Сон в весеннюю ночь или Исправленному верить

Подвал. Черные мрачные стены. Человек, согнувшись под тяжестью груза, подходит к чему-то, похожему на массивный каменный стол. На столе возлежит египетская мумия, вся запеленатая в коричневые бинты. Человек опускает свою ношу на пол. Потом, разогнувшись, смотрит на мумию и заносит над её животом кривой нож. Картинка сменяется. Она видит такую знакомую спину, котелок, саквояж. Человек заходит в какой-то большой белый дом с массивными колоннами. Спустя мгновение дом вздрагивает, окна рассыпаются сверкающими брызгами, дверь отрывается с петель и рушится на крыльцо, из зияющего проема вылетает клуб пыли с обломками камней и щепками. Анна смотрит на какой-то темный предмет округлой формы, который тоже вылетел из двери и теперь, покачиваясь, лежит возле крыльца. И она с ужасом понимает, что этот предмет – запыленный измятый котелок. Тьма медленно рассеивается, ноги не держат, и Анна, неловко опустившись на пол, хватает воздух широко открытым ртом. Она еще посидела так какое-то время, приходя в себя. Потом поднялась и огляделась: никакого духа не было и в помине. Потерла лоб дрожащими пальцами. Яков... Она не могла ошибиться: это был он, точно он! И взрыв! И отлетевший котелок! Анна взялась за виски пальцами: не время сейчас горевать, не время. Она должна спасти его, а для этого нужно успокоиться и решить, как это сделать. Догадка вспышкой озарила сознание, и Анна выбежала из комнаты прочь. В гостиной, куда она ворвалась, вяло обсуждали предстоящий поход в клуб на спиритический вечер. На неё обернулись, и Анна, чуть запыхавшись, заявила с порога: - А знаете что, господа, если вы все так настаиваете, я, пожалуй, пойду нынче с вами! Всё же нечасто выпадает такой случай увидеть знаменитого Доницетти. Да и дядюшке я обещала, не правда ли, Пётр Иваныч?! Мужчины после её слов застыли в ошеломлении, причем выражение лица Клюева было радостно-изумленным, дядюшка же после её слов стал мрачнее тучи. Зинаида Петровна воскликнула: - Ну, и замечательно! Анна, как я рада, что ты передумала! Да и твоё прекрасное фиолетовое платье просто необходимо вывести на публику. - Конечно! - преувеличенно оживленно отвечала Анна. Дядюшка посматривал на неё с подозрением, а Клюев, обрадованный тем, что она передумала, засобирался уходить. Анна, попрощавшись с ним, тут же под предлогом, что ей нужно приготовиться к предстоящему вечеру, отправилась к себе: силы держать лицо у неё иссякли. Она стояла у окна, обхватив себя руками за плечи, когда к ней постучали. В приоткрывшуюся дверь заглянул дядюшка с весьма таинственным видом. - Аннет, могу я с тобой поговорить? - Входи, дядя, - со вздохом повернулась она к нему. - Знала, что придёшь. Петр Иванович плотно закрыл за собой дверь и быстрыми шагами подошел к ней: - Аннет, признайся, почему ты передумала насчет спиритического клуба? Анна дернула плечом: - Просто передумала. А почему ты спрашиваешь? - Дело в том…, - дядя помолчал, потом продолжил. – В общем, я вчера виделся с Яковом Платоновичем…. Так. Вижу, для тебя наша с ним встреча не является сюрпризом. Анна вздернула подбородок и, с вызовом глядя дядюшке в глаза, кивнула: - Да, он заходил ко мне. Просил, чтобы я была осторожна, не выходила никуда одна. И сказал, что поговорит с тобой о моей безопасности. Дядюшка ехидно скривился: - И ты немедленно собираешься нарушить его просьбу! - Да потому, что обо мне заботится и он, и ты, и все! - сердито воскликнула она. - А кто позаботится о Штольмане?! - Ну... он - взрослый мужчина и прекрасно может сам о себе позаботиться. - О, да! Когда он в последний раз о себе позаботился, то... - она осеклась и с горечью пробормотала, - то пропал на целых четыре года. - Он ведь рассказал тебе? Ну... где он был? Она отвела глаза и уклончиво ответила: - Ничего определенного. Просто сказал, что ...что работал за границей по заданию министерства иностранных дел и распространяться о своей работе не имеет права.. - Ну да, ну да, - вздохнул дядюшка. - Штольман и его тайны. Ничего не меняется. И всё-таки, - он прищурился, - отчего ты передумала? – Он выставил ладонь, предупреждая её возражения. – Ангел мой, я слишком хорошо знаю тебя. Ты ворвалась в гостиную, явно чем-то взволнованная. Вот я и спрашиваю: что произошло? Анна заправила непокорный локон за ухо и серьёзным тоном начала: - Я сама хотела тебе всё рассказать. Мне ...явился дух. Такой… странный. - Я так и знал! - встрепенулся дядя. – Ты выглядела невероятно таинственно! Я сразу перенесся в наши с тобой давние бдения над спиритической доской! Ну же, ну, рассказывай! Она сосредоточенно кивнула и продолжала: - Этот дух, он был похож на ...египтянина. Такой огромный, смуглый, с обритой головой и обведенными чёрным глазами. Из одежды на нем - только что-то вроде короткой юбочки или фартука. Показал мне, - она содрогнулась, - показал нечто страшное. Какой-то человек в подвале подходит к лежащей на возвышении мумии и втыкает ей в живот нож. Потом… - она нервно сглотнула, - потом я видела …Штольмана. Со спины. Он… он подходил к какому-то дому с колоннами, вошел туда и…, - голос у неё окончательно сел, и она, опустив ресницы, сдавлено выдохнула, - взрыв. На земле лежит его котелок. Она вскинула на дядю глаза, горевшие мрачным огнем: - Теперь ты понимаешь, что я должна пойти туда? Встретиться с этим ...Доницетти и спросить, что всё это значит. Иначе Яков… он…, - она, разрыдавшись, бросилась на грудь дядюшке. Потом она, нервно переплетя пальцы, сидела в кресле, куда её усадил дядя. Сам же он бегал по комнате, ероша нервно волосы. Наконец он замер перед ней и строго заявил: - Ты останешься дома. Не перебивай! Штольман велел беречь тебя, как зеницу ока. А с этим Доницетти встречусь я. Уж я найду что спросить. Пусть вызовет дух этого …фараона, в конце концов. - Дядя! - Ну что - дядя? Штольман велел тебя беречь, я берегу. Да-с, и не спорь! Анна поднялась и не терпящим возражений тоном проговорила: - Я пойду туда. Ты не сможешь меня удержать. Пойми же: Якову Платонычу грозит опасность. Я... я не могу его потерять, - она судорожно всхлипнула, - когда только что обрела. Нет! - она подняла руку в протестующем жесте. - Не смей меня отговаривать. Лучше, - тон её вдруг смягчился, - лучше давай придумаем, как все устроить, а? - Аннет! - всплеснул руками дядюшка. - ты вьёшь из меня веревки! - Потом, уже сдаваясь, сокрушенно вздохнул. - Штольман меня убьёт. Ей-богу, убьёт!

***

- Господа, прошу вас: маски! Извольте надеть! - грациозный распорядитель на входе протянул им плотные, расшитые темными и белыми кристаллами полумаски из плотного черного шелка. - Нынче особенный вечер! Вход только в масках, господа, таков порядок. - Наверное, такие меры необходимы из-за приезда Доницетти, - тихонько шепнул Петр Иванович, а Анна, помогая дядюшке завязать тесемки на затылке, поинтересовалась: - А что, такое впервые в вашем клубе? - О, да, ангел мой! Позволь теперь я помогу тебе. - А знаете, мне нравится эта таинственность, - вмешался Клюев, поправляя полумаску. - Как я вам, Анна Викторовна? - Вы выглядите весьма загадочным и опасным, - улыбнулась та. - А вы в любом наряде просто обворожительны, - галантно склонился он к ручке Анны. - Идемте же, я проведу для вас экскурсию, - предложил дядюшка. Они шли длинной темноватой галереей с множеством ниш и углублений, в которых где-то стояли скульптуры подсвеченные снизу фонариками, где-то, полускрытые занавесями, располагались небольшие диванчики и кресла. По пути останавливались, разглядывая произведения искусства в этих нишах. Пётр Иванович посвящал их в тайны клуба и как всегда рассказывал всевозможные байки. Анна и Андрей Петрович равно ужасались, либо тихо прыскали со смеху в зависимости от того, какого рода были эти байки: страшными или забавными. В конце галереи забрезжил слабый свет, и они, наконец, вошли в полутемную тускло освещенную просторную гостиную. Посредине стоял круглый стол, покрытый длинной чёрной скатертью, вокруг - несколько стульев с высокими резными спинками тёмного дерева. Стены были украшены картинами в массивных рамах, серебряными подсвечниками, таинственно мерцавшими в полутьме зеркалами. Вдоль стен располагались стулья, уютные диваны, элегантные козетки. Кое-где стояли причудливо раскрашенные ширмы, отгораживавшие кресла, чтобы там вполне могли уединиться персоны, стремящиеся к приватности. Народу в гостиной было довольно много. Посетители клуба располагались небольшими группками. Разговоры велись полушепотом. Звучала тихая музыка от граммофона, расположенного возле одного из плотно занавешенных портьерами окон. Дядюшка вполголоса рассказывал об истории этого клуба, кто как, когда его создал, какие известные медиумы Европы, Америки посещали клуб, какие здесь происходили чудеса. Анна оглядывалась, рассматривая и интерьер, и посетителей. Она не могла не отметить, что трюк с полумасками был весьма удачен для тех, кто, не желая быть узнанным, стремился побывать на нынешнем вечере. Клюев заинтересованно расспрашивал Петра Ивановича о ком-то из заезжих знаменитостей. Анна же, не в силах сосредоточиться от снедавшего её волнения, отошла рассмотреть освещенную пламенем двух едва мерцающих свечей стоявшую на круглой подставке греческую вазу с изящно изогнутыми ручками, расписанную изображениями бытовых сценок. В этот момент в центре комнаты возник распорядитель и провозгласил начало их вечера. Анна ждала, что к публике выйдет сам долгожданный Доницетти. Но вместо этого распорядителя сменил долговязый молодой человек, тоже в маске, с полудлинными зализанными назад волосами. Он принял изысканную позу и стал читать свои стихи. Стихи, на вкус Анны, были довольно слабыми, но публика живо внимала рассказчику и разражалась аплодисментами после каждого сонета. Анна же отошла за спины слушателей и оперлась плечом о стену возле плотно задернутого портьерами окна. - Не оборачивайтесь, пожалуйста - сказал возле её уха до боли знакомый голос, она невольно вздрогнула и подавила порыв немедленно развернуться в сторону говорящего. Штольман же - а это был именно он! - продолжал тихим голосом. - Я так понимаю, нет никакой возможности удержать вас дома? Вы вновь подвергаете себя опасности.