* * *
Раз в воскресенье, когда можно было отдохнуть от общеобразовательной школы, Ольга попросила Нелли рассказать о её первой встрече с братьями. — Я хочу понять, — сказала Ольга, — почему Альберт тебя так сразу полюбил? — Ага, полюбил, — зарделась Нелли, — мы с ним на первом же занятии поругались! — Да ты что?! — Правда, правда… Ну, сначала меня Лена позвала, как и тебя… — Послушай, — перебила её Ольга, — а откуда она-то всё узнала? Нелли пожала плечами. — Не знаю, она никому не рассказывает. Говорит, Артур не разрешает… В общем, я туда прилетела. Девчонок тогда ещё мало было — человек шесть. Спустились мы с самолёта, идём. Я, конечно, на дворец уставилась, а Данка мне и говорит: «Ты там посмелее, а главное — не обижайся» Я спрашиваю: «На кого?» — «Да сейчас увидишь», — говорит. Поднялись мы на второй этаж, стояли, стояли… и тут в зал входит Альберт. Ой, Оль, я как его увидела — прямо к полу прилипла. А он на меня посмотрел, подошёл ближе и воскликнул: «Блондиночка! Наконец-то!» Потом наклонился ко мне, в глаза заглянул и с восторгом закричал: «Глаза голубые! И кожа светлая — да ты же настоящая альбиносочка!» Я не поняла, что это такое. Стою, как дурочка, глазами хлопаю. Он спрашивает: «Что же ты молчишь? Скажи, хотя бы, как тебя зовут?» Я шепчу: «Нелли…» — «Чудесное имя! А меня зовут Альберт». Я бормочу: «Очень приятно…» — «Да уж надеюсь, — говорит, — что приятно». Потом замолчал и стал в упор меня разглядывать. «Нос курносый, — наконец критически изрёк он, — ужасный недостаток!» Подвёл меня к станку и сказал: «Положи ногу». Я пожала плечами и положила ногу на палку. Альберт обошёл меня кругом. «Опорная нога кривая, — заявил он». Я удивилась и вытянула ногу, как струнку. «Теперь та, — говорит, — кривая, что на станке». Я вытянула ноги изо всех сил, Оль. Они у меня были ровные, как тростинки, Альберт просто издевался. «Кривые ноги и курносый нос, — с наслаждением продолжал он меня дразнить. — Давай я тебе хотя бы нос выпрямлю?» И Альберт дотронулся указательным пальцем до моего носа. Это было выше моих сил. Я сняла ногу со станка, оттолкнула его и как закричу: «Сам ты курносый и кривоногий! Ослеп, что ли? У меня ноги прямые!» Я с яростью глядела на него, не зная, к чему прицепиться, потому что не обнаруживала в нём никаких недостатков. Он облокотился о станок и смеялся. И тут мне на плечо опустилась чья-то рука. Я обернулась и второй раз примёрзла к полу, потому что не слышала, как Артур подошёл ко мне. Он улыбнулся и сказал: «Нелли, не сердись на моего брата. В душе он добрый, поверь». — «Откуда Вы знаете, как меня зовут?» — робко спросила я. — «Ну, я ведь не глухой. Услышал». — «А Вас как зовут?» — «Артур, — ответил он, — и, пожалуйста, без «Вы» и со мной, и с этим обормотом». Потом началось занятие, его проводил Артур. Когда закончилась разминка, Артур подошёл, взял меня за руку и подвёл к Альберту. «Немедленно миритесь!» — велел он. «Да разве мы ссорились? — удивился тот. — Нелли, ты просто шуток не понимаешь». — «Ничего себе шуточки! — обиделась я. — Зачем ты говорил, что у меня ноги кривые?» Альберт засмеялся, поднялся из-за рояля и вдруг подхватил меня на руки: «Нелли! Да что ты такое говоришь? Ты — само совершенство! Давай мириться?» — «Давай», — буркнула я. — «Послушай, ты мне нравишься! Будешь моей любимой ученицей. Согласна? А то не отпущу» — «Согласна!» — радостно ответила я, и он опустил меня на пол. «Давайте подумаем, кого ещё взять в группу», — предложил Артур. Девчонки столпились вокруг него и наперебой стали выкрикивать имена своих подруг. В этом гаме ничего нельзя было разобрать. Артур заткнул уши и тотчас воцарилась тишина. «Вас здесь семь человек, а кричите, как все семьдесят, — заметил он. — Пожалуйста, говорите по очереди». И тут Альберт сказал: «Нелли, а ты что молчишь?» — «А можно, я приведу Ингу, это моя лучшая подруга?» — спросил я. — «Можно. Я разрешаю», — великодушно ответил Альберт. И на следующее занятие я привела Ингу, — закончила свой рассказ Нелли. — Всё? — спросила Ольга. — Всё, — кивнула она, — вот с тех пор Альберт надо мной и издевается… — девочка вздохнула. Но в глазах её при этом было лукавство.* * *
Освоив ходьбу по провисшему канату, девочки перешли к следующему снаряду — трапеции. Когда они впервые увидели её в зале, то обрадовано спросили у Людмилы Васильевны: — Мы будем на ней качаться? — Да, — подтвердила она, — только немного не так, как вы думаете. Ляжете на трапецию животом, руки вытянете вперёд, ноги, естественно, назад, и — вперёд, от одной стены до другой. — И руками не держаться? — испугано спросила Нелли. — Ни в коем случае. Первой идёт Абрамова Вера. — А почему я всегда первая? — спросила та огорчённо. — Потому что ты первая в списке! И давай поднимайся, потому что осваивать этот снаряд тебе всё равно сегодня придётся, независимо от того — первая ты в списке, или последняя! Вера вздохнула и поднялась по лестнице-вышке. Людмила Васильевна шестом подвела к ней трапецию, и девочка нерешительно взялась за неё руками. — Ложись, ложись, не тяни время! — потребовала преподавательница. Жалобно взглянув вниз, Вера легла на широкую перекладину. — Старайся лечь посередине, чтобы крылья не касались канатов, — предупредила Людмила Васильевн. — А теперь отталкивайся… Вера оттолкнулась ногами… — А-аа! — закричала она и, пошатнувшись, едва не свалилась, когда трапеция полетела вперёд. Ольга, глядя на неё, ощутила, как холод растёкся по животу. И ей тоже лезть на эту верхотуру? Не дойдя пары метров до стены, трапеция широко качнулась и полетела назад. Вера в страхе схватилась за канат… Ступив ногой на вышку, она выпустила трапецию и медленно спустилась. В лице у неё не было ни одной кровинки. — Ладно, тебе на сегодня достаточно, — решила Людмила Васильевна, — но ты допустила грубейшую ошибку — ухватилась рукой за канат. Этого ни в коем случае нельзя делать, иначе потом вы привыкнете опираться обо что-нибудь в полёте. А когда начнёте летать, опираться будет, естественно, не на что. Так что следите за собой. Но легко сказать — не хватайтесь за канат. Попробуй тут не схватиться, когда пол уходит из-под ног и стена со страшной скоростью несётся навстречу. Безукоризненно освоить трапецию им ещё только предстояло.* * *
Ольга стояла за дверью зала и сердито тёрла пальцем стену. Ох уж ей этот Альберт! Опять её выгнал. А за что, спрашивается? Во время разучивания нового танца — «Фигуратэ» — красивого, похожего на старинный менуэт, Нелли ей кое-что шепнула по секрету. Она сегодня первой прибежала во дворец и, поднимаясь по лестнице, слышала, как братья друг друга задирают. Что-то они там не поделили, и Альберт назвал брата игуанодоном. «Заткнись, птеродактиль!» — не остался в долгу Артур. Вот об этом ей Нелли и сказала. А Ольга не выдержала и засмеялась. И Альберт вытурил её за дверь. Чем она виновата? Выгонял бы лучше свою Нельку, чтоб не подслушивала, чего не надо… тем более ей не привыкать. И всё-таки хорошо, что занятие сегодня ведёт Альберт. Скоро перерыв, и она вернётся в зал. Он её ещё, конечно, поругает, и всё-таки помириться будет несложно. Если бы Артур выставил её из зала, она бы не решилась войти до конца занятия… если уж он кого выгонял (но делал он это лишь в крайнем случае), то вновь добиться его расположения было очень непросто. Ольга не переставала поражаться — братья, а какие разные! Альберт — вспыльчивый, язвительный, озорной — но на него совершенно невозможно сердиться. Он может накричать, даже довести до слёз, выставить за дверь, а глядишь — в перерыве наказанная девчонка уже забралась к нему на колени и во всю смеётся. А если его никто не рассердит, то Нелли всегда под рукой. У Артура не было любимиц, он ко всем относился доброжелательно и ровно. Не выносил только лени и заставлял девчонок работать на пределе выносливости, так что пот катился с них градом. Альберт был человеком настроения, и когда бывал не в духе, что, впрочем, случалось крайне редко — то все тотчас же ощущали это на себе. В такие дни он бывал необычайно раздражителен и вспыльчив. Артур свои эмоции старался скрывать, и уж, во всяком случае, никогда не срывал зло на девчонках. Чувствовалось, что он привык повелевать, но Артур всегда был справедлив, и девочки уважали его безгранично… Ну вот и перерыв. Ольга приготовила покаянную фразу, которую скажет сейчас Альберту (здесь ей пришлось овладеть высоким искусством просить прощения) и, вздохнув, вошла в зал.* * *
Время шло. Дни всегда были очень наполнены — занятиями, играми, усталостью и Отдыхом, радостью и разочарованиями. Девочки всё реже вспоминали дом. У них была Школа, были воспитатели и учителя, которые заботились о них и учили. А у двенадцати из них были к тому же ещё и прекраснейшие братья… … — Как был ты в детстве сорвиголовой, так и остался, — наигранно вздохнул Артур. — Ну да, зато ты у нас умнеешь и расцветаешь с каждым днём, — язвительно согласился Альберт. Они притащили из кабинета глубокое кожаное кресло; Альберт уселся в него было, но Артур укоризненно покачал головой и выдернул из него брата. — Я старше, — напомнил он и устроился в кресле сам, — а старшим надо уступать место. Альберт повозмущался, но потом со вздохом уселся на подлокотник. Все девчонки полукругом стояли вокруг них, с восторгом прислушиваясь к их переругиванию. — Нет, вы только его послушайте, — Альберт никак не мог успокоиться. — И всего-то ты старше меня на год, а воображаешь, будто бы лет на десять! — Что поделать, если так оно и есть? — пожал Артур плечами. — А вы часто ссоритесь? — невинно спросила Нелли. — Не знаю, — усмехнулся Артур, — не считал. — А ты посчитай, посчитай, — посоветовал Альберт, — за месяц получится астрономическая сумма… Девочки сказали братьям, что они сейчас на музыке разучивают новую пьесу, и никому из них не удаётся верно её сыграть. Артур заинтересовался этой пьесой, ему сказали название, и он кивнул: — Она мне знакома. — Ой, сыграй нам её! Ну, пожалуйста… Юноша кивнул и уселся за рояль, оставив кресло в распоряжении брата. Но тот не стал садиться, и это место с восторгом заняли девчонки. Артур, к их восхищению, сыграл им всю пьесу по памяти, потом стал показывать наиболее сложные места в ней. Альберт тем временем подошёл к окну и положил ладонь на стекло. Постояв так несколько секунд, он подкрался к Нелли, расположившейся возле рояля, и опустил ладонь ей на голую спину. Нелли взвизгнула и подскочила на месте. — Ты что, совсем уже? — проговорила она с обидой. Артур поднял глаза на брата: — Альберт, опять за своё? — Спокойно, спокойно, Артурчик… — он снова подошёл к окну и, дождавшись, пока брат вновь погрузится в пьесу, быстро подошёл и засунул ледяную ладонь ему за шиворот. — Ах ты негодяй! — Артур протянул руку назад и ловко схватил брата за ухо. — Ай! — Альберт вцепился ему в руку. Артур вскочил из-за рояля и, резко крутанув, руку высвободил. Тогда Альберт с ловкостью кошки повис у него на спине, ухватившись за шею. Оба юноши не удержались на ногах и, хохоча, повалились на пол…