***
Выжат. Он полностью выжат за полный рабочий день, как лимон для лимонада. Летняя жара потихоньку захватывает Сеул и передвигаться пешком в форме становится все тяжелее. Рубашка обтянула плечи и грудь, чаще начала становиться влажной, а потому прозрачной. Стыдно признаваться, из-под нее были видны соски и татуировка, что невероятно его беспокоило. Га Он не понимал, почему его это так задевает, но надеть под рубашку майку или купить более плотную ткань не позволяла температура. Звоночек не подал бы сигнал, если бы напарница не посматривала на него так часто. А выход он нашел только теперь, решив брать с собой футболку и переодеваться в мужском туалете перед выходом. Он не успел покинуть открытую парковку перед зданием, когда к нему сбоку с характерным звуком подъезжает иномарка с высунутой со стороны водителя головой из окна. Честно говоря, немного поразмыслив над несвойственным вниманием со стороны мужчины, Га Он посчитал это странным. Это было навязчиво, некорректно, пусть он таким образом, каким-то чудом, заставлял младшего коллегу забыть временно о трудностях. Его это никак не оправдывало. И если в случае Е Хана парень хоть как-то мог реабилитировать заботу, ведь он очень похож на его погибшего брата, то инфантильный сдвиг Хёнсо прямо вызывал табун мурашек. — Ким Га Он! — и вот опять. Он машет ему приветливо и широко, не стесняясь того, что этот жест могут заметить другие работники, которые идут домой. Наоборот, он словно был направлен на это. Га Она не пугала инициатива подружиться, хотя в их возрасте поступают немного иначе. Скорее "выделение" его из толпы, что всегда может вызвать беспочвенную агрессию и зависть. Мог ли этого не понимать тот, кто описал все внутреннее состояние Кима за пару секунд? — Садись, я подвезу тебя, — он сбавляет скорость до шага собеседника, похлопывая по боку серого монстра. И на фоне этого, сахар от слов Чон Сон А выглядел не таким сладким, как мед в обращении начальства. Га Он не знает, как отказать. И можно ли вообще на одолжение старшего сказать: "Нет, спасибо, вы меня пугаете"? — Ты игнорируешь меня? — машина издает рев и дернувшись вперёд, она тут же проезжает наискось, перекрывая путь. Несомненно, нервного садовода это остановило. Га Он наотрез не хотел понимать, что человеку подобного плана от него нужно, раз он так упёрся рогами в пол. Он не был в настроении. Он не хотел принимать помощь. Так проедь мимо, прими за немое "нет" и оставь в покое. Служащий суда тоже научен жизнью и на такого рода непредвиденные манипуляции не реагирует. — Почему вы продолжаете настаивать. Это преследование? — Га Он никогда не был из робкого десятка, когда ситуация доходила до вреда собственному здоровью. Словно молочные зубы, в его характере прорезалось прошлое, которое высовывало голову наружу и кидалось с кулаками, мол, давай, давай, нападай. И его доброе и наивное лицо никогда не означало безопасность и смирение. А ситуация с начальником начала его изрядно доставать. Он спас его, отлично. Они пообедали, потому что Га Он был ему благодарен, но манипулировать им и дальше только лишь этим он не позволит. — Не вежливо отказываться от помощи. Наверное, Е Хан переключил что-то ещё в нем, помимо обычной веры людям. Он осмелел под его началом, окреп. Теперь сместить его взгляды мог, разве что, он сам. Га Она спасает самая простая случайность, но и ее достаточно, дабы разобраться с навязчивым благодетелем. Транспорт пробкой загородил выезд, оставаясь на месте и газуя, когда Га Он пытался отойти. Ситуация кардинально меняется, когда прямо к ним выдвигался черный тонированный кроссовер. BMW с почти светоотражающими стеклами вывел происходящее на новый уровень абсурда. Водителя за затемненными окнами было видно плохо, но вся округа услышала, как он давил на гудок ладонью в упоении. Причём много-много раз, словно издевался над главным судьей. Были ли другие выезды, помимо этого, с наземной парковки? Несомненно да. Но пытался ли водитель развернуться и найти другой способ выехать? Нет. Ему почему-то захотелось проехать именно тут, именно сейчас, именно по этой полосе. Он медленно оттесняет Га Она на тротуар, давай время отойти, абсолютно скрывая из обзора серебряный Порше, когда сам пытается заставить хозяина спорткара сдать назад и пропустить его. — Да черт бы тебя побрал, — Хёнсо за рулём шипит и понимает, что ещё немного и сюда сбежится охрана. Га Он пользуется ситуацией и мысленно поблагодарив незнакомца с принципами, пытается быстрее покинуть место разборок, надеясь, что та полоса из такси, которая словно змея оплетала суд, все ещё никуда не уползла. Мужчина сдает назад и собирается догнать беглеца, но сорвавшийся черный монстр в два раза больше чужого Порше, кормит его тем же приёмом. Якобы разворачиваясь, он метр за метром смещал то зад, то перед машины на трассе. Только в отличие от лиса за рулём, он не забывает сымитировать заглохший двигатель, пару раз не доводя мотор до щелчка и оставаясь стоять так с аварийными сигналами. Он стоял так, пока Га Он не смог сесть в первый попавшийся салон оплаченного транспорта, а потом двигатель волшебным образом заработал и увёз шутника с точки конфликта.***
— Он что, псих? Боже, как же тебе везёт на странное руководство, — О Джин Джу говорит громко и эмоционально. В ее руках без конца мелькал стаканчик со сладким фраппе, покачивая плотной пенкой с шоколадной посыпкой на верхушке и удобной трубочкой. Га Ону спокойно рядом с ней. Привычно. Они хорошо подружились благодаря событиям прошлого. Подруга открыто продолжала выражать протесты, плакала или смеялась, была самой решительной и настойчивой, и она не на грамм не стала другой с их первого знакомства, будто время остановилось в том периоде. У неё тоже были ошибки, но О Джин Джу не стала на них зацикливаться, сразу дав понять, что их совершают все и теперь тащить за собой такие вещи неправильно. Вот и Га Он понимал, что может быть с ней лучшей версией себя, качая головой и издавая смешки на комментарии, вроде: "А может быть он к тебе подкатывает?" Картинная галерея встретила их новой выставкой. Не сказать, что Га Он хоть немного разбирался в искусстве, последний его шедевр с Элией был высмеян*, но такие места развивали фантазию и повышали настроение. Судья О тоже не особый ценитель, но ей точно нравились картины в стиле реализма, на которые указывала спутнику через раз, прихватывая под руку. И это было тепло. Его отпускало, он переставал быть один и чувствовал мало мальскую поддержку, выдавая искренние реакции. Ему самому нравилось смотреть на размытые краски без особого контура. Он мог представить себе сам, что в них видит и поделиться этим с другими, как пятна Роршаха. — Я не знаю, что с ним не так, но меня это напрягает... — Га Он отпивает из собственного стаканчика и смотрит на громадное изображение на стене, растянувшееся в ширину и подписанное маленьким квадратиком в углу "Синие столбы". Глядя на неё, почему-то, он ничего не мог представить. Просто точки в глазах съедали окружающие цвета и делали изображение чёрным, — Что это вообще? — Синие столбы. Абстракционизм, Джексон Поллок. Обычно её подписывают, как картину номер одиннадцать, потому что автор не давал им названий, или капельная роспись. Но мне кажется, что здесь нет ничего особенного. Любой может потрясти кистью на холст, — голос со стороны звучит знакомо, но это была точно не О Джин Джу, что тоже повернулась на комментарий неожиданного посетителя галереи. Девушка стояла профилем и Га Он посчитал бы наглостью лезть к ней, чтобы заглянуть под головной убор. Но ему стало любопытно. — Возможно, художник пытался изобразить то, что было у него на душе? — Поллок был алкоголиком, лентяем и сумасшедшим, — Га Он не слушал смысл, в отличие от заинтересованной спутницы, он сам пытался понять, кому принадлежало звучание. Она стояла, чуть облокотившись на костыль, одетая в лёгкое ванильное платье с поясом. Почти в пол. Оно правда шло ей, делая воздушной и загадочной. — Вы говорите о художнике, но не оцениваете его картину. — Конечно. Я знаю одного художника, который абсолютно не умеет рисовать, он бездарен, но он прекрасный человек, потому, я храню его рисунок на память и вижу в нем смысла больше, чем здесь, — она улыбается одними губами и сама поднимает голову, от чего они встречаются взглядами. Га Он опешил, замер, заледенел в долю секунды, пока Судья О продолжала говорить и спрашивать. Ким чувствует, как сердце ухнуло куда-то вниз и резко в помещении с кондиционером стало душно, будто не его морозило пару минут назад. — Элия? — он не может заставить себя сдвинуться с места. Его глаза, широко раскрытые, резко покраснели, стали похожи на пуговицы. Он выдавливает имя сипло, как будто и сам не верит в то, что говорит. Думает, что ошибся, потому что она не сидит в коляске и рядом с ней нет никого, кто бы мог устроить такое шоу. Она сама стояла. Она смеялась, держала прямую спину и в её глазах читалась тихая радость от встречи. — Ты знаешь её? — О Джин Джу тоже прерывается, отступая в сторону, чтобы дать другу спокойно посмотреть на присоединившуюся к их компании незнакомку, но Га Ону словно хватило и того взгляда, что он увидел раньше. — Не могла же я так сильно измениться. Я думала, что ты меня при первой встрече узнаешь, но ты так спешил и даже не помог поднять чемодан, — она важно вздернула подбородок, не выдавая того, на сколько рада была просто стоять рядом с ним и понимать, что все в порядке. Он выдаёт рваное "Ох", сдерживая те эмоции, что ещё не успели подавить шок и неверие, но он все равно делает первые шаги, чтобы сжать повзрослевшую девушку в объятиях, даже если она эфемерный сон. Та приобнимает его под лопатки, ощущая, как сильно Га Он цепляется за неё и прижимает к себе в полупустом углу помещения, растрогавшись. Она даже не знала, с каким щелчком внутри него сломался тонкий стержень, что он так долго укреплял всеми возможными правдами и не правдами, дабы дожить, дотерпеть до этой встречи. Она спасла его от неминуемой гибели.