Сон в весеннюю ночь или Исправленному верить

В полицейском управлении стояла обычная утренняя суета. Анна раскланялась с Чернышовым, сидевшим на приеме, заглянула к Антону Андреичу. Дядюшка неотступно следовал за нею. Коробейников в своем кабинете возился с какими-то слепками следов обуви, пристально разглядывая их в лупу и что-то записывая в неизменный свой блокнот. На вошедших отреагировал со своей обычной восторженностью, от которой так и не избавился за эти годы. Обменявшись несколькими фразами с Антоном, Анна, справившись, у себя ли господин полицмейстер, и получив утвердительный ответ, оставила их с дядюшкой беседовать и отправилась в известный кабинет. Штольман изучал какие-то бумаги за столом, при виде вошедшей Анны вздрогнул, уронил перо, неловко громыхнул стулом, выбираясь из-за стола, и, одернув сюртук, замер, глядя пристально и горячо. Анна чуть дернула плечиком: не хотите подойти ближе, что же, я и сама справлюсь. Она приблизилась к Якову Платоновичу и, склонив голову набок, с улыбкой поздоровалась. Штольман смущенно покашлял в кулак, потом ладонями взял осторожно её руки и прижался к прохладным пальцам долгим поцелуем. Анна наблюдала за ним с лёгким недоумением. На её глазах со Штольманом творилось нечто странное и невозможное: он смущался. Ей на миг даже показался румянец на его обычно бледном бесстрастном лице. Хотя какое там – бесстрастном. Уж она-то давно научилась замечать огонь, горевший под внешней невозмутимостью её сыщика. Но сегодня сей огонь полыхал с каким-то необыкновенным оттенком. Ей даже показалось: не казенный кабинет, быть ей схваченной в крепкие объятия да зацелованной до обморока. Штольман поднял на неё глаза и хрипло ответил на приветствие. Потом с подозрением уставился на неё и спросил: - А вы… ничего не хотите мне сказать? - Если вы о ваших вчерашних указаниях, то не думайте: я не одна пришла, я в сопровождении. Дядя где-то деликатничает у Антона Андреича, - улыбнулась Анна, потом пристально глянула ему в глаза. – Или… вы не о том? - Не о том, - дернул он нетерпеливо головой. – Я… мне… Как вам спалось сегодня? – вырулил, наконец-то, на прямую дорогу Штольман. Щеки у Анны загорелись тяжелым румянцем, и она, мысленно ахнув, спросила: - А с чего вдруг… почему вы спрашиваете? - Ну…, - отвел глаза Яков Платоныч, словно стоял перед учителем и не знал ответа на вопрос экзамена. Потом, несколько справившись с собой, перевел на неё взгляд. – В общем, это неважно. – Он накрыл второй ладонью её пальцы и пристально глядя на неё, признался. - Я скучаю. От его низкого голоса по плечам её немедля побежали веселые мурашки, и Анна, выудив одну руку из его ладоней, огладила его плечо и тихо ответила: - А я вас сегодня во сне видела. - Это правда? – в голосе его послышалось столько радостного изумления, что она заметила с улыбкой: - И вы тоже! - Тоже, - кивнул Штольман, потом прищурился недоверчиво. – Только разве такое возможно? Хотя… о чем я спрашиваю. - Досталась вам ведьма, хотите сказать? - иронически подняла Анна брови. Её тон развеял возникшую напряженность, и Штольман тут же изогнул бровь: - Сам выбрал свою судьбу. Что ж теперь жаловаться? - А вы жалуетесь? Он притянул её ближе: - Даже не надейтесь. Неизвестно чем бы закончилось их объяснение, хотя, что уж тут, – известно, - но излишне шумные шаги, раздавшиеся за дверью, заставили их прервать близость и отступить друг от друга. На пороге возник Пётр Иваныч. Быстро обежал их глазами. Удовлетворенно усмехнулся: - ЯкПлатоныч, приветствую. Вот, - поклонился он в сторону Анны, - доставил вам племянницу. Теперь же позвольте откланяться, оставляю Аннет на вас. Берегите её. А мне пора, - он понизил голос и заговорщически произнес. – Хочу порадовать Зизи и принести те её обожаемые эклеры из кондитерской Момзина. Знаю, знаю, - замахал он руками, - кухарка невзлюбит меня ещё больше, но, надеюсь, с нею я управлюсь. - И цветы, - улыбнулась Анна. - Это уж всенепременно! Счастливо оставаться! – и его след простыл. Вторжение Петра Миронова несколько остудило страсти, что охватили и её и, - она была в этом уверена, - Якова. Анна присела у стола и поправила шляпку: - Что-то удалось узнать про Антонину Глебову? Штольман в первый момент нахмурился, будто не понимая о чем речь. Видимо, всё еще пребывал в некотором расслабленном от её близости состоянии. Но уже в следующую минуту переключился на рабочий лад и, обойдя стол, уселся в кресло: - Фомина допросили с утра. Всё указывает на то, что он не виновен. Найдены и опрошены свидетели, что видели его в момент убийства в кабаке. Потому я принял решение отпустить его. - Да, я заезжала в больницу с утра и видела его там, - кивнула Анна и с улыбкой поделилась. - Помирились они с дочкой и с супругом её новоиспеченным. Так что всё у них будет хорошо. И вы правы: это совсем не он. - Откуда вы… - Да, - кивнула Анна в ответ на незаданный вопрос. – Глебова сказала. Приходила она ко мне вчера, уж совсем поздно было. Она коротко описала, что ей поведал дух Антонины. Штольман хмурился в продолжение её рассказа, потом не выдержал, поднялся и заходил по кабинету, потирая одной ладонью другую. Когда она закончила, остановился перед нею и спросил: - Думаете, её столкнул наш гипнотизёр? - Уверена. И ещё, – Анна поднялась со своего места и заговорила, понизив голос. – Я думала над тем, что она мне показала, и над тем, что она лечилась гипнозом после смерти своего супруга. Так вот, я уверена, что она подверглась гипнозу уже здесь. Иначе откуда бы этому злодею знать заранее о том, что у сына когда-то будет малыш. Поэтому я… В дверь стукнули, и влетел Коробейников, чем-то донельзя взволнованный. - Яков Платоныч, - зачастил он с порога, сбился, извинился и продолжил. - Я закончил исследования слепков от следов, найденных на месте преступления. - Так? - Они идентичны с теми, что найдены при обнаружении трупов Аглаи и Степана в прошлом месяце. Так что я уверен: убийца один и тот же человек. ********************** Антон, получив указания организовать розыск любых свидетелей, кто мог хоть что-то видеть в тот злополучный день, когда совершилось убийство Глебовой, отправился выполнять. Анна поднялась и со вздохом заметила: - Что же, Яков Платоныч, я, пожалуй, пойду. Тот быстро поднялся за нею следом и, быстро обогнув стол, подошел к рогатой стойке для одежды: - Я провожу вас домой. - Это необязательно. Можете отправить со мной Чернышова. Или Рябко, - легко улыбнулась она. - Что я слышу? – левая бровь обидчиво изогнулась. - Вы отказываетесь от моего общества? Анна приблизилась к нему: - Вы должны работать. А я вас отвлекаю. - Отвлекайте, - тихо сказал он, глядя со значением. – Мне этого очень хочется. - Но тогда вы не сможете быстро найти злодея, - покачала Анна головой. – И мы не сможем быть счастливы, пока нам угрожают. - Уверен, полчаса ничего не решат. К тому же мне есть, что вам сказать. Идёмте, - Штольман снял с вешалки пальто, потом выхватил из стойки трость, снял котелок и кивнул на выход. Они медленно шли вдоль улицы, потом свернули в раскрытую калитку и вышли на пустынную в этот час аллею парка. Пальчики Анны лежали в руке Штольмана, отчего было приятное и освобождающее чувство полной безопасности. И так приятно было молчать и просто ощущать его рядом, поглядывать сбоку, ловить такое знакомое выражение задумчивой сосредоточенности и чувствовать, как сердце проваливается куда-то глубоко и становится трудно дышать. - Вы о чем-то хотели сказать? – прервала она их молчание. Штольман встрепенулся: - Да, конечно. Я ведь в последний свой приезд посетил в Петербурге одного весьма известного доктора. - Вы что… вы нездоровы? – резко остановилась Анна. - Нет, совсем нет, - успокаивающе улыбнулся Яков Платоныч. - Я посещал психиатра. Он также практикует применение гипноза для излечения своих пациентов. - Вы что же, рассказали обо мне? - Не тревожьтесь. Я не называл имён. Просто описал ситуацию. Мне…, - он чуть замешкался, - меня угнетает двусмысленное положение, в котором мы с вами оказались. Анна молча смотрела ему прямо в глаза, в душе разливалось тепло и признательность, даже глаза защипало. А Штольман, помолчав, продолжил: - Я хочу назвать вас своею женой. Мне трудно быть с вами так близко и так далеко. - Мы можем рискнуть? – неуверенно произнесла она. – Что-то придумать, чтобы обвенчаться. Может быть, мне удастся держать себя в руках... - И не отказать мне у алтаря? – невесело уточнил он. – Я не хочу, чтобы вы вновь впали в беспамятство. Кто знает, не случится ли с вами еще чего похуже. Рисковать вами… Не могу. - Так что вам ответил сей эскулап? Можно избавиться от этого наваждения? - Сожалею, но ничего утешительного он мне не сообщил. Сказал, что снять гипноз может тот, кто его наложил. Только он знает, какой метод использовал, какие слова употребил. Анна, отвернувшись, прошла вперед и остановилась, крутя в руках ремешок сумочки. Она слышала, как Штольман, догнав её, остановился позади в полушаге. Справившись с горечью, она развернулась к нему и решительно взяла его под руку: - Значит, нужно принять, что пока мы ...не сможем быть обвенчаны. И не стоит пока думать о том, с чем мы не можем справиться. - Вы - удивительно мудрая девушка, Аня, - тихо заметил он. - Мне пришлось стать такой, - она говорила, опустив голову, и он положил ладонь на её пальчики на своем локте. Она подняла на него глаза. - Но одно я знаю совершенно определенно: вы - моя судьба. - Аня, давно хотел спросить вас, - Штольман смущенно ухмыльнулся. - Вы с нашей первой встречи пребывали в полной уверенности, что мы предназначены друг другу. Хотя с моей стороны, кажется, на первых порах не было никаких... никакого особого отношения... Всё произошло гораздо позже. Я и сам не сразу осознал, что уже попался. Но вы... откуда вы всё знали? - Всё просто. Я увидела вас во сне. - Прямо меня? - Скептицизм в вашем тоне несколько обескураживает, но - да, я увидела мужчину, в котелке с тростью и саквояжем. Уходящего от меня по коридору. Как знать, если бы я не налетела на вас на своем велосипеде и не увидела ровно ту мизансцену, что мне приснилась: вы уходите от меня в котелке с тростью и саквояжем вдоль улицы, возможно, я бы и не связала свой сон с вашим появлением в городе. До определенного момента. - Был еще какой-то момент? - Определяющий. Причем, полностью, как я со временем поняла. - Вы меня заинтриговали. - Я увидела вас в... зеркале. - Боже, в качестве эм-м-м, духа? - Не иронизируйте. - Простите. - Я... гадала, - сконфуженно усмехнувшись, кивнула Анна. - На меня? - Почему непременно на вас? Мы с вами после происшествия в сарае для кулачных боев... ну, когда вам принесли послание от Нежинской... Так вот, мы тогда были в ссоре - окончательной и навсегда, как это бывает у очень юных и впечатлительных особ. - Аня, я... - Яков, я всё понимаю, - прервала она его. - Тем более винить в том надо вашего Антона Андреевича, который постоянно являлся в самый неподходящий момент и прерывал наши столь романтические свидания. - О, да! - усмехнулся Штольман. - Это удивительная способность Коробейникова. И что же дальше? Про гадание. - Так вот. Да, я гадала в тот вечер обычным девичьим способом: свечи, два зеркала, установленные одно против другого. Звала суженого-ряженого. - И кто же вам привиделся в зеркальном коридоре? - А откуда вы знаете про зеркальный коридор? Только не вздумайте сказать, что тоже умеете гадать! - Разумеется в таком я вам не признаюсь, но об этом виде гадания наслышан. Так вы не ответили, кого вы увидели там? - А вы не догадываетесь? - Догадываюсь. - Конечно! Но там были не только вы. - Что значит... Кто там мог быть ещё?! - Вы снова ревнуете... Хотя ревновать должна я. - ??? - Рядом с вами там была Нина Аркадьевна. - Что-о?! Но, Аня... - Она тоже была вашей возлюбленной. Я... приняла это. - Я не знал, что вы... - Да, это было невыносимо. - Вы улыбаетесь?! - Я улыбаюсь. Я знала, что вы мой суженый. Оттого я так не огорчаюсь, что мы пока не можем быть вместе. Она остановилась, быстро огляделась и, убедившись, что они зашли вглубь аллеи, где кроме них никого, прижалась к его губам с поцелуем. - Видите, - слегка задыхаясь в его объятиях проговорила она минутой позже. - Я могу быть в разлуке с вами. Только... мне нужно видеть вас каждый день. Каждый день. Теперь уже Штольман, притянув к себе, накрыл её губы своими.