Дарующий звёзды

Парни молча сидят за столиком в Макдональдсе, ожидая, пока их заказ приготовят. Кэйя потребовал, чтобы они взяли два Хэппи Мила, где в этом месяце шли игрушки из мультсериала «Спанч Боб». Если честно, то он не особо любит фастфуд, но ему хотелось как-то порадовать друга. И первая идея, пришедшая на ум, конечно же, была связана с едой. В помещении, наполненном до краёв людьми, было очень душно. Даже будучи в лёгкой куртке, Альберих успел немного вспотеть, отчего достаточно быстро принял решение избавиться от верхней одежды. Он бросает взгляд на Чайльда, который без особых признаков жизни пялится в белый отсвечивающий столик, продолжая сидеть одетым. — Ты чего не раздеваешься? — просто от вида тёплой куртки и толстовки под ней его бросает в жар. Рыжик не сразу откликается, явно сильно погрузившись в какие-то мысли. Синеволосый уже успел понять, что у того произошло нечто неприятное, поэтому без раздражения повторяет свой вопрос. В этот раз Тарталья обращает на него внимание. — Да мне как-то не жарко, — не смотрит в глаза, очевидно, врёт. По виску парня скатывается капелька пота, подтверждая эту мысль. — Ты не хочешь мне что-то показывать? — Кэйя старается спросить это максимально нейтрально, чтобы не заставлять друга чувствовать вину. Он с пониманием отнесётся к ответу парня, даже если от любопытства уже распирало. Какая-то часть сознания подсказывала, что именно под курткой скрывается причина такого состояния Чайльда. — Тут люди, — тихо произносит рыжик, стягивая рукава ниже. Кэйя кивает и больше не задаёт вопросов. Утром с Чайльдом всё точно было нормально, если не считать казуса с горячей водой. Но послужило причиной для текущих изменений явно не это. Альберих достаёт из кармана телефон, чтобы зайти в диалог с «Аяксом». Начиная изучать переписку, прикидывает, что время отправки другом знаков вопроса было как раз после окончания четвёртой пары, где Тарталья ещё, возможно, был в порядке. Синеволосый поднимает взгляд на пустого друга. Да, если тогда тот даже смог написать более-менее весёлое сообщение, то неизвестная неприятность случилась незадолго до их встречи. Увидев на экране готовых заказов нужный номер, Кэйя направляется к стойке выдачи. Милая низкорослая работница суматошно проверяла содержимое на подносе. Сразу видно – стажёр. — Ох, эм, Вы четыреста семьдесят четвёртый номер? — большими карими глазками смущённо смотрит на подошедшего парня. — Простите, игрушки с Патриком закончились. Пожалуйста, выберите другую, — девушка слишком винила себя, что не смогла сделать всё идеально. — Архонты, да я везунчик, — Альберих не любит заставлять других людей нервничать. — Как раз мечтал поменять на Сквидварда, какая удача! — он ослепительно улыбается дежурной улыбкой. — Правда, если Вам не тяжело, то я хотел бы взять заказ с собой. Не могли бы… — Конечно! — воодушевлённая стажёр мигом принялась перекладывать еду, радуясь такому прекрасному клиенту. — Вот, приятного Вам аппетита! — маленькие ручки с аккуратно подстриженными ноготками протянули пакет прямо к парню. Благодарно кивая, Кэйя направляется к столику с Чайльдом. «Как брошенный котёнок под дождём», — проносится в голове. Загорелая ладонь легонько хлопает по плечу, возвращая Тарталью в реальный мир. Он непонимающе смотрит на пакет в руках друга, задавая немой вопрос. — Решил, что ты прав, — пожимает плечами синеволосый, — тут слишком много людей. Пойдём в другое место? Благодарная усталая улыбка напротив расстилает в сердце Альбериха тепло. Он не знает, какое одноклеточное заставило так грустить бедного мальчика, но уверен, что готов бы задушить его голыми руками. Парни выходят из заведения, снова окунаясь в прохладу улицы. Синеволосого слегка встряхивает от дрожи, пробежавшей по телу. Теперь он уже с лёгкой завистью смотрит на тепло одетого друга. Некоторое время студенты просто идут в сторону общежития, думая каждый о своём: Тарталья о событиях этого дня, а Альберих - об идущем рядом. Рыжик вздрагивает, когда ощущает чужую руку на своей. — Холодная, — констатирует понятное обоим Кэйя. Он аккуратно суёт обе ладони в карман своей куртки и, немного подумав, свободной рукой поправляет шарф соседа. — Не дыши через рот, заболеешь, глупенький. Глаза рыжика щиплет от появляющейся влаги - забота другого человека его сильно растрогала. Он соглашается, энергично кивая. Пришедший около двадцати минут назад Дилюк лежит на своей кровати максимально хмуро, чем начинает вызывать раздражение у сидящего за столом Скарамуччи, который оказался в комнате гораздо раньше – его занятия закончились после третьей пары. Синеволосый пытается выплеснуть гнев на клавиатуре ноутбука, тарабаня по клавишам. Уж кто из них должен сидеть и дуться, так это он. Утром парня, можно сказать, выгнали из комнаты два озабоченных друг другом придурка. Не сказать, что ему было плохо сидеть вместе с Кадзухой, но какая разница. Это вообще-то и его комната тоже. — Если ты собираешься продолжать сидеть с таким ебалом и дальше, то свали уже отсюда, — не оборачиваясь, бросает младший. — Ты сбиваешь мне настрой. Рагнвиндр приподнимается на локтях, бросая в соседа испепеляющий взгляд. Не хотелось признавать, но низкорослый был прав – никому не пойдёт на пользу концентрация злости в помещении. Садясь на кровать, он вглядывается в экран ноутбука, удивлённо отмечая, что его обладатель сидит за учёбой. — Никогда бы не подумал, что ты умеешь учиться, — усмехается красноволосый, вставая с кровати. — Мне казалось, что ты из разряда малолетних разгильдяев. — Закрой своё охреневшее хлебало, — это звучит настолько обыденным тоном, будто Скарамучча решил пожелать соседу хорошего дня. — Не у всех есть богатый папочка, готовый заплатить за обучение, — он оборачивается, опираясь на спинку стула рукой. — К твоему сведению, я поступал на равных правах с другими, — беспричинное вызывающее поведение синеволосого начинало выводить. — Правда? — саркастично спрашивает. — А я уже решил, что ты во всём зависишь от отца, — отворачивается обратно к экрану, готовясь пропустить очередную реплику Рагнвиндра мимо ушей. Однако Дилюк молчит. В душе болезненно щиплет. Он снова не в состоянии опровергнуть слова младшего, потому что он, чёрт возьми, прав. Этот мелкий только выглядит легкомысленным, а на деле читает всех как открытую книгу. — Да пошёл ты, — красноволосый парень берёт из шкафа полотенце и покидает комнату, оставляя соседа в долгожданном одиночестве. — Наконец-то умная и ментально здоровая компания, — Скарамучча закидывает ноги на стол, довольно потягиваясь. Тарталья тащился позади Кэйи, словно ребёнок за мамой в садик. Натянутый на нос шарф немного мешал нормально смотреть, но зато своя рука в кармане друга приятно грелась. По знакомой обстановке парень понимает, что они уже подошли к окрестностям общежития. На самом деле, это не слишком радовало – есть вкусности перед двумя другими соседями было как-то неудобно. — Может, поедим не в комнате? — бубнит через шарф Чайльд, надеясь, что его услышат. — Так мы и не будем, — улыбается Альберих, внутренне умиляясь, когда он оборачивается к парню. — Ты знал, что недалеко от нас есть огромная библиотека? — Ты же не собираешься там кушать, да? — Тарталья обеспокоенно смотрит в сторону идущего немного впереди друга, на лице которого застывает довольное выражение. — Архонты, нас же выгонят, а то и вовсе дадут запрет на посещение. Альберих останавливается, заставляя не успевшего увернуться рыжика удариться носом об его макушку. — Не будь скучной букой, Чайльд, — небесный глаз смотрит с притворной обидой. Парень напротив явно колеблется. В детстве читать было весело: новые книжные истории давали пищу неугомонному уму, скрашивали времяпрепровождение и заставляли без сна лежать ночами, фантазируя. Конечно, со средней школы времени стало гораздо меньше, но любознательный Чайльд всё равно выкраивал хотя бы один денёк в неделю, чтобы посетить центральную библиотеку Снежной. Стоит ли говорить, что он был непомерно счастлив, когда Скирка после долгих уговоров согласилась сходить с ним? Мысль, что книги точно заставят её улыбаться, весело крутилась в голове наивного парня, когда тот, на пару с хмурой и ставшей в последнее время бледнее подругой, перешагивал через порог здания. — Эй, просто доверься мне, — из мыслей вырывает знакомый голос. Рыжик приходит в себя, понимая, что на него до сих пор смотрят, ожидая ответа. — Совсем ненадолго, мне нужно сделать домашку, — не подумав, ляпает Чайльд, забывая про недействительность этой отмазки. — Какой старательный, — начинает издеваться Альберих, возобновляя движение, — ещё не успели ничего задать, а ты уже выполняешь, — он смеётся, краем глаза ловя сконфуженно покрасневшее лицо друга, который забыл, что в первую неделю идут только ознакомительные лекции. Приятный и до боли знакомый книжный запах ударяет в ноздри, когда Тарталья поднимает голову, вбирая информацию о новом помещении. Планировка библиотеки поражала своей красотой: каждый этаж прозрачной перегородкой огибал свободное пространство в центре, открывая чудесный вид на происходящее внутри. Пульс парня учащается, делая ноги ватными. С поражённой детской улыбкой он поворачивается к другу, осознавая, что тот всё это время смотрел на него. Красивое загорелое лицо выражает приятную грусть. Увидев счастье в глазах смотрящего, Альберих позволяет себе вспомнить о своей проблеме, которая резким ударом протыкает несчастное сердце в очередной раз. Он замечает беспокойство на лице Чайльда и решает, что ещё рано снимать маску счастья – Тарталья только улыбнулся, нельзя расстраивать его снова. — Что ж, — слегка тянет гласную Кэйя, поправляя чёлку, — на седьмом этаже обычно мало народу, а может, и вообще не быть. Идём туда? — Конечно, — загорается ещё больше рыжик. Он начинает оглядываться вокруг, пытаясь найти лифт. — Стой, а откуда ты знаешь? — Я нас проведу, — Альберих замечает суетливость друга. — Ты не интересовался плюсами университета, когда поступал? — парень направляется к двери, ведущей на лестничную клетку. Он продолжает говорить, получив отрицательный кивок головой со стороны собеседника. — На самом деле, я начал рассматривать этот вуз ещё давно. Отличная возможность, чтобы побывать за границей, да ещё и получить вышку, не правда ли? — он смеётся, очевидно, что в подобный университет поступали далеко не глупые ребята. — Эта библиотека принадлежит университету, но и обычные люди могут ей свободно пользоваться, разница только в негласном запрете на посещение седьмого этажа, — ребята проходят через дверь, оказываясь в маленькой комнате с двумя лифтами и переходом непосредственно к лестницам. Синеволосый нажимает кнопку вызова и только после этого возобновляет объяснение. — Нужные учебники выдают в основном корпусе университета, то есть, где мы учимся, а седьмой этаж здешней библиотеки используют как резерв, если в основке не хватит, — они заходят в кабину лифта, и Чайльд нажимает светящуюся цифру семь. — Как ты и сам прекрасно понимаешь, сейчас студенты считают, что легче находить книги через интернет, поэтому седьмой этаж дополнительного корпуса почти всегда пустует, — взгляд Кэйи прикован к табло текущего этажа. Тарталья слегка ошарашен. Он знает о мечте друга стать хорошим следователем*, однако сейчас впервые убедился, что тот старается узнать совершенно всё даже в таких вопросах. Момент ощущения падения, и железное перекрытие с тихим скрипом открывается, показывая парням такой же вид, как и снизу. Они переходят через аналогичную дверь, и у обоих спирает дыхание. Мягкое тёплое освещение проходит по всему кругу, открывая глазам большие деревянные стеллажи. Тарталья ощущает чувство дежавю, вперемешку вспоминая свои старые походы за книгами и библиотеку из дома Чжун Ли, которую видел вчера. Мозг издевательски подкидывает, насколько там было комфортно, как по-домашнему выглядел мужчина среди серьёзной атмосферы, царящей богатством. — Тут очень тихо, — только сейчас Чайльд понимает, что на этаже совершенно нет шума. — Даже работников нет? — парень подходит к стеллажу с пометкой «высшая математика» и аккуратно проводит кончиками пальцев по всему ряду, мельком читая фамилии авторов. — В этом нет смысла, достаточно ведь и камер, — Альберих сочувственно смотрит на руку рыжика. — Я бы очень не советовал этого делать. Тут, как бы помягче сказать, не слишком часто убираются. Тарталья моментально отдёргивает руку, но уже слишком поздно. Серый противный слой пыли остался на пальцах. Парень грустно вздыхает, поднимая замученный взгляд на Кэйю. — Дай влажную салфетку, пожалуйста, — синеволосый смеётся, начиная копаться в пакете. Дилюк всегда считал, что лучший способ бороться со своими эмоциями – вымещать их на других вещах. Именно поэтому парень прямиком направился в спортивный зал, подстёгнутый после разговора с раздражающим соседом. Конечно, если быть полностью честным, то основная злость была только на себя. Скарамучча слишком прав, это бесило. Зависимость младшего Рагнвиндра от отца проявлялась буквально в каждом аспекте его жизни: внешний вид, круг общения, характер и, несомненно, личное мнение, которое красноволосый парень упорно затыкал, повинуясь воле отца, потому что… Почему? Ну, в их роде так было принято, все просто знали, что самый старший мужчина в доме главный, и слушали его, а вопросов о причинах такого распределения как-то не возникало. Мать Дилюка, будучи пришедшей в семью Рагнвиндр, была более мягкой в вопросах воспитания. Если отец запрещал сыну гулять с друзьями после школы, то мама заботливо прикрывала ребёнка, давая возможность прочувствовать вкус детства. Однако, даже учитывая доброту этой женщины, она не сможет принять выбор сына, если тот решит связать свою жизнь с мужчиной, чего уж говорить об отце. Дилюк доходит до нужного помещения, довольно отмечая, что то открыто. Он заходит внутрь и немного щурится, яркое освещение больно бьёт по глазам. Когда способность нормально видеть возвращается, Рагнвиндр впервые осматривает комнату. На сайте университета определённо не врали, хорошо оборудованный спортивный зал мог порадовать ценителей разного спорта, но сейчас парень искал одно из двух: тренажёрный зал или любую грушу для битья. Первое даёт знать о себе раньше, привлекая внимание неоновой табличкой. Красноволосый снимает полотенце с плеча, предвкушая момент, когда уже сможет спустить весь умственный стресс через физическую нагрузку. Проходя через нужную дверь, он ощущает боль от контраста здешнего освещения с главным залом, тут свет был приглушённым. Помещение встречает вошедшего ударами металла друг о друга и чьим-то шумным дыханием, раздающимся через определённые интервалы. Дилюк мельком бросает взгляд в сторону звуков, замечая хорошо физически развитого бледного парня с пепельными волосами. Можно легко сказать, что он занимается здесь уже не первый час, это вызывает у нового посетителя зала чувство уважения. Рагнвиндр устраивается перед зеркалом, начиная разминку. Когда парень начинает делать круговые движения коленями, до ушей доносятся шаги сзади. — Нельзя делать, — красные глаза тренирующегося тут ранее парня смотрят на пригнувшегося для выполнения разминки Дилюка. — Может вылететь, — он приседает на корточки, длинные волосы спадают вниз, облепляя мокрый лоб. Незнакомец тыкает пальцем в коленную чашечку, будто договаривая с помощью движений. Немного опешивший Рагнвиндр слегка теряется, в его планах не было разговаривать с кем-то чужим сегодня. — Э, спасибо? — красноволосый вглядывается в сидящего снизу, понимая, что не в состоянии определить национальность человека. — Дилюк, — парень протягивает руку, соблюдая законы этикета. — Рэйзор, — новый знакомый повторяет действия другого. — Плохо говорю на Каэнриахском,** прости. — он виновато отводит взгляд и собирается уходить, зная, что теперь с ним перестанут разговаривать. — Нет проблем, я знаю несколько языков, — стоит сказать спасибо куче репетиторов, что занимались с Рагнвиндром в детстве. — Откуда ты? Стоящий напротив ненадолго задумывается, анализируя сказанное, после чего снова поднимает голову к собеседнику. — Инадзума, — красные глаза с надеждой смотрят на Дилюка, досадно прикусившего язык. Беспокойства Рэйзора сразу становятся понятны. Стремление правителя к принципу чистоты нации и процветанию устоявшейся в стране вечности создавало проблемы для межнациональных связей, в том числе и торговых, поэтому особого внимания Рагнвиндры этому языку не придавали — малая денежная выгода, однако, несмотря на это, красноволосый вполне мог поддержать не слишком тяжёлую беседу. — Хорошо, прости, если буду делать ошибки, — Рэйзор широко распахивает глаза, услышав родной язык. Он кидается обнять нового знакомого, теперь вызывая шок у него. Дилюк поднимает глаза на зеркало, до сих пор не особо веря в произошедшее. Обычно все видели его как серьёзного зазнавшегося красавчика, с которым ни в коем случае нельзя знакомиться, поэтому отвыкшее от обычного человеческого добра тело только успевает растерянно посылать панические сигналы в мозг, требуя его что-то предпринять. К несчастью, Рагнвиндр так и не додумывается, куда деть свои руки, и продолжает просто стоять, пялясь в зеркало. — Апчхи, — Чайльд чихает уже пятый раз подряд, вызывая издевательские пожелания здоровья со стороны друга. — Архонты, Кэйя, прекрати смахивать пыль в мою сторону! — двое парней нашли в уборной вёдра с тряпками и теперь старательно вытирали длинный читательский стол со стульями, собираясь есть здесь. — Поэтому я и говорил, что этим стоило заняться кому-то одному, — Альберих заправляет чёлку наверх, выдыхая. — Иди поменяй воду, если так хочешь помочь. Тарталья решает не спорить и просто направляется в туалет, беря с собой ведро с почерневшей от пыли водой. Трудновато верилось в слова, что убираются тут редко, по ощущениям здесь не проводилась чистка вообще. Тёплое освещение уборной приятно действует на слегка замёрзшего с улицы Чайльда, поэтому он решает снять куртку, пока чистая вода набиралась в пластмассовое ведро. Только сейчас он снова вспоминает про свои действия, с отвращением смотря на тёмное бурое пятно. Парень снимает кофту, стоило бы немного промыть рану, пусть он и не знает насколько хорошего качества тут вода. При всём желании отвернуться, глаза не могут оторваться от беспорядочных кровавых линий, рассыпавшихся по тонкому запястью будущими новыми шрамами. Картина не из лучших, но смысла скрывать от Кэйи не было, тот уже, очевидно, заметил, что случилось нечто неприятное. Переполненное ведро напоминает о себе весьма ярко, начиная выливать содержимое на синие кеды. — Ох, блять, — парень делает шаг в сторону, закрывая кран. — Архонты, я могу хоть где-нибудь не лажать? — будто издеваясь, лампочка в уборной начинает противно мигать, намекая о своей скорой кончине. Тарталья даже не бросает взгляд в её сторону, забирая злосчастное ведро и кровавую одежду. На раны становится плевать, можно вытереть и влажной салфеткой. Кэйя ожидающе стоит, оперевшись о стол. Мебель не стала сиять как новенькая, но явно преобразилась, приняв более яркий оттенок. Переведя взгляд в сторону приближающихся шагов, он замечает друга. — Стало жарковато рядом со мной? — игриво ведёт бровями, почти сразу переходя на смех, чтобы не сильно смущать рыжика. — Мне всё-таки нужна твоя помощь, протри стол ещё раз, пока я стряхну пыль с верхушек шкафов. Не особо хочу, чтобы она слетала на нашу еду, — учитывая, хоть и маленькую, но разницу в росте, распределение ролей было оправданным. — Окей, — Чайльд ставит ведро на стол с лёгкий стуком, не хотелось портить мебель, тем более чужую. Альберих берёт сбоку бутылку белизны, наливая одну крышечку, после кидает туда обе тряпки и немного размешивает. — За работу, — он довольно представляет вниманию друга ведро со вспенившейся водой. Тарталья издаёт смешок, протягивая к нему руку, за которую его тут же хватают. — Ты мазохист или просто придурок? — от резкого вопроса рыжик недоумённо вскидывает брови, переводя взгляд на загорелую руку, схватившую его в районе кисти. На глаза сразу попадаются злосчастные полосы, отчего ситуация моментально проясняется. — Клёвые, да? — защитная реакция делает своё дело, выкидывая из головы Тартальи самые неожиданные фразы. Он чувствует как на кисти усиливается хватка, однако лицо напротив не меняет своего серьёзного выражения. — Нет, это мерзко, — от этих слов Чайльд почему-то ощущает поднимающуюся злобу, он выдёргивает руку из чужой, глухо цокая языком. — Тебя никто не заставляет на них смотреть, — Тарталья хватает тряпку здоровой рукой, не выжимая должным образом. Вода плюхается на стол, обрызгивая другого парня. Чайльд с ужасом понимает, что снова облажался, да ещё нагрубив перед этим. Оба молча смотрят на запачканную каплями рубашку, прекратив ругань. Ради всего святого, он готов прямо сейчас окунуть изрезанную руку по локоть в хлорированную воду, лишь бы прекратить позориться и доставлять проблемы. Кэйя снимает рубашку и вешает её на стул. Недолго подумав, поворачивается в сторону друга, попутно поднимая волосы вверх. Перед глазами соседа предстаёт усыпанная синяками от зубов и засосов смуглая шея. — Мы с Дилюком переспали, — Чайльд замирает, анализируя всё, что сейчас происходит. — А после университета он предложил мне остаться друзьями, — тонкие длинные пальцы отпускают хвост, и локоны плавно растекаются по заострённым плечам. — Теперь твоя очередь. В помещении повисает молчание. Парни смотрят друг другу в глаза, не решаясь прервать момент, который уже начинал становится неловким. В голове рыжика активно крутятся все возможные шестерёнки, одновременно хочется задать кучу вопросов и кинуться обнимать друга. На фоне своих переживаний Чайльд даже не задумывался о его состоянии, от этого хочется прокусить внутреннюю сторону щеки. — Почему ты говоришь об этом сейчас? — Тарталья находит в себе силы оборвать затянувшуюся паузу. — Мы начали ругаться, — Кэйя не спешил снова одеваться, наверняка одежда была слишком неприятно мокрой для него. — Лучший способ снять стресс — выплеснуть его, не думаешь? — в этом есть смысл, но факт наличия шока у рыжика никуда не делся. — Я понимаю, но это… Неожиданно? — неприятная ситуация отступает на второй план, теперь мысли заняты только разглядыванием следов на чужом теле. — У меня была паническая атака. Думаю, это связано с нервотрёпкой из-за резкой смены обстановки, забей. Если честно, то мне интересней узнать… — Ты при каждой паничке себя режешь? — Кэйя перебивает, спрашивая с насмешливой интонацией, но получая от друга кивок, на несколько секунд затихает. — Какого хрена, Чайльд? — загорелый парень выглядит шокированным. — Это успокаивает, — Тарталья пожимает плечами, будто это и правда было обыденным делом. — Что у тебя случилось? — вздыхает Альберих, прикрывая глаза. — Даже не пытайся мне врать, что дело в переезде, — словно почувствовав, что собирается сказать собеседник, добавляет. Рыжик опирается о стол ягодицами и отводит взгляд в пол. Кэйя по всем параметрам отличный друг, но именно сейчас это стало проблемой — не хотелось никому рассказывать о случившемся, это было для парня как позор, вылезшая наружу слабость. Тёплая загорелая рука ложится на напряжённое плечо, вытаскивая из начинающихся рассуждений. Если подумать, то это не тот человек, что начнёт везде трепаться о проблемах Тартальи. Не обязательно сейчас рассказывать всё, можно ведь просто слегка приоткрыть дверку. — Ты не будешь смеяться? — голубые глаза немного смущённо отрываются от пола, встречаясь с чужими. — Я сломаю себе руку, если потребуется, но не засмеюсь, — тёплая улыбка придаёт надежду. — Это очень глупая причина, сам не понимаю почему так завёлся, но всё-таки… — Чайльд глубоко вдыхает, чувствуя, как по телу снова поднимается паника. Воспоминания были слишком свежими, чтобы говорить об этом легко. Друг быстро надевает ещё мокрую рубашку и, поглаживая по голове, прижимает мелко дрожащее тело к себе. — Спасибо, — рыжик кладёт голову на плечо, впитывая в себя чужое тепло. — Чжун Ли влюблён в госпожу Гуй Чжун, думаю, достаточно давно. Всё это время он со мной просто игрался, считая мою реакцию смешной, — губы предательски подрагивают. — Просто опозорился. Опять. Ты наверняка думаешь, что я жалкий, правда? — он издаёт смешок. — Во-первых, это не глупая причина. Во-вторых, никто, кроме тебя, так не думает. Если хочешь знать моё мнение, то я считаю, что жалкий тут только Чжун Ли, повышающий своё самолюбие на чувствах другого человека, — Кэйя фыркает, немного отстраняясь, чтобы посмотреть в глаза. — Сам ведёт себя по-детски, а ещё наговаривал на тебя. Чайльд благодарно улыбается, кидаясь снова обнять немного удивлённого друга. — Архонты, Кэйя, что хорошего я сделал, чтобы получить тебя? — Ты преувеличиваешь, дорогуша, — Альберих прячет покрасневшее лицо, отвечая на объятия. Некоторое время они просто стоят так, заполняя разбитые сердца дружеской поддержкой. — Что ж, ты же в любом случае до сих пор его любишь? — рыжик положительно кивает, проезжаясь по одежде собеседника носом. — Тогда мы покажем этому старику, кого он теряет, — Тарталья отстраняется, вопросительно смотря в лицо напротив. — Я имею в виду, что ты сам заставишь его бегать за тобой, — заговорщическая улыбка говорящего контрастирует с неуверенностью в глазах слушателя. — Я не думаю… Это бесполезно, мне стоит отказаться, — немного подумав, продолжает. — Даже ты больше не пытаешься добиваться Дилюка. — Когда это я такое говорил? — искреннее удивление озаряет лицо Кэйи. — Не знаю, что там творится в голове этого придурка, но он так просто от меня не отвяжется. Сначала я немного успокоюсь, — тёмно-синий глаз озаряется злобной искоркой, — потом заставлю его помучиться, а затем доверю своё обезумевшее любовью сердце, — он тяжело смеётся, печаль отказа пока лежит грузом на плечах. — Поэтому и тебе стоит собраться, понял? — собеседник неуверенно расцепляет объятия, обвивая себя руками. — Эй, ты всегда можешь надеяться на мою поддержку и помощь, солнышко, — Альберих снова обнимает парня поверх его рук. — И не вылезай из обнимашек или я обижусь и съем твой Хэппи Мил, — оба смеются, а рыжик возвращает руки на прежнее место. — Стой, — синеволосый отрывается от говорящего друга, смотря с интересом. — Когда мы уже будем кушать? — поддерживая слова парня, живот издаёт жалобное урчание. — Архонты, Чайльд, — Кэйя искренне смеётся. — Дай мне закончить со столом, и пойдём, голодная ты катастрофа, — он треплет Тарталью по волосам и снова берётся за уборку. — Не хочешь сходить в субботу на дружеское свидание? — спрашивает рыжик, смотря за тряпкой, елозящей по дереву. — В честь наших неудач и начала новой борьбы за мужские сердца. — Только если я увижу пьяного тебя, кричащего, что все мужики козлы, — Альберих элегантно уворачивается от летящей в него толстовки, смеющегося друга. — Конечно пойду, малыш, как отказать такому парню? — театрально прикладывает руку к сердцу, направляясь в сторону уборной, чтобы помыть руки. — Замечательно, я подойду к твоей части комнаты в шесть, — Чайльд открывает упаковку, доставая картошку фри. — Кто вообще начинает есть с картошки? — доносится шокированный голос возвращающегося друга. — И даже меня не подождал, а если ты взял упаковку со Сквидвардом. — Значит, теперь это мой Сквидвард, — Тарталья издевательски вынимает из упаковки запечатанного в пластик игрушечного осьминога, вызывая поражённый вздох со стороны собеседника. Остальная часть перекуса проходит весело. Парни обсуждают прошедший день, преподавателей и расписание, не переходя на тяжёлые темы. В обществе друг друга до родного комфортно, обоим понятно, что это начало прекрасной долгой дружбы. Уходя, Чайльд решает, что ещё не раз придёт в это место, скрасить свою маленькую жажду одиночества и любовь к чтению, поэтому нужно будет обязательно узнать у Кэйи про слепые зоны камер. Скарамучча давно закончил практику и искренне радовался длительному одиночеству на кровати, читая сёдзё мангу, которой осталось навалом после повзрослевшей сестры.*** Не сказать, что ему было интересно, просто читательский билет ещё не сделан, а скрасить своё времяпровождение как-то хотелось. Парень дёргается, когда дверь в комнату открывается, и туда заходит сильно вспотевший Рагнвиндр. Книга тут же исчезает под подушкой, а её временный обладатель злобно косится на вошедшего. — Ты разве не знаешь, что нужно стучаться, дебил? А если бы я, блять, сидел тут и дрочил? — 醜態, — не успевший перестроиться на другой язык Дилюк затыкает шокированного соседа.**** — Что это за хрень? — спрашивает синеволосый удивительно спокойным тоном. — Довольно весело проводил время в компании инадзумского атлета, не знающего меры в тренировках, — мокрое полотенце уже не спасает. — Я иду в душ. Дверь в комнату снова распахивается, впуская двух смеющихся парней. — Всем привет, — коротко бросает Кэйя, смотря только на Скарамуччу. Чайльд просто машет рукой. — Поздновато вы, — лежащий на кровати парень опирается щекой на кулак. — Устроили свиданку? — язвительно шутит он, не зная насколько сильно напряжённой делает этим атмосферу. — Типо того, — Альберих приобнимает неловко смеющегося рыжика, вызывающе смотря в сторону красноволосого соседа, стоящего со сжатыми до скрипа зубами. Не хотелось признавать, но уставший после спортзала Дилюк выглядел для Кэйи чертовски сексуально, однако сейчас идёт стадия мести, поэтому парень отводит взгляд, будто теряя весь интерес. Рагнвиндр, максимально пытаясь скрыть раздражение, берёт из шкафа чистое полотенце и одежду, после чего покидает комнату, направляясь в душ. Слепому бы стало понятно, что между двумя что-то произошло, поэтому даже Скарамучча тактично замолкает, беря в руки телефон. Примерно в час ночи Тарталья тихонько покидает комнату, стараясь не разбудить спящих соседей. Осторожным шагом он проходит по коридору, оказываясь в тёмном холле с большими окнами. Чайльд садится на подоконник, предаваясь чувству меланхолии. Удивительно, но сегодня, вопреки всем прогнозам, небо было безоблачным, открывая взору маленькие сияющие звёзды. Рыжик кладёт голову на колени, размышляя о прошедшем дне. Не только он имел проблемы, подобным страдали многие, просто сам парень слишком сильно закрылся в своём внутреннем мире, игнорируя остальное. Отношения Кэйи и Дилюка выглядят весьма странными, оба по виду любят друг друга, но творят какую-то ересь, разрушая свою связь. А если не отходить слишком далеко от себя, то даже объект воздыхания рыжика был во власти безответных чувств со стороны Гуй Чжун. Да, это проблемы только отвергнутой стороны, но всё-таки нельзя не признать, что было тяжело. «Физическая боль пустяк, если сравнивать с душевной», — смысл её слов уже не впервые доходит до Чайльда. Парень снова переводит взгляд на звёзды, он точно знает, что одна из самых ярких сейчас находится где-то там.