* * *
Скоро девочки и в самом деле начали лететь по-настоящему. Как всегда, вначале это было нелегко. Трапеция оказалась полезным снарядом, она приучила их к горизонтальному положению тела в воздухе. Но когда перекладины под животом не оказалось, то выяснилось, что принять это положение «на глаз» не так уж просто. При любом мало-мальском отклонении тела вверх или вниз от правильного положения становилось неудобно, мешало и сопротивление воздуха, и голова кружилась… Вожатая Инесса, по просьбе Людмилы Васильевны показывала всё девочкам и наглядно демонстрировала ошибки. Они глядели на неё восхищённо и старались не повторять ошибок. С нетерпением ученицы Школы ждали ещё одного — когда им, наконец, выдадут пуанты на классическом танце? Но девочкам объяснили, что это — не раньше третьего года обучения. На первом году они изучали упражнения на низких полупальцах, сейчас, на втором — на высоких. Значит, на следующий год они наденут пуанты, поднимутся на носочки и будут танцевать, как самые настоящие балерины! Итак, им предстояли экзамены, отбор и долгие летние каникулы. И вот, как и в прошлом году, началась предэкзаменационная горячка. Двенадцать девчонок — учениц братьев — за экзамены не волновались. Все они занимались хорошо и прекрасно понимали необходимость этого — ведь если их «отберут», то они будут вынуждены вернуться на Большую Землю, в дом, где родились. И тогда им больше в жизни не увидеть загадочного дворца в загадочном лесу и прекрасных братьев. Им было, что терять, и гораздо больше, чем остальным. Мысль об этом была невыносима, и потому они занимались, как одержимые, особенно сейчас, накануне итоговых годовых экзаменов.* * *
Сегодняшний день был и радостным, и тревожным, и грустным, вернее — с утра тревожным, ибо предстояли экзамены, потом — радостным, когда всё было позади, а под вечер девчонки загрустили, потому что с этой ночи их ждала трёхмесячная разлука с чудесным дворцом. Но что поделать? Они повздыхали, легли спать, но никому из них не спалось: так и лежали в постелях с открытыми глазами почти до полуночи… В ракете, не выдержав, Нелли начала всхлипывать, уже сейчас представляя себе разлуку с обожаемым Альбертом. Но девчонки, у которых тоже глаза были на мокром месте, зашипели на неё: — Нелька, кончай ныть! Без тебя тошно. …Альберт, иронически окинув взглядом их хлюпающие носами линии, вздохнул: — Дорогие мои! Да вы и слона своим видом до слёз доведёте. Ну, скажите на милость — как мне проводить занятие? Девочки молчали. — Может быть, просто поговорим? — предложил Артур. Они согласились. Им и вправду было сегодня не до танцев. Девчонки окружили братьев, которые, по обыкновению, устроились в кресле у рояля. Альберт усадил Нелли на подлокотник кресла рядом с Артуром, приобнял её одной рукой и она присмирела, прижавшись щекой к его плечу. Артур рассказал девочкам о программе на следующий год, перечислил названия танцев, которые они разучат и кратко обрисовал их. Альберт пробовал подшучивать над девчонками, но они в ответ только грустно улыбались. — Да что же это такое? — воскликнул он. — Ведь всего-навсего на три месяца прощаемся, а не на три года! — Лучше бы совсем не наступало это лето, — вздохнула Инга. Нелли шмыгнула носом, и Альберт заметил: — Нелли! Да я бы радовался на твоём месте! Сама посуди — никто на тебя ругаться не будет, никто за дверь не выгонит. — Лучше бы ты меня каждый день за дверь выгонял… — Смотри, — усмехнулся Артур, — а то он так и сделает в следующем году. Девочки стали уговаривать Артура что-нибудь сыграть им на прощание. Но он наотрез отказался и предложил им уговорить Альберта. Они так и сделали; он поломался для вида, но всё-таки сел за рояль. И девочки услышали какую-то незнакомую мелодию, такую чудесную, что, когда Альберт закончил, они все в один голос принялись спрашивать: — Что это было, Альберт? Какая красивая музыка! — Это Голубой танец, — сказал он. — А мы будем его учить? — Будете. Только не в следующем году, а через год. — Почему? Почему через год? Братья переглянулись. — Это вы узнаете позже, — ответил Артур. И, не смотря на все их протесты, заявил, что сегодняшняя их встреча закончена. …Когда они, наконец, распрощались (причём никто из девчонок не мог сдержать слёз), а Альберт с трудом оторвал от себя плачущую у него на шее Нелли, ворча, что она залила слезами весь воротник на его рубашке, — Ольга подошла к Артуру и взглянула на него в последний раз пристально, чтобы запечатлеть в памяти его сияющие чёрные, как ночь, глаза и ослепительную, ободряющую прощальную улыбку…* * *
И вот наступили каникулы, куда более грустные, чем прошлогодние. Первые дни ученицы ночной школы просыпались по привычке в нужное время и подолгу грустили, прежде чем уснуть. А Ольга, когда в первый раз проспала всю ночь, не просыпаясь, даже подумала утром, что это — предательство; но потом поразмыслила и решила, что глупо так рассуждать. Артур для того и дал им эти каникулы, чтобы они могли отдохнуть, выспаться и набраться сил. Так что просыпаться и без толку пялиться в потолок просто ни к чему. Бегая день-деньской по учебному городку или в посадке, куда Ольга тоже теперь приходила с трепещущим от воспоминаний сердцем, девочки проводили время. И может быть, потому, что его было слишком много, Ольга почему-то подумала вдруг о том, о ком раньше в каждодневной суете не задумывалась. О человеке, который прилетал за ними на самолёте и привозил в загадочный лес. Голос его она слышала часто, но ни разу не видела. Почему? Этот человек занял всё её воображение, и Ольга решил узнать о нём у Лены — может быть, она расскажет заодно обо всём с самого начала? … — Лен, ты видела когда-нибудь человека, который водит наш самолёт? — Нет, а почему ты спрашиваешь? — Просто интересно, — Ольга пожала плечами, — я вот сейчас думаю — почему мне никогда не приходило в голову зайти в кабину самолёта? — Ты что — с ума сошла? — изумилась Лена. — Этого нельзя делать, нам Артур строго-настрого запретил! — Запретил? — опешила девочка. — Но я никогда не слышала, чтобы он запрещал… — Это потому, что ты пришла туда последней, — объяснила Лена. — И, пожалуйста, выбрось из головы эту идею. Ольга кивнула, всё ещё недоумевая. — Значит, никто из наших девчонок его не видел? — Нет, конечно. Я, правда, знаю, что зовут его Камиллом… — Лена умолкла, сообразив, что в своём желании похвастаться сболтнула лишнего. — Его зовут Камилл? — оживилась Ольга. — Какое интересное имя! А откуда ты тогда знаешь? — Я услышала случайно, — сказала её подруга неохотно, — Альберт спросил о чём-то брата по поводу самолёта, и Артур назвал имя пилота, отвечая… Только ты не говори никому, ладно? Ольга пообещала, довольная тем, что знает больше, чем другие. Но любопытство её не уменьшилось, когда она узнала о запрете Артура. Наоборот, ей ещё сильнее захотелось увидеть Камилла. Какой он из себя? Девочка дни напролёт гадала об этом, стараясь составить для себя его портрет, зная лишь имя и голос. И решила, что всё равно увидит его, чего бы ей это не стоило. А ещё Ольга уговаривала Лену рассказать — как она узнала, что самолёт существует не только в её сновидениях? Как она познакомилась с братьями? Если ей что-то было нужно, Ольга умела становиться настырной и настойчивой. Лена несколько раз отнекивалась, хотя невооружённым глазом было заметно, что ей хочется поделиться этим с кем-то. Ольга клятвенно заверяла её, что никому-никому не скажет, и, поколебавшись, Лена решилась ей всё открыть. — Ты же знаешь, как я чувствовала себя после того сна, — начала она, — мне было так тревожно! Я ведь не один раз видела его… Ты не приняла этого всерьёз, и я захотела всё проверить. Не знаю, почему, но я знала, что всё это было не случайно и не моё воображение тому виной… ну, словом, я решила ночью сходить в посадку. — Одна?! — вскричала Ольга. — Конечно, одна. Кто бы пошёл со мной, если даже ты не поверила? — Неужели тебе не было страшно? — Очень страшно! Но как ещё я могла всё узнать? Ночью я пришла в посадку, выбралась на другую сторону, поглядела на небо… и стала ждать. Я была уверена, что должно что-то произойти, но когда в вышине показался снижающийся самолёт… — у Лены перехватило горло от волнения. Справившись с собой, она продолжила: — Я думала: схожу с ума или нет? Может быть, это опять сон? — Я тебя понимаю… — тихонько сказала Ольга. — Самолёт опустился почти совсем бесшумно — точно так, как и в моём сне… Сердце стучало у меня в ушах, а душа, честно говоря, ушла в пятки. Я не знала, что мне делать от радости и испуга одновременно… Ведь я не знала — кто выйдет оттуда? Девочка рассказывала, уже словно и не замечая подругу; она глядела куда-то в пространство, зачарованная воспоминаниями. — Потом в самолёте открылась дверь, опустился трап, и оттуда навстречу мне сошёл Артур… Я стояла совсем недалеко, не в силах шевельнуться, а он подошёл ко мне улыбнулся: «Здравствуй. Что ты здесь делаешь — ночью и одна?» Я почему-то почувствовала, что он всё знает — и о Школе, и о моих снах, а спросил просто так. И поэтому я молчала, не зная, что сказать. «Извини, я забыл представиться. Меня зовут Артур». Он ждал, чтобы я тоже представилась, и мне удалось, наконец, разлепить губы: «Я учусь в Школе бабочек… и меня зовут Лена…» Артур кивнул, продолжая молча смотреть на меня. И тут вдруг я заговорила. Я рассказала ему всё — о себе, о Школе, о своём сне… и о мечте, которая сбылась, потому что он прилетел в этом самолёте… Он выслушал, не перебивая и не отвечая ничего. А потом предложил мне подняться с ним по трапу и кое-что выслушать. И я следом за ним вошла в самолёт. Лена снова замолчала, захлебнувшись воспоминаниями, что вставали сейчас в её памяти. Ольга, некультурно открыв рот, слушала эту фантастическую историю… Она прекрасно понимала, что испытывала тогда Лена, для которой это было впервые. — Я вошла в самолёт, ни о чём не спрашивая, и Артуру это, видимо, понравилось. Он сел рядом со мной, помог пристегнуться… я даже не испугалась, что он везёт меня неизвестно куда… Когда мы взлетели, он всё объяснил мне… ну нет, не всё, конечно, но многое. Они, сказал Артур, давно знали про существование здесь Школы бабочек, и уже давно им хотелось повидать тамошних учениц. С тем, чтобы сделать их ещё и своими ученицами. Наконец они решились на это, и так получилось, что я оказалась первой. — А сон? — спросила Ольга. — О, про сон он ничего не сказал, — призналась Лена, — я до сих пор ломаю над этим голову. Не знаю, как это получилось… может быть, я воспринимаю всё так… слишком тонко? Мы прилетели, приземлились, и Артур впервые ввёл меня во дворец, где и представил Альберту. Они рассказали, что хотели бы обучить меня и моих подруг некоторым танцам, принятым у них в Лесу — это место называется Лес; и общаться с нами. Если только я и мои подруги согласятся прилетать туда два раза в неделю по ночам. «Почему по ночам?» — спросила я. «Разве ты не понимаешь? — пожал плечами Артур. — Чтобы никто об этом не знал. Если кто-то из ваших учителей в Школе прознает о ваших полётах… не на крыльях — кто вам позволит с нами встречаться?» Разве он был не прав? — Конечно, прав, — согласилась слушательница. — Я тоже пробовала их расспрашивать — кто они такие и куда мы прилетели? Альберт ответил: «Это неважно. Вам не сделают здесь ничего плохого». И больше я не задавала вопросов. Мы поговорили ещё немного, а потом они проводили меня обратно в самолёт. Через два дня мне нужно было прийти в посадку с двумя девчонками в то же время… вот и всё. Лена вздохнула. Теперь и Ольга знала обо всём, и это знание перестало тяготить её одну. — А почему, — ревниво спросила Ольга, — ты не позвала меня первой, когда всё узнала? Ты позвала меня последней… Та усмехнулась. — Но ты же не поверила в мой сон. Мне хотелось немного отомстить тебе… Ольга вздохнула, а Лена улыбнулась: — Ты обиделась? — Если и да, то совсем немного… Было бы хуже, если бы ничего мне не сказала, — честно ответила Ольга.