* * *
Оля всегда мечтала научиться летать. То есть столько, сколько себя помнила; а было ей целых семь лет. Мечта явилась ей однажды, когда два года назад они попали с мамой на один праздничный концерт. Вот там-то Оля впервые и увидела девочек-бабочек. Их специально пригласили из Школы для участия в концерте. Когда они — четыре девочки — вышли на сцену, весь зал разразился бешеными аплодисментами. — Кто это, мама? — изумлённо спросила Оля. — Это девочки-бабочки… На них были пёстрые купальники, а за плечами… ослепительные жёлто-бело-коричневые крылья. Заиграла музыка, и все ахнули, когда девочки, словно по волшебству одновременно воспарили над сценой. Там они начали свой танец. Они сходились и расходились, кружились, менялись местами — лёгкие, словно осенние листочки. Казалось, что их разнесёт по залу при дуновении малейшего ветерка, и все зрители смотрели на них, затаив дыхание. Большие трепещущие крылья составляли с танцовщицами единое целое; казалось, что они так и родились — с крыльями за спиной… А может, так оно и было? После концерта Оля засыпала маму вопросами. Оказалось — что нет. В Школу принимали обычных девочек, и после восьми лет обучения становилось возможным такое чудо. Но в сегодняшнем концерте участвовали, конечно, не выпускницы, а ученицы четвёртого-пятого класса. — Я тоже хочу стать бабочкой! — с горящими глазами заявила Оля. – Я хочу научиться летать! — Нет, что ты! — испугалась мама. — Ведь эта Школа — закрытая. Если ты в неё поступишь, нас разлучат с тобой на восемь лет! Я удивляюсь, как этих-то девочек привезли из Школы… Но если вам всего пять лет — разве можете вы представить такой огромный срок в восемь? Если вы — ребёнок, и ваше сердце загорелось жаждой полёта — что для вас значат разумные доводу родителей? Было много слёз, упрямства и настырного: «А я хочу!» В тот же год Оля пошла заниматься в балетную студию. Мама надеялась, что занятия балетом вытеснят желание поступить в Школу бабочек. Ведь у детей — ветер в голове. Сегодня он хочет быть шофёром, завтра — космонавтом, послезавтра — ещё кем-то. Стоит ли принимать всерьёз эти мечты? Но в семь лет Оля опять повторила, что хочет научиться летать. На этот раз ещё решительней. И её мама задумалась. Она знала, что девочки, поступавшие в Школу, с самого раннего детства были словно отмечены. Страстью, упорством, желанием летать… Страх долгой разлуки с домом их не останавливал. И в этом году как раз будет набор, который случается в Школе лишь раз в восемь лет. Им повезло… Оля знала балетную школу и, значит, вполне могла принять участие в конкурсе… Словом, в начале лета, разузнав всё, счастливая Оля и её печальная, но смирившаяся мама отправились в Школу. Дорога была очень долгой. Сначала они ехали поездом, потом летели самолётом, а на последнем участке пути добирались на попутных машинах. Ведь Школа бабочек располагалась «вдали от цивилизации», потому что летать они будут учиться не на самолётах, не на вертолётах и даже не на дельтапланах… Их оказалось очень много — девочек с родителями, Оля растерялась и потеряла уверенность. — Мама… — прошептала она, — сколько народу… — Ничего, — вдруг ответила мама решительно. — Мы ещё посмотрим — кто кого! Девочка удивлённо взглянула на неё и улыбнулась.* * *
Всем приехавшим из самых разных городов пришлось разместиться… в палатках. Женщина, представившаяся Маргаритой Сергеевной и оказавшаяся директором Школы, извинилась перед собравшимися, и сказала, что жилых корпусов мало и они рассчитаны лишь на учащихся. А поскольку наборы проходят лишь раз в восемь лет, строить на несколько дней гостиницу — просто неразумно. Директор Школы была высокой внушительной женщиной, и некоторые родители даже слегка заробели перед ней… Но никто и не возражал против палаток. Погода стояла просто прекрасная, конкурс должен был начаться послезавтра и продлиться три дня. Одно только удручало собравшихся — на территорию Школы бабочек их не пускали. Вечером того же дня всем приехавшим детям вместе с родителями предложили собраться перед летней сценой, чтобы узнать подробности конкурса. Когда все расселись на скамейках, на сцену вышла Маргарита Сергеевна. — Все вы, конечно, знаете — что такое наша Школа, — начала она. — Это — привилегированное учебное заведение, и к тому же единственное в мире. Научиться летать — дело очень непростое, к тому же поступившие девочки должны будут расстаться с привычной жизнью на долгих восемь лет… да и, наверное, на всю оставшуюся жизнь. Потому что после окончания Школы они сильно изменятся сами — и внешне, и внутренне. Тот, кто выбирает свободу полёта, должен отказаться от очень многих вещей, которые так привычны в большом мире… Но я думаю, — продолжала, помолчав, директор, — никакая цена не чрезмерна за такое счастье — возможность свободно подняться в воздух, возможность владеть своим телом в полёте. И всё-таки я предлагаю всем ещё раз хорошенько подумать — готовы ли вы к этому? К восьми годам изнурительной работы, к строжайшей диете, к уединённости и оторванности от всего мира? Вам придётся отказаться от всех благ цивилизации, вы будете, словно бабочки, вылупившиеся из кокона и заново открывающие для себя мир… Из всего сказанного Оля мало что поняла. Она со скукой глазела по сторонам, дожидаясь, когда же, наконец, Маргарита Сергеевна заговорит о конкурсе. Зато слова директора Школы заставили сжаться сердце Олиной мамы, и, словно отвечая на её тревогу, кто-то из родителей спросил — будут ли они иметь возможность хоть изредка видеть своих детей за время их обучения? — Нет, — решительно ответила Маргарита Сергеевна, — не для того наша Школа расположена вдали от мира, чтобы своими визитами вы напоминали о нём. Никаких контактов не будет! Ничего, что смогло бы отвлечь девочек от занятий, дать другое направление их мыслям. Среди родителей раздался ропот. «Это немыслимо…» — «Не видеть своего ребёнка восемь лет! А мало ли, что с ним случится?» — «Вы просто обязаны разрешить нам навещать их!» Директор молча слушала их, переводя взгляд с одного лица на другое и, наконец, заговорила. Её голос был спокоен и твёрд: — Не ваш набор первый, не ваш и последний. Эти правила сложились давно и не вам их менять. Ваши дети ни в чём не будут нуждаться. Впрочем, вам ещё не поздно передумать — вам и вашим детям… А для тех, кто не передумает, я расскажу о конкурсе. Только теперь Оля начала прислушиваться. Она узнала, что конкурс будет состоять из трёх туров — медицинского, технического хореографического. На первом отберут тех, кто по состоянию здоровья, физическим и внешним данным сможет учиться в Школе бабочек; на втором и третьем туре будут выяснены их способности и возможности. День девочкам даётся на отдых и подготовку. И послезавтра они смогут войти в главный зал Школы для участия в конкурсе…* * *
— Ну, что? — нетерпеливо расспрашивала её мама. — Расскажи, Оля! — Да ну, мам, скучно было, — пожаловалась девочка, — рост мерили, взвешивали, потом мы прыгали через скакалку, а у нас пульс считали, «дыши-не дыши»… как в детском саду! Ей в самом деле было скучно на первом туре. Девочек, желающих поступить, оказалось очень много, несмотря на то, что за вчерашний день многие родители, не согласные на восьмилетнюю разлуку с детьми, увезли их, рыдающих навзрыд, из Школы. На конкурсе, дожидаясь, пока до неё дойдёт очередь, Оля познакомилась с некоторыми поступающими. Одну девочку, с чудесными голубыми глазами и белокурыми вьющимися локонами, звали Нелли. Вместе с Олей они долго хихикали над странной процедурой, которую их заставляли делать: вымазать ступню в какой-то гадости и оставить на чистом листе бумаги отчётливый след. Потом, правда, выяснилось, что ничего смешного тут нет — многих сразу же отчислили из-за плоскостопия. Кого-то — из-за искривления позвоночника, привычки сутулиться, о которой эти девочки и не подозревали… Но предстояли ещё два тура, которые обещали быть не такими скучными. И правда, на техническом туре скучать не пришлось. Поступающие в Школу девочки демонстрировали «шаг» и гибкость, а также показывали знание азов балетной техники — упражнения у станка, на середине зала, прыжки и композиции. Жюри было строгим — все неточности и небрежность в исполнении подмечались сразу же. Оля старалась изо всех сил, напуганная и взволнованная, боясь, что её сочтут недостаточно внимательной или недостаточно гибкой. После второго тура, когда усталых и совершенно вымотанных девочек отпустили, Нелли, такая же бледная от волнения, как и Оля, призналась ей, что ужасно боялась запутаться во французской терминологии, принятой в хореографии. В ней она никогда не была сильна. И, наконец, остался последний, решающий тур. На нём девочки должны были исполнить по два танца — один они могли выбрать сами, другой сымпровизировать под музыку, которая игралась им на фортепиано. Оля решила не мудрить и попросила «польку» — она хорошо её знала. И, хоть танцевать пришлось одной, без пары, девочка легко нашла выход из положения — закладывала руки за спину или ставила на пояс. Оля так и летала по залу, наслаждаясь музыкой — она обожала «польку» и вообще танцы. Поэтому ей не составило труда на ходу придумать несколько движений под сыгранный ей музыкальный отрывок… А одна девочка попросила — Оля изумилась — «Умирающего лебедя» Сен-Санса, который блестяще исполняла Плисецкая. Этот сложнейший танец был скопирован настолько безукоризненно, настолько профессионально, что удивлённое жюри долго переглядывалось, а девочка, исполнившая танец, была награждена аплодисментами. Её звали Леной. Танцевала она, конечно, не на пуантах, а просто на носочках, но «Лебедь» от этого не стал хуже. И вот — три тура позади. Сегодня вечером конкурсанткам пообещали объявить победительниц, когда все вновь соберутся у летней сцены. Оля и Нелли — её новоявленная подружка, направились разыскивать девочку, чей танец так потряс всех сегодня. Лену. Они долгое время блуждали среди палаточного лагеря и в конце концов нашли её. — Лена! Она обернулась, удивлённо взглянула на них большими серыми глазами: — Да? — Пошли, поболтаем? — дружески предложила Нелли. Она пожала плечами и согласилась. Девчонки пошли к летней сцене. По пути Оля и Нелли представились. — Лена, — Оля оседлала свою скамейку. — Где ты так здорово научилась танцевать? — «Умирающий лебедь»? Да по телевизору видела несколько раз. — И запомнила?! — вытаращила глаза Нелли. — Ну да, а что там трудного? — удивилась девочка. — Ну, ты точно поступишь, — завистливо вздохнула Нелли. — Не знаю. Вы заметили, какое строгое жюри? — возразила Лена. — Ещё бы, — согласилась Оля. — Это же Школа бабочек, не что-нибудь, — она мечтательно улыбнулась. Они поговорили о трёх турах, о сложностях, с которыми пришлось столкнуться. Словно сговорившись, никто из них не упоминал о том, что в случае поступления им придётся расстаться с родителями на немыслимые восемь лет… К вечеру, не скрывая волнения, возбуждённые девочки со своими мамами и папами снова собрались у летней сцены. Маму Оли терзали противоречивые чувства. Ей и хотелось, чтобы дочь поступила в Школу, и также сильно она страшилась этого… Члены конкурсного жюри с Маргаритой Сергеевной во главе поздравили всех с завершением вступительных экзаменов. Было сказано немало одобрительных слов в адрес хорошей подготовки конкурсанток. — А теперь, — сказала директор Школы, — я зачитаю список принятых девочек. Просьба тем, кого я называю, подниматься сюда. Все тотчас же обратились в слух. Сердце Оли колотилось, когда звучала очередная фамилия… — Елисеева Нелли! Сияющая от счастья Нелька вышла на сцену. Её голубые глаза искрились радостью. — Орлова Елена! Ну вот, и Ленке повезло… А чужие фамилии и имена всё звучали, но её фамилии не было среди них. Оля была готова разреветься, её лихорадило от волнения. Неужели не приняли? — Лебедева Ольга! Шальная от радости, она встала и, не чуя грешной земли под ногами, поднялась на сцену…* * *
Вечером в палаточном лагере можно было видеть самые разные лица — счастливые и заплаканные, встревоженные и безмятежные. На лицах многих родителей вместе с огорчением из-за того, что их дочь не прошла по конкурсу, можно было прочитать и облегчение. Олина мама раскаивалась из-за того, что разрешила дочке попробовать свои силы на экзамене. Она проплакала весь вечер, упрашивая девочку передумать и вернуться домой. — Мама! Да что ты такое говоришь? — изумилась Оля. — Мы ведь уже решили! Я ни за что не вернусь, — замотала она головой. — Девочка моя, — всхлипнула мама, закрывая нос платком. — Как же я буду там одна? Оля вздохнула и обняла её за шею. — Мамочка… мне очень будет тебя не хватать. Но я так хочу научиться летать! Ну, разве тебе никогда не хотелось уметь летать? — Да-да, ты права, моя девочка, — она вытерла глаза, — я не имею права отговаривать тебя, потому что на твоём месте воспользовалась бы любой возможностью. — Не плачь, мама… а то я сама заплачу, — шмыгнула девочка носом. — Через восемь лет ты будешь совсем взрослая… — Через восемь лет я буду летать, как птица! — Да, Олечка. Ну что ж, — мама тяжело вздохнула, — занимайся хорошо, ты у меня девочка старательная… а я буду считать дни и годы до нашей встречи… ......................................................................................................................................................... Но ни Оля, ни её мама — никто не подозревал, что им не суждено будет встретиться уже никогда…* * *
На следующий день родители уехали и увезли с собой всех не прошедших по конкурсу девочек. А поступивших осталось шестьдесят человек — именно столько принималось в Школу бабочек всегда. За восемь лет кто-то из них отсеется, и те, кто окажутся неспособными к высокому искусству полёта, вернутся домой. Они смогу поступить в любое самое знаменитое хореографическое училище… но с мечтой о небе им придётся расстаться навсегда. Обо всём этом им рассказывала юная девушка — выпускница, окончившая Школу бабочек в этом году. Она не вернулась в большой мир, а решила остаться здесь вожатой. Её звали Инесса. Потрясающе лёгкая и гибкая, она была такой грациозной, что все девочки смотрели на неё широко распахнутыми от восторга и зависти глазами. Они очень быстро подружились и ходили за своей вожатой обширной толпой. А она устроила им экскурсию по учебному городку — месту, где девочкам предстояло провести долгих восемь лет. Домики, в которых они будут жить, корпус общеобразовательной школы, учебный зал для занятий полётом, игровые и спортивные площадки, столовая и много-много других помещений, беседок. В отдалении от Школы, за её территорией, находилась посадка деревьев, вроде миниатюрного парка. Девочкам всё показалось очень красивым. — Завтра, — улыбнулась Инесса, — у вас начнётся совсем другая жизнь. Режим дня будет очень строгим — вы должны научиться быстро переключаться с работы на отдых. Конечно, поначалу будет тяжело — особенно первые недели, но постепенно вы привыкнете. — Инесса, а скоро мы начнём летать? — нетерпеливо поинтересовалась одна девочка. — Ну, крылья вам дадут уже завтра. Раздались дружные крики восторга, и их вожатая рассмеялась. Оля, Нелли и Лена решили поселиться в одном домике. Больше всего Оле понравилась спальня. Вместо кроватей к потолку были подвешены широкие гамаки, правда, с жёсткими матрасами в них. Качаться всю ночь напролёт казалось ей блаженством. В этот вечер они легли спать рано: Инесса предупредила, что подъём в семь, но они не придали этому значения. Девочки очень долго не могли заснуть, знакомились, переговаривались, вспоминали конкурс и мечтали о будущем. Которое наступит уже завтра.* * *
Рано утром их разбудил горн. Горнила Инесса, и после этого зашла в каждый дом, дабы собственными глазами убедиться, что все встали. Вставать так рано им не хотелось, и Инесса решительно прошлась по комнате, стаскивая с сонных девочек одеяла. — Ну что, проснулись, будущие бабочки? — спросила она насмешливо, когда те, позёвывая и недовольно потирая глаза, сели в постелях. — Я же говорила, что подъём рано! Ну давайте, давайте, поднимайтесь — и бегом в душ. Они умылись и отправились в столовую. Завтрак был очень лёгким — стакан какого-то терпкого напитка с двумя сухариками, и чашка чего-то похожего на желе. После завтрака девочки, наконец, взбодрились и их перестало клонить в сон. — Стройтесь! — в столовую вошла вездесущая Инесса. — Привыкайте не терять время понапрасну. Шумя, ликуя и сгорая от нетерпения и любопытства, они построились и направились в учебный корпус, где им выдали форму для занятий. Анна Сергеевна — с виду строгая и серьёзная женщина с короткой стрижкой чёрных волос, поздоровавшись и представившись своим ученицам, провела первый урок — «Разминку». Он был похож на обычную утреннюю гимнастику, но там больше внимания уделялось бегу и прыжкам, много упражнений было со скакалкой — для развития правильного дыхания и выносливости. После разминки девочки были все взмыленные, как после бани. В течение короткого перерыва они могли принять душ и немного отдохнуть. Второй урок был самым важным — «Урок полёта». Преподавательницу полёта звали Людмилой Васильевной. Хрупкая женщина с тяжёлым узлом светлых пепельно-серых волос. (Инесса перед занятием предупредила, чтобы девочки ни в коем случае не портили с ней отношения. Она очень требовательная и строгая, но учитель — замечательный, и к тому же самый главный). Но они и так старались вести себя тише воды-ниже травы. Сегодня каждую из учениц тщательно измерили во всех пропорциях, и каждой Людмила Васильевна с двумя помощницами подобрала крылья. Правда, к величайшему огорчению всех, сегодня их прицепить за спину им не разрешили… Оля, чуть дыша, разглядывала крылья, которые будут принадлежать ей. Конечно, они учебные, а не для вступлений, и потому на них отсутствовали какие-либо украшения. Какой-то тонкий прозрачный материал — то ли пластик, то ли ещё что-то, разбитый на мозаику овальных чешуек. И всё равно эти крылья были замечательными! Ведь они поднимут её в воздух… Потом были ещё три урока. Классический танец — опять балет, опять станок. Историко-бытовой танец — на этом уроке они будут изучать танцы разных времён и народов; и, наконец, пятый — урок музыки. Девочки будут учиться играть на фортепиано. И, наконец, всё позади! Обед, такой аппетитный. И всё-таки лёгкий, не отягчающий желудка. Они вышли немного прогуляться, и тут вдруг к величайшему их возмущению Инесса заявила, что сейчас будет тихий час. — Мы что — маленькие, детсадовцы? — обиделась Нелли. Девочки зароптали, но вожатая быстро и непреклонно разогнала их по домам. — Быстро спать! — прикрикнула она. — Ишь ты, взрослые они! Да вы скоро от нагрузок с ног валиться будете, не успев до кровати доползти. Надо использовать для отдыха каждую свободную минуту! Чтобы через пять минут все были в постелях — сама приду проверю! Ворча и бурча, они подчинились. Но Инесса оказалась права, от непривычной усталости девочки быстро уснули. После тихого часа был полдник, потом — уроки в общеобразовательной школе, ужин и часы, отведённые на игры. К своей величайшей радости, они узнали, что домашних заданий в общеобразовательной школе не будет. И всё свободное время девочки провели из-за плохой погоды в игровой комнате со множеством игрушек. Они так заигрались там, что спать отправились опять с большой неохотой. Лёжа в постели, Оля думала, что, хоть нагрузка здесь и вправду высокая, но если постараться, то можно быстро привыкнуть. Самое главное — она здесь! И скоро научится летать.