***
Телефон тихо завибрировал: 6:15 утра. Дима оторвался от тетради, закрыл книгу с шифровками, выключил будильник и встал из-за стола, едва не упав. Выглядел Корсак жутко: под глазами были синяки, кожа побледнела, у глаз потрескались некоторые кровеносные сосуды. Это последствия нечеловеческого недосыпания: парень проводил за шифрами почти всю ночь, спал максимум по три часа в день. А потом школа и геройские дела, которые уже превратились в одолжение - спать некогда. В итоге Дмитрий докатился до того, что начал пользоваться консилером, которым он замазывал синяки. Бледноту же скрывать не удавалось, но Дима сваливал это на обильную кровопотерю после битвы с "Крокодуэлью". Замазав мешки под глазами, Дима аккуратно лёг в кровать, чтобы не разбудить Самойлову. Счастье того, что парень наконец-то в горизонтальном положении длилось недолго: будильник снова зазвонил, на сей раз уже с какой-то мелодией. Сразу показался контраст пробуждения Димы и Лены: если Самойлова потянулась и сладко зевнула, то Корсак просто уставился в потолок со взглядом тибетской лисы. - Доброе утро, Дима. - Лена присела на кровати и посмотрела на Корсака. - Доброе утро. - Голос парня был уставший, сухой и чуточку хриплый. - Опять кошмары, что ли? - А? А, да. Не дают покоя. Сразу засосало под ложечкой. Ведь кошмары были, а потому Дима старался вообще не спать. "Зов предков" и убийство сенти-монстра Крамского вгоняли гвозди в виде депрессии и апатии в психический гроб Химеры. Сейчас Дмитрию было всё равно на своё самочувствие, распорядок, успеваемость и прочее. Он "следил" за собой лишь для того, чтобы не разочаровать окружающих. Дядю. Лену. Одноклассников. Мадам Бюстье. Парижан. Химера служит городу, а господину неинтересно слушать жалобы слуг. Потому Корсак и молчал. Что странно, ему даже начало казаться, что он охладевает к Самойловой. Уже не хочется так сильно обнять её, прижать к себе, поцеловать и застыть где-то на минуту... И глаза её словно не излучали никакого тепла. Словно Дима уже не Дима. "А если наши тела - это своего рода государства?" - мелькнула мысль в голове парня. И правда, а что, если сейчас в душе Корсака произошёл переворот, и к власти пришли какие-то революционеры? Может, это из-за этих "революционеров" ласковый и харизматичный защитник превратился в хладнокровного убийцу? Если да, то навсегда ли это? Да нет, бред какой-то. Е: - Пойдёшь завтракать? Д: - Честно говоря, хотелось бы ещё немного полежать. Что-то я не выспался сегодня. Впрочем... - Шатен зевнул. - ... Как и обычно. - Ну ладно. Лена встала с кровати и пошла на кухню. Дима же остался лежать, стараясь не закрывать глаза. Проснувшиеся квами, а именно Багира и Акела всё это время следили за диалогом, но потом подлетели к хозяину. Б: - Дим, может, всё-таки лучше расскажешь Лене? Уверена, она поймёт. Д: - Я не хочу, чтобы она начала меня опекать. Я и так часто попадал в передряги. Я не хочу постоянно выглядеть жертвой. А: - А ты и не жертва. Ты - герой, что готов вытерпеть всё! Пойми, тебе нужна помощь. - Мне не нужна помощь, я ж говорю. Со мной всё в порядке. Б: - Я слышала, что мальчики, как правило, консилером не мажутся. Д: - Это вынужденная мера. - Как и у Керенского, который в женском платье бежал из Петрограда? - Встряла квами-песец. - Товарищ Эннли, я бы попросил! Лиса сразу улетела обратно в шкатулку, а Дима встал с кровати. Д: - И помните: ни слова Лене или Лёве. Никто не должен знать. Б: - Так ты делаешь только хуже, но... Так и быть. - Багира смирилась с тем, что ей придётся вновь встать на путь лжи. Корсак пошёл на кухню. Лена уже уплетала бутерброды с маслом и сыром, запивая всё горячим чаем. Димин завтрак также стоял на столе. Телевизор уже работал и показывал очередной выпуск новостей с Надей Шамак. - По новостям есть что-нибудь? - Дмитрий сел за стол и посмотрел на экран. Е: - Очередное обсуждение того "взрыва", что был пять дней назад. Люди, спасённые способностью Леди Баг, постоянно пишут каналу. - Спокойно посидеть не могут. Диванщики. - Дима, мы же уже обсуждали. Талисманы и правда опасны, люди волнуются, и это нормально. - Ну и пусть волнуются и не мешают нам бороться с источниками их переживаний. В конце концов, мы даже не за "спасибо" работаем. Самойлова обеспокоенно посмотрела на Корсака. Да, на данный момент она поддерживала его позицию, однако раздражительность в голосе Димы настораживала девушку. Е: - Ты сильно поменялся после последней битвы с Фенриром. Что изменилось? Д: - Лена, ты же знаешь, что случилось. Я же убил сенти-монстра Фенрира. - Но ты же наверняка сделал выводы и пожалел о содеянном, да? - Я и так сожалею. Но лишь о том, что это был сен... - Дима так и не договорил свою речь: он закрыл рот руками. - Да, я и правда сам не свой. Извини. Так и прошло утро. Практически в молчании, под шум телевизора и едва слышное чавканье поглощаемых бутербродов.***
На большой перемене класс отправился в столовую. Маринетт, как всегда, смотрела на Эдриана, а потому ела очень медленно. Тот, словно почувствовав на себе взгляд, повернулся в сторону брюнетки, и девушка сразу начала смотреть по сторонам. Взгляд зацепился за Диму, который, пожалуй, ел ещё медленнее Дюпэн-Чэн. Да и вообще, Корсак катал вилкой горох, будто норовя поровну распределить его по рису. Тот причём уже был выровнен. Подобное поведение насторожило Маринетт, ведь та тоже знала о состоянии Химеры. Эдриан тоже посмотрел на Корсака, но... Вроде как и с сожалением, но в то же время холодно, с остатком обиды. Всё-таки сложно простить попытку убийства. Агрест хоть и понимал, что Дима наверняка просто был слишком зол тогда, но... Всё равно. Прозвенел звонок, и Дмитрий пошёл в класс, так и не притронувшись к еде. Остальные же отнесли посуду и тоже пошли на урок. На уроках Лена видела, как Корсак то и дело хотел заснуть, но иногда он давал себе пощёчины, чтобы взбодриться. "Неужели ему так часто снятся кошмары?" - подумала Самойлова и продолжила писать конспект по истории о высадке американских войск в Нормандии в 1944-м году.***
После уроков Дима зашёл домой, взял спортивную сумку и, попрощавшись с Леной, пошёл в сторону бассейна. Теперь он ходил на бокс, плавание, а также делал базовые физические упражнения дома и в парках. Доходило до случаев, когда Корсак доводил себя до изнеможения, вероятно, пытаясь таким образом преобразовать моральные переживания в физическую боль. Словом, занимался одним из видов самоповреждения. Однако это не могло не повлечь за собой и положительные последствия: Дима заметно окреп и подтянулся (Словом, то, к чему стремится автор, но всё равно ходит с аквариумом). Дорога была полна рассуждений. Вот он, солнечный Париж, город любви, символ свободолюбивой нации, но Дима так и не побывал в нём по-настоящему. Школа, сражения, патрули. Но не прогулки. Ни разу он не погулял по Парижу. Не сфотографировал Эйфелеву башню, Лувр, Триумфальную Арку, Нотр-Дам... И живут здесь не романтики, а люди, нуждающиеся в защите. Химера должен защищать людей, а не думать о себе. Интересно, Самойлова догадывается о тайных занятиях Дмитрия? Знает ли она, что тот ночи напролёт сидит за шифрами. Кстати, осталось, вроде, не так много, но... Хотя, немного - это около двух десятков строк. Наверняка это руководства к тому, что надо делать во время восстановления памяти. - Чёрт, Корсак, ты же обещал, что не будешь вспоминать об этих шифровках! - Дима стукнул себя по лбу, и от боли стало немного легче. Для верности парень ударил себя ещё раз, и стало ещё легче. Уже не так больно. Уже с этим как-то можно жить. Пора идти тренироваться.***
Всплеск воды, и Дима погрузился в лазурное пространство, сквозь которое пробивались белые лучи солнца. Корсак поплыл брассом вперёд, разгребая эту жидкую стену перед собой. Метр за метром. Как же печально выглядит эта голубая пелена... Как грустно проглядывают лучи солнца... Кажется, вот-вот ты всплывёшь и вновь увидишь разрушенный Париж, плавающие машины и тела. Вот-вот ты осознаешь свою беспомощность. Нет, лучше не всплывать, лучше остаться так. И пусть кислород закончится. Корсак уже попросту не может терпеть. Появилось резкое желание пойти ко дну. Вот сейчас он камнем пойдёт вниз. А если не пойдёт - то... Как говорится, гуано не тонет. Дима нырнул чуть глубже, и лёгкие сжало в комок. Парень закашлялся, и изо рта к поверхности поплыла красная взвесь. Не хватало ещё очередной приступ кровохарканья именно в бассейне словить. Ранение, которое Тигрица Тьмы нанесла Дмитрию ещё в отеле "Гран-Пари", вновь давало о себе знать. Корсак быстро развеял это "облачко" руками и всплыл, после чего судорожно вдохнул. Очки опять запотели, шапочка снова слезла с ушей, и те опять были полны воды. Какое-то, блин, бассейное заклятье, ничем иначе подобные явления объяснить нельзя. Благо, кровь так никто и не увидел. Зато самого Дмитрия увидел Ким, его одноклассник. Как всегда, этот спортсмен был в хорошем расположении духа. - О, Дима, здарова! - Ким был невероятно рад видеть своего друга в том же бассейне. - И тебе не хворать, Ким. - Слушай, я и не думал, что ты ходишь в тот же бассейн, что и я. - Ну... да. Стараюсь не афишировать свои увлечения. - Ааа, понимаю. Супергеройские тайны, загадки, секреты... - Ким, не говори мне ничего про Химеру. Я и слышать про него ничего не хочу. - Погоди, но ведь ты же и... - Ким. Умоляю. - Ладно. С тобой всё хорошо? - Да, просто... Устал немного от геройств. А так всё хорошо. - На деле же в глазах Димы отчётливо можно было прочитать "Помогите!". Но Ле Тьен - не телепат, а потому прочитать этот крик он не смог. - Ты, похоже, тут недавно, да? - После дня рождения Куффенов начал ходить. - Ну что ж... Удачи тебе. Ким пошёл в сторону рядов стульев, где сидела Ундина, рыжеволосая подруга Кима. Дима вновь остался один. Вскоре Корсак, отхаркнув очередную порцию крови себе в ладонь и скорчившись от боли в лёгких, вылез из бассейна и пошёл в душевую. Надо делать домашнее задание, а желательно ещё и заняться шифровками.***
Д: - Ненавижу этих шифровщиков, ненавижу Мотылька, ненавижу Фенрира, ненавижу Тигрицу Тьмы, ненавижу этого выпендрёжника Супер-Кота, ненавижу этот город, ненавижу этот мир, ненавижу себя, ненавижу ВООБЩЕ ВСЁ!!! Дмитрий с лютой ненавистью оторвал зубами кусок листочка с неудачно разгаданными шифрами и проглотил, а остальное порвал и выкинул. Сорок три минуты трудов Корсака были подхвачены парижским ветром и унесены в даль. Химера посмотрел им вслед. Хотелось заплакать от этой горькой неудачи, но пока что Корсак только рычал от злости. Он постоянно перемещался по крышам в поисках "вдохновения", а потому уже не соображал, на какой крыше находится. Ясно одно: на дворе глубокая ночь, Лена уже спит. Дима сам видел, как её веки сомкнулись, а прекрасное лицо вновь стало безмятежным. Едва Корсак вспомнил про спящую Самойлову, ему самому захотелось уснуть. Но нет, надо было закончить расшифровывать заклинание, это его долг перед Павлом Николаевичем и Леной. Столько планов на эту девушку... Планов на долгую, счастливую семейную жизнь. Казалось бы, ещё рано думать над этим, но всё же. Дима любил Самойлову, а потому, возможно, он ещё потерпит. Да, он выдержит. - Так... - Химера начал было вслух читать то, что у него уже получилось, но сам не заметил, как веки слиплись. Обессилевший Дима бесшумно упал на крышу и уснул.***
Маринетт снова еле-еле проснулась. Как и в любое другое утро, постель казалась невероятно мягкой и прохладной, отчего спать хотелось ещё больше. Однако потом она вскочила, как ненормальная, и начала собираться в школу. - Маринетт, ты куда собираешься? - Тикки решила поинтересоваться, почему хозяйка так бегает по комнате в субботнее утро (да-да). М: - Я уже опаздываю, урок начинается через минуту! - Маринетт, проснись, сегодня суббота! - А? Суббота? - Угу. Дюпэн-Чэн выронила рюкзак из рук и ошеломлённо посмотрела на квами. Даже Тикки смотрела на календарь, в отличие от Маринетт. М: - Вот это я понимаю... Так замоталась, что забыла день недели. Т: - Я бы сказала, что понимаю твои чувства, но квами не ходят в школу. Девушка рассмеялась и пошла вниз, завтракать вместе с родителями. После завтрака Маринетт переоделась и выбралась на крышу, чтобы вновь насладиться видами родного города. Опёршись на перила, девушка стала смотреть на проплывающую по Сене баржу. М: - Каждый день вижу подобное, а не перестаю удивляться красоте Парижа. Т: - Да, Париж краси... - Тикки осеклась. - Или мне кажется, или кто-то бормочет? - Бормочет? - Да-да. Девушка прислушалась и сама услышала обрывки речи. Не на французском. Маринетт осторожно пошла к источнику звуков и заглянула за дымоход. От неожиданности она вскрикнула: на крыше её дома спал Химера. В руках у него была какая-то книжка с надписями на русском. Сам герой выглядел так, словно его пытали: под глазами были огромные синяки, на губе была запёкшаяся кровь. М: - Химера? Э-эй, очнись... - Маринетт начала тихонько трясти Корсака, но это не помогало. Д: - ...Пусть выполнит он долг свой перед тобой, о Родина... Станет подручным моим и союзником верным... - Химера, просыпайся! Дима резко открыл глаза. Бред сразу прекратился. Повезло, что он был на русском. Д: - Шта? А? Маринетт? Ты как тут?... М: - Я живу тут. - А, да? - Химера удивлённо оглянулся. - Ё-ё-ё-ёлки... Я ж у тебя на крыше заснул... - Ничего страшного. Но... Почему ты не дома, с Леной? Вы же, вроде как это... Любите друг друга. - Я был дома, но всю ночь провёл за шифровками. - Шифровками? - Да. Я книгу заклинаний расшифровываю. - Да? Я тоже. А у тебя, случаем, не на... А, стоп, у тебя же наверняка на русском. - Ну, это есть. Так что, увы, ничем помочь не могу. - Тогда тебе лучше поскорее пойти до... У Маринетт зазвонил телефон, и Тикки испуганно дёрнулась. Девушка достала устройство и посмотрела на экран. Звонила Самойлова. М: - Лена тебя уже ищет. - Дюпэн-Чэн взяла трубку. - Алло? Е: - Маринетт, это Елена. Скажи, ты не видела Диму? - Я... Видела. Он каким-то образом оказался у меня на крыше. Видимо, патрулировал город и зашёл что-то купить. - Скажи ему, чтобы он шёл домой. Мы со Львом Аскольдовичем переживаем. - Хорошо, я ему передам. Связь прервалась, и Маринетт посмотрела на своего одноклассника. М: - Иди домой. Лена и дядя переживают за тебя. Кстати... - Девушка вновь посмотрела на измученное лицо Химеры. - Ты не хочешь есть? Я могу попросить родителей, чтобы они дали тебе немного выпечки, для них это будет честь. Д: - Да не-ет, я не голоден, да и родителей не стоит утруждать. И... Не хочу прослыть попрошайкой. На самом деле, Дима зверски хотел есть, ведь аппетита в последнее время почти никогда не было. Сейчас, будь Химера зверем, он бы набросился прямо на Дюпэн-Чэн и съел бы её саму, настолько сильно Корсак был голодным. Но повезло: Дима всё-таки был человеком. При упоминании выпечки живот героя предательски заурчал. Д: - Извини. Ну, мне пора. До встречи. М: - До... встречи. Химера поспешил покинуть крышу пекарни, а Маринетт грустно посмотрела вслед товарищу. Она нутром чуяла, что с Химерой что-то не так.***
Дима перевоплотился в половине квартала от родного подъезда и отправился домой. Поднявшись наверх, он нажал на кнопку звонка. Вот-вот дверь откроется, и на него хлынет волна осуждения и неприязни из-за того, что Корсак не был дома ночью. Дверь открыла Лена. Увидев Корсака, она улыбнулась. Е: - Лев Аскольдович, вернулся наш блудный сын! Дима, как я рада тебя видеть! Лена обняла парня, и внутри того всё похолодело. Он замер и стоял, как статуя. Такая же холодная, твёрдая и бесчувственная. Однако вскоре Корсак тоже обнял свою пассию. Лёва молча наблюдал за этой картиной. Вскоре пара ушла в Димину комнату. Самойлова усадила Пантелеевича на кровать и приобняла его. Е: - Где ты пропадал утром? Д: - Я... На патрулировании был. Внезапно Лена поменялась во взгляде. Он стал печальным, на глазах стали наворачиваться слёзы, а внутри зрачков словно постепенно разгоралось пламя. - Дима, скажи... - Голос Самойловой задрожал. - ...Зачем ты врёшь? - О чём? - Корсак сделал вид, что не понимает, о чём речь. - Я знаю, чем ты занимаешься вместо того, чтобы следить за здоровьем. Прошу тебя, прекрати заниматься шифровками по ночам, умоляю! Ты же губишь себя! - Лена, это нужно для общего блага. - Подождёт это общее благо! А если ничего не выйдет? Тогда я потеряю не только отца, но и тебя! "А ведь и правда..." - подумал Корсак. "А если ничего не выйдет? Выходит, тогда я даже на работу с какими-то символами не гожусь? Какой же я тогда герой?" От этих мыслей Диму затрясло. Неправильно подобранные слова стали ядом, проникшим в тело Дмитрия. Это должен был быть бальзам, но теперь ОНО расползалось по всем жизненно важным органам, парализуя их один за другим. Сначала конечности - Дима замер. Потом лёгкие - дышать стало труднее. Потом... сердце. И внутри стало пусто. Д: - И кто же тебе рассказал об этом? Е: - Я сама догадалась. - Угу... Понятно. - Прошу тебя, Дима, прекращай это делать. Ну, хочешь, давай я буду заниматься кодами. А ты сможешь выспаться, поешь... А? Лена с сочувствием смотрела на Диму. Она правда хотела помочь любимому, но тот смотрел в пустоту. Д: - Лена, это мои проблемы. Не твои. Не ты хранишь талисманы, не ты сражаешься с Фенриром. Это мо́й долг. И я его исполню, рано или поздно. И потом мы с тобой будем жить, как все. Е: - Я не хочу, как все. Я хочу жить так, как мы с тобой. Любим друг друга, защищаем друг друга, поддерживаем друг друга. Я много раз открывалась тебе, и ты меня понимал, позволял проплакаться... Хочешь, и ты поплачь. Расскажи, что тебя беспокоит? - Лена, со мной ВСЁ В ПОРЯДКЕ! - Дима вскочил с дивана, как бешеный, и начал ходить по комнате, вскоре начав нарезать круги вокруг груши, как вокруг напуганной добычи. Ему надо было хоть как-то успокоиться, сосредоточиться на другом. Самойлова поняла, что переборщила. Она хотела создать для Корсака атмосферу безопасности, но в итоге только больше накалила обстановку. Теперь она наблюдала, как Химера сокращал расстояние до спортивного оборудования и вскоре начал наносить груше удары. Один за другим, тяжёлые, как удар молотом, резкие, как удар серпом. Д: - Я должен. Стать. Сильнее. Фенрира. Я должен. Ста... Внезапно лёгкие Димы словно сжало в комочек. Корсак согнулся в три погибели и начал кашлять. Лена увидела, как на паркет упало несколько рубиновых капель. Кровь. Е: - Дима... У тебя кровь! Дима, надо сообщить Лёве! Д: - Не на... *кашель* ...до ему ничего сообщать. Прошу. - Лев Аскольдович!!! Самойлова вскочила с кровати и понеслась в комнату Лёвы. Корсак же поспешил вытереть кровь салфеткой, пока дядя не увидел, после чего скомкал бумажку и бросил её под кровать. Б: - Дима, Лена права! Не надо скрывать такие серьёзные проблемы! Д: - Это - не серьёзные проблемы! Багира, Акела, стартуем! Корсак перевоплотился в Химеру и выскочил на крышу. Тем временем в комнату вбежали Лёва и Лена. Не увидев Дмитрия на месте, Самойлова с отчаянием уселась на кровать и заплакала. Е: - Убьёт же себя... Убьёт... ДЛ: - Шо ж ты, Димка, творишь-то, а... Ленусик, да не беспокойся ты, усё нормуль с ним будет. - Лев взялся успокаивать девушку. Делать то, что должен делать тот, кто возомнил своим долгом бороться со злом вместо Леди Баг и Супер-Кота.***
Химера приземлился в парке, где находились аттракционы. Он уселся на скамейку и стал осматривать местность, тяжело дыша. Странно, но раньше в такой момент Дима обязательно снова сказал бы, как красиво в этом парке. Но это было бы раньше... Корсак отключил маску и закрыл глаза. Хотелось закрыться от этой реальности и забыться. Дима хотел убежать от того отчаяния, что столь плотно окутала его душу. От рассуждений о несправедливости жизни и о ненависти к шайке Мотылька Химеру отвлёк детский плач. - Мама, ну пожалуйста! Я хочу ещё погулять! - четырёхлетний мальчик едва ли не захлёбывался в собственных слезах, повторяя эту фразу, как мантру. - Сынок, мы и так уже гуляем три часа, пора идти обедать. - Но я не хочу! Не хочу!!! Ребёнок продолжал упираться, а Дима с горечью осознал: он не может помочь.***
- Чистые детские эмоции, нежелание подчиняться - идеальная добыча для моих демонов! - Мотылёк явно был в предвкушении, а потому охотно создал акуму и выпустил его. - Лети, мой маленький акума, и дай этому мальчику то, чего он хочет! Акума полетел в сторону парка. И это не предвещало ничего хорошего.***
От этой сцены Корсаку становилось всё хуже. Смотря на рыдающего мальчика, хотелось разрыдаться самому. Свернуться клубочком и заплакать, не перевоплощаясь, чтобы показать всему городу свою слабость. Чтобы в него никто не верил. Чтобы он спокойно начал нормально жить или спокойно встал под серп Фенрира. Нечто чёрное в голубом небе встревожило героя. Этот объект приближался всё ближе, и вскоре стали видны его очертания. Акума. И он приближался к мальчику. Решение было принято меньше, чем за секунду: Химера рванул к семейке чуть ли не на четырёх конечностях. Крик "в сторону!" и молниеносный прыжок рядом с ребёнком. Акума вселился в дисплей Димы. Он прокатился по земле и упал на живот. Тело словно онемело, и Химера не мог пошевелиться. Люди стали смотреть на того, в кого вселилась эта чёрная бабочка. Д: - Чего вы уставились?! Бегите!!! - Корсак чувствовал, что долго он не продержится. Граждане послушались героя и поспешили покинуть парк. Бр: - Надо же, какая удача! Сам Химера попался на мой крючок! Народный Страж, я - Мотылёк. Ты давно меня знаешь, и я давно знаю тебя. Я знаю, что тебя переполняет отчаяние, бессилие и чувство долга. Я могу помочь тебе в этом. Ты сможешь уследить буквально за каждым невинным жителем и обезопасить его, а потом... И выследить своего злейшего врага. - Мой злейший враг - это ты, Мотылёк! - Не хочешь подчиняться? Что ж... Ты становился моей жертвой дважды, Корсак, и на третий раз я всё равно тебя сломаю! Бражник сжал руку в кулаке, и тело Дмитрия пронзила адская боль. Герой истошно заорал от боли и рухнул на землю, но потом постепенно начал вставать, иногда падая. Этот бой на расстоянии давался обоим обладателям очень сложно. Бр: - Пойми, глупец! Я могу дать тебе силу, чтобы победить Фенрира! Ты сможешь его одолеть, но при условии, что ты подчинишься и отдашь мне талисманы Леди Баг и Супер-Кота!!! Ну же!!! Соглашайся, и тогда Париж будет спасён!!! Ты́ его спасёшь!!! ТЫ́ БУДЕШЬ ПОЛЕЗЕН ГОРОДУ!!! Наверняка Фенрир рассказал Мотыльку о рычагах давления. Дима ещё какое-то время боролся с неистовой болью, но вскоре он упал на четвереньки и от бессилия уронил голову вниз. Тёмная субстанция поглотила Химеру и начала разрастаться.