Сон в весеннюю ночь или Исправленному верить

До калитки городского кладбища было недалеко, и эту часть пути Анна почти пробежала. По кладбищу бежать было затруднительно: могилы располагались неровно, меж ними кое-где оставались оледенелые участки, прикрытые прошлогодней листвой. Велика была опасность поскользнуться и расшибиться о какую-нибудь оградку. Но в голове билась одна мысль, заставлявшая её продвигаться с возможной скоростью: «Его могут убить! Надо спешить!» Анфиса маячила впереди, и, наконец, Анна увидела невдалеке кучу земли, рядом - валявшийся крест и темную фигуру на краю разверстой могилы, который вытянул руку наизготовку и кричал что-то вроде «Убью! Всех убью!». Призрачная Анфиса заметалась вокруг него. Сердце Анны сдавило от ужаса, и она на бегу закричала, что есть мочи: - Стой! Нет! Остановись! Мужик развернулся к ней, и последнее, что она видела, была вспышка в его вытянутой в её сторону руке. Через мгновенье в уши ударил грохот выстрела, левое предплечье ожгло, ноги подогнулись, и она погрузилась во тьму. Сознание возвращалось трудно. Анна чуть повернула голову и застонала от дурноты. И вдруг накрыло дежа вю: словно это уже бывало с нею и совсем недавно. Её кто-то крепко держал в объятиях и шептал хрипло: - Аня, Аня, очнись, прошу, Аня… Да что же это… Анна кое-как разлепила ресницы: она лежала головой на коленях у Якова, и он был снова так близко, любимые глаза смотрели со смесью радости и боли. Она постаралась улыбнуться, чтобы прогнать, уничтожить эту боль, оставив только радость, и прошептала: - Как хорошо... Руки, сжимавшие её в объятиях, дрогнули, расслабляясь, лицо озарила улыбка: - Жива… - Яков Платонович, что Анна Викторовна?… - Жива, - повторил он, не оборачиваясь на Коробейникова, а глядя только на неё. - В-всё хорошо, не волнуйтесь, - слабо прошептала она. – Просто обморок. - Анна …Викторовна, как вы тут оказались? – тут же набросился на неё Штольман, видимо страх уступил место гневу. – Что вас под пули-то понесло?! - Не… кричите на меня, я не… ваш… фельдфебель, - с неверной улыбкой выговорила она. – Вы арестовали его? - Не успели, - встрял Коробейников, который опустился на колени возле неё. – Свалился в могилу да шею себе свернул. Но перед тем признался во всём. Это он убил Анфису Лужину. Озлился, что она обещалась Адамову и... - Антон Андреич, распорядитесь подогнать коляску, - сквозь зубы распорядился Штольман, не сводя с неё глаз. Коробейников, ни слова не говоря, подскочил и унесся за ограду, на ходу отдавая распоряжения. – Сможете встать? – тихо спросил Яков, в тревоге вглядываясь в её лицо. Сумерки сделались совсем густыми, но она видела, как мерцают в темноте его глаза. Ей было так уютно в его объятиях, что она даже не чувствовала холода. Но вечно так лежать было нельзя, и она с помощью Штольмана поднялась на ноги. Голова всё еще немного кружилась, и она, покачнувшись, оперлась на его руку. Он, придерживая её, осторожно осмотрел, потом дернулся ближе и что-то нечленораздельно пробормотал, проведя подушечкой пальца по встопорщившейся ткани пальто на левом рукаве возле плеча. - Вы ранены? Анна провела ладошкой по рукаву и облегченно качнула головой: - Нет. Только пальто… - Анна! - Тише, Яков, всё обошлось. Он открыл рот, чтобы, видимо, как следует отчитать её, но Анна склонила голову набок и прикрыла глаза: вот ещё! Она прекрасно знает, что он ей сейчас скажет, и они опять непременно поссорятся. Ну, уж нет! Её маленькая уловка сработала. Штольман отбросил намерения устроить ей выволочку и крепче подхватил её, не давая снова упасть в обморок. Потом осторожно повел по тропинке к забору, в котором были выломаны доски. Там уже стояла коляска, в которой приехали городовые из участка, суетившиеся сейчас на кладбище возле могилы и тела Клычкова. Штольман усадил её в коляску, велел поднять верх, потом обменялся несколькими словами с Антоном, который кивнул в ответ и махнул рукой: дескать, поезжайте. И наконец одним движением взобрался на сиденье подле неё. Анна только этого ждала и, подвинувшись ближе, положила голову ему на плечо. - Трогай! - крикнул Яков и, склонившись к ней, спросил: - Как вам, получше? - Спасибо, всё хорошо. - Ничего хорошего, - проворчал тот в ответ, потом вновь обратился к ней. - Так кто вас сюда направил? - Анфиса, - тихонько ответила Анна, просунув руку под его локоть и прижавшись крепче. - Сказала, что он убьет вас, а её… потревожит. - Ч-что? – он помолчал, потом спросил. - Так вы что же, меня спасать бежали? – в его голосе послышалось явное потрясение. – Аня, я… Послушайте, я сам могу за себя постоять. Не нужно мчаться на рожон всякий раз, когда вам кто-то… что-то скажет. Вот как мне удержать вас? - Никак, - буркнула она и закрыла глаза. – Могли бы хоть спасибо сказать. - Аня, если бы с вами что-то…, - начал он и сбился. Потом положил ладонь на её пальцы и крепко сжал. Дальнейший путь они проделали в молчании. Возле дверей особняка Яков тихонько потряс её: - Аня, Анна Викторовна, прибыли. Просыпайтесь. Анна со вздохом выпрямилась, вытащила ладошку у него из-под локтя, потом, подождав, пока он обойдет коляску, оперлась на его руку. - Ну что же, спасибо, что проводили. - Нет уж, - сердито отвечал он, не выпуская её руки. – Не успокоюсь, пока не увижу вас дома. А то вы куда-нибудь ещё отправитесь на ночь глядя. Анна нахмурилась и попыталась выдернуть руку: - Яков Платонович, вы что себе позволяете? Я не ребёнок! - Анна Викторовна, я вас провожу, - с нажимом повторил он, увлекая её к крыльцу. - Не стоит беспокоиться, – сквозь зубы процедила она, пытаясь высвободиться. - Никакого беспокойства, что вы. Мне даже приятно: я, наконец, буду уверен, что вам ничего не угрожает, - отвечал он, не отпуская её. У самых дверей повернулся к ней и пристально взглянул в глаза. – В конце концов, должен же я, наконец, поприветствовать ваших родных. - Только говорить буду я, - быстро сказала Анна, и пока Яков не сообразил, в чем дело, рывком отворила дверь и шагнула в ярко освещенную гостиную. Из дверей, ведущих в столовую, появились родители и, оторопев, уставились на явившихся. Первым очнулся Миронов. Он шагнул к ним и сдержанно сказал: - Яков Платонович, приветствую. - Добрый вечер, Виктор Иванович, - Штольман снял котелок и поклонился. – Мария Тимофеевна, несказанно рад видеть вас в добром здравии. Прошу извинить, что не нанес визит ранее. Вот, прибыл и, можно сказать, попал прямо с корабля на бал. Пришлось срочно вступать в должность и подключаться к расследованиям. Та кивнула, поджав губы: - Здравствуйте, господин Штольман. – потом перевела взгляд на Анну и ахнула. – Аннушка, отчего ты так бледна, что случилось? Яков Платоныч, извольте объясниться! - Мама, ничего не случилось, - встряла Анна. – Я возвращалась из больницы, и мне стало плохо на улице. Вот, Яков Платонович на моё счастье проезжал мимо и подвез меня в своем экипаже. Она бросила быстрый взгляд на Штольмана, который в ответ немедленно помрачнел. Смена его настроения не укрылась от Виктора Ивановича, и он спросил: - Это правда, Яков Платонович? Тот вздохнул и, не отвечая на умоляющий взгляд Анны, начал: - На самом деле… Анна, шагнув вперед, перебила его: - На самом деле, папа, Яков Платонович ужасно спешит. Он и так потратил на меня кучу времени. А сейчас ему пора: нашли убийцу горничной господина Клюева. - Да что вы! – всплеснула руками Мария Тимофеевна. – И кто же он? - Некто Клычков, лабазник из слободки, - помедлив, ответил Штольман. – Анна Викторовна права, я, в самом деле, должен спешить. Служба. Позвольте откланяться? – с этими словами он снова поклонился, бросил короткий многозначительный взгляд на Анну и, развернувшись, вышел, аккуратно притворив за собой дверь. Мария Тимофеевна и Виктор Иванович проводили его взглядом и уставились на дочь, которая, сняв шляпку и сбросив пальто на руки Домне, заявила: - Мама, папа, я ужасно устала. Спокойной ночи, - и взбежала по лестнице, ведущей в её покои. Родители в замешательстве посмотрели ей вслед и взглянули друг на друга. - И что? Ты веришь хоть одному её слову? Да у них же было свидание! - Вряд ли. Вид у Анны совсем не… - Не - что?! - Маша, не стоит так нервничать. В конце концов, Штольман вряд ли бы позволил себе что-то лишнее. - Да, я нервничаю, Виктор! Я ужасно нервничаю. У меня уже был разговор с Анной. А ты знал что он вернулся? И тоже ничего мне не сказал! - Вот, наверное, поэтому и не сказал. Ты так взволновалась! - А как мне не быть взволнованной?! Почему он сам не пришел? - Ну вот, пришел, улучил время. - А должен был явиться раньше! Как только приехал! Он в городе, оказывается, уже… - Не так и долго. И должность полицмейстера, на самом деле, ответственная вещь. Нисколько не сомневаюсь, что он занят. Во всяком случае, в дворянском собрании я его тоже эти дни не видел. Да ещё и два убийства произошли. - Но где он был всё это время?! Отчего не писал?! Неужели ты забыл, как страдала Анна, когда он пропал?! - Не забыл… - Витенька, боже мой! Присядь, присядь, вот сюда, вот так. Домна, Домна! Принеси срочно настой пустырника с мятой, что нынче заварила. Витенька, милый ты мой. Тебе совершенно нельзя волноваться. Поговорим обо всём утром, а сейчас вот, выпей, всё целиком и не морщись. - Маша, всё хорошо со мной. - Просто я каждый раз так пугаюсь, когда ты... - Не стоит, родная. Не стоит, всё обошлось.