когда исчезнут города

       Свеча, догорая последние минуты, отражается в окне алым цветком, подражая прекрасной луне.       Устоявшуюся тишину разрезает взорвавшийся хохотом класс, отчего брюнет закатывает глаза и удобнее ложится на кровати. Его друг по другую сторону экрана трясёт камеру, отчего картинка смазывается. Несомненно, парень любил свою группу, но, твою мать, не настолько сильно, чтобы отмечать с ними по видеозвонку последний день перед летними каникулами.       — Брось, Бро, разве для тебя это проблема? — Чангюн открыто ржёт, — Ты уже стольких уложил! Что для тебя один пацан?       — Да согласен я! — выпаливает брюнет, — половину сейчас, половину после. Идёт?       — Ты золотце. Идёт.       Парень фыркает и сбрасывает вызов, блокируя телефон. Как же ему надоели эти споры. Он давно уже не маленький, прилично зарабатывает и вообще имеет достаточно высокий, устоявшийся статус в своей сфере. А его бывшие одногруппники как были детьми, так ими и остались, не поменявшись. Лишь бы на слабо взять да посмеяться.       Перед тем, как провалиться в долгожданное царство Морфея, парень слабо улыбается, услышав тихое сообщение, обозначающее удачный денежный перевод. Двадцать тысяч лишними не бывают.

متى المدن تختفي

      Улицы оживлены как никогда, понаехавшие туристы с открытыми ртами разглядывают здания, фотографируются и громко смеются. Какой-то зеленоволосый паренёк угрюмо разговаривает по телефону; дети бегают вокруг своих родителей, веселятся; привлекательные на вид девушки хихикают, поглядывая на идущего хмурого парня, и «незаметно» фотографируют его. У всех жизнь кипит, невероятная и увлекательная. Аж тошно.       Барселона — город прекрасный, оживлённый, завораживающий туристов своей необычностью. Все любят его, слетаются сюда, словно мухи на гнилое, гуляют, улыбаются, отдают бешеные деньги на всё и сразу, лишь бы хорошо «отдохнуть».       Барселона — город-гордость, позволяющий насладиться невероятными творениями в виде различных архитектур и прекрасными пейзажами со смотровых площадок. Неотразимая и неповторимая.       Уён морщится, натягивая капюшон худи до самого носа, и слегка сутулится. Он терпеть не мог эту оживлённость, всех этих придурков, визжащих лишь при виде его — корейца, превосходно разговаривающего на испанском. Чон Уён выделяться не хотел, ему такая слава не нравилась, Барселону он терпеть не мог, но приходилось. Матушка, видите ли, нашла здесь свою новую половинку и переехала к ней, ведь та — богатая, имеет огромную квартиру, которая Уёну тоже не нравится. А ему ведь и деваться некуда — матушку он любит, и она его тоже, да и выбор матери пал на не менее хорошую женщину, когда они в первый раз были в Испании во время отпуска. За весь год проживания здесь можно свыкнуться, наслаждаться прекрасным городом, его атмосферой и архитектурой, жить припеваючи в пятикомнатной квартире на шестом этаже, но Уён не мог. Не мог привыкнуть к оживленным улицам, отзывчивым соседям, постоянным туристам, снующим рядом с их домом.       Не мог ровно до тех пор, пока не примкнул к тёмной стороне Барселоны.       Окутанный золотым покрывалом закатного солнца город потихоньку успокаивался, туристы спешили на рынок, смотровые площадки или по отелям, а живущие здесь давно уже сидят по домам. Воскресенье же, заслуженный день отдыха. Уён бы тоже сейчас сидел дома, потягивал коктейль и залипал на смешные видео с котиками, но вместо этого лениво плетётся в сторону моря. Там тоже туристов полно, парочек влюблённых до мерзкой ванили и всякой прочей фигни, но Чон на пляж не собирается — сворачивает в квартале от, в тёмные и узкие переулки.       Пройдя ещё метров пятьсот, Уён достаёт телефон и, убедившись в верности своего пути на картах, сворачивает в полуметровый переулочек между домами, воровато оглядываясь. В тени домов его не видно, потому он выжидает ещё пару минут, зациклившись на стоящем в конце переулка парне. Тот, облокотившись о чёрный 570 Лексус LX, копается в телефоне, одновременно с этим выкуривая сигарету.       Отправив сообщение с задержкой, Уён стягивает капюшон, растрепывает волосы и, натянув на лицо глупую улыбку, выходит в свет фонарей, оглядываясь по сторонам, аки заблудший сын.       — Hola, ¿eres de aquí? — Весело интересуется Чон, подходя ближе к парню.       Он прекрасно знал его — Ким Хонджун, продавец оружия, ясное дело, нелегальный, в своих кругах более известен как Трэлóс. Красивый парень двадцати четырёх лет, грязно-богат и невероятно мил со стороны в своих огромных кожанках с цепями и таких же берцах. Вот только слава о нём ходит не самая… чистая.       — Bueno, digamos, — хмыкают в ответ, оглядывая его и, затянувшись в последний раз, выкидывают окурок.       — Супер, — Чон усмехается. Он знает, что Ким носитель корейского, потому даже не удосуживается спросить, переходя на родной язык. — Я немного заплутал, подкинешь до Готического Квартала?       — Схуяли? — с противной усмешкой на устах.       — Ну, не знаю, сделать что-то хорошее в жизни лишним не бывает.       Хонджун в ответ лишь закатывает глаза и уставляется в телефон, когда слышит уведомление о новом сообщении. Нахмурившись, Ким блокирует его и убирает в кожанку, уставившись на улыбающегося мальчишку.       — И что мне за это будет? — Хонджун вскидывает бровь.       Уён усмехается, сделав небольшой шаг к нему, словно нарочно задерживая игривый взгляд на вишнёвых губах.       — Не люблю сигареты, но, так уж и быть, поцелую хотя бы.       Хонджун пускает краткий смешок, скрещивая руки на груди. Поцелует, ага. Будто бы Ким школьник из средней школы и у него ещё не было даже первого поцелуя. Но брюнет перед ним далеко не урод, не кривозубый и не качок, наоборот — симпатичен и мил со своей слабо вьющейся чёрной чёлкой, выбеленными в блонд висками и огромной худи. Всё, как Хонджун любит, потому, с пару секунд разглядывая парнишу, кивает на машину и садится за руль. Уён улюлюкает, залезая на переднее пассажирское.       — Куда тебе, говоришь? — заведя Лексус, Ким выруливает и выезжает на людную улочку.       — Готический Квартал, — Уён нарочно задерживает взгляд на сосредоточенном профиле Кима, — у меня там отель недалеко.       Хонджун более ничего не спрашивает, молча ведя машину. Уён же продолжает улыбаться, понимая, что всё идёт точно по плану. Всё, как и всегда. Расчётливый и любящий заморочиться, Уён вздрагивает от мелодии входящего звонка, достаёт телефон и, проведя по экрану вниз, прислоняет телефон к уху.       — Да, мамуль? — Уён смотрит в окно, прислушиваясь. — Да, я скоро буду, просто не туда свернул. Всё в порядке! Я, это, встретил местного и попросил его подкинуть меня. Мам! Да всё норма! Ну, вроде как нет, не похож. Скоро буду.       Вновь проведя пальцем по тёмному экрану, Уён убирает телефон в карман и устало вздыхает, следя за тем, как Хонджун расслабленно ведёт машину левой рукой, уложив правую на бедро.       Готический квартал находится достаточно близко от места их встречи, и потому уже через пять минут Ким паркуется в темном уголочке. Чон одобряюще усмехается, одарив его взглядом малахитовых глаз, и выскакивает из машины, но не убегает, а дожидается, пока Хонджун выйдет следом.       — Ну, ты меня подвёз, теперь моя очередь?       — Да мне не жалко, можешь и так валить, — Ким вскидывает одну бровь, поправляя ярко-синие волосы, собранные в небольшой хвост на затылке, — я тут педофилом становиться не собирался.       — Мне в этом году девятнадцать, можешь не париться, — Уён улыбается и подходит к старшему чуть ближе, наблюдая, как тот вновь прикуривает.       Хонджун косо оглядывает его, затягиваясь и выдыхая в лицо напротив. Чон морщится, отгоняя от себя противный дым рукой и после хмурит брови, вглядываясь в спокойное лицо Кима.       По словам всех, кого Уён успел расспросить, Хонджун являлся тем ещё подонком, падким на всё, что связанно с сексом или оружием. Таковы были его слабости — Чон это знал прекрасно и ни капли не сомневался в этом и в своих способностях, особенно в своей внешности. Уж что-что, а из-за его милой мордахи ему никто не отказывал. Или же Хонджун просто не из робкого десятка, а не то и вовсе пассив?       — Малой, у тебя недотрах или что? — Голос Кима грубеет из-за только что втянутого в лёгкие дыма. — Вали домой давай, пока я добрый.       — А если разозлишься, то какой? — Уён убирает руки за спину и слегка склоняется, продолжая глупо улыбаться.       Он должен довести дело до конца.       — Я тебе сейчас не только расскажу, но и покажу.       Уён хихикает, подходя на шаг ближе, отчего его лицо теперь лишь сантиметрах в десяти от чужого. Хонджун никак не реагирует, продолжая спокойно курить.       — Давай. — Чон переходит на шёпот, — я люблю грубых.       Ким снова выдыхает дым прямо в лицо парнишки, а после, выкинув окурок, сокращает между ними расстояние, не смея прикасаться. Уён одобряюще оглядывает азарт в туманных глазах, бегая взглядом от одного к другому, что были сейчас так близко, буквально в нескольких сантиметрах от его собственных. По венам тут же растекается адреналин, ударяя в голову, отчего сознание слабо мутнеет. Кажется, ради этого чувства он готов проворачивать это всегда. Страх, граничащий с предвкушением, перерастает в лёгкое возбуждение и теплом растекается по телу, приятно оседая внизу живота. Нет, ему даже не стыдно.       — С лезвием играешь, малой, — шёпот Хонджуна оседает приятным трепетом на губах, и Уён невольно переводит взгляд на уста напротив.       — Неужели? — усмешка, — я люблю игры на выживание.        Барселона — город прекрасный, оживлённый, завораживающий туристов своей необычностью. Барселона — гордость Испании и невероятное творение Антонио Гауди, но точно так же она невероятно опасна и несправедлива, вооружена и опытна.       Уён ощущает резкую боль на затылке и слышит сиплый смешок, прежде чем падает прямиком во тьму.