к небу здания подействовал почти как ромашковый чай. Понимание того, что день — а в месте с ним и все "неотложные" дела — близится к завершению, приятно успокаивало нервы.       Совсем скоро оказавшись на территории, девушка торопливо взбежала по ступеням на крыльцо и прошмыгнула в прохладный холл первого этажа. Однако, заприметив знакомую картину, её шаг резко стал бесшумным, точно у кошки заприметившей мышку, а глаза блеснули игривым огоньком. Она медленно подошла ближе к столу и, почти затаив перед этим дыхание — точно набрала в лёгкие побольше воздуха — в одно мгновение грохнула кипу бумаг и вскричала командным тоном:       — Не спать!       Глаза дремавшего всё это время постового распахнулись от неожиданности и мигом забегали в поисках источника громкого звука и крика. Взгляд скользнул по столу, а после — поднялся от бёдер по животу и, наконец, встретился с ехидным лицом нахальной девицы. Словом, та была вне себя от проделанной проказы и сейчас позволила-таки себе расхохотаться в своё удовольствие.       — Смешно тебе, да? — закачал паренёк головой, всем своим видом давая понять, что поступок глупый, как и его хозяйка.       — Ага, — она прыснула смехом вновь и добавила: — Смешно, как в первый раз!       — Людей пугает и смеётся! Научилась!       — Да, научилась! Кто ж тебя, несчастного, ещё будить будет пока её нет!       — Ну и хорошо, что её нет, — обижено пробурчал себе под нос парень, вновь облокачиваясь на спинку стула.       — Она тебя, считай, спасала, — заверила девушка, деловито вскинув палец к потолку, — а то попался бы и всё! — и жестом "стряхнула" погоны.       — А, кстати, где она? Давно не видел, — вдруг поинтересовался постовой. — Ты-то под другими бегаешь?       — Это ты тут "под", а я "с"! Не знаю, — отмахнулась девушка. — И вообще, некогда мне тут с тобой болтать!       — Оно и видно. Ну иди, иди, бегай.       Девчонка сгребла свои бумаги со стола и, одарив паренька натянутой — очевидно недовольной — улыбкой, скрылась за поворотом.       Поднявшись на третий этаж, она постучалась в первый кабинет и отдала сидевшей там женщине две принесённые папки. Быстренько откланявшись, она вновь оказалась на лестнице и спустилась на один этаж ниже. Вновь нашла нужный кабинет, откашлялась, постучалась и вручила сидевшим там ещё одну из папок. Последнюю нужно было доставить в дальнее крыло на четвёртом этаже. Подумав, что сглупила и не поднялась туда в первую очередь, устало выдохнула и опять направилась к лестнице.       «Последний рывок, и будешь отдыхать», — приободрила она себя.       Сколько она помнила полицейский штаб в этом городе, четвёртый этаж славился своим безмятежным спокойствием — здесь почти никогда никого не было. Точнее сказать, кабинеты здесь были, и некоторые военные всё же сидели в них за работой, но большую часть дальнего крыла занимал архив. А уж там-то увидеть кого-то, кроме зелёных солдатиков, было удивительным событием! Поэтому сейчас бас голосов, исходивший из-за одной из дверей, сразу показался девушке чем-то необычным, и тут же привлёк её внимание.       Отыскать место, откуда доносился этот непривычным шум, не составило труда, и, подойдя ближе, любопытство заставило её вновь зашагать тише. Дверь в кабинет, расположенный предпоследним к концу крыла, оказался приоткрыт, а по тону двух собеседников быстро стало понятно, что между ними происходила весьма напряженная беседа.       «Спорят?..» — подумала девушка, подкравшись практически вплотную к дверям.       Свет из образовавшейся щели в дверном проёме выглядывал наружу, и ей пришлось остановится, чтобы не сделать лишний шаг и не выдать своего присутствия. Она почувствовала нестерпимое желание услышать, о чём именно вели разговор в этом кабинете, настолько, что прижавшись к стене, навострила слух. Что-то подсказывало ей, что беседа была как минимум необычной, а как максимум могла содержать в себе важную информацию. Может, ей удастся раньше других узнать о происходящем в городе и дальнейших планах полиции?       Но различить хоть одного внятного слова ей так и не удавалось, как бы девушка ни напрягалась. Оба голоса звучали точно из бочки, а через несколько секунд после того, как она подобралась ближе, и вовсе перешли на спокойный тон, точно оживлённая беседа пошла на спад.       «Столько шума, и всё пустое!» — разочарованно подумала она, и, уже отпрянув от стены, засобиралась пойти дальше по своим делам. Однако, то, что произошло мгновением позже, заставило девчонку задержаться.       Громкий хлопок, раздавшийся изнутри, спугнул притаившуюся мышку, да так, что папка, всё это время прижатая к груди, выскользнула у неё из рук, а содержимое рассыпалось под ноги.       — Черт, — шепотом выругалась девушка и начала спешно подбирать листы.       «Что за странный грохот?»       Схватив документы в охапку и свою волю в кулак, она моментально решила заглянуть за дверь: вдруг произошло что-то плохое? К всему прочему, попасться за подслушиванием было бы просто унизительно. Не хватало ещё чтобы влепили дежурство или наряд.       Отбив костяшками по косяку пару ударов, девчонка, заранее извиняясь, толкнула дверь, открывая, но та застопорилась на месте практически сразу, а приоткрывшийся проём тут же перегородила выросшая из ниоткуда фигура.       — Что такое, рядовой?       Мужчина перекрывший весь обзор на кабинет, оказался девушке знаком, и очень хорошо. Заигравшая на его лице ухмылочка не смутила девчонку, а даже немного успокоила, но, опомнившись, взгляд её забегал по фигуре капитана, норовя заглянуть за спину.       — Ты что-то потеряла? — спросил он вновь.       Девушка встрепенулась, отдав честь, и защебетала:       — Ох, капитан Миллер, здравствуйте! Вы знаете, я тут поднималась на этаж и услышала такой страшный грохот! Так перепугалась! Подумала, что что-то случилось!       Мужчина молча сделал шаг навстречу, "выталкивая" непрошеную гостью из кабинета и прикрывая за собой дверь.       — Грохот? — удивился Миллер.       Девушка, кивнула, заправляя прядь светлых волос за ухо.       — Странно… Я не слышал ничего подобного.       Наигранно запыханное выражение лица девчонки на мгновение застыло, но она быстро смекнула что к чему:       — Да Вы знаете, мне, может, и показалось. Сегодня дел невпроворот, голова кругом! Вы, наверно, правы, мне показалось.       Миллер продолжил стоять, рассматривая перед собой опять начавшую метаться взглядом девушку, точно изучая её лицо.       — А я мог видеть тебя раньше? — нахмурился мужчина, задавая вопрос не то себе, не то девчонке. В больших зелёных глазах блеснуло явное недоумение, поэтому Ретту пришлось быстро заключить: — Да, да, я точно тебя где-то видел! Как тебя зовут, напомни.       — Хитч. Хитч Дрейс, — поначалу смятенная, она всё же ответила мужчине и заулыбалась своей обольстительной улыбкой.       — Ах, точно-точно, вспомнил! Ты у Лив… у капитана Хилл в отряде была, — торопливо произнёс Миллер и, сделав шаг, приобнял девчонку за плечи, уводя от кабинета.       Дрейс вынуждено зашагала с ним в ногу, но очень скоро почувствовала, как что-то твёрдое упёрлось ей в плечо: что-то, что, скорее всего, было пристёгнуто к ремням экипировки, но скрыто от лишних глаз под пиджаком.       — Да, у капитана Хилл, — подтвердила девушка голосом, прозвучавшим заторможено от того, что внимание её теперь приковала скрывающая под собой что-то куртка. Но рассмотреть, что именно это было, так и не удавалось, сколько бы она не косилась туда взглядом.       — Что это у тебя в руках? — вновь задал вопрос капитан.       Они успели подойти к лестнице, а Миллер отпустил девушку из своей хватки. Коротким движением он оправил пиджак. И этот жест не остался не замеченным.       — Отчётная документация одного из предприятий. Как раз собиралась отнести…       Дрейс, вновь поймав взглядом странное движение мужчины плечом — тот одернул им, как если бы ему что-то мешало — уловила и не менее его очевидное желание быстрее закончить беседу. То, что девушка прервала его разговор с кем-то, то, что она, появившись здесь именно сейчас, помешала ему и то, что капитан нервничал и вёл себя ни как обычно — стало понятно без лишних слов. Он же, в свою очередь, понял и то, что наговорил уже достаточно чуши, так что задерживаться более не стал, ступив на первую ступень лестницы. Девушка, к его счастью замершая на месте и, по всей видимости, не думавшая сопровождать мужчину, лишь крикнула вдогонку:       — А Вы не знаете, где капитан Хилл? И почему Вы сказали была в отряде?..       Миллер замер, но всего на мгновение, а потом, сделав ещё пару шагов вниз, поднял взгляд на солдата и быстро отмахнулся:       — Нет, не знаю. Ну, иди, Хитчи. Отчётность, наверно, уже заждались, — и хитро подмигнув, скрылся за поворотом.       Отчего-то Дрейс не могла пошевелиться ещё какое-то время. Опомнилась, когда вместе с ускользнувшей в пролёте тенью затих и звук удаляющихся шагов. Потом осознала, что весь этот недолгий разговор её держали за дуру, а чуть погодя — вспомнила, что иногда прикинуться дурочкой бывает даже полезно.       Образ мужчины вновь всплыл в голове:       «Ну какая улыбка! — мечтательно отметила польщенная столь долгим к себе вниманием Хитч. — И какая изворотливость! — она вновь прижала документы к груди и повернула обратно. — И почему они до сих пор не вместе?..»       Он сиял. Светился изнутри, даже не подозревая об этом, пока проходивший мимо незнакомец не ободрил его простыми словами о хорошем, спокойном дне. Тогда он, застигнутый таким простодушием, остановился и смятенно огляделся. Потом согласился, изобразив смущённую, но искреннюю улыбку. Незнакомец пожелал (у всемогущего нечто — не у встретившегося ему парня), чтобы все дни были такими, как этот, а после — медленно зашагал прочь вдоль оставшихся позади домов.       Всё действительно прошло хорошо. Отправившись дальше, парень прокручивал в голове воспоминания минувшего дня: как, на удивление, легко он проснулся на рассвете, встал с кровати, собрался, позавтракал и отправился на службу; как все оставшиеся хвостом с вечера дела решались просто, практически сами собой, а новые задачи распределялись и выполнялись, не успев нависнуть мёртвым грузом над головой. Странно было успеть за то недолгое время абсолютно всё и странно было остаться полным сил после.       Что-то всё это время держало его на плаву.       Секрет был прост. И крылся в том, что вечером его ждали.       С самого утра он был воодушевлён. С самого утра он знал, что после службы отправится навестить засевшую уже давно в его мыслях девушку, нежный образ которой то и дело вспыхивал в его памяти, ободряя и заставляя работать усерднее, чтобы после предстать перед глазами. Чтобы вновь увидеть перед собой её лицо, её красивые карие глаза. Чтобы спросить, как прошёл её день, чтобы узнать о её самочувствии. Ожидание встречи томилось в его сердце теплом, и, без осознания того в полной мере, придавало ему сил.       Витая в собственных приятных душе мыслях, парень шагал по улице, с удовольствием разглядывая стелющийся ряд торговых лавок, надеясь успеть забежать в одну из них до закрытия. Он огляделся по сторонам, почти бегом пересёк опустевшую ненадолго дорогу и приблизился к торговому ряду.       «Нужно преподнести ей что-то приятное», — подумал он, перебирая в голове, что бы именно могло понравиться Ханне.       Парень ускорил шаг, разглядывая выставленные напоказ товары, минуя прилавки один за другим. И из-за каждого его подзывали остановиться и приобрести продукты, кухонную утварь или изделия ручной работы. Но всё это интересовало его сейчас меньше всего. Он остановился на мгновение, засмотревшись на заставленный стеклянными баночками столик.       «Может быть, сладости? Или какой-нибудь чай?» — взгляд его заметался, а сам парень вдруг растерялся.       От волнения мысли Ноя мельтешили в голове пчелиным роем. Он не так хорошо знал Ханну, но так хотел угодить ей, что на секунду почувствовал себя малолетним юнцом, впервые заговорившим с девушкой, хотя самому уже перевалило за двадцать пять.       «Цветы, идиот, девушкам нравятся цветы!» — сообразил, наконец, парень.       Волнение уже успело заставить его пройти в спешных поисках подарка к концу ряда, но осенившая мысль резко остановила Ноя на месте. Взгляд его перестал метаться из стороны в сторону, а сам парень выдохнул, спокойно осмотрелся вокруг. И всё же отделаться от ощущения, игравшего на нервах, как на струнах, было трудно. Однако, именно оно заставляло его чувствовать себя живым.       — Что Вы ищите, молодой человек? Может, я смогу Вам помочь?       Выдернутый из глубоких раздумий, парень повернулся на голос не сразу. Заметил окликнувшую его женщину-торговку — тоже. Лишь после того, как она взмахом руки поманила его к своей лавке.       — Что Вы ищите? Я подскажу, — повторила она.       Ной подошёл к прилавку и, оглядев женщину в выцветшем сером переднике и то, чем она торговала, признался:       — Кажется, я нашёл то, что искал.       Торговка, тут же усмотревшая во взгляде молодого человека почти что детскую растерянность, мгновенно поняла, чем та была вызвана. Осознание это отдалось теплом в душе уже взрослой женщины. Это стало понятно по тому, как засияли её глаза, а на губах появилась робкая, нерешительная улыбка.       — Знаете, — вкрадчиво начала женщина, — цветы можно преподнести не просто как красивый подарок. Если тот, кому Вы их дарите, действительно дорог — они могут сказать это за Вас… Зачастую, собирая букет, я пишу письмо, провожаю человека со скрытым посланием в руках, — на прилавке расстелился не высветленный лист пергамента, а её руки отмерили небольшой кусочек бечевки. — Расскажите мне о той, кому Вы хотите признаться в том, что ещё не было сказано. И я обещаю, Ваши чувства не останутся без внимания…       — И ты отпустила её? — спросил Леви.       — Да, отпустила.       Мужчина цокнул языком и отвернулся к окну.       Ответь Ханджи ему так просто на его вопрос про любого другого солдата, он и бровью бы не повёл — отпустила и ладно. Но Хилл была не просто солдатом. Пришлая, незнакомая, чужая. Вот какого мнения был о ней Леви. С самого начала, как только она появилась, и по сей день эта девчонка своим присутствием, своими действиями показывала лишь то, что она что-то скрывает. Не считая пары их так и не состоявшихся разговоров, он не мог ничем подтвердить свои догадки о её лживости. Да, всё это время его уверенность подпитывали лишь догадки. Предчувствие, которое преследовало его, которое настигало, как только Хилл появлялась в поле его зрения, как только её имя лишь всплывало косвенно в каком-либо разговоре. За ней точно тенью следовало что-то. И Леви был уверен: это "что-то" — было бедой.       — Почему тебя так волнует её отлучка? — точно опомнившись, спросила Ханджи.       Она повернула голову в сторону, где стоял мужчина, но подниматься с кровати не стала. Однако, взгляд её встретился лишь с его спиной, а вопрос повис в воздухе, так и не получив ответа.       — Леви? — позвала женщина.       — Мне всегда казалось, что ты сообразительнее остальных. Не заставляй меня передумать на этот счёт.       Несмотря на то, что Леви своим колким комментарием всё же признал, что относится к ней лучше, чем к остальным, Ханджи не стала сильно обольщаться его словами, думая больше о том, что тревожит сейчас её друга.       — Мы плохо её знаем, в этом ты прав. Но я всё равно не понимаю твоего беспокойства, — призналась Зоэ, спуская очки на глаза и убирая чёлку со лба, чтобы лучше рассмотреть дрожащую под потолком тень от свечи. — Или ты что-то знаешь?       — Не больше твоего… Наверно, поэтому я не доверяю этой Хилл, — небрежно высказался Леви. Точно одно её имя вызывало отвращение в нём.       — Леви…       Но мужчина продолжил:       — Что она вообще представляет из себя? Есть хоть кто-то, кто мог бы рассказать о ней? Рассказать правду, Ханджи? Только Военная Полиция, её сослуживцы... Но им только на руку держать нас в неведении. Мы даже не знаем из какого она отдела.       Тень от огня резко потеряла свою привлекательность, и взгляд Ханджи замер в одной точке на потолке.       — Налоговый, — тупо подсказала женщина и тихо добавила: — Так Эрвин сказал…       А потом, повернув голову, поняла, что ответ её был без надобности. Она почувствовала, будто замолкший Леви сверлил её отражение в стекле.       — Эрвин не доверяет ей так же, как и я, — грубо произнёс он, обрывая. — Об этом он тебе не сказал?       Зоэ всё же приподнялась на кровати. Неспешно оправила рубашку и одеяло. Мысленно пережевала тон и слова капитана.       — Я уважаю Эрвина. И если он действительно так думает, то я доверюсь его словам, — призналась Ханджи. — Но для подозрений нужны веские причины, Леви. Мы не можем просто так обвинять человека в том, чего он не делал, просто потому, что нам что-то показалось.       — Пока, Ханджи, пока не сделал, — обернулся к ней Леви.       Наконец Ханджи смогла увидеть его лицо. Увидеть и забеспокоиться. По обыкновению бесстрастный взгляд мужчины показался сейчас Зоэ совсем не таким, каким привыкла видеть его она. Точно за знакомыми глазами скрывался кто-то другой — не её старый друг. Уставший, озлобленный, потерявший веру человек скрывался сейчас за ними.       Она закачала головой, прогоняя наваждение, утирая глаза от заслонившей их пелены, потом — вновь посмотрела на Леви. В его взгляде действительно читалась усталость, один лишь отсвет огня плясал в них, говоря, что те всё ещё живые.       — Какая муха тебя укусила? — недоумевала Ханджи. — Мне кажется, Эрвин не был бы так категоричен…       — Посмотри, что творится в последнее время, Ханджи! — начал раздражаться Леви. — Эта девчонка появилась, когда раскрыли женскую особь. Когда два других титана пытались скрыться вместе с Эреном. Майк и другие не вернулись из той башни живыми. Эрвин может так и не очнуться. А девка, которая титана в жизни не встречала, вернулась целой и невредимой! И во всех этих случаях, Ханджи, она была либо в эпицентре, либо поблизости, — зло закончил он.       От изумления губы Ханджи приоткрылись. Она хотела сказать что-то в противовес, но слова — хоть и выпаленные, судя по всему, от накопившейся обиды и несправедливости, что действительно творились в последнее время — всё же заставили её молча проглотить весь прозвучавший монолог капитана. Она даже опустила взгляд к скрещенным на одеяле пальцам и задумалась.       Леви тем временем снова отвернулся к окну.       Она сидела так ещё какое-то время. Молчала и всё пыталась мысленно опровергнуть слова мужчины, но все они прозвучали так складно, так весомо, что Зоэ почти скрепя зубами была готова согласится с Леви, пока не опомнилась и не пришла в себя. Мнение её всё же отличалось от мнения Леви, потому она была вынуждена сказать то, что ему, скорее всего, будет услышать неприятно.       — Но ведь именно Оливия достала для нас досье Энни Леонхарт! — Ханджи подняла голову и посмотрела на Леви. — Оливия помогла вычислить двух её друзей! Почему же об этом ты не говоришь?       — Это ещё ничего не значит.       — Знаешь, Леви, сейчас мне кажется, что ты что-то недоговариваешь.       — Защищаешь её? — усмехнулся мужчина.       — Я просто не понимаю, что за причину ты себе выдумал, что вцепился в неё, как гончая в дичь!       Женщина устало прикрыла глаза, а через мгновение, услышав шаги, вновь бросила взгляд на капитана.       — Куда ты собрался? — встрепенулась она, видя как Леви приблизился к двери. — Ты что, обиделся?       Леви цокнул языком и, взявшись за ручку двери, сказал:       — Ты не сможешь обидеть меня, четырехглазая.       — Тогда куда ты уходишь? — тем более не понимая, воскликнула Ханджи.       — Прогуляться, — бросил он прежде, чем дверь за ним захлопнулась.       Зоэ вздрогнула от прозвучавшего стука, а потом уставилась в окно.       «Ночь на дворе, а ему прогуляться вздумалось…»       Она приподнялась повыше и затушила огонь свечи. Комната погрузилась во мрак. Женщина улеглась.       «Оливия сегодня отпросилась у меня съездить домой. Сказала, что в Стохесе у неё осталась семья, и она хочет навестить её…» — вспомнились майору собственные слова.       Где-то в коридоре послышался скрип двери. Сквозняк всколыхнул тюль.       Ханджи осенило:       — Леви!       В ушах зазвенело, словно над самой её головой раздался первый оглушительный бой колокола…       Темнота, опустившаяся на расстилающийся впереди Стохес, была точно невидимым покрывалом, а она — ребенком, забравшимся под него с головой. Маленьким и ничего не подозревающим.       Но душой уже повзрослевшего ребенка успела овладеть знакомая, не на шутку разыгравшаяся, тревога. Ещё тогда, на холме, откуда хорошо был виден весь город целиком, ростки её пустили свои корни. Без явной причины они всё же проникли и были почти незаметны, отгоняемые точно глупые навязчивые мысли, пока, с преодолением непростой дороги, не стали казаться менее нереальными.       Зевс остановился, потянутый поводьями, а Лив вновь всматривалась в даль и с каждым вдохом лишь сильнее ощущала, как тяжело становится дышать.       Ночной город виднелся острыми волнами крыш домов, замершими на месте, а желтеющий на окраине свет всё содрогался и содрогался… будто пытался вытянуться и достать неба.       Под рёбрами что-то больно сжалось. Отчего-то видевшееся глазу всё ещё казалось нереальным, казалось картиной или дурным сном, так противно прилипающим ко всему, о чём приходилось думать, пока, в конце концов, волны крыш не поплыли в бурном потоке. В тот момент яркой вспышкой её посетило страшное осознание, которое она пыталась отогнать от себя всё это время.       Неожиданно дорога начала казаться нескончаемой, а путь — просто непреодолимым. Будто растягивая километры, время протекало в разы медленнее обычного. А её сознание начинало дорисовывать на мрачном холсте ночи картины главных страхов и опасений, вцепившихся в неё насмерть.       Лив подгоняла коня поводьями, несмотря на опасную дорогу, замечая лишь как — с приближение к тому месту — всё как назло начинает сходиться. И тревога, всё это время отвергаемая, перерастает в боязнь оказаться правой. Ведь именно тот влекущий за собой свет маячит страхом, сковавшим её сердце.       За полем, раскинутым далеко к горизонту — она видела это. За стеной, возвышающейся к бескрайнему, поглощаемому в свою темноту абсолютно все — она видела это. Среди сотен домов, пересчитанных от востока к западу крыш — она видела это.       «Ну же, Зевс, беги. Скорее, мальчик мой, ты ведь можешь».       Лошадь мчалась со скоростью побега от неразумного титана, и все равно казалась Лив недостаточно шустрой. Напряжение граничило с душащим горло желанием выпрыгнуть из седла, помчаться на собственных двух или взмыть на УПМ по крышам, лишь бы быстрее добрать туда! Ведь то, что она видела, было страшным сном, который ей никак не удавалось развеять. Ведь в том самом месте, откуда маячил свет, находился её дом. И он был в огне.