Созвездие

      Шторм бушевал на просторах океана, создавая смертоносные волны и кидая их на скалы как птиц на пики. Ледяной дождь хлестал истерзанные красные щеки, смывал кровь с одежды, питая землю под ногами, рождая новые артерии земли. Небо чернело, затягивалось плотным покрывалом, забирая яркие звезды в свой пасмурный мешок. Мир шумел и гудел. Его рёв разносился над головой, оглушая и разбавляя вой крови в её жилах. Карты молчали, будущее скрывалось, словно испуганное хищником животное.       Она была одна.       Весь отряд пал, и тела несчастных терзали стихии, сжигая нервы изнутри и проваривая мясо. Мона едва стояла на ногах, покрытых ожогами и глубокими ранами. Книга печально летала под её дрожащими тонкими пальцами в изодранных перчатках и шелестела страницами так заунывно, словно прощаясь со своей хозяйкой. – Это было и правда быстро, – пустой голос отозвался в её костях, вызвав сильнейший тремор в конечностях. – Пора вернуть вас туда, откуда вы выползли..       Подобно ядовитым змеям, молнии ползли по мокрой земле, размазывавшейся в полную кашу. Знакомый запах элементарной реакции щекотал нос. Мона оторвала взгляд от страниц своей любимой спутницы с черными ровными буквами заклятий, и, возможно, дело было в её бесстрашном уверенном взгляде, а может то — лишь извращенное желание растянуть казнь, но Предвестник на мгновение задержал занесённую ладонь, окутанную искрящимся, завораживающим в любой другой обстановке клубком электричества.       Дыхание захватило в мгновение, когда Мона взметнула ладони, превозмогая гудящую боль, и вихрь водных звёзд взметнулся и заискрился, столкнувшись с элементом противника. Шагнув в сторону, уворачиваясь от атаки, обратилась в сам дождь, океан, свет, проникающий на дно озёр и столь же быстро очутилась в стороне от прямого потока электричества. Она не смогла бы его победить – не шестого из Предвестников. Возможно, одна путешественница заставила бы его хоть немного вспотеть, но не девчонка, погрязшая в своей астрологии. Единственное, что она могла – попытаться сбежать, выжить и может навсегда исчезнуть с этих земель, быть может даже пересилить страх перед наставницей и вернуться в её безопасную обитель.       Но едва эта мысль коснулась разума, как затаившийся в земле ток вырвался гарпуном и пронзил взмокшее от дождя тело. Электричество вмиг вскипятило бы кровь и прожарило бы нервную систему, если бы не гео щит возникший вокруг неё лишь на мгновение, совсем слабый, но спасший её никчемную жизнь.       Мона рухнула на землю, устремив взгляд к полумертвой девчонке из её отряда. Её совсем светлые волосы почернели от грязи и прилипли к окровавленному лицу, покрытому ожогами. Рука, направленная в её сторону, вздрогнула и упала на землю. Астролог не могла даже имя вспомнить этой девочки, отчего жгучее чувство вины обхватило горло. – Живая? – ядовитый смех смешался с громом в небе, а ярко-красная обводка глаз вспыхнула в свете, сделав их почти черными. – Хоть удар был идеальным, её щиты достойны неплохой отметки. Забавно.       Шестой Предвестник был любителем поговорить, а может просто обожал слушать звук собственного голоса, Мона не знала, но была рада этой черте нарциссизма, давшей ей возможность дотянуться до катализатора… И обжечься. Молния, больше напоминающая копье, вонзилось в землю перед её пальцами и ошпарило током. Почти прокусив губу, Мегистус сдержала крик. Разряженный воздух кружил голову, а может дело было в открытой ране в боку? – Мне интересно... так что тебе выпал шанс выжить, девчонка, – она подняла взгляд и замерла, когда Предвестник навис над ней со своей колючей неправильной ухмылкой. Небо раскалывалась за его спиной также, как её собственная душа. – Ты можешь уйти, ни я, ни кто-то из моих людей тебя не тронет, а в замен я всего лишь сожгу ту девчонку на твоих глазах. Договорились?       Руки за спиной, голова чуть наклонена. Волосы слегка намокли от дождя и вились у шеи. Капли почти не попадали на него, испаряясь в полете и искря умирая от электрического поля. В каждой черте его силуэта читалась и звуке голоса слышалась непринужденность, некая простота, будто они говорили о тостах на завтрак, а не о вопросе жизни и смерти. Внутри Моны всё похолодело, но взгляд, она была уверена, и выражение лица не выдавали её. Не часто она благодарила за что-то свою глупую наставницу, но держать маску астролог научилась благодаря ней. – Ну так что ты выберешь, Мона Мегистус, Величайший астролог в истории?       Насмешка прошла мимо. Мона пыталась увидеть в своей карте будущее, но всё, что отзывалось на её зов – шуршащая тишина и фиолетовые всполохи. Озноб уже обратился второй кожей, а мурашки прошлись уже дважды, когда она поняла, что значит эта тьма.       Смерть. И глаза у неё тёмно-синие как полуночное небо, вдруг лишившееся всех своих бесчисленных звезд и погрузившееся в бескрайнее одиночество.       Предвестник позволил ей медленно подняться, с колким интересом наблюдая за ней, не упуская ни малейший детали: частота вдохов и выдохов, дрожь в кончиках пальцев, кровоточащая нижняя губа, плотно прижатая к верхней, а взгляд.. Да, он несомненно был центром всего интереса. Бледно-зеленая уже почти пожухлая после косьбы трава. Последний вздох перед смертью. Ужасающе прекрасный и по-истине полный жизни. – Как.. – она запнулась, поймав свой неуверенный голос и выпрямилась. – Как твоё имя, фатуя? – Даже не знаю, какой ответный вопрос меня интересует больше: зачем и почему? – Хотелось бы знать имя того, кто сохранил мою бесполезную жизнь.       Молнии в небе затихли, и даже, казалось, сама буря по ту сторону обрыва притаилась. – Скарамучча, Шестой из Предвестников к вашим услугам, – казалось его улыбка не могла стать ещё острее, когда он слегка склонил полы своей шляпы. Его взгляд, наконец, потеряв всякую заинтересованность в Моне, скользнул к гео мечнице. – Значит, жизнь ценой чужой смерти. Ожидаемо и умно. Зачем жертвовать собой, если можно жить на костях других, верно?       Лицо Предвестника потеряло выражение, глаза наполнились скукой и чем-то ещё, но это уже было неважно – враг отпустил её, отвернулся и направил своё проклятое электричество на другого. Казалось бы, должно это принести облегчение, но тяжесть на душе лишь усилилась. Мона взглянула на тёмное небо и с тоской вспомнила свет звезд.       Электричество, подобно сверкающей фиолетовой реке, устремилось по земле, когда под бледными пальцами раскрылся толмут в черном переплете и алой шелковой закладкой. Безупречные листы цвета слоновой кости сменяли друг друга, черный текст превращался в полосы. Воздух замер вокруг юноши, обратив его силуэт на фоне сверкающего белым неба в скульптуру некого безжалостного карающего Архонта, в сердце которого лишь бурлящая тьма да свет молний. А приговоренная к гибели девушка и без того боролась за каждый вдох, лицо её было белее полотна, в его тени уже скрывалась смерть. – Раз, – он вытянул руку и соединил указательный и средний палец, подняв вверх большой, – два, три…       Твари, пришедшие за ним, ожидавшие крови дрожали в тенях в предвкушении. Мона опустила руки, чувствуя как нечто внутри неё натягивается. Страх ползёт по жилам, а голос наставницы шепчет, подобно назойливой мухе.       Скарамучча согнул последние два пальца, и ток устремился змеёй по руке. – Маленький рыцарь умри.       Быстрее чем можно было увидеть заклятие достигло цели. Никакого взрыва не последовало, лишь дыхание застыло на губах, когда пар развеялся буйным ветром и перед ними предстала девушка с длинными волосами, темным плащом развивающимися за её спиной. Яркий свет пентаграммы развеял повисший мрак на Пике. Сгибаясь на дрожащих ногах и выставив руки вперёд, Мона приняла свою судьбу как полагается истинному астрологу. – ..Я ошибся? – Тонкие брови столкнулись на переносице. – Ненавижу ошибаться почти также, как глупых героев.       Всё произошло так быстро, что Мегистус не успела даже ахнуть, когда на неё обрушилась волна электрических копей, разрывающих капли воды в клочья. Они жгли её кожу, окрашивали траву её кровью, проникали в самые кости, почти надламывая их, но ни одна кроха тока не достигла девушки с пепельными волосами. – Ты могла выжить, но решила умереть вместе с остальными? Неужели все на этом гребанном материке такие отвратительно чистосердечные вплоть до непростительной глупости?!       Мона держалась, защищая девочку-рыцаря и борясь с ужасной болью, готовой остановить её сердце. Но она уже не могла сейчас сдаться, даже если в карте её судьбы и не было дальнейшего пути, даже если она чтит её указы как наивысшую истину, даже если она попрекает все законы, даже если она хотела просто ещё хоть раз увидеть звёздное небо над Мондштадтом.. Резкий удар руками в стороны, и потоки воды взметнулись в небо, принимая форму фантомов, заслонивших свою создательницу своими широкими водяными телами. Это дало ей передышку и возможность собраться с мыслями. Катализатор упал на землю – для того, что она собиралась сделать, не нашлось бы места ни в одной книге заклинаний.       Быстрыми, отточенными подобно танцу движениями рук Мона вырисовывала формы в воздухе из воды и света, создавая что-то новое, что-то, чего раньше она не делала, не создавала. С каждым завитком и полоской в душе та самая нить натягивалась сильнее, а сердце билось быстрее бушующего за водной стеной фантомов тока. Предвестник почти уничтожил последнюю её оборону, и сил у него даже на грамм не уменьшилось, что нельзя было сказать о ней. Чистый адреналин держал на ногах и служил топливом для колдовства. – Что ж, надеюсь, после этого звезды ещё захотят светить для меня..       И водная гладь разошлась, испаряясь в фиолетовом пламени. Черты Предвестника угадывались даже сквозь удушливый пар – он медленно приближался, а за ним переминались чудовища. Они – Предвестники – в действительности были теми, кто приносил на крыльях лишь гибель и боль. Мона расправила плечи, полная внезапно обрушившейся решимости.       Глубоко вдохнув, она ощутила манящий запах уставшего океана, пылающего тока и меняющейся судьбы. – Скарамучча, Шестой из Предвестников, – громче рёва бури, сильнее раскатов грома и звонче шепота смерти, и юноша остановился, будто даже заинтересованный в её речи. – Я, Великий астролог Мона Мегистус, рожденная под созвездием Багровая Заря, выступаю голосом рока и заклинаю, уходи..       Раскатистый полный чувства смех. – Как официально, Мона! И что же будет, если я, ну, скажем, останусь и убью тебя? Как ты мне помешаешь?       Последние капли дождя скатились по листьям деревьев. Волны разбились о скалы. – Тогда мне придётся перерезать нить судьбы твоей души, – печаль не смогла скрыться из слов, будто угроза была адресована не злейшему врагу всех, кого она знала и любила, а близкому другу, оступившемуся и потерявшемуся в Бездне. – Забавно, – синие глаза наполнились чувством, которое во тьме сумрака не прочитать. – И что же это значит для тех, кто давно лишился своей души, а, М-о-н-а?       Он смаковал её имя как самый сладкий фрукт, словно ему нравилось то, с каким послевкусием оно покидает его губы, с каким осколком звука достигает слуха. – Она потеряется, выпадет из уравнения Вселенной, станет лишней на карте мироздания, и будет обречена на единственную жизнь, полную пустоты и одиночества.       Мона не призналась бы никому и никогда, но она молилась всем Архонтам и божествам Селестии – хоть бы кто услышал её, чтобы Предвестник не стал проверять её слова на прочность и убрался восвояси. Что ему до жизни двух девчонок, которые едва могли ему дать отпор или как-то помешать в исполнении зловещих планов? Но надежда – вещица хрупкая, и разбилась она в то же мгновение, когда Мона узнала его имя и смогла коснутся карты судьбы, не многим отличающейся от её собственной. Именно тогда она и решилась. – Да.. Ведь звезды, небо, судь-ба.. всё колоссальная ложь! Давай, покажи мне на что способен великий астролог!       Электричество взревело и окрасило мир в фиолетовый, синий и белый, обезличив фигуры и стерев тени. Вторила стихии иная, полная жизни и чувств. Водный поток возник за спиной девушки и столкнулось с электрическим пламенем. Сказитель и Астролог обменялись взглядами, и мир разрушился.       Вселенная закричала. Грохот оглушил присутствующих. Под ногами парня и девушки простиралось водное зеркало, заключившее в себе бушующий ток. Оно сверкало и переливалось, сливаясь с чуждым ему элементом, принимая его форму и цвет, вдыхая его силу и буйство. Мона словно каждой клеточкой тела чувствовала это и знала, что не она одна. Лицо Предвестника вытянулось, побледнело и впервые она увидела в его безупречных, всегда уверенных чертах знакомую ей дрожь в руках. – Раскол Судьбы, – прошептала Мона, чувствуя жжение в глазах и замирание сердца. Она переступала грань, которую не смел переступить никто.       Легко вскинув к небу ладонь, мягким движением пальцев развеяла застывшие водяные брызги, разбившиеся о зеркало, отразившее звездное небо, открывшееся после длительной бури. Мерцающий свет был поистине прекрасен, он завораживал и заставлял Мегистус улыбнуться, словно не было всей той физической и душевной боли, что она испытывала, а небольшой осколок суши не усеян трупами солдат, и будто бы она не занесла в своей истерзанной ладони водяные ножницы с узором неизвестного ей созвездия. – Ты...       Но слова застыли, так и не слетев с губ, когда девушка грациозно обернулась вокруг своей оси, окруженная сверкающей водой и всполохами фиолетовых огней и направила ножницы в его сторону. Быть может, он бы мог использовать Форму Духа и опередить это странное, даже, если признаться, слегка пугающее заклятие, но картина перед ним была властительницей всего его внимания. Догадка коснулась его сознания: может это быть то, что он так долго искал? Дрожь прошла по телу, разгоняя жар предвкушения.       Ветер поднял полы её подранного плаща, взметнул длинные волосы, и свет небесных светил озарил волшебство её стихии, отразившись в глазах, полных.. скорби? Наблюдение заставило его отшатнуться, но было уже поздно – заклятие завершено, и боль, что он никогда до сели не испытывал, не мог даже себе представить её силу, пронзила его мышцы, кости и саму душу.       Скарамучча опёрся о колени, сжимая одежду на груди, едва осознавая самого себя. Открыв глаза, пробившись сквозь затуманенный взор, он увидел то, чего просто не могло существовать – ниточка. Черная и такая тоненькая, что казалось даже несильный ветер способен оборвать её. Она брала своё начало в груди, не осязаемо проходя сквозь сжатую ладонь, и устремлялась к девушке под звуки её магии, окутывая её и исчезая в потоке миллиарда чёрных и белых нитей, отражающихся в водном зеркале. – Хватит!..       Лезвие ножниц коснулось нити, натянуло её, - холод сковал его сердце, - и легко перерезало. Раз и нет.       Если ранее ему показалось, что хуже не будет, то он снова ошибся – трижды за сегодняшний день. Первый раз, когда поверил в её малодушие, второй – когда недооценил, и третий, когда боль просто уничтожила его. Она начиналась где-то глубоко, где брало начало всё сущее, в месте, название которому ни одно живущее существо ещё не придумало. Воздух обжог его легкие, и если бы он мог дышать, то не сдержал бы крика. Боль подобна сжиганию заживо, разрыванию взрывчаткой изнутри, промерзанию до отмирания. Сама его сущность стала ему чуждой, весь мир стал как яд, медленно уничтожающий по клеточке.       Едва балансируя на грани сознания, стремясь то ли пережить весь кошмар и увидеть, чем всё кончится, то ли опустится в тихую и безопасную тьму, он едва уловил, что кто-то опустился рядом и коснулся раскаленной кожи, под которой будто бы живое электричество струилось и билось наружу. Холодные руки вложили в ладонь нечто напоминающее ножницы. Эти тонкие мягкие пальцы дрожали, сжимая в чужой ладони оружие – обоюдоострый нож, спасший и погубивший её.       Предвестник заставил себя приоткрыть глаза и гаснущий звёздный свет почти не слепил его. Небо тускнело, преисполненное печалью, отраженной в бледно-зеленых глазах, полных решимости и горечи. Слеза капнула ему на щеку и тотчас зашипела, испарилась, когда он, наконец, разобрал в бликах и пляшущих осколках белую ниточку, кружащуюся вокруг их рук. – Душа не может просто выпасть из уравнения, иначе это приведет к неверному результату, навредит всей карте судеб, но если из него вычеркнуть две переменные, то непоправимый ущерб можно избежать, – шептала она дрожащим неуверенным голосом, словно молитву на прощание, будто напутственную речь перед битвой. – Равновесие – непоправимый закон.       Мона взглянула в синие глаза, затуманенные болью и страданиями. Сжала губы и его руками перерезала собственную нить судьбы.