когда исчезнут города

      — Ася!       Где-то в пределах дома вздрагивает один розоволосый парень и с тихим вздохом откладывает биту в сторону. Он уже успел смекнуть, что когда Уён зовёт его так, то ничего хорошего не жди. За три дня это, конечно, довольно большой прогресс в их отношениях, но никого это и не смущает.       — А-ась!       В светлую комнату влетает маленький неугомонный филин, тут же замечая сидящего на кровати парня, после чего без раздумий падает рядом с ним.       — Ася, пошли гулять, — жалобно тянет Уён, без какого-либо страха наваливаясь на старшего с объятиями и укладывая подбородок на сильное плечо.       Аспид лишь слабо морщится и мягко отстраняет от себя младшего.       — Позови Марса.       — Его нет дома.       — Тогда Кри.       — Он занят.       Уён начинает издавать странные, хнычущие звуки и вновь наваливается на старшего с объятиями, отчего Аспид лишь тяжело вздыхает и недоверчиво косится на него. Может быть, когда-нибудь настанет время, когда он привыкнет ко всем этим заскокам младшего, но это «когда-нибудь» наступит явно не скоро. А лучше бы, впрочем, и вообще бы не наступало.       — Почему бы тебе тогда не вернуться домой и не позвать друзей?       — Но у меня нет друзей, — Чон дует губу, — они все остались в Корее, а здесь мне не с кем. Ну пошли, у тебя всё равно свободный день!       — Ладно, ладно, только не трогай меня.       — Окей.       Уён улыбается, но его из объятий не выпускает, и Аспид нарочно тычет пальцем прямо в перебинтованную руку, ухмыльнувшись. Уён взвизгнул и скатился на пол, обиженно смотря на старшего и прижимая к себе больную руку. В целом, его рана достаточно быстро затянулась и теперь бинт требовался лишь для того, чтобы помогающая заживлению мазь не стёрлась. Но всё равно вот-так-вот тыкать прямо в рану очень больно!       Сан поднимается на ноги и лениво потягивается, не обращая внимания на обидевшегося филина под ногами. Вечер обещал быть вполне энергичным, учитывая настроение Уёна, потому он мысленно настраивает себя на ближайшую адскую прогулку.       В общем и целом — Аспид не был активным человеком, но и не маялся ерундой, прокрастинируя где-то в уголочке комнаты. Он, скорее, «человек настроения»: когда хочется развлечься — идёт искать приключения на прекрасную пятую точку, или наоборот, когда грустно, то закрывается в комнате и тихохонько точит шипы на излюбленной розовой бите. Впрочем, сейчас у него того самого желания для приключений не было и хотелось просто хотя бы раз в месяц провести ленивый день, не заботясь о своих делах. Но кто его вообще спрашивал, верно?       Накинув на тело белоснежную майку, Сан поправляет цепь на шее, так, чтобы она была поверх одежды, и берёт биту. Уён присвистывает откуда-то с пола и после оказывается рядом, поправляя розовые волосы. Аспид терпеливо выжидает, пока терроризирование его шевелюры закончится, отчасти привыкнув к таким моментам, потому что Уён — мальчик тактильный, и всегда лезет обниматься или потрогать кого-либо.       — Так ты выглядишь милее, — закончив с «укладкой», улыбается Уён.       Аспид вздыхает. Чон попросту разгладил его волосы, отчего они теперь лежали практически ровно, свисая на глаза. Сам он очень редко ходил с такой причёской, да и то только когда выходит из ванной.       — А до этого я был не милым? — Обиженно тянет старший.       — А до этого ты был горячим и заставлял меня по ночам стирать руки в мозоли, — фыркает Уён, хихикнув. Сан удивленно смотрит на него, слегка смутившись. — Что ты так смотришь? Меня в жар бросает из-за того тебя, вот и приходится одежду вручную стирать! Ходить с потными пятнами, знаешь ли, не очень круто и привлекательно!       Аспид с пару секунд удивленно оглядывает довольного Чона, после чего фыркает и, закрепив биту на поясе джинс, выходит из комнаты.       — И не фырчи! — Догоняет его Уён, — сам виноват!       — Договоришься сейчас и я никуда с тобой не пойду.       — Это уже шантаж!       Пожав плечами, Сан лишь слабо улыбается и спускается по лестнице, проходя в холл и замечая обиженного Кириоса и обнимающего его Минги, который явно пытался извиниться за что-то перед старшим, и сидящего рядом с ними Моро, явно старающегося не замечать этих двоих и вообще делающего вид, что он их знать не знает.       — Мы в город, — коротко проговаривает Аспид, — если что, я на связи.       Поймав хитрый взгляд Кириоса, он разворачивается и выходит на улицу. Уён лишь довольно улыбается и спешит выйти следом, припрыгивая на ходу.       Честно говоря, гулять с Аспидом — очень расслабляющее занятие. Конечно, до этого они гуляли лишь раз, когда на утренней пробежке увлеклись и убежали довольно далеко от базы, а после пешком возвращались на неё. Но даже тогда Уён заметил, что его расслабляют и словно успокаивают прогулки со старшим — рядом с ним он чувствовал себя под защитой. К тому же, Аспид был очень спокойным и сам по себе, просто молча шагая рядом, создавал умиротворяющую ауру.       — И куда хочешь сходить? — Негромко интересуется Сан, переведя расслабленный взгляд на активного Уёна.       — У меня есть одна идея, — многообещающе, особенно из уст Чона, — но до туда идти часа полтора точно.       — Ты же сам хотел прогуляться, разве нет?       — И то верно!       Уён пускает тихий смешок и направляется в нужную сторону, зная, что старший пойдёт следом.       В целом, как Уён думал — он отлично продвигался к своей главной цели. Осталось совсем немного и это, несомненно, очень сильно радовало, ведь тогда Чангюн отдаст ему обещанную половину суммы, и Уён сможет как следует погулять! Двадцать тысяч евро просто так на дороге не валяются (а жаль) и он определённо намерен их получить. А может быть, даже чуточку больше, чем двадцать.       До задуманного Уёном места они доходят за два часа. За это, казалось бы, довольно короткое время, Сану удаётся узнать неугомонного Чона немного с другой стороны: он не был тем, кем выдаёт себя на пробежках и на базе. Далеко не тем. Ранее бешеный и энергичный Уён, создающий вокруг себя ураган эмоций и шума, оказался спокойным и рассудительным юношей. Кажется, именно это имел ввиду Сонхва, когда говорил, что этот дикий филин на самом деле маленький совёнок, требующий любви и понимания.       За эти два часа они успевают обсудить все самые глупые темы, включая странные прически, любимые блюда, успели поспорить на счёт того, какой архитектор в Испании лучший, а ещё успели купить мороженого за счёт Уёна — он настоял, сказав, что угощает. Аспид и так буквально приютил его у себя, а он для него в ответ ничего не сделал.       — Ты серьёзно хотел прогуляться по Эшампле? — Усмехается Сан, доедая своё вишневое мороженое в вафельном рожке.       — Люблю этот район, — слабо улыбается Уён и смотрит на старшего, — мне нравится творчество Антонио Гауди.        — Это причина, почему ты переехал из Кореи?       Уён тормозит, закусывая нижнюю губу и оглядывая остановившегося рядом Аспида. Тот, как ни в чём не бывало, спокойно доедает мороженое и разглядывает оживленные улицы. Сделав небольшой шаг к старшему, Чон осторожно тянется рукой к его лицу и, не заметив сопротивления, большим пальцем стирает розовую капельку с уголка чужих губ. Аспид слегка растерянно следит за его действиями и после заливается краской, когда младший спокойно слизывает мороженое со своего пальца и улыбается.       — Не люблю вишнёвое, — тихо проговаривает Уён, хихикнув и спокойно направившись дальше.       Сан же, неловко улыбнувшись, догоняет Чона и ровняет с ним шаг, пихая руки в карманы штанов.       — И нет, это не причина, почему я переехал сюда, — буднично продолжает младший, — просто в Корее немного заебало. Там всё такое уже скучное, ю ноу? Вот и рванул сюда, потому что испанский я до этого изучал.       — И как? Тебе нравится?       — Честно? — Уён переводит на него мягкий взгляд, — если бы Хонджун тогда не ебанул меня камнем, я бы совсем со скуки сдох. Испания — не моё, хотя испанский язык мне нравится.       — Вот как, — по доброму усмехается Сан, — а мне, наоборот, здесь нравится.       — Ага, потому что полиция никак на вас не реагирует?       Уён хохочет, тут же извинившись, потому что Аспида заметно задела шутка. Но оба понимали, что это правда. Полиция здесь бездействует по отношению к большим мафиози, предпочитая ловить лишь мелких воров и особо не заморачиваться.       За разговорами пролетает ещё три часа.       Парни спокойно гуляют, изредка покупая различные уличные угощения, веселятся и ни о чём не заботятся. На улице постепенно темнеет, садящееся солнце медленно скрывается за горизонтом, и Уён ловит в своей голове интересную идею и потому якобы случайно уводит старшего в безлюдные переулки, в которых до сих пор гуляет аппетитный аромат блюд, продаваемых на улицах днём.       — Кстати, почему ты вечно таскаешь с собой эту биту? — С неподдельным интересом спрашивает Уён, кивая на закреплённую вещь на поясе старшего.       Аспид лишь усмехается и снимает биту с крепежа, передавая в руки Чона. Тот, едва ли не упав из-за тяжести, удивленно смотрит сначала на Сана, а после на биту в руках. Она определённо больше классических бит и намного тяжелее их, а ещё ощущается металлическая часть на самой макушке.       — Почему она такая тяжёлая?       — Я сам её собрал, — Чхве пожимает плечами и достаёт сигарету из кармана штанов, прикуривая.       — Да ну? — Уён поднимает на него восхищенный взгляд.       Аспид зажимает сигарету меж губ и забирает биту у Чона, одновременно втягивая ядовитый дым в лёгкие. Мельком глянув на Уёна, Сан нажимает на самый кончик ручки, отчего по всей «рабочей» части биты расползаются небольшие шипы. Чон раскрывает рот и хочет что-то сказать, но передумывает и лишь с нескрываемым восхищением оглядывает улыбающегося Аспида.       — То есть, ты занимаешься робототехникой?       Хихикнув, Уён беспардонно вынимает сигарету из чужих губ и затягивается сам, оглядывая биту. Сан в ответ лишь угукает тихо и заглядывается на выдыхающего густой дым младшего, понимая, что тому совсем не идёт курить. Вот прям вообще. Ему больше идёт яркая улыбка и тёплые бежевые кофты. Но сейчас Уён в чёрной худи с белоснежным принтом китайского дракона на спине, в таких же грубых штанах, невысоких берцах и сигаретой меж указательным и средним пальцами. А ещё цепями. На ремешке штанов, на молнии берцев, во множественных проколах правого уха. Чхве даже хочется думать, что и эту тонкую, до одури манящую шею тоже окутывает прохладный металл тонкой цепи, так же, как и у него самого.       Ладно, Сан берёт слова назад — такому Уёну идёт курить, а тому, что он встретил две недели назад, перепуганного и потерянного, ищущего спасения под одеялом, — нет.       — А я микротехникой, — вновь хихикает Уён, вернув сигарету Аспиду, — видишь, мы идеально друг другу подходим: я не умею драться, собирать механизмы и делаю ахуенный кофе, а ты профи в драках, умеешь собирать такие штуки, — кивает на биту, — и любишь сладкий капучино.       — Обычное совпадение, — вздыхает, делая последний тяг горького дыма, после выкидывая окурок.       Уён пожимает плечами, оглядывая старшего. Совпадение это или судьба — не важно. По крайней мере, он вообще не верит в эту штуку под названием «судьба», хотя, должно быть, после нужно будет сказать «спасибо» Чангюну. Благодаря ему он встретил At. Встретил Аспида.       — Научи меня драться.       Сану требуется ровно три секунды, дабы осмыслить услышанную просьбу. Ему не составит особых усилий научить кого-то драться, он уже занимался этим, тренируя парней на пару с Сонхва. Но им это было необходимо — без навыков ближнего боя на улице не выжить. Но нужно ли это Уёну? Разве ему пригодится это в размеренной и спокойной жизни? Впрочем, знания и навыки лишними не бывают и потому Сан забирает биту из рук младшего и убирает её в сторону, после чего вновь подходит к заинтересованному Уёну и встаёт в стойку. Чон, догадавшись, повторяет его позу.       Аспид неторопливо объясняет несколько приёмов с ноги, после — рукопашные. Уён смеётся, учась довольно быстро и выполняя с каждым разом всё лучше, уворачивается от неожиданных атак, блокирует их или берёт в захват, из которого Сан, к слову, высвобождается легко.       — Бей сильнее.       Чон лишь фыркает, бьёт по прежнему слабо, в основном нанося удары в рёбра, солнечное сплетение или, совсем уж слабые, в челюсть. Сан же больше защищается и отбивается, объясняя более хитрые приёмы, уча мелким, но полезным фишечкам, по типу «когда бьёшь с прямого в нос, лучше бей основанием ладони, а не кулаком».       Младший смеётся тихо и нападает первым. Неумело и промахнувшись, отчего едва ли не валится на землю, но нападает, чем вызывает смех Сана. Чон снова нападает, старается попасть, но по большей части мажет, хотя пару раз всё же задевает кулаком чужие рёбра, хоть и неумело, ибо старший уж слишком ловко уворачивается. Сан на это лишь смеётся и советует бить сильнее, ведь таким ударом тот не вырубит даже восьмилетнюю девчонку.       — Я не хочу делать тебе больно, — сквозь сбившееся дыхание проговаривает Уён, когда Сан упирается лопатками в стену холодного здания.       — Я не боюсь боли.       — По тебе видно, — усмехается и несмело касается подушечками пальцев тянущейся по правому трицепсу раны. Она уже начала заживать, что, несомненно, радовало.       Сан молчит и тупит взглядом под ноги. Отчего-то сейчас такие, казалось бы, невинные действия вызывают в груди эмоции похлеще тех, что рождаются в его груди во время настоящих драк. Уён это замечает, но лишь тянет уголки губ вверх и несмело касается тянущегося по боку шрама, разглядывая его конец, пропадающий за майкой. Хочется склонится и поцеловать. Так, чтобы зажило, чтобы ушла вся пережитая когда-то боль, будто её и не было вовсе. Хочется просто подарить на вид черствому Аспиду нормальную, беззаботную жизнь.       — Я бы хотел к вам в банду и научиться драться, чтобы потом прикрывать тебя.       Слегка охрипший от пониженного тона голос Уёна отразился на Сане словно ударом тока, отчего он мелко вздрагивает, невольно сжав ладони в кулаки.       — Если останешься, то у тебя будет шрамов не меньше.       — Ну и насрать, — усмехается, несмело встав ещё ближе, положив лоб на чужое плечо. - шрамы ведь типа украшают мужчину.       Сан чувствует пробежавший по спине табун мурашек и сжимает кулаки, не позволяя себе положить руки на чоновы бока, не разрешая себе его обнять. Нельзя.       Ему нельзя привязываться к этому мальчишке, нельзя, чтобы он сам к нему привязался. Это слишком опасно. Но, твою мать, так сильно хочется. Просто взять и раскрыться. Хоть кому-то, кроме Сонхва. Тот и так уже, бедолага, наслушался всего дерьма, что изредка вырывается из души наружу и не даёт спокойно спать по ночам.       Так почему он должен отказываться, когда есть такой идеальный шанс? Почему он не может открыться тому, кто видит в нём не только красавца с идеальным телом, но и его личность? Ему тоже хочется понимания и тупых разговоров по ночам, тоже хочется гулять дни напролёт и не бояться, что могут узнать. Он же тоже человек. У него тоже есть чувства. Скрытые и запертые на сотни замков, ключи которых потеряны где-то внутри, под рёбрами, глубоко в душе. Но есть.       — Чхве Сан, — шепчет розоволосый, прикрыв глаза.       Уён поднимает на старшего удивленный взгляд, а после ярко улыбается и кладёт руки на его плечи, слабо сжимая.       — Это означает, что теперь я в твоей банде?       Сан ведёт плечами и слабо улыбается, осмелившись заглянуть в глаза напротив. Заглянуть, чтобы после напрочь забыть о воздухе и такой способности, как дышать. Потому что Уён смотрит… так мягко. Завораживающе, бархатно, так тепло, что Сан едва ли сдерживается, дабы не обнять этого ребёнка. Жаждущее тепла сердце так и рвётся наружу, ощутимо отбивая ритм в груди.       — Тогда соизвольте, великий и могучий Аспид, ознакомиться же с вашими порядками, — Чон едва ли сдерживает смех, а Чхве тихо смеётся и откидывает голову, ударившись затылком о холодную стену.       Глупый и наивный.

متى المدن تختفي

      Протирая сонные глаза, Сонхва выходит из комнаты и едва ли не врезается в проходящего мимо Минги. Младший лишь ухмыляется и говорит, что Хонджун ушёл на крышу. Сонхва кивает и, поправив чёрную майку, спускается на первый этаж, хромая на кухню.       Мысли словно в тумане после дневного сна, отчего Сонхва, мягко говоря, выглядит помятым, но его это ни капли не смущает. Первым делом в голову отчего-то врезаются навязчивые мысли, заставляющие невольно морщится, и как бы он не старался отогнать их, всё тщетно. Он до сих пор не поговорил с Хонджуном. Не о том, что случилось пару дней назад в кимовой комнате, не о том, что случилось за городом. Хонджун лишь приходил утром, молча помогал обрабатывать рану на ноге, которую сам и оставил, и уходил.       Словно на автомате заварив горький американо, Сонхва потирает глаза и направляется в сторону выхода на крышу. И пусть Хонджун вновь начнёт бычиться по поводу и без, разрушая стальные нервы, пусть будет немного недоверчиво коситься на него. Сонхва всё равно идёт к нему.       — Доброе утро, — едва различимо мычит Пак и присаживается рядом с Кимом, что примостился на самом краю, свесив ноги. Младший лишь угукает в ответ и принимает протянутый американо.       — Хуево выглядишь, — Хонджун сипло усмехается и делает глоток освежающего напитка, — и уже практически ночь.       Сонхва лишь смеётся тихо и кивает, оглядывая Кима. Тот сидит в одних лишь спортивных штанах, без верха и с синим гнездом на голове. Без привычной косички на лбу и с расслабленным лицом. Такой Хонджун на всеобщее обозрение является крайне редко. Он часто вставал раньше всех и успевал прихорошиться, заплести отросшие волосы, приодеться как на парад, а сейчас сидит словно потерянный воробушек, за весь день не придравшись к своему внешнему виду.       Сонхва считает это милым.       — Я уснул у тебя вчера, — Ким отпивает кофе, слабо хмурясь, — прости.       «Нечего было мой ликёр на ночь глядя убивать» — думается Сонхва, но он предусмотрительно не говорит этого вслух. Хонджун, услышав подобное, наверняка спихнёт его с крыши. Но, впрочем, Сонхва считал милым то, что Ким, во-первых, «перепутал» свою комнату с его, а, во-вторых, не ушёл, когда проснулся ночью.       Да, Сонхва прекрасно знал, что ничего младший не перепутал.       — А мне понравилось с тобой спать. — смеётся тихо, но вместо привычной смущенной реакции замечает лишь слабую улыбку.       Обычно на все тонкие флирты и подкаты Хонджун реагировал бурно. То подзатыльника даст, то тихо пискнет и зальётся пунцовой краской, то вообще убежит кто знает куда. А сейчас просто усмешка. Флирт что ли не удался…       — Знаешь, — тихо вздыхает Ким, опуская взгляд и крепче сжимая кружку. — Я довольно долго скрывал это от всех вас…       Сонхва садится удобнее, смотрит внимательно и невольно сжимает кулаки. Хонджуна редко можно было вывести на душевные разговоры, а тут он первый начал. Пак понимает, что что-то случилось и потому мелко кивает, когда Ким на него смотрит.       — В общем… — делает глоток кофе, вновь опуская взгляд, — однажды я осознал, что я мужчина, запертый в теле женщины.       Сонхва хмурится и пускает тихий, нервный смешок. Кажется, к таким заявлениям его сонный мозг явно не готов.       — И тогда я решился это сделать…       Хонджун медлит, прикусив нижнюю губу.       — Сделать что? — Сонхва слабо округляет глаза и слегка склоняется вперёд, дабы заглянуть в чужие глаза. Он же не мог… — Джун?..       Ким тяжело вздыхает и кусает губы. Он явно не планировал рассказывать это, но, твою мать, с этим человеком хочется быть открытым. Хочется поделиться самым сокровенным, что не доверил даже Сану...       — Я родился.       Хонджун держится из последних сил, но когда поднимает взгляд на Сонхва, то разражается волной смеха, едва ли не упав с крыши. Успев поставить чашку на бетонную поверхность, Ким со смеху валится на спину и не может прекратить подкатившую истерику, смотря на Пака, что ударил себя по лбу и тяжело вздохнул.       Тяжело быть другом Ким Хонджуна.       — Боже ж ты мой, — Сонхва сам начинает тихо смеяться, — напугал.       — Должен же я был, — Хондж садится и вытирает капельки слёз с глаз, — как-то отомстить тебе за твои ебанутые флирты.       — Я могу что-то и похуже придумать этих флиртов, — смотрит на младшего и дёргает бровями, — так что смотри у меня.       Хонджун лишь смеётся и допивает свой кофе, несмело сев ближе к Сонхва и положив голову на его плечо, а последний ловит маленькую гей-панику. Ему это кажется или младший правда просто так легко взял, сел ближе и положил голову на его плечо? Что блять?       Сонхва улыбается и приобнимает Хонджуна за плечо, разглядывая скрывающуюся во тьме Барселону.       Они сидят в полной тишине некоторое время, наслаждаясь этим моментом, ведь, на самом деле, им не так часто удавалось побыть наедине. А наедине им не приходилось играть кого-то, кем они не являются, не приходилось играть «женатую парочку», как их любил назвать Ёсан, и не приходилось часто в шутку ссорится. Да, в последнее время, после того поцелуя, их отношения стали более странными, но не в плохом плане, и это никого не смущало.       Порой даже самой, казалось бы, счастливой и яркой личности необходима тишина и спокойствие, а ещё самый близкий человек под боком. И ни Сонхва, ни Хонджун никогда не признаются в этом кому-либо, предпочитая прятать настоящие чувства. Им так привычнее.