Созвездие Ориона

Руки Моны дрожали. Стук сердца ощущался где-то в горле, разяще подгоняя неприятный ком внутри. Глаза остекленели и смотрели в пустоту, словно не веря. Телефон выпал из пальцев, ударяясь о пол и разбивая экран в мелкие-мелкие щепки. Из динамиков всё ещё глухо слышался обеспокоенный голос незнакомого мужчины, что представился врачом из больницы. Вы ведь, Мона Мегистус? Ваша мать попала в аварию и была отвезена в реанимацию. Но врачам не удалось её спасти. Она скончалась. Приношу свои соболезнования. Девушку трясло. Голова шла кругом и начало жутко тошнить. Всё это. Словно самый страшный кошмар. Она осела на колени, стеклянные осколки больно впились в кожу. Ей плевать. Это и в долю, не сравниться с болью внутри. Ладони закрывают лицо, вырывается крик, слишком громкий, слишком отчаянный. Но отчего то немой. Голосовые связки отказывают и после вырываются лишь жалобные хрипы. Тяжело. Слёзы градом текут, их уже невозможно остановить. Отчего же так произошло. Почему звёзды забрали её? Неужели она это заслужила? Истерика. Стадия отрицания. Медленно переходящая в стадию боли, принятия реальности. Больше Мона никогда её не увидит. Больше не посмотрит с ней фильм, в обнимку. Больше не назовёт её ласково «мама» и больше не сможет поговорить с ней по душам. Ведь так? Да. Всё это вовсе не сон. Прошло пару мгновений, но она уже ощущала безумную тоску, потребность, зависимость. Хотелось услышать её голос, успокоиться, крепко прижать к себе. Она одна. Где-то вдали дома скулил Ригель. Слышал, как она ревет. И Моне хочется плакать вдвойне сильнее. Словно вся боль внутри нарастала и начинала взрываться осколочными гранатами. Двадцатое октября. Ранее утро. Ещё даже солнце не виднелось за горизонтом. На сухой, пожелтевшей траве, разрастались кристаллики морозного инея. Ветер стих, порождая на улицах невиданную доселе тишину. И кажется в это сей чудесное мгновение, Мона вдруг ощутила себя никем. Её просто не стало. Жалкая оболочка. Но душа будто покинула тело, оставила его продолжать страдать на порочной земле. Весь мир внезапно показался ей таким серым, безжизненным и ужасным. Она ненавидит этот проклятый октябрь. И не может смотреть на злосчастные цифры — два и ноль. Мона просто… Испарилась. *** Сегодня был на удивление тёплый день. Шла середина марта, на траве до сих пор лежал снег в некоторых местах. Но под лучами яркого, весеннего солнца потихоньку таял. Парень на удивление, встал раньше будильника этим утром и при этом был довольно бодрым. На пары ему сегодня к девяти. Можно расслабиться. Небо в окне кажется необыкновенно голубым и безоблачным — будет припекать солнышко. Итто посмотрел на улицу вниз. Со второго этажа было видно, как там ходят одетые в легкие курточки и пальто люди. Значит и он не будет одеваться в тёплую одежду. Парень выкопал из шкафа красную водолазку и широкие, чёрные джинсы без утепления. И конечно же, его любимые носочки с чиби Они. Натянув всё на себя, он вышел из своей комнаты и спустился вниз. На кухне уже стоял его отец, вынимая из печи пироги, в толстых рукавичках. Выглядело довольно забавно. Итто задорно улыбнулся. — Доброе утро. — парень по привычке слегка помахал рукой, а мужчина поставив пироги на плиту, повернул к нему голову. — Доброе. Будешь завтракать? — пироги были безжалостно разрезаны пополам. Внутри была сладкая начинка в виде вишни. Итто проглотил подступившую слюну. — Конечно, спрашиваешь ещё. Я голоден как бык. — парень стащил одну половину горячего пирога и смачно надкусил. Полыхающая и сочная вишня обожгла язык. Итто чуть сморщился. — И да. Отнеси один пирог к Моне в комнату. Она тоже ещё с утра ничего не ела. И возьми с собой стакан молока. — мужчина положил один целостный пирог на тарелку и налил белую жидкость в продолговатый стакан. После передал всё Итто. Парень кивнул и направился обратно на второй этаж. Да. Прошло уже несколько месяцев, как Мона Мегистус — жила с ними. История это запутанная и до сих пор не до конца понятная для Итто. Его отец — Аратаки Бесфорд, раньше работал вместе с Валери Мегистус. И судя по всему, они были довольно близкими друзьями. С самой женщиной парень ни разу не виделся, но оно и понятно. В конце концов, он никогда не ездил в командировки со своим отцом. В середине октября им пришло печальное известие о смерти женщины. Бесфорд был очень опечален этой новостью и помог с организацией похоронов. Как парню было известно, из живых родственников у Моны осталась только пожилая бабушка. И то, старушка та была с прибабахом и внучку свою забирать к себе не спешила. Поэтому в ситуацию вмешался Бесфорд и забрал несчастную девочку к себе. Хотя Моне и стукнуло уже восемнадцать, в опекуне она ещё будет нуждаться до окончания своей учебы. Итто до сих пор было немного не по себе, при каждом взгляде на Мегистус. С потухшим взглядом, искусанными в кровь губами и невероятно худым телом. Она выглядела не просто подавленно, а даже скорее потеряно. Но тем не менее уже в разы лучше, чем когда её только привезли к ним в дом. Парень постучался в темную, дубовую дверь. Девушка жила через одну ванну от него и он часто слышал по ночам её разговоры с некой Фишль. — Мон, я принёс вишневый пирог. Папа приготовил. Спустя минуту тихих копошений за стенами, девушка открыла дверь. На ней висел мешком чёрный, растянутый свитер и серые спортивные штаны. Бледное лицо со впалыми щеками сразу бросалось в глаза и неестественно выделялось. Распущенные волосы сосульками спадали с плеч, кажется она не расчесывала их уже пару дней. Заспанные, опухшие глаза смотрели на Итто с немой благодарностью. Так она смотрела на него всегда. И порой парень сам не понимал, отчего. — Спасибо, я совсем не ела вчера вечером. — её голос тихий, охрипший и такой же сонный. Мона дрожащими руками взяла у него тарелку и стакан, унося к себе в комнату. В который раз он убеждался, какие всё-таки у неё тонкие и хрупкие пальцы. Казалось бы, им и не под силу поднять эту посуду.  — Всё в порядке. Ты была сегодня в душе? — иногда ему приходилось напоминать ей об этом. Мона словно жила в своём личном мире, часто всё забывала и никого не слышала. Хотя специалисты и говорили, что это пройдёт у неё со временем. Но… Сколько же нужно, этого времени? — А? Да. Была. Только волосы все запутались. — Мона села на край кровати, рядом с тумбой на которую она и поставила всю еду. — Давай я тебя заплету? Хочешь? — к этому Итто тоже привык. Он словно ощущал на своих плечах ответственность за девушку. Постоянно заботился о ней и таскался по дому следом. Кажется, она не была против. — Хочу. — она была похожа на ребёнка в таком состоянии. Милого и очаровательного. Он не помнил никого, кто был бы столь же рассеянным и собранным одновременно. Как забавно. Итто взял с полки расческу и резинку, затем сел позади неё. Мона терпеливо выпрямила спинку, позволяя ему себя расчесать. Стоит признать, парня этот процесс даже чем то успокаивал. Распутывать её клочья, превращая их в мягкий шёлк. И постепенно заплетать всё в немного небрежную косу. И когда он наконец закреплял сие творение резинкой, неожиданно замечал какие у Моны красивые, острые плечики и будто стеклянная, тонкая шейка. Он всегда старался ограничить себя от того факта, что Мона была девушкой. Не ребёнком. Ведь так было проще думать. В голову не лезли эти непрошеные мысли, о женственном, пусть и худом теле. О длинных ресницах и о нежном голосе. А ещё, у Моны была татуировка на спине. Он как то случайно зашёл в ванну, а там стоял её тоненький силуэт в одних лишь домашних шортиках. К нему спиной. И в полумраке, он за секунды разглядел чернильные узоры на молочной коже. Созвездие Ориона. Он никогда не спрашивал у неё, почему именно это тату. Хотя интерес и терзал его. Даже сейчас, сидя прямо позади неё и почти вплотную, очень хотелось забраться шаловливыми пальцами под её свитер, чуть задрать его вверх. И внимательно рассмотреть каждый завиток, вбитый под кожу. Нет. Итто провёл ладонью по своему разгоряченному лицу. Глупость какая. Мона ведь как младшая сестра ему. Он не должен так думать. — Всё. Готово. — парень отполз назад, на другой край кровати. Под одеялом в этот момент что-то зашевелилось и выползло наружу. Сначала показалась длинная, темно-палевая морда. А потом показались и чёрные, замотанные скотчем уши. Выглядело невероятно нелепо, но всё ради изящной формы. Ригель низко зарычал, уфкнул и словно глухо завыл. Он уже давно не был тем крошечным щеночком. Теперь пёс выглядел довольно завораживающе устрашающе и в меру грозно. Итто всегда нравились доберманы. Поэтому он почти сразу ласково потрепал собаку по голове. В ответ его приветственно лизнули. — Спасибо. — Мона завела тоненькие запястья за спину, ощупывая длинную косицу. И так нежно-нежно благодарно ему улыбнулась. — Не за что. — он сладко вздохнул, всё-таки не сдержавшись и коснувшись кончиками пальцев её плеч. Девушка вздрогнула от неожиданности и слегка повернула к нему лицо. — Итто? — она смотрит на него по прежнему отсутствующе, но с той же немой благодарностью и теперь, еще и с лёгким недопониманием. Да и признаться честно, сам Аратаки тоже себя не понимал. Мона не заслуживает таких испорченных мыслей о себе. Но как можно… Ведь сам он не хочет причинять ей вреда. Лишь немного… Совсем немного касаться… Ощущать… — Нет, всё хорошо. Прости. — он убрал руки, стиснув их у себя за спиной. Нет. Нельзя вот так пользоваться её потерянным состоянием. Это очень низко. А Итто всегда считал себя человеком далёким от таких поступков. Мона вздохнула и подошла к парню вплотную, ласково обвив его торс руками и прижимаясь. Он замер, не в силах пошевелится. Казалось бы… Просто объятия. Совершенно простые, без всяких подтекстов или же смыслов. Она захотела поддержки. Так и раньше бывало, когда девушка просто подходила и обнимала. Это нормально. Так ведь?.. Значит он может позволить себе опоясать её талию своими руками в ответ. Просто потому что он помогает ей. Просто так. — Тебе завтра в школу. Уверена, что уже готова? — столько времени, она просидела на домашнем обучении. И то, кое как поспевала за программой. Уже совсем скоро ей сдавать экзамены, которые будут решающими в её жизни. Парень волновался за неё. В школе девушка будет одна. Он не сможет следить за ней. Может… Оно и к лучшему. — Не знаю. Но думаю, что хватит уже сидеть целыми днями за стенами дома. — Мона отстранилась от него и он досадно вздохнул. — Наверное, мне немного страшно. Это ведь нормально? — Конечно. Ты же человек. *** — О господи, Мона! Ты вернулась! — Люмин набросилась на неё с объятиями и глазами полными удивления. Да… Она нарочно заблокировала все их номера, чтобы ей никто не звонил. Эгоистка. — Люми, прости меня. — но были силы для извинений. Мона надеялась, что её простят также великодушно. В школьном коридоре как обычно, без изменений. Разве что осенние листья за окном, теперь сменились расцветающими почками. Солнце светит ярко, словно давая энергии на этот тяжкий день. — Конечно прощаю! Но где ты была? Почему не отвечала на звонки и сообщения? Ты просто… Исчезла в один момент. Нам сказали, что ты перевелась на домашнее обучение. — блондинка стала быстро разглядывать Мегистус. Всё в ней, было не то. Мешком висящая чёрная толстовка скрывала болезненную худобу, но это всё равно было видно благодаря темно-серым лосинам. Ножки хрупкие, словно спички… И лицо несчастное, измученное. — Ты так сильно похудела… Что случилось? Ты заболела? Мона дёрнулась и изменилась в лице. Её глаза стали влажными, стеклянными. — Я. Не хочу об этом говорить. Пожалуйста. — Всё хорошо. — Люмин понимающе кивнула и действительно, больше не стала задевать эту тему. Возникла неловкая пауза. — Ох, думаю девочки очень обрадуются твоему возвращению. — Я пока… Не хочу ни с кем пересекаться. Прости. — она отвела взгляд в сторону. — Ничего, я понимаю. — не понимаешь. У тебя живой брат и очаровательная, младшая сестра под боком. Ты не одна. — Пойдём-ка лучше в класс. Урок через минуту. Мона кивнула и они направились по коридору вперёд. Мелькали знакомые двери, пока они не дошли до нужной. В классе было душно и потому открыто окно. Альбедо увлечённо разговаривал с Итэром, где-то позади сидел сонный и взъерошенный Аякс. Ху Тао что то выводила в своём альбоме. Все казалось очень спокойным, никакой беды и не бывало. Мона отпустила ладонь Люмин и переступила порог кабинета. Солнце почти слепило. И вот тот силуэт, который она боялась почему то увидеть здесь больше всего. Темные волосы в своей фирменной стрижке. Синие глаза, подведённые алой подводкой. Хмурые брови. В груди всё затрепетало, впервые за такое долгое время. Но потом… Ухнуло в самый вниз и разбилось. В который уже раз. Да, это Скарамучча. На коленях у которого так властно сидела незнакомая девушка. Другая. Со вьющимися, огненными волосами и милыми веснушками на лице. С шоколадными глазами. Красивая… Напоминающая лису. Пушистую, изящную. С округлыми формами. Как и подобает девушке. Слишком идеальная… Слишком много себе позволяет… Слишком близко шепчет ему на ухо… Скар смотрел ей в глаза и. Склонил голову к красивой незнакомке, с ухмылкой что то шепча в ответ. Касаясь губами её уха. Девчонка захихикала. И этот звук показался Моне самым противным на свете. Она пошатнулась, едва ли не вывалившись обратно за порог. Так… Почему всё так? Почему такой холод во взгляде? Почему ты с ней? Она… Что же, Мона опоздала во всем? Люмин с беспокойством обратилась к ней, но Мона была в своём мире. Вакууме из круговорота событий. Всё спуталось. Уже не так. Девушка выбежала пулей из кабинета, направляясь в женский туалет. Ей нужно побыть одной. Дома… Дома было так хорошо и спокойно. И был Итто. А здесь всё не так. Беспокойно, шумно. Больно. Очень. Был ли смысл во всем?..