Созвездие Ориона

Скарамучча ощущал себя погано. От жизни, от происходящего. От всего. Пошёл март, а её всё нет. Он уже и не надеялся. Какой бред. Парень даже понятия не имел, где она живет. В каком хотя бы районе. «На домашнем обучении». Ага конечно, как же. С ней точно что-то произошло. Но никто не знал, что конкретно. И это убивало его изнутри. Парень снова стал мишенью очередной девчонки. И на этот раз, ею оказалась конопатая рыжуля, что жила на соседней улице от него. Училась в десятом классе и создавала о себе впечатление милой девочки. На самом же деле, похоти и разврата в ней было бесконечно много. Стоит лишь слегка дать намёк, задрать юбку. И она сразу же раскрепощалась в извращённую малышку. Иронично. Если он не ошибался, её имя… Лина? Ах нет. Лорана. Кажется так. Он знал, что совершал ошибку каждый раз, когда нагибал её над партой в кабинете после каждых уроков. Знал, что после сразу же будет себя винить во всех грехах мира. Однако же… В чем именно его вина? Мона оставила его, так и не сказав почему. А могла бы хоть одну смс отправить… Ему бы этого хватило. Дало надежду ждать. Но ничего. Абсолютно. Она просто исчезла из его жизни. Он наказывал её так. Мстил, но в глубине души знал, что лишь пытается всё забыть и искренне сожалеет. Даже звучит смешно. Он — и сожалеет. Татуировка на спине жгла. Почти постоянно. Не позволяла забыть ни на секунду, как бы он не старался. На самом ведь деле, он вёл себя как обиженный ребёнок. И понимал это, но не мог уже остановить. Вечера за барной стойкой, в компании учтивого Дилюка, долгие дни за партой, перемены в компании Аякса и навязчивой Лораны. Её губы в ярко алой помаде, что оставляли многочисленные следы на его теле. Но… Он никогда не позволял ей целовать себя в губы. Эта мысль отчего-то казалась ему настолько отвратительной, что сразу тянуло блевать. Она конечно же вечно капризно надувала свои губы, но какое ему до неё дело. Лишь использует её наивность и всё. Но тот день… Всё сломалось. Теперь ему никогда не простить себя. *** Начало утра уже было хуёвым. Парень проспал будильник, перепутал разноцветные носки с чёрными и выдавил зубную пасту на щетку отца. Всё вокруг нагнетало обстановку, но он старался изо всех сил выдохнуть. Прогулка до школы его освежила и слегка продула голову. Хотя мысли всё равно ворошились под черепной коробкой, развивая головную боль. В школе ему было лень переодеваться в гардеробной, поэтому он игнорируя правила, пришёл в класс без сменки и в пальто. Никого это особо не удивило, тем более что половина класса до сих пор отсутствовала. Аякса к сожалению не было тоже. Скар плюхнулся за свою парту и стал залипать в телефоне. Новости, лента в тик токе, видео в ютубе… Разумеется ничего умного, лишь бессмысленное коротание времени. Пока в кабинет не завалился ворох огненных волос. Лорана сегодня выбрала более вызывающую одежду, нежели обычно. Короткая, сетчатая юбочка, белоснежная блузка и капроновые чулочки с бантиками. И эта матовая, алая помада. Она начинала уже раздражать его. Девушка по-хозяйски уселась у него на коленях, закидывая руки на плечи. Скар привык к такому её поведению. Ей отчего-то безумно нравилось показывать их «отношения» на публике. Поэтому она постоянно лезла, касалась, шептала на ухо. Парень не прогонял её, если это не переходило черту. К примеру касания ниже пояса или же длительные поцелуи в шею. Этого он ей уже не позволял. Девушка нагнулась к его уху, что-то шепча. Скар её не слушал. Его внимание привлёк смутный силуэт, что неуверенно зашёл в класс. Кто это? Девушка? Такая худая и крошечная… Вот дунет ветерок и её унесёт. Мельком он услышал обрывочные последние слова Лораны: — Кто это? Она такая серая. И выглядит просто кошмарно. Тебе повезло, что я у тебя такая красавица. Губы парня тронула усмешка. Забавно слышать, что Лорана считала себя чуть ли не Афродитой. Он ехидно прошептал ей в ответ: — «Кикимора» тоже себя красавицей считала. Лорана на его слова захихикала. Но смешки эти были пропитаны искренней обидой и ядом. Краем глаза он заметил, что девичий силуэт быстро выбежал из кабинета. Хм, как странно. Рыжая же поднялась с его колен и показательно фыркнула. — Сегодня после уроков будешь сам «парты намывать». А у меня дела будут. — она громко топая, вылетела за дверь. Скар мысленно выругался и сказал ей вслед «ну и катись, стерва». Рядом с ним почти сразу же приземлился недавно пришедший Аякс, заметив что Лорана свалила. Его волосы явно были не расчесаны с утра и этот вид едва смешил. — Ты прикинь! Видел вообще, кто только что здесь был? — парень был взбудоражен настолько сильно, что это даже заинтересовало его. — Не то чтобы разглядел. Не до этого было. Одна шмара отвлекла. — Скар отвёл взгляд к окну, откуда исходили лучи солнца. Сонливость натекала следом. — Черт Скар, ты придурок. Там была Мона! — слова Аякса ввели его в ступор. Что?.. Мона?.. Нет… Не может такого быть. Это не она. Аякс просто ошибся, перепутал. Так ведь?.. Не мог тот скелетик с размытым лицом быть его Моной. Той, которую он любил. Или же мог? Внутри него всё похолодело. Он чертов идиот. Ноги против всех законов физики подняли его со стула с немыслимой скоростью и вынесли в коридор. И плевать он хотел на учительницу, что возмущалась за его спиной. Мона, его маленькая и хрупкая Мона. Его бойкая и гордая Мона. Как он мог так… Совершить ошибку. Да, он злился на неё, обижался. Но разве мог он даже так, касаться другой? Коридор длинный и расплывался в его глазах. Но главное, что он уже пустой. Куда она могла убежать? Где же спряталась от него? Он обязан найти. *** Слёзы словно кислотный дождь. Их не остановить, но они убивают. Заставляют задыхаться. Моне казалось, что её глаза уже давно пересохли. Но видимо, это не так. Ведь вот. Она плачет прямо сейчас. Не рыдает и не ревёт. Именно тихонько плачет, стискивая в ладошках наволочку подушки. Из школы она убежала. Ей бы сил не хватило, чтобы весь день лицезреть их. Лучше пусть она останется в четырёх стенах навеки и будет всегда-всегда спокойна. Здесь тепло, тихо и уютно. Здесь ей не нужно ощущать такую боль. Господи, мамочка… За что ей такие испытания? В дверь стучатся и её тело безудержно вздрагивает. Нет, не надо… Оставьте её одну. Но негромкий стук настойчиво повторяется и затем, деревянная поверхность противно проскрипев, аккуратно распахивается. Мона не поднимает головы, лишь плотнее зарывается мокрым носом в подушку. Она итак знает, кто зашёл в комнату. Ведь Бесфорд на работе, а значит это Итто, ушедший с пар пораньше. Вот ведь, прогульщик. Но Мегистус молчит, упрямо делая вид, что она спит. Матрас её кровати прогибается сбоку. И она ощущает нежное прикосновение широкой ладони ко спине. Крепкие пальцы щекотливо очерчивают линию позвоночника, затем гладят лопатки. Девушка невольно издаёт жалкий всхлип, внезапно стыдясь. Аратаки не глупый. Всё итак понимает. А она комедию ещё смеет разыгрывать. И это после того, как он для неё столько всего сделал. — Расскажешь? — его голос в тишине такой печальный. Моне даже кажется, что он грустит больше, чем она сама. Девушка тихо угукает, на дрожащих руках поднимаясь и принимая сидячее положение. Она всё ещё отвернута от него, смотрит вниз. И боится. Чего, сама не знает. Парень вздохнул и подсел к ней ближе, ласково окольцовывая её руками. — Я увидела человека, в которого была влюблена… — Мона откинула голову назад, на тёплое плечо. Итто заметно напрягся, но лишь едва кивнул, чтобы она продолжала. — Он… Был увлечён уже совсем другим человеком. — краем щеки парень мог ощутить, как очередная слеза сорвалась с её ресниц. — И тогда, ты убежала домой? — Итто дышит так громко. И сердце у него бесконечно доброе, большое. И стучит оно словно для неё одной. Хотя это и не так. — Да. Мона жмётся к нему сильнее, совсем вплотную. Даже сквозь слои одежды, парень ощущает как её трясёт. — Хочешь, я ему морду набью? — за такие абсолютно серьезные слова, он получил абсолютно несерьезный удар локтем под рёбра. Он вызвал слабую улыбку у неё. — Не нужно… Пожалуйста. — девушка пересела, поворачиваясь к нему лицом. Было настолько близко, что чужое дыхание щекотало нос. — Итто. На самом деле, я хочу попросить тебя сделать для меня кое что. — И что же? — он слегка удивился, невольно пытаясь незаметно отстраниться. Его смущала такая близость. — Я сделаю всё, чтобы ты не печалилась. Ты знаешь это. Мона немного понурила голову, утыкаясь лбом ему в грудь. Она должна была сказать ему самые пугающие слова. Но иначе никак. Иначе не успокоится её душа. — Итто пожалуйста, только не ругайся на меня. — она толкнула его в живот, опрокидывая на спину. Кровать на секунды заходила ходуном, но почти сразу затихла. Парень растеряно захлопал глазами, не совсем осознавая происходящее. Мона села на его живот, придавливая к матрасу. Аратаки словно очнулся от наваждения и дёрнулся, но был опрокинут назад. — М-Мона. Ты чего удумала? Ежевичка пожалуйста, слезь. — он смотрел на неё просящими глазами, но не смел сам сталкивать. Её бедра тёплые и по прежнему мягкие, не смотря на её худобу. Он обязан её предупредить. — Я же мужчина. Ты ведь понимаешь это? — Я знаю. Однако… — Мона зажмурилась, пытаясь смахнуть влагу с глаз. В голове всё маячит картинка со Скаром и той девушкой. Совсем близко. Они вместе и наверняка не первый раз. А она в дурах так и осталась. Надеялась, лелеяла слабые желания. Но на что они ей? И теперь, когда всё всплыло на поверхность, Моне становится ещё более паршиво на душе. А следом, возникает обида и злоба. Желание причинить такую же боль. — Я не могу иначе. Мне очень-очень больно. Если бы ты только знал, сколько во мне пылает эмоций. Помоги… Пожалуйста, я прошу тебя. Не хочу звучать эгоистично, но никак. Это будет выглядеть так, словно я тебя просто использую! Это ужасно. Я ужасна. Мона спрятала раскрасневшееся лицо в ладонях. Весь её вид вызывал сочувствие. Итто сел, смещая девушку на пах. И крепко её обнял, стараясь успокоить. Ведь так сильно любит. Пусть и не понимает до конца, как конкретно. — Это не так. Я правда хочу тебе помочь. Так что… — парень тихо издал смешок, отчего Мегистус едва подпрыгнула на нем. — Можешь делать со мной всё, чего тебе захочется. — Ты… — Мона покраснела ещё сильнее, стараясь избегать его взгляда. — Можешь со мной переспать? И всё. Всё закончилось, затихло. Все ёрзанья, всё тяжелое дыхание… И замерло невесомо. Итто смотрит с немым шоком в глазах, но не отводит их ни на секунду и не моргает даже. А Мона виновато потупила взгляд вниз, скрываясь за темной челкой. Внутри неё всё похолодело от страха. Вдруг оттолкнёт? Вдруг придёт в ярость? Вдруг… Поток мыслей прерывается ласковым касанием. Кончики мужских пальцев ведут по её щеке вниз, приподнимая лик за подбородок. Девушка сглотнула подступивший ком, всё же уставившись в тёплую, янтарную негу. А он печально улыбнулся, переходя внезапно на шёпот. — Ты пожалеешь ведь об этом потом. Неужели, нет другого утешения для тебя? — Разве оно может быть другим? Итто… Прости, это глупо. — Мона резко слезла с него и сползла с кровати, направляясь быстрым шагом к выходу. Щеки её были алые-алые, стыд и сожаление сдавили её грудь в тиски. — Мон, постой! — парень пулей подскочил за ней и успел схватить за тоненькое запястье уже у самой двери. — Извини. Я растерялся. — Нет, это моя вина. Ты итак много для меня делаешь, я не имею права просить тебя о большем. — Мегистус прикрыла дрожащие веки. А её резко развернули и оттолкнули к поверхности двери. Спину неприятно кольнуло. Но лишь на мгновение. Потом её накрыло уютным полотном. Итто склонился над ней, как в три погибели. Всё таки, разница в росте у них колоссальная. И запястья её упрямо не отпускал, крепко удерживал. — Позволь же мне сказать. — он сделал паузу, которая перерастала в слишком затяжную. — Я не хочу ни причинять тебе боли, ни оставлять одну. Но сейчас ведь… Ты делаешь такой серьезный выбор на эмоциях. Я знаю, знаю тебе очень тяжело. Понимаю. И я готов помочь тебе, правда. Вот только… Лишь бы не жалела ты потом. Я ведь словно мальчишка. Страшусь что после произошедшего, ты больше не взглянешь мне в глаза точно также, как всегда. Боюсь, что будешь избегать. — Итто коснулся губами её виска, начиная шептать уже почти неразличимо. — Не хочу тебя терять. Не хочу, чтобы потом ты считала это за ошибку. — Я и не буду. — Мона смотрит на него с тоскливой лаской. И приподнимается на носочках, чтобы нелепо клюнуть в уголок губ. — Обещаю. Он млеет от этого маленького, но невероятно тёплого касания её губ. По телу ударяет дрожь, а затем в нутро приливает жар. Как же ему не хочется думать о каких-то там последствиях. Просто прижать её к себе вплотную и никогда не отпускать. Не отдавать никому-никому. Это его девочка. Маленькая, но по-своему несчастная и потерянная в своём бесконечном горе. Разве он может её оставлять? Итто окольцовывает руками её талию и отрывает невесомое тело от пола. Мона издаёт тихий писк, ногами обхватывает чужую поясницу. Держится за него крепко и доверяет всю себя. Аратаки хочет выпрыгнуть из окна от этого факта. Но ещё сильнее он хочет её саму. А потому ступает обратно к кровати и укладывает девушку на ещё не остывшие простыни. Её щеки настолько красные, так выделяются на фоне остальной бледной кожи. На её теле уже смятая, чёрная кофта и свободные штаны. А женская грудь часто-часто вздымается от рваного дыхания. Волнуется. — Ты… Была раньше с мужчинами? — он не знал как ещё более корректно задать этот вопрос. Не хотелось смущать девушку ещё сильнее. Но ему нужно знать. — Я?.. Ну, в какой то степени. — Мона хлопает влажными глазками и они очень красиво поблескивают во мраке комнаты. — Но не… Н-не так далеко. Её голос дрожит, как и она сама. Итто понимающе кивнул и несмело наклонился к ней, обдувая тяжёлым вздохом обветренные губы. И Мона приоткрывает их, но закрывает глаза. Приглашает. Итто послушно целует её, сначала совсем нежно. Слегка сминает мягкую поверхность кожи, несильно оттягивает и вбирает в себя. Аккуратно обводит языком мелкие ранки. Мона на вкус точь в точь такая же, как соленая карамель. Наверное всё дело в тех тягучих конфетках, которые она обожает. Ещё секунда и он ощущает её остренький язычок. Он толкается меж его собственных губ, так и призывает к более развратным действиям. Итто подчиняется и становится более раскрепощенным с ней. Вгрызается в неё, нагло пробирается внутрь рта. И становится до жадного-мало. В ход идут руки. Мона ахает, ладони у Итто тёплые, очень приятные, с огрубевшей кожей от игры на гитаре. Они несильно сжимают её груди сквозь ткань кофты. На Моне нет ни топа, ни бюста. И он четко ощущает рельеф затвердивших сосков. Гладит их, чуть прищипывает пальцами. Девушка мычит, сводит невольно колени. Быть может это сон?