~
— КИМ НАМДЖУН, ЧТО, ЧЁРТ ВОЗЬМИ, ПРОИСХОДИТ? — Чимин вздрогнул, проснувшись с криком, и инстинктивно вцепился в детей по обе стороны от него, защищая. Он огляделся по сторонам, приподнявшись. Его глаза расширились, а сердце упало, когда он увидел бабушку Намджуна, стоящую в открытом дверном проёме. — Я могу объяснить, — произнёс Намджун, вставая с кровати. — Но не на глазах у детей... — Твои дети видят тебя в постели с другим мужчиной, — прошипела она. — Почему именно няня лежит у тебя в постели? Неудивительно, что твой сын урод… — Достаточно, — громко сказал Намджун, подходя к ней. — Не называй моего ребёнка уродом, — сердито выплюнул он. — Может, ты и старше, но я глава этой семьи, а это мой сын. Возможно, если бы ты не была такой ужасной матерью для своего сына, мой отец любил бы меня так же, как я люблю этих мальчиков, — сказал он, указывая на то место, где мальчишки сонно моргали и прижимались к Чимину, явно напуганные и ничего не понимающие. — Как ты смеешь... — Нет, — возразил он. — Как смеешь ты? Ты заходишь в мою спальню, пока я сплю, пугаешь моих детей и называешь моего сына уродом. Снова, — добавил он. — Моя личная жизнь не имеет к тебе никакого отношения. — Ты Ким! Всё, что ты делаешь, отражается на мне, — возразила она. — Если бы твой отец был жив... — Если бы мой отец был жив, я бы попытался примириться с ним так же, как с моей матерью, — процедил Намджун, и Чимин услышал боль в его голосе. — Он был холодным человеком, который видел во мне своё наследие, а не своего ребёнка, — Джун покачал головой. — Ты относилась к нему так же, поэтому он относился так и ко мне. Я нуждался в отце, так же, как нуждаюсь в матери сейчас. Она не отнеслась к моему сыну так, как ты. Она вытерла ему слёзы и накормила его мороженым, — сказал он напряжённым голосом. — То, что я делаю и кого люблю в личной жизни – это моё дело. Ты не проявила ни капли желания быть частью моей личной жизни. Тебя волнует только генеральный директор Ким Намджун, а не твой внук. Она выдохнула и повернулась, чтобы уйти. — Давай посмотрим, как твоя мать отнесётся к этим паршивцам, когда узнает, где я нашла их няню, — пробурчала она, уходя. Когда она закрыла дверь, никто ничего не говорил целую минуту, пока Чонгук не сказал то, что разбило Чимину сердце. — Она не может заставить тебя уйти от нас, правда, Чимин? Он сдержал слёзы и обнял обоих мальчиков. — Нет, Куки. Я не оставлю вас. Он прижался щекой к голове Чонгука и посмотрел на Намджуна, который беспомощно глядел на него, и он знал, что Джун думает о том же, что и он: не было никакого способа узнать, что произойдёт, и Чимин мог сейчас просто солгать их детям.~
Когда Намджун получил повестку от горничной, что его мать хочет немедленно встретиться с ним и его бабушкой, он посмотрел туда, где Чимин и Юнги сидели с мальчиками, и его сердце рухнуло. Чимин выглядел бледным и напуганным и продолжал прикасаться к волосам мальчиков, пока они играли рядом с ним. Юнги выглядел рассерженным. Он встал, остановившись только для того, чтобы поцеловать обоих детей в макушки, и подошёл к Намджуну. — Я пойду с тобой, — твёрдо произнёс он, и Джун только кивнул. Весь путь до кабинета его матери казался самым длинным в жизни Намджуна. — Она не может всерьёз заставить тебя избавиться от Чимина, — пробормотал Юнги. — Она богатая женщина, но не босс мафии, поэтому она не собирается «убирать его с дороги». Всё, что она может сделать, это не одобрить, но ты гендиректор. Они повесили эту должность на тебя, так что твои деньги в безопасности, и ты можешь нанять кого угодно с этими деньгами, — сказал он. — И, даже если они заставят тебя уволить Чимина, они не смогут заставить тебя выгнать его из дома. Отдай ему свою кредитку, пусть он будет домохозяином с детьми. Намджун слабо улыбнулся. — С моими детьми? — спросил он, и Юнги закатил глаза. — На данный момент вы оба их родители. Чимин – их другой аппа, и ты знаешь это не хуже него, — сказал он, и грудь Намджуна сжалась, потому что это было правдой. Он не мог позволить ничему отнять Чимина у его детей. Он любил его всем сердцем и хотел провести остаток своей жизни с ним, но главное, что он не мог позволить ничему разбить сердца его детей. Им был нужен Чимин, и он не позволит им потерять его. — Хорошо. Давай сделаем это, — произнёс Намджун, и Юнги ободряюще похлопал его по спине.~
Юсун смотрела на Намджуна, как будто не могла ему поверить, и это было больно. Он действительно думал, что они сблизились. — А что насчёт Джису? — спросила она, и Джун тяжело сглотнул, глядя на свои руки. — Фальшивка. Она догадалась, что я влюблён в Чимина примерно на втором или третьем свидании. Она согласилась прикрыть меня, потому что она пока не хочет выходить замуж, а её брат очень настаивал, и она сказала, что хочет помочь защитить мою семью, — признался он. — Кён Джису знает, какими отвратительными вещами ты занимаешься? — ахнула его бабушка потрясённо. — Она казалась такой милой девушкой... — Джису великолепна, — прервал её Юнги. — Она умная, независимая, благородная женщина. В отличие от тебя, — сказал он, глядя на неё. Намджун попросил его остыть, но она не была бабушкой Юнги, поэтому он не чувствовал себя обязанным делать это. Юсун казалась сбитой с толку. — Я просто не понимаю, — произнесла она. — Мы не воспитывали тебя таким образом. У тебя... у тебя есть дети. Намджун прочистил горло. — Мне также нравятся женщины. Раньше я встречался с мужчинами и женщинами. Их мать была важна для меня, и мы были счастливы вместе. Но после её смерти я встречался с мужчинами, когда мальчики были маленькими. — Подвергать их такой мерзости – вот почему тот старший такой непочтительный и был так накрашен, — отметила его бабушка. — Я знала, что с этими детьми что-то не так. — С моими сыновьями всё в порядке, — отрезал Намджун. — У меня не было серьёзных отношений, поэтому рядом с ними никогда не было странных людей. После их матери до Чимина не было никого настолько важного, кого можно было бы вовлечь в их жизнь. — Поэтому ты его нанял? — спросила его мать со странным видом. — Потому что ты находишь его… привлекательным? Намджун фыркнул. — Нет, потому что когда вы перевернули нашу жизнь, дети переживали тяжёлый период, у них обоих начались серьёзные проблемы с поведением, и, когда Юнги нанял Чимина для меня, он был первым, кто смог установить связь с ними и справиться с этим. Он был их няней в течение долгого времени, прежде чем мы стали парой, — твёрдо сказал он. — Я был с Джису до того, как мы с ним начали наши отношения. Она узнала, что он дорог мне раньше, чем он сам. Он чуть не погиб в огне, и я никогда в жизни так не боялся. Я потерял одного человека, которого любил, и мне было страшно, что я могу потерять и его тоже. Вот тогда мы и стали парой. Чимин был важен для моих детей задолго до того, как наши отношения изменились. Его мать кивнула, выглядя очень стеснённой. — Она сказала, что мальчики спали в постели с вами двумя. Они… в курсе? Что ты и их няня... вместе? Намджун вздохнул. — Им пять и шесть лет, они думают, что от поцелуев с языком рождаются дети, — прямо ответил он. — Они просто знают, что Чимин перебрался в мою комнату, и, когда они испугались из-за скрипов и стонов этого дома, они прибежали к нам за утешением. Я давно избавил их от привычки залезать в постель аппы, но иногда их что-то пугает, а у меня нежное сердце к моим детям. Я не подвергаю их тому, чему они не должны подвергаться. Они знают, что аппа и Чимин любят друг друга, а влюблённым людям нравится быть вместе, поэтому, если они напуганы и хотят Чимина, его можно найти в комнате аппы, а не в комнате для гостей. — Как ты доверил двум таким маленьким детям свой грязный секрет? — спросила его бабушка. Юнги впился в неё взглядом. — Потому что задолго до этого мне пришлось поговорить с ними о том, что для мальчиков нет ничего плохого в том, чтобы нравиться мальчикам, а для девочек – девочкам, но, если люди узнают, они могут быть жестокими мудаками, потому что я гей, и мои племянники должны знать, что небезопасно рассказывать людям, что я такой. Ужасные люди вроде тебя – вот причина, по которой мне пришлось научить грёбаных малышей лгать о том, с кем встречается их родственник. Поэтому они знают, что, если люди узнают, что их отец любит другого мужчину, это причинит им боль, и они слишком сильно любят своих родителей, чтобы когда-либо рисковать. — Своих родителей? — пробормотала она. — Няня не их родитель. Он шлюха, которую нанял твой кузен... — Чимин не шлюха, — резко перебил Намджун. — Никогда не смей оскорблять его. И да, родители, — твёрдо сказал он. — Они любят Чимина больше, чем меня! С самого начала он проводил с ними больше времени, чем я, из-за моей новой работы, а в своём возрасте им важно только то, что он взрослый, который их любит. На данный момент он для них такой же родитель, как и я. Наверное, я бы не влюбился в него, если бы он не был идеален для нашей семьи. — Любовь для слабых, — холодно произнесла бабушка, и Намджун увидел, как его мать вздрогнула. — Да, ты точно не любишь свою семью, — сказал ей Юнги. — Посмотрим правде в глаза, отец Намджуна был ублюдком. Намджун вздрогнул, когда увидел склонившуюся голову матери. — Юнги, — мягко предупредил Джун, но тот продолжил. — Он был ужасным отцом, он относился к своей жене как к дерьму, и если ты хочешь поговорить о шлюхах, о боже, — сказал он, вставая. — Если бы ты любила своего ребёнка, возможно, он не сделал бы жизнь моей тёти пиздецки несчастной и не относился бы к Намджуну как к собственности, а не к сыну. Джун вздохнул. — Юнги, не перед моей мамой, — мягко попросил он, пытаясь помешать ему ещё больше её расстроить. Его бабушка вытянулась в полный рост и посмотрела на него. — Как ты смеешь... — Он прав. Намджун изумлённо посмотрел на свою мать, и его сердце развалилось, когда он увидел слёзы на её лице. — Джинхо был ужасным человеком, — прошептала она. — Он ненавидел меня, — сказала она, глядя на свои руки. — Я так старалась сделать его счастливым. Я хотела быть хорошей женой. Я родила ему сына, хотя на самом деле не хотела детей, — призналась она, и Намджун на мгновение почувствовал вину. — Он не разговаривал со мной как с его женой, он говорил со мной как с дурой. Он никогда не бил меня, но с тем же успехом он высказывал мне гадости, когда был пьян. Он спал с огромным количеством женщин, потому что я застряла дома, будучи беременной, а затем родила ребёнка, о котором должна была заботиться. Я не наслаждалась ни единым днём моей жизни десять лет, — честно рассказала она. — Когда Намджун стал старше и мне не нужно было о нём беспокоиться, я вышла на работу и занималась своими делами, но мне приходилось вести себя так, как будто я довольна своей семейной жизнью. Я позволяла людям заботиться о Намджуне вместо того, чтобы проводить с ним время, потому что я не хотела его, — сказала она, подавляя рыдания. — Ты этого не заслужил, — произнесла она, подняв на него взгляд. — Ты был невиновен во всём, но я относилась к тебе так, словно это ты был виноват в том, что я так несчастна. Ты был всего лишь маленьким мальчиком, и я не любила тебя, — призналась она, плача. Намджун почувствовал, как его собственные глаза горят при подтверждении того, о чём он подозревал всё своё детство. — Омма, — сказал он натянутым голосом, и она хрипло всхлипнула. — Я ненавидела Джинхо, поэтому совсем не любила тебя, и это было несправедливо. Ты мой ребёнок, — заплакала она, повесив голову. — Ты мой ребёнок, Намджун, и мне пришлось научиться любить тебя с тех пор, как ты вернулся домой в этом году. И я люблю тебя, — пообещала она. — Я так сильно тебя люблю. Ты мой сын. Я люблю тебя так, как должна была любить тебя, когда ты был ребёнком и нуждался в этом больше всего. И… и то, как ты относишься к своим детям, заставляет меня чувствовать себя виноватой. Мне сложно быть рядом с ними, потому что они те, кем ты должен был быть, — она покачала головой. — И они потрясающие, Намджун, — выдохнула она, и Джун не смог удержаться. Он подошёл к её стулу и встал перед ней на колени, взяв её за руки. Она сжала его ладони и улыбнулась сквозь слёзы. — Они чудесные. Он не урод, он счастливый ребёнок, чей отец любит его таким, какой он есть, и не пытается заставить его быть тем, кем он не является. — Ким Юсун, возьми себя в руки, — заговорила его бабушка, но Юсун просто посмотрела на неё через плечо Намджуна. — Нет, — отрезала она. — Намджун – мой ребёнок. Его дети – мои внуки, и я хочу, чтобы они были счастливы. Все они заслуживают счастья. То, что твой сын сделал мою жизнь несчастной, не означает, что я должна сделать несчастными их, — она положила руки на щёки Намджуна, и он закрыл глаза, когда она вытерла его слёзы. — Если ты любишь его, люби его, — сказала она, и Намджун прерывисто усмехнулся. — Омма, он мужчина. Я генеральный директор... — И последний генеральный директор развлекался с проститутками, — прямо ответила она. — Вы семья. Вы четверо – семья, какой мы никогда не были. И мне очень жаль, — яростно сказала она, глядя ему в глаза. — Ты заслужил мать, которая должна была любить тебя, когда ты был в их возрасте. — Ты не заслужила быть такой несчастной, — возразил он. — Мне жаль, что ты была вынуждена родить меня. Я не могу представить, какой нечастной ты была. Ты моя мама, и я всегда любил тебя, но ты заслуживала выбор, рожать меня или нет. Как я могу тебя винить? — Я была взрослой, — твёрдо сказала она, не давая ему перечить. — Мне никогда не следовало навязывать свои страдания невинному ребёнку. Я никогда не компенсирую то, как ты вырос, Намджун. Но я обещаю, что буду любить тебя всю оставшуюся жизнь. И я хочу любить своих внуков. Намджун фыркнул и улыбнулся. — Мне больше ничего не нужно, омма. Когда его бабушка взбеленилась и вылетела из комнаты, Намджуну было всё равно, потому что мать обнимала его и целовала в голову, обнимая его так, как никогда в жизни. Он был взрослым мужчиной тридцати лет, и всё же чувство, что он любим своей мамой, было настолько ошеломляющим, что он чувствовал себя маленьким мальчиком, ищущим утешения у своей матери. Это было лучшее, что он когда-либо испытывал, за исключением объятий со своими детьми.