Сложные отношения

      Венти жмурится, очевидно, не слишком радостно приветствуя солнечные лучи, что решили попрыгать по его лицу. Медленно разлепляет один, затем второй глаз, они снова норовят закрыться, и пару раз он моргает. Ну, он считает, что это можно так назвать, хотя закрытыми его глаза остаются очевидно на пару секунд дольше, чем положенно при моргании. Но разве он виноват в том, что всё ещё ощущает себя слишком сонным, чтобы моргать, как положено?       Он не помнит, во сколько часов он уснул. Он, если честно, вообще мало, что помнит. Две с лишним тысячи лет практики, а правильно пить он так и не научился. Может быть, проблема в том, что пока ему хорошо, он даже и не думает о том, что делает что-то не так. Зато на утро он хочет пить, у него болит голова, а ещё он не имеет ни малейшего понятия о том, как он оказался в чужой постели.       Погодите-ка…       Бард тут же вскакивает на кровати. Сонливость исчезает бесследно, уступая место начинающему работать мозгу, который судорожно анализирует обстановку вокруг. Селестия подери… Вот до такой степени он не напивался уже очень давно.       Комната выглядит богатой, но без излишних украшений. Интерьер лаконичен и цепляет скорее своей простотой, в которой нет места вычурным роскошным предметам. Кровать мягкая, большая, из дорогого дерева, с изысканной резьбой на спинке и, возможно, ножках. Окна большие, и стекло в них, судя по всему, тоже далеко не дешёвое. Занавески, правда, толстые и, если их задвинуть, вся комната погрузится в полнейший мрак. Такие предпочитают либо очень чуткие во сне люди, либо те, кому есть, что скрывать. И, конечно же, Венти готов ко второму варианту.       Люстра тоже не выглядит излишеством. Да, она, очевидно, отлита далеко не из обычного железа, и в её декоре значительно больше деталей, чем в любом другом предмете в спальне, но тем не менее, каждый её сантиметр продуман и проработан настолько, что она всё ещё очень успешно балансирует на грани умеренной роскоши и откровенного дурного вкуса. По ней, как ни по какому другому предмету в комнате, видно, что хозяин дома прекрасно знает себе цену. Венти делает для себя вывод, что скорее всего это какой-нибудь рыцарь. Просто потому что такое подходит им лучше всего. Естественно, высокого ранга.       И его догадка подтверждается, когда он осматривает стены. Они почти полностью пусты, и лишь на той, что ровно напротив кровати, висят две рамки. В одной какая-то картина, смутно понятного содержания, которая там находится, вероятно, только чтобы уравновесить обстановку, ведь одна-единственная рамка на стене смотрелась бы странно. А она определённо должна там висеть. Потому что в ней находится благодарственное письмо за заслуги перед городом, написанное Джинн.       Там же, впрочем, указано имя того, кому оно вручается. Кейа Альберих. Да, Венти его знает, и довольно хорошо. Они отлично проводили время вместе. Что ж, не удивительно, что в конце концов он оказался в его постели.       Парень уже хочет встать, как слышит шаги в коридоре, а через пару секунд в дверном проёме показывается и сам владелец дома. Венти дружелюбно улыбается, а потом видит то, что он держит в руках. — Доброе утро, спящая красавица, — мурлычет Альберих, подходя ближе. На тумбу рядом с кроватью опускается полупустой бокал, пока мужчина занят тем, что наливает вино во второй. А затем он протягивает его Венти. — Уверен, тебе стоит опохмелиться, — очень даже разумно предполагает он, а потом усмехается, замечая довольную улыбку барда.       Ну а что? Кейа очень и очень даже неплох. Он ему определённо нравится. — Я крайне признателен вам, капитан, — довольно отзывается архонт, отрываясь от бокала. Сам же капитан садится на кровать рядом с ним.       Тянется за своим бокалом, но на пол пути словно передумывает, и медленно опускает руку. Венти это напрягает. Если Кейа добровольно отказывается от выпивки, это вряд ли может вообще когда-либо служить добрым знаком.       Тем более, что у Альбериха задумчивое лицо, а вся фигура словно бы ужасно напряжена. По его взгляду видно, что прямо сейчас в его голове происходит какой-то жуткий мыслительный процесс, и Венти поджимает ноги в ожидании чего-то плохого.       И кажется, что в этой неловкой атмосфере проходит не меньше, чем пара минут. Кейа просто борется со своими мыслями, а Венти просто ждёт. Даже практически забывает про существование напитка в своей руке, полностью сосредотачиваясь на мужчине перед ним. И в конце концов Кейа решается заговорить. А Венти с первой же фразы ненавидит этот разговор. — Я знаю про Итера, — эти слова выбивают почву ему из-под ног. В принципе, ну и пожалуйста, но в комнате закрыты окна, и вокруг нет ветра, чтобы парить.       Венти оставляет свой бокал. Молчит, тупо уставившись в противоположную от капитана сторону. Старается практически не двигаться, будто это поможет ему прикинуться мёртвым и убежать от этого разговора.       А вообще-то он правда хочет убежать. Его в принципе не должно здесь быть, и он изначально собирался как можно скорее уйти. А теперь он тем более хочет покинуть этот дом. Потому что… ну… а что он ему скажет? Он итак чувствует себя виноватым за то, что позволил себе ту минутную слабость, когда глядя на очаровательно обеспокоенную мордашку путешественника, вдруг подался вперёд и поцеловал его, даже не разобравшись, а был ли у Итера уже кто-то. Но оправдываться он не хочет и не видит смысла. Не потому что будет выглядеть нелепо, а потому что это всё равно не залечит душевную боль Альбериха. А извиняться за то, о чём он не знал, это как-то странно, верно?       Кейа тоже почти не двигается. И тоже на него не смотрит. Молчит и словно бы продолжает думать, что сказать. Венти не боится его, но ему просто некомфортно. А ещё его настораживает то, как обходительно и приветливо начал этот разговор капитан. Словно бы он заманивал его к нему, чтобы бард не упорхнул из его дома раньше времени. — Я… — открывает было рот Венти, пусть всё ещё совершенно без единого понятия, что именно стоит сказать, но зато с полной уверенностью, что эта затянувшаяся тишина ему не нравится. Благо, Кейа его перебивает. — Не надо ничего говорить, — до странного уверенным и громким голосом произносит он, хотя со стороны и выглядит так, словно при всём желании вряд ли выдавил бы из себя шёпот. На самом деле Венти больно на него смотреть. Он не выглядит несчастным, но словно бы борется с чем-то внутри себя, и по его лицу видно, насколько сложно ему даётся эта борьба. Неужели его настолько сильно задел этот нелепый случай?       Венти дёргается с очевидным намерением уйти. Хватается за одеяло, и уже принимается стискивать его с себя, сразу отмечая количество засосов на своём теле. Невероятно. Насколько же Кейа должен был напиться, чтобы испытать такую страсть к предмету своей ревности? — Прежде, чем ты уйдешь, — тут же отзывается мужчина, — я просто хочу сказать…       Он вновь замолкает. Уверенно выжигает взглядом дыру в стене, сцепляет руки в замок. Нервничает, но старается показаться сильным и увереным. Венти это почти забавляло бы, если бы вся ситуация не была такой накалённой.       В любой другой момент он бы положил ладонь на его плечо и нежно бы улыбнулся, поддерживая, показывая свою благосклонность и дружелюбие. Невербально прося человека довериться ему. Но сейчас это совершенно излишне и безрезультатно. Кейа ему сейчас не доверится. И вообще не факт, что доверится когда-либо. Кто вообще может довериться тому, кто может стать причиной краха его прекрасных и замечательных отношений? Наверное, только идиот. А Кейа определённо не такой.       Венти, собственно, и не знает, каких слов он ждёт. Навряд ли что-то банальное, что обычно говорят в таких ситуациях — Кейа совершенно не похож на человека, что говорит банальностями. Навряд ли что-то угрожающее или агрессивное — он просто-напросто не выглядит сейчас разозлённым. Он не выглядит даже обиженным. Скорее… подавленным и запутавшимся. Но Венти знает, что и тупо плакаться такой человек, как Кейа, не станет.       Поэтому он просто ждёт. Неизвестно чего. Но ждёт. — Ты, кажется, мне нравишься, — наконец выдыхает мужчина. — Думаю, я давно это понимал, но только не на трезвую голову. А вчера всё стало совсем очевидно.       Венти отводит взгляд. Это совершенно не похоже ни на что, чего он ожидал. И ему нужно время, чтобы просто уложить эту информацию в своей голове.       До этой секунды он считал, что для Альбериха, как и для него самого, вчерашняя ночь была просто нелепой случайностью. Люди вместе пьют, люди вместе спят. Разовый секс по пьяни ни к чему никого не обязывает, да и даже повторные случаи тоже. В конце концов и секс не по пьяни не обязательно должен означать, что люди влюблены друг в друга. И Венти всегда думал, что Кейа придерживается тех же взглядов. Тем более, что в его случае была ещё куча факторов. Может, он хотел забыться, и Венти просто был удобным вариантом, потому что составлял ему компанию чаще кого бы то ни было. Может, взять его было для Альбериха некоим подобием мести. Может, ещё что-то. Но он точно не мог и подозревать, что у Кейи могли вспыхнуть какие-то чувства. Да он даже практически не знал его! Это просто глупо. Нет-нет, ему не стоит даже думать об этом. — Извини, но… — Но ты влюблён в Итера, — заканчивает Кейа за него. — Я тоже. И я понятия не имею, что происходит.       Ты заигрался, Кейа, вот что происходит.       Брось эту затею. — Я бы хотел, чтобы ты подумал об этом. Я имею в виду… — он осекается, не в состоянии подобрать слова. К счастью, бард понимает, что он пытается до него донести. — …нас троих, — кивает Барбатос. — Ты хочешь сказать, что мы могли бы быть все вместе, потому что ты чувствуешь влечение ко мне, но всё ещё питаешь чувства к Итеру, а в добавок знаешь, что мы с ним неровно дышим друг к другу. Верно?       Кейа нервно вздыхает. И вдруг впервые за весь этот разговор поднимает на него взгляд. Отчего-то вдруг ставший таким уверенным и целеустремлённым. — Именно. — И тебе это кажется хорошей идеей? — Понятия не имею, — внезапно в слишком небрежной манере признается он. Венти думает, что, видимо, он снова надевает маску, которую только что снял перед ним. Некий способ защиты. — Я просто предлагаю варианты, в которых никто не останется у разбитого корыта. Мне нравится Итер — я хочу, чтобы он был счастлив. Мне симпатичен ты, и я хотел бы для тебя того же. Но отпустить вас вдвоём я не согласен. — Я подумаю, — кивает бард. Кейа кивает в ответ. А потом ещё раз, но уже куда-то в сторону, на пол, туда, где в безумном бардаке навалены сорванные вчера с архонта вещи.