Естественный, но такой пугающий одновременно…
Во сне Какаши попытался передвинуть руку, но у него не получилось. Спустя несколько таких попыток, тот проснулся и увидел, что находится не дома. Тёмная, чуть освящаемая комната с голыми стенами. Какаши осмотрелся: кроме тумбочки около кровати на которой был подсвечник с наполовину догоревшей свечой — ничего не было. Кровать на удивление была очень мягкая и чистая, пусть без одеяла и подушки. Сам же Хатаке был в своей ночной одежде. А руку он не смог передвинуть потому, что был связан грубыми верёвками с предплечий до лодыжек, которые неприятно царапали неприкрытые участки тела. Какаши помнил, что уснул у себя дома, дочитывая очередную книгу Джирайи. Его мучал вопрос: «Как я тут оказался? Да и ещё в таком положении!» Внезапно оттуда, куда свет свечи не доходил, послышался звук открывающейся двери. Страх сковал тело и прошёлся мелкой дрожью. Какаши лишь смотрел в темноту, задерживая дыхание. Этот страх. Страх чего-то неизвестного, таинственного. В детстве многие боятся темноты, но боятся ли они именно темноты? Может, они боятся того, кто может находиться в этой темноте? Этот страх. Он сидит где-то в глубине и никуда не уходит. Даже порой в зрелом возрасте, ты боишься, что там в тёмном углу может кто-то быть. Из темноты донёсся голос. Даже не просто голос, а басистый смешок. Будто кто-то саркастично смеялся над Хатаке. Смеялся над его беспомощностью в данной ситуации. Силуэт начал подходить ближе и ближе. Человек был в маске и чёрном плаще. Человек в маске медленно приближался к кровати, сладко мучая томным и волнующим ожиданием Хатаке. — Уже проснулся, Хатаке Какаши? — спросил человек в оранжевой маске. — Кто ты..? — тихим голосом спросил Какаши. — Ты не помнишь своего старого друга? В этот момент, всё будто остановилось. Стало так тихо, что Хатаке слышал, как быстро бьётся его сердце. Он не мог поверить. Он отрицал этот факт. — Обито? — чуть дрожащим голосом спросил Какаши. — Ха-ха, с первого раза угадал, — усмехнулся Обито снимая маску и кладя её на тумбочку рядом с подсвечником. — Ты же… умер… — промямлил Хатаке, отводя взгляд в темноту. — Ну, как видишь, я жив, — ответил Учиха снимая плащ с кровавыми облаками, под которым были чёрные штаны и водолазка такого же цвета. — Зачем? Зачем ты всё это делаешь? — спросил Хатаке не отводя взгляда от тьмы. — Мог бы и догадаться, — ответил Обито. Учиха наклонился к Какаши и грубо проник в его рот своим языком, исследуя всё, что находилось внутри: губы, язык, нёбо. Дыхание вмиг сбилось и стало отрывистым. Так грубо, но одновременно страстно и… желанно..? Хатаке, сам не понимая почему, не сопротивлялся, а даже наоборот, отвечал на поцелуй. Он хотел этого поцелуя всё больше и больше, с каждой чёртовой секундой. Это было сравнимо с наркотиком. Если не сможешь себя вовремя остановить — станешь зависим. Каждая секунда, как казалось, длилась вечность. И этой вечности было чертовски мало. Вдруг, Обито отстранился и стал развязывать верёвку, спускаясь вниз до ступней. Он будто знал, что Какаши не будет убегать или пытаться сбежать. Покончив с верёвкой, Обито бросил её на пол рядом с тумбочкой и вернулся к своему приятелю. Учиха хозяйственно сел на бёдра Какаши, сжимая их время от времени. Прохладные руки Обито проникли под футболку Хатаке и нащупав соски, он стал с ними играть. Как-то выкручивая, оттягивая и иногда щипая. Мурашки прошлись по спине Какаши. Так неожиданно для него это было. Новая волна эмоций и раздался тихий стон. Такой сладкий и возбуждающий. Какаши не ожидал от себя такого. На секунду ему даже стало стыдно, но стыд мгновенно испарился с новым поцелуем, когда Обито поставил руки по обе стороны от его головы. Обито не жалел Какаши и делал так, как ему было удобно. Во время поцелуя, Какаши обвил свои руки вокруг шеи Учихи и прижимал его к себе. Он не хотел его отпускать. Не хотел его снова терять. Не хотел, чтобы он снова уходил… Отстранившись, Обито снял с себя водолазку. Такая же ситуация произошла и со штанами вместе с боксёрами Учихи. Какаши приподнялся на локтях и замер в удивлении. «Большой…» — пронеслось у него в голове, когда тот увидел истекающий природной смазкой член Учихи. — Когда я буду трахать тебя, смотри на меня. Не отводи взгляд, — в приказной и недовольной форме выразился Обито. — Я хочу, чтобы ты смотрел только на меня и никуда больше. Сняв шорты и боксёры Хатаке, Учиха усмехнулся. — Не думал, что тебя это заведёт… — проведя по внутренней стороне бедра к члену Какаши, сказал Обито. Сняв футболку своего партнёра, Учиха провёл прохладными кончиками пальцев по торсу Какаши. Обито стал оставлять болезненные и ярко-багровые засосы на шее и ключицах Хатаке. Как же им это нравилось. Причинять и принимать боль. Сладкую, нежную и страстную боль. Возбуждение нарастало с каждым оставленным засосом на шее. Учиха бесцеремонно кусал и оставлял укусы на плечах и ключицах Копирующего Ниндзя и выбивал тем самым томные стоны и мычания. Обито уже не мог себя сдерживать, поэтому в очередной раз отстранился. — Можно мне твою руку? — спросил Какаши. — Зачем? Хатаке не ответил. Взяв Обито за запястье, он пододвинул его ближе к себе. Взяв его руку, Хатаке стал целовать и чуть лизать ладонь Учихи. Какаши проходился краткими поцелуями по всем пальцам и в конце, стал заглатывать и лизать указательный и средний палец. Такое приятное тепло было во рту Хатаке. Это тепло — не с чем не сравнимо. От смущения, Учиха прикрыл глаза. — Довольно с меня ласк, — грубо бросил Обито и нежно притянул свою руку к себе, облизав те самые два пальца. Тут уже усмехнулся Какаши. — Тогда трахни меня… После этих слов, Обито сорвался. Обильно смочив те два пальца, Обито раздвинул ноги Какаши. Он вставил пальцы в анал Хатаке и стал растягивать. Хатаке терпел неприятные ощущения, выражая своё недовольство мычанием. — Если я резко вставлю, будет ещё больнее, — дерзко ответил Учиха продолжая растягивать Какаши. Забота..? Копирующий Ниндзя только мычал в ответ. Иногда Учихе казалось, что он мычит от удовольствия и это было в какой-то степени правдой. Закончив с растяжкой, Обито пододвинул Какаши к себе и смазав орган слюной, постепенно начал входить. Новые ощущения ударили по разуму Хатаке. Это были новые чувства, новые движения. Он даже и забыл про всю ту историю с камнем, с Рин… Ему казалось, что Учиха всегда был рядом с ним.Если бы это было правдой…
Темп постепенно нарастал и Какаши перестал сдерживать себя. Он стонал и иногда выкрикивал имя Учихи. Обито же со всем обожанием относился к Какаши. Он любил его тело, его лицо… но не душу. Каждый раз, когда Обито касался простаты, казалось, что ещё чучуть и Хатаке кончит себе на живот. Приближая свой оргазм, Какаши стал надрачивать себе и вскоре излился белой вязкой жидкостью себе на живот. — Хороший мальчик… — прошептал Обито выходя из Хатаке. Встав около тумбочки с почти догоревшей свечой, Учиха продолжил. — Вставай на колени. Вытерев сперму простынёй, Какаши встал на колени перед Учихой. — Поработай своим ротиком, — будто отдавая приказ сказал Обито. Какаши не стал сопротивляться и послушно стал делать минет своему приятелю. Проведя языком по всей длине и чуть пососав головку органа, Хатаке стал удовлетворять потребность Учихи. Пока Хатаке был занят делом, Обито взял подсвечник и стал лить расплавленный воск на плечи Хатаке. Резкая и жгучая боль заставляла Хатаке отлынивать от своей работы, но только поймав холодный и строгий взгляд Обито, тот продолжал делать своё дело. Спустя пару мгновений, Обито кончил в рот Какаши, но тот успел отстраниться, от чего пару капель белой жидкости капнули на пол. — С днём рождения, Хатаке Какаши, — наклонившись к уху Какаши, прошептал Обито.