Созвездие Ориона

Пробник пролетел слишком быстро. Мона совсем не могла думать о заданиях и теперь была уверена, что полностью его завалила. Впрочем, впереди будет ещё парочка и о них она позаботиться позже. Но уж точно не сейчас. Тревожные мысли слишком сильно забивали ей голову. По пути из гардеробной, она всё кусала свои измученные губы и ощущала противную дрожь в коленях. Всё путалось и мгновенно забывалось. Девушка нервно дергала себя за волосы, когда выход из школы приближался. Он ждёт её за дверью. Там. А она совсем не понимала, как ей быть. Что ему сказать, что делать. Но знала только то, что хочет его услышать. И хочет его обнять. Какая же она сентиментальная. Или это норма, для её возраста? Конечно, всё дело в её чувствах к нему. Тут и гадать не надо. Но ей всё хотелось взять себя в руки и заявить, что она сильная и он ей не нужен для счастья. Но господи, нет. Он нужен. Очень нужен. — Думал, ты не придёшь. — парень стоял на отдалении от выхода, почти у самых ступеней. На нём черная водолазка и широкие темные джинсы. Выглядит серьезно и одновременно так… По-юношески. — Опять свои волосы теребишь. Мона молчит и мнется, как маленькая девочка, потерявшаяся в большом торговом центре. Скар не ухмыляется и не смеётся, но и взгляда от нее не отводит. Всё смотрит, не мигая. — Пойдем со мной. Я тебе кое-что покажу. — он не берет ее за руку, как прежде. Однако дожидается, когда она его догонит и поравняется. Они шли долго. Около получаса. И молча. Мона доверчиво следует за его силуэтом, хоть и замечая, как красивые дома сменяются на старые и полуразрушенные, неблагополучные. На улице начинало темнеть и на ясном небе появился невероятный закат. Ветер стал более прохладным, пробираясь под её кофту и остужая тело. Хоть бы не простыла. Молодая короткая трава шелестела и этот звук, навевал странную атмосферу. Словно девушка уже была здесь раньше и также шла в этом же направлении. Дежавю. Они остановились. Парень повернулся к одному из небольших домов, будто колеблясь в своем решении. А потом внезапно хмыкнул и утер нос, прямо как мальчишка. — Тогда в начальной школе, я задирал тебя вовсе не потому, что ненавидел. Мона вздрогнула, вовсе не ожидая услышать именно это из его уст. А после неуверенно кивнула, желая услышать завершение его мыслей. Скарамучча поёжился, но продолжил. — Я просто был зол на всех. И на себя. Даже скорее, обижен. Я завидовал таким как ты, Мона. — его губы тронула печальная усмешка и взгляд, пропитанный странной желчью, коснулся её лица. — Меня никогда не любила родная мать и выбросила на улицу, а отца я тогда не видел. — слова были почти выплюнуты им и было видно, что он говорил об этом с огромным трудом. Мегистус передергивало внутри всё больше. — Я переехал в другой город, лишь потому что здесь жила моя бабушка, которая решила забрать меня к себе, подальше от того ужаса. Она была светлым человеком и… — он запнулся на пару секунд. — Сейчас её уже давно нет в живых. Этот дом, принадлежал ей. И здесь я провёл свои более ранние годы. Мона обратила свое внимание целиком на домик, сиротливо стоявший перед ними. Он был маленьким, одноэтажным. Деревянный каркас, дырявая крыша и выбитые окна. Здесь уже явно давно никто не жил. Небольшой участок за невысоким металлическим забором, весь зарос засохшей лозой дикого виноградника и напоминал о забытом детстве. — Потом я связался не с теми людьми. — голос сбоку продолжил невеселый рассказ. — И совершил кое-что, о чем боюсь говорить вслух. Но это то, что сгубило многое в моей жизни. Впрочем, примерно тогда в ней объявился мой отец. — Скар задумчиво прикоснулся к колючему забору и провел по нему тонкими пальцами. — Не могу сказать, что его появление что-то всколыхнуло во мне. Я его не мог любить, ведь никогда не знал. Да и сейчас, вряд ли люблю. Это просто человек, который помогает мне встать на ноги, после моего тёмного прошлого. За это, я ему благодарен. Но не более. — Что же ты такое сотворил? — Мона не веря, смотрит на него в упор. И понимает, что перед ней стоит не только Скарамучча или Куникудзуши. Нечто большее. Скар смотрит ей в глаза почти убийственно и она жалеет, что задала этот вопрос. На закате в сумерках, он выглядит даже жутко: его взгляд нездорово сияет собственным безумием и даже, страхом. Он шепчет одними губами и гул ветра, перекрывает его голос. — Я убил свою мать. Девушка не осознает смысл. Не понимает, не верит. Думает, он так неудачно шутит и вот-вот, сейчас рассмеется над её застывшим выражением лица. Но Скар молчит. И ждёт её реакции. Хоть какой-то. А Мона застыла в этой статичной позе и даже не дышит. Только сердечко её стучит. Громко. Как можно убить ту, что родила тебя? Ту, что дарит любовь и нежность, заботится и воспитывает. Ту, которую Мегистус потеряла сама. И больше никогда не сможет вернуть. А он прикончил свою сам, своими руками. И говорит об этом ей. Для чего же? — Зачем? — других слов она просто не нашла. — Потому что ненавидел её всей душой. И проклинал. Думал, раз она поступила со мной столь жестоко и обрекла на смерть, значит я могу сделать то же самое. — парень продолжал ловить её убегающий взгляд и наконец, поймал. — Но я ошибся. Очень сильно ошибся. И пожалел об этом ещё тысячи раз. Я… — его глаза заблестели и Мона замечает слезы. — Понимаю сейчас, что не хотел её смерти. Я не… Я не хотел её убивать… Я не хотел становиться убийцей. Я не хотел ничего этого! — он вцепился руками в свое лицо и сжал его, словно желая снять невидимую маску. — Я был глуп и поглощен слепой жестокостью, что росла во мне едва ли не с самого рождения. Меня одурманили чужие слова, пропитанные сладкой ложью, в которую я идиот, поверил. И думал, что мне станет в итоге легче. Что я буду счастлив, после содеянного. Но нет, я так и не стал счастливым. А было ли оно вообще, счастье в моей жизни? — голос парня сорвался и начал дрожать. — Наверное, оно было лишь мимолетным и неуловимым. Когда бабушка готовила мне теплые пироги и читала сказки на ночь. Когда Аякс не забывал звонить мне каждый день, пока я болел. Когда ты показывала мне звезды в детстве, думая, что я просто самостоятельный и меня отпускают прогуляться глубокой ночью. А я просто прятался от бездушного взгляда матери и бежал к твоему дому, в надежде, что маленькая девочка выглянет сегодня на меня со своего балкона. Ветер стих. Был слышен только его тихий плач и стрекотание сверчков из кустов. Солнце почти полностью перевалило за горизонт. — Потом в моей жизни вновь объявилась ты. Я был так рад, на самом деле. Осознаю это только сейчас, открытый перед тобой, как совершенно новая книга. Я… Впервые влюбился, Мона. По-настоящему. А мне не было дано это чувство. Мне не могли дать его те девчонки, что целовали меня и лезли в ширинку. Только с тобой… С тобой, мне было так хорошо на душе. Но ты пропала. Мое счастье вновь оказалось недолгим и молниеносным. Я снова ошибся и потерялся, Мона. Я прошу прощения у тебя. За всё. Просто даже за то, что рассказываю сейчас всё это тебе. Но я так глуп и так… Влюблен. А поэтому хочу тебе верить. Мона молчит долгое время. Для парня эта пауза наверняка казалась мучительной и страшной. Но она пыталась думать над всем, что только что услышала. Несчастное темное прошлое, признание в любви и извинения. Самые искренние, что она слышала за всю жизнь. Слишком много всего и она теряется, не понимает, чему верить. Разуму или сердцу? Но она выбирает. Девушка приближается к нему неторопливо, аккуратно кладет ладони на трясущиеся плечи. И обнимает. Утыкается носом в его мокрую щеку, прикрывает глаза. И Скар кажется, полностью ломается перед ней. Повисает в её теплых и заботливых руках, зарывается лицом в бледной шее. Она ему всё прощает. Просто потому что также влюбилась. И сердце радуется, что наконец смогло достучаться до него. Пусть даже, звезды планировали всё иначе. Ещё никогда Мона Мегистус, не ошибалась в астрологических прогнозах. Однако в тот день, очевидно произошёл сбой. Ещё никогда Скарамучча, не верил в судьбы и их значение. Вот только в то мгновение, жизнь кажется иронично посмеялась ему в лицо. И сейчас всё именно так, как должно быть. Она знает это. — Я тоже, хочу тебе кое-что показать и рассказать. Теперь ты, иди за мной. *** Они оказались у её дома. Там, где они с Валери успели уютно обустроиться и начать новую жизнь. Которая слишком быстро оборвалась. Мона достает связку ключей из рюкзака. На ней висели ключи от ворот и дверей дома Аратаки, где она проживала сейчас. А были ещё три ключа и они принадлежали этому месту. Девушка отпирает калитку и заходит первая, дожидаясь пока Скар проследует за ней. Парень останавливается рядом, задумчиво осматривает местность. Да и она сама, не может оторвать взгляда от этого места. Как же она давно здесь не была. А словно всё так и осталось прежним. Тропинка до крыльца, раскидистый клён, который уже начинал зеленеть вместе с травой. — Это твой дом? — Скар касается рукой её правого плеча и она отмирает. — Да. Сюда мы с мамой заселились, когда переехали. — А отец? Мона молча двинулась ко входу, оставляя этот вопрос пока что без ответа. Парень пошел за ней. В доме вопреки всему, оказалось довольно тепло. Здесь по-прежнему исправно работало отопление и в целом, всё электричество. Отец Итто выплачивал всё за Мону, пока та ещё не вышла на работу. Коридор встретил её тоскливым полумраком и она никак не решалась включить свет. Иначе увидит множество пар обуви и кофточки, принадлежащие её маме. Мама… Она так и не съездила вновь на кладбище, где её захоронили. Не смогла, не хватило сил и смелости. Ничего не хватило. А теперь она впервые за долгое время, снова стоит в этом доме и снимает обувь, оставляя её у дверей. Шагает дальше в зал и останавливается у дивана, проводя по нему рукой и снимая тонкий слой пыли. Скар идет за ней, постоянно оглядывается и старается запомнить каждую деталь вокруг себя. — Мона? — он отзывает её, а девушка откликается только спустя минуту. Её мятные глаза покрасневшие и сощуренные. С густых ресниц вот-вот сорвётся слеза, а потом ещё одна. Но она вытирает глаза рукавом, не позволяя упасть ни одной. — Мы переехали сюда и думали, что будем как никогда счастливы. Здесь, нам больше ничто не напоминало о смерти отца и всё казалось… Другим. Маме повысили зарплату, а я подружилась с хорошими людьми и завела собаку. Наверное, всё было слишком хорошо. — девушка с печалью улыбнулась, а потом заглянула парню в глаза. И он кажется, обо всем догадался. О пустынном доме, о том, что случилось в жизни Моны. — Моя мама ушла к отцу. И я хочу верить, что они всё же встретились. — Иди сюда. — парень прижал девушку к своей груди и сел с ней на пол, облокачиваясь о спинку дивана. У обоих вырывался плач и они горевали вдвоём. Каждый о своём несчастье, но нашедшие утешение друг в друге. — Мне очень жаль. Мона завертела головой, прижимаясь ещё сильнее и ближе. — Значит звезды пожелали того. Значит так и должно быть. Он не стал с ней спорить о звездах. Не сейчас. Просто прислонился к её мокрым щекам своими холодными губами и ласково начал гладить по голове. Так кажется, они сидели ещё до глубокой ночи. *** Мансарда всё также пустовала. И только они двое, лежат посередине и смотрят наверх, сквозь стекло на звезды. Их была целая россыпь. Мона вела очень длинный и монотонный монолог обо всем произошедшем. О телефонном звонке из больницы, о семье Аратаки, о нудном домашнем обучении… И про Итто, тоже. Скар внимательно её слушал, всё заостряя внимание на малой медведице и завороженно расширяя глаза. Девушка делилась с ним всем, что сейчас было у неё на душе. И он это ценил, преданно сжимая её ладошку в своей. — Но я не хочу жалеть. Даже если… — брюнетка запнулась на половине предложения, застенчиво закусив губу. — Не могу этого сказать, блин! — Почему, что останавливает? — юноша непонимающе повернул на неё голову и заметил горящие девичьи щеки. Это вызвало у него усмешку. — Не смейся надо мной, кретин… Мы же не встречаемся, чтобы я подобное говорила. — Мона убрала свою руку в сторону, напоминая Скару о том, что они лежали на этом полу почти вплотную, соприкасаясь плечами. — Глупая Мона, тебе нужно официальное подтверждение? — он навис над ней, вызывая у той смесь удивления и легкого ступора. Но она не знала, что он тоже нуждался в этих банальных словах. — Ты будешь моей девушкой? Мона моргает пару раз, её зрачки забавно расширились настолько, что глаза стали казаться почти черными. Скарамучча предложил ей встречаться. И это утверждение. — Ну и зачем ты спрашиваешь, когда прекрасно знаешь ответ? — Нет? — Да. Буду. — Мегистус тянет его за лицо к себе и трепетно целует. Сначала в уголок, а уже потом в сами губы. Скар не нарушает этой нежности. Пока что. Но довольно быстро отстраняется с ехидным прищуром. — Так ты скажешь мне, что «если»? — Эй, всё ради этого? Балбес! — Ну так, до этого ты не могла сказать из-за отсутствия наших отношений. Теперь, они есть. Так что технически… — Дурак. — девушка толкнула его в грудь, скидывая с себя. Теперь она нависала сверху. Смена позиций. — Даже если бы я очень хотела провести ночь с тобой. — Неужели? — он кажется не верит. Ну, или просто придуривается. — Что ж, тебе всё-таки нравится по грубее? — Знаешь, иногда тебе лучше промолчать. — Мона целует его снова и на этот раз неустанно, сладостно, мокро. А парень не уступает ей и охотно прикусывает за нежную кожу, проводит языком и руками шарит за её спиной, заползая под кофту. — Но я не умею молчать, ты же знаешь. — Тише. Она губами касается его фарфоровой шеи, несильно кусает и на пару секунд оттягивает кожу. Скар шипит, одним ловким щелчком отстегивая дурацкий бюстгальтер. Девушка на это нетерпеливое действие хихикает и сама помогает снять кофту, вместе с ненужным элементом. Он впивается острым взглядом в её набухшую грудь, не выдерживает и сжимает в ладонях, вызывая приятный вздох сверху. Она ёрзает и нежно пробегается пальцами по его разгоряченным рукам, смотрит с влюблённостью и жаром. Он отвечает ей тем же. И она кажется впервые, видела его настолько живым. Скар встаёт и помогает подняться девушке, ведёт её к люку, чтобы спуститься в спальню. В комнате темно, лишь слабый свет от луны и фонарей пробивался сквозь плотные шторы. Мона стоит к парню спиной, слышит, как звякает бляшка ремня и шорох одежды. Она судорожно выдыхает и унимает только что появившееся волнение. Нет. Не страшно. Уже нет. Парень прислоняется к ней со спины, обнаженный, и Мона даже чувствует, как его тело раскаляет воздух вокруг. Он распускает её волосы и убирает их на одну сторону, а после целует в шею. Это начинает казаться безумным. В голове мелькают моменты. Множество из них были связаны с воспоминаниями из детства. А сейчас всё иначе. Сейчас они принадлежали друг другу и оба хотели именно этого. Возможно с самого начала. — Я сейчас… — Скар отошел от неё и следом стали слышны шорохи. Мона не выдержала и обернулась. Парень достал из своей сумки презерватив. На удивленный взгляд девушки, он непринужденно ответил. — Всегда ношу с собой. Извини, только смазка дома лежит. Девушка смутилась и почувствовала, как пол ушел из-под ног. Парень толкнул её на кровать. Матрас под весом тела прогнулся и несильно запружинил. Скар придавил её сверху, будто пытаясь перекрыть пути к отступлению. Мегистус улыбнулась от такого забавного предположения. Она уже никуда от него не денется. И снова мокрые поцелуи, в процессе которых, с неё стянули штаны вместе с трусами. Она целиком обнаженная и смущается от этого факта. Скар впервые видит её такой. А он и не вглядывается, чтобы не стеснять. Вместо этого, поцелуями спускается ниже и ниже, поглаживает её по бедрам, старается раскрепостить. Мона закрывает глаза и наконец выдыхает этот идиотский ком в груди. Разводит ноги посильнее и расслабляется, когда парень начинает ей отлизывать. Легкие стоны срываются с губ и пошлые влажные звуки разносятся по всей комнате. Её щеки горят, как никогда прежде, а внизу живота закручивается тугой узел наслаждения. Хочется вцепиться пальцами в его густую шевелюру и сжать, чтобы он не смел останавливаться. Потому что ей мало. Неожиданно становится тесно и малость больно. Он вставил в неё указательный палец, наблюдая, как хорошо она его принимает. Вышло туговато, даже несмотря на обильное количество смазки. Мона снова смущается и в ней зарождается страх, что Скарамуччу выбесит такая долгая прелюдия. — Так, Мона. — его хриплый голос, заставил девушку вздрогнуть всем телом и невольно сжать его палец внутри ещё сильнее. — Расслабься и ничего не бойся. Всё хорошо, ты ахуенная. Я не сделаю тебе больно и остановлюсь, как только попросишь. Эти слова её сильно успокоили и она разжала бёдра, позволяя ему добавить ещё средний палец. Всё внутри неё всколыхнулось, она четко ощущала, как он аккуратно её растягивает. Затихшее желание вновь разгорелось с новой силой и девушка закусила губу, сдерживая непристойный звук. Скар начал делать ненавязчивые движения, при этом посасывая её клитор и наконец добиваясь желанного громкого стона. — Пожалуйста… Я больше не могу! Хочу… — она запнулась, не привыкшая такое говорить. — Хочу тебя внутри. Парень победно усмехнулся и осторожно вытащил пальцы, замечая, как трясутся её колени. — Всё хорошо? — Да, я просто… Очень-очень хочу. — Потерпи ещё немного. — он открыл презерватив и раскатал его по члену, на который Мона стеснялась смотреть напрямую. Но сейчас всё же посмотрела. В её голове мгновенно промелькнула тупая шутка, о которой она не могла молчать. — Правду говорят, у низкорослых всё откладывается в… — Заткнись ведьма. — его довольная улыбка на губах развеселила девушку и она искренне посмеялась. — Посмотрим, как ты будешь смеяться, когда я начну тебя вдалбливать в твою же кровать. — Не выёбывайся. Скарамучча цокнул и закинул её ноги к себе на плечи. И благо, у Моны была достаточно хорошая растяжка, поэтому суставы даже не заныли от такого. Вход. Она задерживает дыхание и цепляется за его плечи, в жалких попытках унять странное нарастающее чувство. Но оно становится сильнее по мере того, как Скар проталкивается глубже и заходит до упора, вырывая из Моны писк. В такой позе, она была максимально раскрыта, а её влагалище до минимума сжато: всё ощущалось остро и слишком хорошо, глубоко. Она кивнула ему, чтобы он начал движение. Первые минуты, парень честно пытался держать темп медленным и нежным, давая ей время привыкнуть и приноровиться. Но после того, как Мона уже натужно пыхтела у его ушей, он сорвался и ускорился, выбивая из девушки вскрики и слишком уж громкие стоны, хныканья. Мона ощущала себя главной звездочкой на небе, настолько ей было хорошо. Скарамучча переодически целовал её ноги, скручивал твердые темные соски, сминал впалый животик, а иногда наклонялся, чтобы дотянуться до её губ. Она не знает, сколько времени прошло, прежде чем они закончили. Но сейчас оба усталые и потные, лежали в обнимку и дышали друг другом. Она была такой счастливой. Впервые, за долгое время. И кажется, что он тоже… — Нам надо в душ.