***
— Потом я узнал, что это Генри упросил лейтенанта вернуться за всеми, кто остался там, — рассказывал Ричард, сидя за столиком в приятном полумраке. — Мне крупно повезло. Меня вовремя вытащили оттуда. «Красноногие» палили по холму, как бешеные. Подъём на вершину расколошматило ко всем чертям вместе с проклятой макушкой. Я бы подох там, если бы Генри не вытащил меня. Его предложение спасло жизнь не только меня. Вместе со мной вытащили ещё семь человек. Некоторые просто прятались в воронках и не хотели подставляться под пули. Я перед Генри дважды в долгу. Если бы его подстрелили на том треклятом холме, я бы тоже вернулся за ним. Вы ведь оба знаете, каково это. У вас есть друг, вы вместе месите грязь и дерьмо там. Вы уже так близки, что дома все кажутся чужими. Бросишь его — станешь гнидой на всю жизнь. — Да, я тебя понимаю. Под моим началом служило много хороших ребят вроде вас с Генри. Я видел, как они потом убивались, когда погибали их друзья. Мне искренне хотелось им помочь, но за почти тридцать лет службы я так и не придумал, как воскрешать мёртвых, — ответил Ричарду Сэмюэл Аллертон, статный пятидесятичетырёхлетний мужчина с наружностью яркого и харизматичного политика. Даже в светло-коричневом пиджаке, украшенном бахромой и стилизованном под Дикий Запад, он выглядел солидно, напоминая техасского нефтяного магната. Даже в отставке Аллертон сохранял выправку и всё повадки офицера морской пехоты. — Радует, что вы с Генри вернулись из Вьетнама живыми. — Он столько для меня сделал, полковник. — Полковник? Я не на службе, чтобы ты меня так называл. Кажется, ты забыл, что я для тебя просто Сэм. Мы люди гражданские. Да и все тут свои. — Прости, я никак не отвыкну. Меня всё время тянет обратиться к тебе по званию. От тебя что-то такое исходит, не знаю. Ты мне командира полка напоминаешь. А к нему на «ты» не обратишься никак. — Ха! Полковник! Ты говорил, что тебя чуть до бригадного генерала не повысили. А там до генерал-майора недалеко. А как слышал, каждый офицер в звании от генерал-майора — это уже политик. Я бы за тебя проголосовал. Твоя физиономия хорошо бы на плакате смотрелась. Ну, твоё здоровье, Сэм! — сказал и допил стакан бренди Джон Питерсон, бывший капитан сил специального назначения, коему недавно стукнуло тридцать три. Его лицо очень сильно напоминало МакВи морду кабана. Высокий, крепкий и жилистый, Питерсон сам по себе чем-то походил на этого зверя. — Я не знаю, какой бы из меня вышел политик, Джонни. Мне бы лучше в штаб обратно. Меня тянет назад в дело. На гражданке всё не то. Ты и сам знаешь. — Знаю не хуже тебя. Поэтому не удивляйся, если я как-нибудь сорвусь с места. Мне впрыснули яд во Вьетнаме. Думали, я окочурюсь. А я к нему пристрастился, как наркоман. Когда Джонни вернулся домой, его выперли из армии. И куда теперь податься Джонни, если он умеет только воевать? МакВи знал, что Питерсон сидел дома недолго, обычно до того момента, когда у него заканчивались деньги. И тогда он снова уезжал. В последний раз Джон «работал» в Никарагуа, где у него не сложились отношения с руководством цепных псов Сомосы. Поэтому потом Питерсон вернулся обратно в США. — А ты, Дик, не хочешь назад заняться делом? Или тебя обратно совсем не тянет? — поинтересовался Джон. — Слушай, Джонни, он из совсем другого теста. Не как мы с тобой. Его призвали, а мы сами выбрали своё дело жизни, — сказал Питерсону Аллертон. — Да ладно, Сэм, пусть скажет. Ему же нетрудно? Тебе же нетрудно, Дик? — Лучше называй меня Рич, — ответил МакВи. — Мне так нравится больше. — Ладно. Так что скажешь? Тебя тянет назад? Если тянет, то ты скажи. Я смогу тогда для тебя кое-что устроить. Тебе понравится. — Я даже не знаю, что тебе сказать, Джонни. Мне хорошо здесь. Благодаря Генри я выполз из своего болота и перебрался в ваш город. Работёнка у меня неприятная и непыльная. — Я бы рехнулся сидеть в вашем магазинчике. Но я уже отравлен. Но ты так и не ответил, тебя тянет назад или нет? — Я не знаю, сказал же, Джонни. Там я встретил Генри. Он столько для меня сделал, что я до сих пор не знаю, как мне его отблагодарить. — Но как так? Как тут не знать? Ответь мне, Рич. Что тут сложного. Не знаю? А кто знает? Так только бабы отвечают. — Ты перебрал. Не трогай парня, — сказал Аллертон Питерсону. — Такое бывает с людьми. Им нужно время, чтобы подумать дома. Это тебе вечно не сидится. — Мой дом не здесь, как и твой, — дал ответ Джонни. — Зато мой дом здесь, — сказал МакВи. — Мне действительно надо подумать. — Значит, тянет. Не тянуло бы — ты бы и думать не стал, сразу послал бы меня в задницу, — усмехнулся Питерсон. — Подумай. Если надумаешь вернуться в дело, то скажи мне. Ты себя после армии не запустил. На стрельбище ещё и ходишь по мишенькам из своих пистолетиков пострелять. Считай, готов выбить мозги какому-нибудь уроду. Вряд ли ты забыл, каково стрелять в людей, Рич. — Хватит, Джонни. Мы просто поболтать собрались. А тебя понесло. Давай сменим тему, — произнёс Сэм. — Нет, я ничего не забыл, — ответил Джону Ричард.Пролог
29 августа 2021 г. в 20:49
Ричард МакВи чувствовал дикую боль в животе и солёный привкус крови во рту. Он лежал в чёрной воронке, оставшейся после взрыва снаряда гаубицы, и с большим трудом сдерживал себя, чтобы не закричать во всю глотку. Где-то рядом находились позиции северовьетнамских солдат, удерживавших вершину холма. Меньше всего сейчас МакВи хотелось попасть к ним в плен. Он ещё надеялся на то, что за ним обязательно вернутся и его заберут отсюда: «Они не бросят меня здесь! Генри вытащит меня! Он не даст мне тут подохнуть! Я не попаду в плен к узкоглазым гнидам! Цыплячье дерьмо!»
Как бы ни старался Ричард сдерживаться, из его уст всё-таки вырвался болезненный стон. Он видел, как из дыры в его животе ручьём текла кровь, окропляя зелёно-оливковый китель. Силы покидали МакВи. «Меня спасут! А потом я буду балдеть в госпитале! «Чарли» не возьмут меня! Пусть эти гниды сдохнут в муках! Я не буду торчать в яме и жрать рис! Гниды косоглазые! Как же больно!» — думал Ричард, чьи голубые миндалевидные глаза смотрели на голубое небо.
Кроваво-красный и какой-то даже апокалиптически ужасный закат словно говорил МакВи о том, что он умрёт уже сегодня, и никто его не спасёт. Пальба прекратилась, наступило казавшееся совсем чужеродным и противоестественным затишье. Оно ещё сильнее давило на Ричарда, служа ещё одним предвестником его скорой гибели. Надежда на спасение начинала угасать: «Нет, они не могли меня тут бросить! Мы же не взяли чёртов холм! У нас, мать его, приказ! Дерьмо цыплячье! Нет, Генри меня не бросит!» — в панике подумал МакВи, плюнув кровью.
Вторая попытка штурма высоты 714 оказалась такой же провальной, как и первая. Американцы думали взять холм с наскоку. В итоге они споткнулись о прочную оборону северовьетнамских войск, подобно невнимательному пешеходу, который не придал особого значения бордюру на своём пути и стукнулся об него. Ричарду повезло не поймать пулю при первой попытке взятия высоты. Вместе с другими бойцами отступил на исходную позицию.
Во второй раз американцы не только увязли на подъёме к вершине после артподготовки, но и были отброшены назад вражеской контратакой. Именно тогда МакВи и ранили. Лёжа в воронке, он услышал полные ярости голоса вьетнамцев. Они рыскали где-то рядом и потом вернулись обратно на вершину холма. МакВи крупно повезло: в один момент он притворился мёртвым, и солдаты ВНА, обстреливаемые американцами снизу, поверили в то, что перед ними лежал труп.
И хотя здравый смысл подсказывал Ричарду сдаться врагу, чтобы выжить, голос его страха оказался намного сильнее. Он как бы шептал на ухо МакВи, точно библейский змей-искуситель: «Лучше потерпи. И тогда ты попадёшь в госпиталь. Если ты сдашься, то точно умрёшь. Думаешь, вьетнамцы потратят на тебя свои медикаменты? Чёрта с два! У них самих полно раненых. А даже если они и расщедрятся, то где гарантия, что ты не отдашь Богу душу на операционном столе? У них там полная антисанитария. Ну ладно, может, тебе повезёт, и ты выживешь. Но тебя посадят в гнилую яму до самого конца войны. Они будут гадить тебе прямо в лицо. Стоит ли оно того?»
Ричард не знал, сколько он лежал в воронке. Солдат совсем потерял счёт времени. Ему доводилось слышать, что от ранения в живот умирают довольно долго и мучительно. Всё могло затянуться на несколько ужасных дней, чего МакВи точно не хотел.
«Нет, наши не остановятся. Вы выбьем всё дерьмо из «чарли»! Меня не бросят! Но «красноногие», чтоб их, начнут палить перед атакой! Цыплячье дерьмо! Они уже убьют вместе с «чарли»! Я тут подохну!» — внезапно Ричарду вспомнилось, что новые атаки на холм сопровождались огнём артиллерии. Он лежал в зоне поражения, в него вполне мог угодить снаряд по недолёту. При дальнобойной стрельбе с закрытых позиций всегда существовала погрешность, вероятность промаха была выше, чем при ведении огня прямой наводкой. «Снаряд не попадает дважды в одну и ту же воронку. Дерьмовое утешение. А если нет? Мне много чего заливали в уши. А потом я попал сюда, и оказалось, что меня развели, чтоб их!» — думал МакВи.
В один момент Ричард не выдержал и громко закричал от боли. Терпеть её уже не оставалось сил. МакВи выдал себя, но он ничего не мог с собой поделать. «Твою мать! Цыплячье дерьмо! Они услышат меня! Теперь мне точно крышка!» — мелькнуло в мыслях у раненого бойца.
Вдруг вдали затрещали винтовки M16 и затарахтел пулемёт M60. На подъёмке к вершине рвались дымовые гранаты. Правда, Ричард не сразу догадался, что в ход пустили именно их. С первым хлопком он приготовился к худшему: «Цыплячье дерьмо! Меня угробят тут!» Дальше МакВи начал материться без умолку. Лишь потом до него всё дошло. В воздухе чувствовался запах дыма. «Не пушки?! Что, чёрт возьми, происходит?!» — задумался Ричард.
В ответ загремели автоматы и пулемёты вьетнамцев.
Вскоре недалеко от Ричарда упала дымовая гранта. Через пару минут он закашлялся от дыма. Он ничего не видел. Вокруг него образовалась густая и непроницаемая завеса. Подобно высокой стене, она закрывала приближение американских солдат к раненому МакВи. Он слышал их шаги.
— Я здесь! — во весь голос закричал Ричард, поддавшись эмоциям. Он искренне обрадовался появлению десантников на холме: «Меня спасут, вытащат отсюда! Я не сдохну здесь! Меня не бросили!» Затем МакВи добавил: — Меня подстрелили! Я ранен! Я в воронке!
Только потом раненый десантник понял, что лучше бы он молчал: вьетнамцы, скорее всего, использовали его крики в качестве ориентира. Они не видели врага, однако им никто не мешал стрелять на звук. «Дерьмо цыплячье!» — выругался МакВи. Впереди на вьетнамских позициях послышался рокот взрыва — гранатомётчик с M79 выстрелил по вражеским позициям по памяти. Пальба гремела очень близко от Ричарда.
— Я здесь, Рич! Куда тебя ранило? — позади себя МакВи услышал голос Генри Ллойда.
— В живот, дружище! Ты не бросил меня! Я знал, что ты меня не оставишь тут подыхать! — ответил Ричард, готовый разрыдаться от радости.
— Я не бегу от ответственности, Рич. Времени мало. Сейчас я тебя вытащу.
Справа к Генри подполз каджун по фамилии Тибодо. Ричард разглядел простодушное лицо луизианского фермера, потом показались его огромные руки и шершавые ладони, чья кожа, как помнил МакВи, наощупь напоминала наждачную бумагу. Как обычно на лице каджуна читалось будничное спокойствие.
— Я прикрываю тебя, Генри. А ты тащи его, — сказал Тибодо.
Слева от себя МакВи увидел широкое прямоугольное лицо Ллойда. В его серых близкопосаженных глазах Ричард заметил тревогу. Тонкие губы-ниточки Генри растянулись в улыбке. От радости раненый друг улыбнулся ему в ответ:
— Дружище, я чертовски тебя рад видеть!
— Я тоже, Рич! — проговорил Генри. — Нам пора обратно!
Под прикрытием Тибодо и других бойцов Ллойд потащил МакВи, взяв того за плечо, вниз. Дым начинал рассеиваться. По дороге к подножью холма Ричард видел, как десантники выносили других раненых из воронок. Из одной из них вылез Робби Кинг, чернокожий боец с круглым лицом, имевшим мягкие черты.
— Вовремя вы пришли, «снежки». Я уж подумал, обо мне забыли, — сказал Кинг, назвав «снежками» белых солдат.
— Вылезай, Дарио! Шевелись, пока тебя не грохнули! Ну же! — Антонио Моретти, невысокий сицилиец, буквально силком вытаскивал из воронки своего друга — Дарио Нери. Тот, весь обомлевший и ошалевший, с трудом поднялся. — Мы рвём когти отсюда!
— Шевелите булками! Мы уходим! Они вот-вот очухаются! — сквозь оружейную трескотню прорвался громкий рык взводного сержанта Спаркса. МакВи не увидел его. Но по звуку он понял, что сержант находился где-то позади их с Ллойдом. — Пора рвать когти отсюда!
— Шевелись, Эдди! Не отставай от нас! — крикнул Генри и повернул голову влево.
По пути к подножью холма Ллойд и МакВи чуть не упали в воронку. Генри еле устоял на ногах. По спине Ричарда пробежала дрожь, так как пули противника свистели недалеко от них с Ллойдом. «Опомнились, гниды! Только попробуйте в нас попасть!» — в ярости подумал МакВи. Нервы раненого десантника сейчас напоминали оголённые электрические провода. По ним бежал ток, и его напряжение нарастало с каждым новым выстрелом противника.
— Мы валим отсюда?! Атака не началась?! — спрашивал МакВи, однако ему не ответили.
Перед глазами раненого проносилась мёртвая земля, изрытая снарядами и пулями. Чёрные воронки, кровь, стрелянные гильзы, ошмётки человеческой плоти, развороченные трупы, брошенное оружие, запахи дыма, гари, обожжённого мяса, горелой листвы и гнили — всё вокруг напоминало о смерти. Иногда Ричарду встречались редкие травинки. Они напоминали ему о том, что ещё совсем недавно на холме было полным-полно зелени и там цвела жизнь.
Когда американские солдаты спустились к подножью холма, на его вершине ударили раскаты взрывов. Земля содрогнулась от смертоносного и до жути разрушительного огня истинного и всемогущего Бога войны — артиллерии. МакВи представлял себе, какая ужасная буря сейчас разразилась на вьетнамских позициях. Снаряды смешивали солдат с землёй, в пух и прах разносили блиндажи и зарывали окопы, превращая их в могилы. Лопались барабанные перепонки, людей рвало на части. Те, кому повезло, сходили с ума и молили Всевышнего о спасении. Даже самые идейные коммунисты и ярые атеисты сейчас явно вспомнили о Боге.
Ричард почувствовал облегчение от того, что его вынесли с холма до начала артобстрела. И, естественно, ему хотелось бесконечно благодарить за своё спасение Генри, каджуна Мишеля и вообще каждого бойца, вернувшегося на высоту за ранеными товарищами.
Примечания:
После прочтения, пожалуйста, оставьте свой отзыв. Мне важно знать ваше мнение.