Если есть ещё что-то

Собственный крик прорезал слух. А потом стало тихо. Только море плескалось о берег, словно разгневавшись на человеческое равнодушие. Лёня прикрыл глаза, проваливаясь в бессознательность. Боль была сильной, резкой, страшной. И у него не осталось ни капли сил, чтобы бороться с ней. Первые минуты, после того как Саша сбежал, бросил умирать, Лёня кричал, звал на помощь. Надеялся, что Акимов вернётся, приведёт помощь. Но время шло, а помощи все не было. Только редкие чайки кружились над водой. Он ждал. Ждал до последнего. Терпел, держался, стиснув зубы. Держался за жизнь, потому что верил - Саша придёт. Не может не прийти. Он же знает, видел, что Лёне нужна помощь. Он же знает, что Лёня умирает. Он побежал за помощью. Утешая себя слабыми надеждами, мальчик старался оставаться в сознании. Ему казалось, что именно сознание продлит ему минуты жизни. Но с каждой, мучительно долгой минутой, ему становилось всё труднее. Он попытался подняться. Ползком добраться ближе к людям. Но у него ничего не вышло. Острая боль с каждой секундой нарастала и забирала последние силы. Когда последний луч солнца, исчез в тёплых волнах, Лёня осознал: Саша не придёт. Он бросил его умирать. К этому времени, он уже не мог даже кричать от боли, просто тихо стонал, периодически теряя сознание. Когда он проваливался в бессознательность, ему казалось что он подниматься над землёй. Будто, душа отделилась от тела и он смотрит на самого себя сверху. Он видел окровавленного мальчишку, брошенного умирать мучительной смертью. Чувствовал жар, и как сердце начинает стучать медленнее, вот вот готовое остановиться. А ещё, он заметил одну странную вещь: помимо боли, которая не прекращалась, даже когда он находился в отключке, он чувствовал ожог где-то в груди. Он даже подумал, что возможно так жжёт осколок от гранаты, однако, позже понял, что это за боль. Боль, от предательства. Парень слабо помнил, как именно прошли эти мучительные четырнадцать часов. У него был жар, шок, галлюцинации и бред. Ему мерещится умерший сосед, перед глазами мелькали военные в немецкой форме. А потом над ним склонился мужчина, в рыбацком костюме. Он даже не понял, как выжил с такими огромными кровопотерями и его слабым здоровьем Резкий запах ударил в нос. Лёня попытался открыть глаза. Откуда то со стороны звучали голоса. - Что с ним такое, Валерия Павловна? - голос показался хорошо знакомым но парень ещё туго соображал - обморок- женский голос звучал мягко. - Его в больницу надо, кажется у него стенакордия. Лёня почувствовал мягкие руки на руке. Медик изменяла пульс. Кто-то другой бил его по щекам. - Лёня, очнись. Лёня! Наконец парень открыл глаза. Увидел над собой обеспокоенное лицо Столярчука. Тут же над ним склонилась женщина в белом халате. Взгляд был добрый, а в уголках глаз - едва заметные морщинки. Отчего-то образ напомнил маму. - как вы себя чувствуете? - я в порядке. - Лёня попытался встать. Но голова закружилась. - Ну ты даёшь, Лёня - покачал головой Борис. - напугал нас. - вам надо в больницу. - женщина выпрамилась, отошла в сторону. Теперь Лёня заметил, что находится в том же помещении, где и потерял сознание. Парень понял, что лежит головой, на чьих-то коленях. И не сомневался, что это колени Саши. - не надо, я действительно себя нормально чувствую. - и всё таки, Вам нужно пройти обследование. Мало ли что. В вашем возрасте проблемы с сердцем- не шутки. - Со мной такое бывает- Лёня поморщился. - Ничего страшного. Я себя уже нормально чувствую. - Он попытался снова встать, Борис помог ему. - вот видите. Я пойду работать. - нет, ну что это такое? - Возмутилась врач. - Александр Федорович, вы его непосредственный начальник? Вот и скажите ему. - Да, Лёнь - Саша уже успел подняться. И обойти Леню. Теперь он стоял на против него. - тебе лучше в больницу. Или домой. - Я же сказал, всё в порядке! - резко вырвалось у Лёни. - Спасибо вам за заботу, но я могу работать. - Парень забрал трость из рук у Столярчука, и вышел из помещения. - Не знаю, Александр Федорович - покачала головой Валерия Павловна. - Только строго под вашу ответственность Саша кивнул. Врач ловко подхватила аптечку и вышла вслед за Лёней. Акимов посмотрел на Столярчука. - Хочешь что-то спросить, спрашивай. Боря подошёл ближе, положил свою руку на плечо НСБ - Что происходит, Саша? Расскажи! - Он меня никогда не простит - тихо прошептал Акимов. - Да кто не простит? За что? - Лёня. - Саша вздохнул. - за такое не прощают... - Да что ты сделал-то? Можешь объяснить толком? Саша молчал. Не мог объяснить, потому что свой поступок не имел оправдания и объяснения. И десять лет он живёт с этим. Пытается понять, почему поступил именно так, а не иначе. Пытается, и не может. Тогда, когда он оставил Леню, ему впервые приснился кошмар. Кошмар, что Ленька пришёл к нему в комнату. Окровавленный, такой, каким Саша видел его на берегу. Слёзы текли из его глаз, и он хрипло шептал. - Помоги... Проснувшись, Саша испугался. Лицо его было мокрым. Он бросил человека умирать. Бросил своего друга. Но что толку от этого, когда он ничего не пытался сделать? Ни тогда, ни позже. Когда воспитатели и вожатые искали его всю ночь. А на утро приехали полицейские. Когда спрашивали, видел ли он Лёню? Когда в лагере появились родители парня. Он молчал. Врал, что не видел, что ничего знает. Жил, ходил на дискотеки, играл в футбол. В то время, как врачи боролись за жизнь Лёни. А потом, в лагерь пришла новость, что Топтунов нашёлся. Что находится в больнице в Севастополе, в тяжёлом состоянии. После этого известия, Саша позвонил родителям, и попросил их его забрать, не желая оставаться до конца смены. - ты чего молчишь? - вывел его из своих мыслей Столярчук. - Не могу Боря. - Саша покачал головой. Прости, не могу. - почему не можешь? - шёпотом спросил Боря, и взглянул в глаза Саши. В них читалось такая боль и сожаление, что Боря невольно сглатнул. - Саша? - сам не знаю. - Акимов, снял очки, потёр переносицу - действительно не знаю. Может боюсь, а может не хочу вспоминать... Боря понимающе покачал головой. А потом спросил: - но ведь, Игорь тоже в курсе вашего разговора на блоке. Он же всё слышал. Что, если он спросит у Лёни? - Пусть спрашивает - Акимов протёр очки концом рабочего халата, снова надел. - Всё равно Лёня ему ничего не скажет. Ни ему , ни кому другому. - Ты так уверенно об этом говоришь, будто наверняка знаешь, что в его голове- хмыкнул Боря. - не скажет - уверенно повторил Саша. Почему он не рассказал о том, что произошло, Акимов не знал. Хотя знал, что его расспрашивали. Врачи, милиция, родители. Даже директор лагеря, навещать его в больнице. Не сказал. Ни слова не сказал о том, что случилось. Ни намекнул даже. Сам ушёл, а зачем, объяснить не мог. Саша не понимал, почему. Ведь Лёня меньше всего в этом виноват. А как итог- крайним остался именно он. Насколько он был уведомлен, наказания избежали и воспитатели, и охранники, и директор. Да, что там. Сам Саша остался безнаказанным. Правда судьба его наказала позже. Кошмарами, угрызениями совести, постоянным беспокойством. А на десерт и вовсе преподнесла встречу с Топтуновым. - ты, в порядке? - Видя состояние своего друга и коллеги, Борис сам выглядел обеспокоенно. - да. Спасибо, тебе. Пойдём работать. - Пойдём. *** Анатолий Андреевич, вошёл в свой кабинет, и рухнул в кресло. Голова по прежнему болела, а ещё на душе скребли кошки. Чувствовалась обида, и злость. Захотелось напиться. Но, он не имеет права. Дома ждёт бабушка с сыном Анатолия, а здесь работа. Третий энергоблок по прежнему находился в аварийном режиме, и поэтому требовалось потрудиться, чтобы вывести его из этого режима. Он закрыл глаза, и тут же раздался телефонный звонок. Чертыхнувшись про себя, Анатолий нехотя поднял трубку. - Ситников слушает. - Ситников, где тебя черти носят? - на том конце провода недовольно бурчал директор. Ответить ему хотелось в рифму, но Толя себя сдержал. - я между прочим по твоему поручению Дятлова искал. - буркнул недоволно - Ну и что, нашёл? - нашёл. Только он в больницу не поедет. - Куда он денется - заорал Брюханов. - Вот только проверяющим объяснит, что за самодеятельность он устроил, и сразу поедет. Где он? - понятия не имею - хмыкнул Ситников. - Он мне не докладывает. - Ладно, сам найду. А ты реши как мы из этой ситуации выкручиваться будем. Ситников хотел возразить, что это заботы его не касаются, но Виктор уже отключился. Ситников устало положил трубку. Откинулся на спинку стула. Прикрыл глаза, пытаясь отключится от всего происходящего. " да пошло оно всё к черту " *** Боря с Сашей зашли на блок. Лёня сидел на стуле у своего пульта, и сосредоточено наблюдал за показаниями реактора. Хотя, Саша готов был поклясться , что думает Топтунов отнюдь не о работе. Он тоже, молча прошёл за стол, и опустившись на стул, принялся заполнять журнал. Боря вздохнул, обводя взглядом ситуацию на блоке. - Что происходит? - шепнул ему на ухо, подшеший Игорь. -Да, черт его знает, - пожал плечами Столярчук. - я видел, как Акимов обнимал Леню, утешал его что ли, а потом тот потерял сознание. Не знаю, что у них случилось, но , если так будет продолжаться, скоро мы Сашу потеряем - с чего ты решил это? - Игорь оглянулся на Лёню, убеждаясь что тот его не слышит. Лёня по прежнему всматривался в монитор, и до коллег ему не было абсолютно никакого дела. - А сам не видишь? Он эти два дня, как пришибленный ходит. Ещё и парень этот странный. Ясно одно, чем-то Саня ему насолил. А вот чем именно, не понятно. - думаешь, дело в этом? - хмыкнул Игорь. - сам посуди . Пока этот парень у нас не появился, Саша был в порядке. А сегодня, только что, он мне намекнул, что очень сильно перед Лёней виноват. - Борис снова взглянул на Сашу. - ты же знаешь, как он переживает. - знаю. - вздохнул Киршебаум. Но нельзя же спустить всё на тормозах. Он наш друг и мы должны... - А что мы можем, Кирш? - перебил коллегу Боря. - устроить тёмную этому парню, и сказать чтобы он уволился со станции и не донимал Акимова? Мы же не бандиты, да и он не преступник. - мы с ним можем поговорить, Боря. В конце концов, он новенький, а это принято обмывать. Выпьем пива, познакомимся. А заодно и поговорим по душам. - что-то мне подсказывает, Игорь, что это пустая трата времени. - вздохнул Боря . - но попробовать можно. Анатолий Степанович злился. На себя, на Ситникова, на Брюханова, который довёл станцию до аварийной ситуации своим бесчувствием и безрозличием. Хотя конечно, больше на себя. На свой характер. На, то, что довёл Толю. Ведь он то, точно ни в чём не виноват. Заботиться о нем, хочет как лучше...и тот поцелуй, Дятлов знает, был не случайным. И лучше этого поцелуя, у Дятлова никогда не было. И не будет, он то уж точно знает. И конечно, он готов был забыть все обиды, и начать всё сначала. Готов был, но стоило подумать, что Ситников теперь с Брюхановым, руки сами сжимались в кулаки от злости. Он не мог простить Толе этого, да и не хотел честно говоря. И ведь Ситников знал, что уйти к Брюханову значит предать Дятлова. Знал же, что не так просты отношения у директора станции и Анатолия Степановича. Знал же, что его не простят и всё равно сделал это. Анатолий Степанович закурил. Он стоял на теретории атомной электростанции. Работа была вторым домом. Он сидел на ней до поздна и приходил чуть свет. Он тоскался сюда по выходным, забывая про сына, изучал новые и новые материалы, учил новых практикантов...эта работа была частью его жизни. Жаль, только что на этой работе было всё ни так гладко как хотелось . На секунду остановившись , он вдохнул осененнего воздуха. Сентябрь был солнечным и тёплым. Обдумав несколько секунд, куда бы ему всё таки пойти, решил, что это будет непременно третий энергоблок. Однако, сделав лишь несколько шагов, его окликнули. Обернувшись, Толя взглядом наткнулся на Брюханова, спешившего к нему.