***
В городе было по-особенному тихо. Не столь необычно для утра буднего дня. По переулкам спешили единичные автомобили и повозки с лошадями, перевозившие сырьё и фабрикаты. Не взирая на то, что улица считалась одной из самых безобидных во всем Лондоне, Эвелин сводил с ума непрекращающийся гул, непривычный для небольшого города — Бирмингема, где несмотря на всюду лежащие заводы было сравнительно тише и безмятежнее, нежели в центре Англии. Майклу, пусть он и прожил значительную часть жизни в мирной деревне на окраине страны, шум и гам вовсе не доставляли неудобств. — Морозит, — Грей запахнул пальто в надежде избавиться от жестокого веяния ветра. Девушка взамен издала звук, чем-то напоминающий «Бр-р». Подобная погода навряд ли кому-то приходилось по душе. С самого утра на небо лицезрелось лишь солнце, а позже со всех сторон начали собираться темные облака, вскоре напрочь затянувшие голубую даль. И бриз протяжно свистел над головами, колкий воздух пробирал насквозь дыхательные пути, заставляя вздрагивать и съеживаться. — Скорее бы зима прошла, — тяжело вздохнул парень. — Скучаешь по весенним ярмаркам? — с интересом спросила Эвелин. — В детстве они очень даже нравились мне, — он застегнул пальто на последнюю, верхнюю пуговицу и зашагал дальше по улице под руку с Эвви. — Думаю: весной мы сможем сюда вновь вернуться и посетить всевозможные мероприятия, — на лице девушки сверкнула улыбка. Насколько располагала топографическая карта Лондона, за несколькими поворотами находилась кафешка, которую пара утром пожелала посетить. Из-за угла показались четверо полицейских — судя по мундиру, констебли — и беглым шагом приблизились к двум проходящим. — Мистер Грей и Мисс Шелби, вам придётся пройти с нами, — подал голос один из них, что выглядел повыше других. — По какому поводу? — у Эвелин на мгновение всё замерло внутри. Проблем с копами ещё только не хватало. Здесь, в Лондоне — иные порядки, и никто не собирался подстилаться под неизвестного Томаса Шелби. — Вы задержаны по подозрению в незаконном перемещении через таможенную границу алкогольной продукции и табачных изделий в крупном размере, — на одном дыхании проговорил страж порядка, — у нас орден на ваш арест. — Кем подписан? — произнесла девушка, хотя, казалось, её слова вовсе не услышали. — Вам грозит до пяти лет лишения свободы. — Или штраф, не так ли? — знание уголовного кодекса были ей не чужды. Полицейский, резким движением минуя разделяющий их метр, схватил за руку девушку, и к нему мигом подскочил другой. — Не смейте её трогать, — вскликнул Майкл и встал между констеблем и Шелби. Пристав стиснул хрупкие запястья Эвви, и та попыталась выхватить свои руки из чужой хватки. Она явилась бы в отдел, но, видит Бог, её ни за что не приволокут туда силой. К тому же было необходимо сообщить отцу о внезапно нагрянувших известиях о том, что лавочку захотели прикрыть. Последнее, что запомнила Эвелин: рьяно вырывающийся из объятий других двоих легавых Майкл, рука полицейского перед самым её носом, что-то дурно пахнущее, резкий удар по затылку и всплывшая пелена темноты перед глазами.***
Голова невыносимо кружилась, раскалывалась, словно в нее вонзили тысячу швейных игл. И чей-то раздающийся голос болезненно рокотал в ушах. Девушка приложила усилия, дабы сдвинуться места, но оказалась прикована к стулу плотно прилегающими к запястям ремнями. Она с усилием распахнула глаза, и, несмотря на малое количество тусклого света в помещении, в очах слегка рябило. Комната плыла, но с каждой секундой картинка потихоньку восстанавливалась и приходила в норму. С виду они находились на одном из заброшенных складов, и Эвелин не знала: имелись ли подобные в городе. Вокруг возвышались серые стены с треснувшей штукатуркой, с потолка от малейшего звука сыпались клубы пыли, повсюду была только грязь. И был всего один выход из помещения: две деревянные двери, свисающие с петель, с разбитыми стеклами. Полицейских рядом не обнаружилось, зато Эвелин почти сразу сфокусировалась на стоящем перед ней чугунным столом, по другую сторону которого сидел также связанный Грей, по-видимому, тоже недавно пришедший в сознание. Из-за спины девушки вырос далеко немолодой мужчина лет пятидесяти или даже, возможно, больше. На нём красовался деловой костюм, шляпа-котелок, что весьма полюбилась Чарли Чаплину. Образ его дополняли усы и опорная трость. — Инспектор Кэмпбелл, — заговорила Шелби, во все глаза уставившись на мужчину. — Майор Кэмпбел, прошу заметить, — тут же отреагировал тот. Кому-то повышение явно не пошло на пользу. Тем временем на устах Грея читался немой вопрос: «кто?». Пару-тройку лет назад сам Уинстон Черчилль отправлял его в Бирмингем возглавлять расследование дела о нехилой краденной партии оружия. Надо не забыть упомянуть: отношения с ним у семьи Шелби не заладились с первой встречи. — Я говорил, что гребанному Томасу Шелби не следовало соваться в мой город? — залился речью Честер, остановившись у середины металлического столы, между двумя заключёнными, — я предупреждал о последствиях? Я остерегал, что вашему паскудному семейству не место здесь? Разве я не принимал никаких мер? Эвелин поерзала на стуле. В голове у нее сложился пазл, не дававший покоя много месяцев. Потери контрабанды, перепалки с полицией, убийства нанятых рабочих и друга семьи Билли Китчена — за всем вышеприведенных стоял один человек. Девушка кинула взор на Майкла, замершего в растерянности, но грозно смотрящего на Кэмпбелла; он, конечно, не знал и сотой доли того, о чем была в курсе Эвви. — Я полагал: убийства вас образумят, но я ошибался, — вновь продолжил мужчина, упираясь руками о металлический стол, — думал: вы не захотите повторять инцидента с Полли. Грей неосознанно встрепенулся при словах о своей матери. — О, бедный мальчик, ты не знаешь? — заметил чужое волнение Честер, — она тебе не рассказывала сказку на ночь, как стояла передо мной на коленях и со слезами на глазах умоляла об одном — взять её? — Замолчи, — парень помотал головой, — заткнись. — Что? — шёпотом промолвила Эвелин, недоумевая, смотря на новоиспечённого майора, — да как вы посмели это сделать? — Не тебе меня учить, юная блудница, — поднял палец кверху Кэмпбелл, — семейка Шелби настолько никому не доверяет, что даже спит друг с другом? И на лице Майкла возникло ещё бóльшее отчаяние. — Один из вас передаст Томасу Шелби мои условия, в доказательства к всей серьёзности моих действий цыган получит труп другого, — он затихнул на пару-тройку мгновений и вновь продолжил, — подкинете монету? — Пошел к черту, — плюнула Эвелин в лицо майору. Послышался звонкий хлопок. И кулак Честера вмазал девушке по лицу. — Преступникам чужды правила вежливости и манеры, — через мгновение сказал мужчина, стирая рукавом пиджака слюну с лица. У Эвелин от удара сочилась кровь из носа. — Для вас двоих у меня припасено специальное предложение, — и он вышел за разбитые в двери в другую комнату. — Лина, ты в порядке? — как только бывший инспектор покинул помещение, обеспокоенно спросил Грей. — Лучше не бывает. Тем временем Кэмпбелл вернулся обратно. В руках он сжимал два чем-то наполненных до середины фужера. — Русская рулетка, так сказать. Два бокала шампанского, — он поставил оба на стол, — в одной таре — обыкновенный алкоголь, а в другой размешана смертельная субстанция — кантарелла. — Отрава, — повторила Эвелин, — ты и Билли ядом напоил. — Что если мы не захотим играть в лотерею? Честер пожал плечами, будто вовсе не ожидал такого исхода. — Тогда никто из вас не выйдет отсюда, — он достал из-за пояса револьвер, — я предлагаю спасение для одного. А кто это будет — решать вам. Мужчина приблизился к Грею и отстегнул одну руку, дабы тот мог поднять фужер, затем повернулся к девушке и проделал всё то же самое. — Неверное движение — и у вас появится дополнительная дырка в голове, — сообщил майор и в доказательства словам пригрозил пистолетом. И в комнате на минуту повисла непреложная тишина. — Будете медлить — начну тратить пули, — крикнул мужчина и вновь указал на оружие, сжимающее в ладони. — Длительный просмотр кино не входил в твои планы? — цокнула Эвелин, за что сразу же пожалела. Пуля угодила в лодыжку на правой ноге. Резкая боль в мгновение ока пронзила стрелой всё тело. И девушка не смогла сдержать громкого болезненного крика. — Следующий, — лишь усмехнулся Кэмпбелл. — Лина, — ломающим голосом промолвил Грей, — тебе придется идти, завяжешь рану моей рубашкой. — Что? — на её глубоко небесных очах выступили слезы, даже скорее не от боли, а от осознания того, что затеял Майкл, — ты быстрее доберешься до папы, я уже не смогу. — Сама передашь привет Томми, — его рука в нервном, рваном темпе стучала по железному столу. — А Полли? — Эвви взглядывалась в лицо парня: его глаза покраснели, но он не держался в отличии от нее самой; по её щекам растекались мокрые дорожки слез, — она же не простит ни тебе, ни мне. — Скажешь, что это был мой выбор, — он приблизил к себе фужер, — и я выбрал защитить тебя. Эвви хотела было схватить свободной рукой второй бокал, но Майкл опередил её и в этот раз. — Какая потрясающая мелодрама, — вклиниваясь в беседу, поаплодировал довольный майор Кэмпбелл. — В них — ничего нет, кроме шампанского? — вдруг дрожащим голосом спросила Шелби, — они пустые? — Право, я люблю играть на чувствах, — и тихим тоном он добавил, — как играли мне, — он едва улыбнулся, — особенно видеть ваши признания — незабываемое развлечение. Эвелин от безысходности возвела взор к потолку, по нему бегали невообразимыми зигзагами трещины, в углах покоились паучьи угодьи, из тех паутин на свободу рвались мухи, когда-то загнанные в тупик; насколько же старо и гнило это здание? — Верни мне, — собравшись с силами, твердо, почти неколебаясь, сказала она, — ты должен выйти из этих дверей. Майкл в ответ лишь покачал головой. Перед собой он все еще держал перед собой два фужера, на таком расстоянии, что Шелби не смогла бы достать при всем желании, даже если бы сломала другую руку под воздействием ремней, но она все равно рванула всем телом вперед в надежде дотянуться. Кончиками пальцев касаясь стеклянной тары, она неосознанно взвыла от настигнувшей боли в области правой лодыжки, а затем и прикованного запястья, что извернулось под странным углом. — С чего мы вообще должны участвовать в этой игре? — крикнула еле стоящая на ногах Шелби, её рука — вовсе не сломанная — была с неудобством заведена за спину. Майкл тоже встал, напротив неё, лицом к лицу. Поочередно он взял бокал и поставил на стул, с которого с мгновение назад поднялся, дабы Эвви точно не смогла достать их. — Потому что иначе мы умрём, — с заминкой ответил на очевидный вопрос парень, — любой из нас, — он нервно сглотнул, — и я не хочу, чтобы этим любым была ты. Эвви протянула свободную руку вперед, к нему, желая его коснуться, но расстояние никак не позволяло. Грей поднял со стула бокал и залпом осушил его, затем и второй. Краем глаза девушка видела, как в глазах Кэмпбелла плясали чертики в этот момент. Этот гад добился своего. И что теперь? — Я люблю тебя, — вдруг сказал Майкл; из его руки на пол скользнул стакан и с треском разбился вдребезги. Он сделал это, как должное, как часть закрепленного договора, вовсе не по случайности или, потому что ослаб. — Браво, — Честер с нескрываемым восхищением похлопал в ладони. На металлический стол капали соленные слезы Эвелин. Мыщцы на ее лице — до ужаса багряного — напряглись, словно она с новой силой готова разразиться рыданием. Но Эвви лишь хмыкнула и резким движением выхватила из рук майора револьвер, тот даже не успел повести глазом, как в его живот влетело две пули. Он пошатнулся и упал на колени; кажется, бывший инспектор явно не ожидал подвоха. — Они оба были с ядом, — проревел Кэмпбелл, указывая взором на битый фужер, — он принял лошадинную дозу. — Где достать противоядие? — Шелби направила пистолет на чужой лоб. — От кантареллы его не существует, — гордый собой и проделанной работой он усмехнулся в последний раз до того, как прозвучал выстрел и мозг его пронзила свинцовая пуля. В следующий момент Эвелин высвободила вторую руку из тугих ремней — запястье до жути сводило и ныло — и подскочила к Грею. Она отцепила его от тесьмы, обеспокоенно положила руки на чужие плечи. Тот поднял на девушку рассеянный взор и пошатнулся в сторону. — Нам нужно идти. — Тебе нужно, — без раздумий ответил Майкл; ноги его вдруг подкосились, — я не могу. — Что? — Что-то не так, — он упал на пол вместе с Эвви. Голова Грея легла на ее колени, и девушка трепала руками чужие каштановые волосы. Слезы её срывались с подбородка и летели на пиджак цвета кофе, тот мгновенно впитывал мокроту. Их голоса дрожали и периодически срывались, но обсуждения не заканчивались, у них было слишком мало времени для разговоров. Его лицо потеряло алый оттенок и приобрело более необычный — жёлтый, на коже выступила странная сыпь, руки в конец ослабели и онемели, и больше он не мог дотронуться до Эвелин. Его слова начали путаться, речь сбивалась, из горла то и дело вырывались хрипы. Он лежал, не шевелясь, с прикрытыми глазами — они жутки слезились. — Тебе больно? — спросила Эвви, сжимая в ладонях его руку. — Неважно, если прикасаешься ты. Она улыбнулась, и его неровное, сбитое дыхание вдруг вовсе прекратилось. Тишину, окутавшую помещение, нарушали лишь тихие всхлипы Эвелин. Сгробившись над телом, которое покинула жизнь, она молчала, прижимала его к себе и в мыслях молила Бога, только по-видимому безуспешно. Она поцеловала его остывшие, холодные губы, смахнула со своего лица остатки слез и свернувшуюся кровь около носа, встала и побрела прочь, оставив лежать на полу мертвого возлюбленного — отдавшего за неё жизнь Майкла Грея. На улице было светло, наверное недавно минула ночь, и солнце вновь покинуло пределы горизонта. На небе местами простирались грузные, опечаленные кучки туч, из которых на землю валил снег. Эвелин медленно, с трудом — из-за простреленной ноги — ступала по асфальтной дороге. Она смотрела на небосвод, на её лице сверкали беспорядочно наставленные багровые кляксы — последствия разоблачения инспектора, руки были уставлены в боки для облегчения передвижения. И за девушкой по белоснежной пелене тянулся редкий след от стекающей с ноги крови.