когда исчезнут города

      Медленно попивая обжигающий ротовую полость кофе, Хонджун, достаточно потрёпанный и осоловелый, лениво вчитывается в строки новой газеты. Казалось бы, всё в мире спокойно, везде царит гармония и миром правит херова пони с радугой из одного места. Порой Ким даже думает, что вся его банда и он сам живёт в каком-то другом измерении, где-то очень далеко от всего этого вынужденного идеала. Несомненно, в последнее время и у них всё спокойно и размеренно — совершая каждое новое преступление, они привычно ложатся на дно и заслуженно отдыхают, но, чёрт, как же порой раздражала эта гиперболизированная в несколько сотен раз жизнь «извне».       Тихий хлопок двери заставляет отвлечься от газеты и слегка откинуться на спинку стула, дабы выглянуть в холл. Уён, едва ли не навернувшись из-за своих же кроссовок, слегка жмурится и тихо матерится, после чего сталкивается взглядом с Хонджуном и замирает на пару секунд.       — Хе-он, утрого добречка, — довольно тянет Уён, расплывается в улыбке и проходит на кухню, — ты чего не спишь?       Ким на него лишь косится и медленно отпивает кофе, хмуро глянув на часы. Ещё даже семи нет.       — Это я тебя спрашивать должен.       — Я просто не смог уснуть и потому пошлялся по городу… — пожимает плечами Уён, — Сонхва-хён у себя?       — Нет, — Хонджун возвращает своё внимание к газете, перехватив её удобнее, — съебался куда-то с утра пораньше.       Уён лишь грустно вздыхает и направляется на третий этаж под недовольный взгляд Хонджуна. С каких пор Сонхва вообще стал так легко подпускать к себе какую-то мелочь? Это раздражало, ведь даже его, Хонджуна, он далеко не сразу подпустил к себе и позволил узнать настоящего себя. Сонхва всегда был осторожным. Он всегда доверял Хонджуну. Почему в этот раз он его не слушает, не верит, что этот Уён явно замышляет что-то, что сильно ударит по всем ним? Почему он позволяет Уёну это делать?       Отложив газету в сторону, Хонджун обещает себе отправить этот бесполезный кусок бумаги в урну чуть позже, а сейчас он встаёт и направляется в свою комнату. Сонхва уехал часом ранее. Не сказал куда, не предупредил даже Сана — просто взял и уехал. Что-то случилось и это факт, особенно если учитывать вчерашнее. После того, как Пак покинул его комнату, они больше не пересекались, как бы странно это не было, учитывая, что дверь Сонхва находится прямо напротив двери Хонджуна. Они так и не обсудили тот поцелуй, тот разговор, и Киму это не нравилось. Он был уверен — старший тоже в смятении, тоже боится неправильно понять его и неправильно ответить. Они привыкли не обговаривать некоторые моменты, которые зачастую были не самыми приятными для обоих, но про это Хонджун молчать не намерен. Он сам не понимает, что на него вчера нашло, сам не знает, почему ему захотелось поцеловать Сонхва, и он определённо хочет знать мнение старшего на этот счёт. Может быть, им стоит почаще разговаривать о своих чувствах.       Поднявшись на третий этаж, Хонджун задерживает взгляд на двери в комнату Сана, лишь после этого пройдя в свою комнату.       Раздражает.       Закрыв дверь, он отходит к кровати и достаёт из-под подушки матовый кольт, проверяя магазин. Остаётся лишь надеется, что восьми патронов окажется достаточно. Кто знает, во что снова ввязался Сонхва. К тому же, раз вчера они повздорили, то есть вероятность, что старший отправился на своё любимое место, находящееся за городом. Он часто так делал — Хонджун знал. Все знали.       — Хён.       Хонджун едва ли не роняет кольт из-за неожиданности, оборачиваясь и натыкаясь взглядом на помятого сном Кириоса, выглядывающего из-за дверного проёма.       — Что такое, мелкий? — Ким слегка настораживается. Не часто Ёсан называл его хёном, да и без особой нужды к нему в комнату не заглядывал, предпочитая вылавливать его в коридорах или этажами ниже.       — Сонхва оставил Ральфа дома, — он жуёт губу, взглядом бегая по напряжённому лицу Хонджуна, — что думаешь делать?       Ким невольно замирает, опустив голову. Сонхва всегда, всегда берёт с собой Ральфа. Оставляет дома лишь тогда, когда есть вероятная угроза для жизни горного львёнка.       Блядство.       — Поеду и найду его, что ещё-то, — Ким слабо хмурится, закрепив кольт на поясе, и после достаёт глок — точно такой же, как и у Сонхва — из комода, проверяя магазин. — Ничего не говори Сану. Пусть думает, что мы вылезли повеселится.       — Хорошо, — Ёсан кивает, пропуская старшего из комнаты, но после кладёт ладонь на его плечо, заставляя обернуться. — Джун, это, конечно, не моё дело, да и я понятия не ебу, из-за чего вы с ним посрались, но… эм… попытайся понять его. Ему тоже трудно держать все обязанности на себе.       Хонджун хмурится, но на слова младшего кивает и, стоит тому убрать руку с его плеча, уходит на первые этажи. Нужно поторопиться. Сонхва действительно может ввязаться во что-то опасное. Это вполне по его части.       Выходя из особняка, Ким быстро прикуривает, выкидывая пустую пачку в небольшую урну, и направляется в сторону соседних домов. Они все пустуют и заселены вряд ли будут, потому At удачно пользовались свободными участками. Проходя в одноэтажный, но достаточно широкий домик, Хонджун тут же направляется в гараж, соединённый с домом, и раскрывает металлическую дверь. Солнце тут же врывается в помещение, окутывая лучами чёрные байки, небольшой фургон и Лексус. Хонджун слабо улыбается, проведя ладонью по дверце внедорожника, но всё же садится на чёрно-синий Ямаху, заводя его. Медлить никак нельзя, а на байке будет явно быстрее, чем на массивной машине. Надев шлем с черепом, он с пару секунд позволяет насладиться рычанием байка, после чего выжимает газ.       Выезжая из гаража, Ким выкидывает окурок, сразу же набирает скорость и направляется в противоположную от города сторону.       Остаётся лишь надеяться, что Сонхва не успел навести шума за этот час.

متى المدن تختفي

      Поднимаясь по лестнице, Уён широко зевает и потягивается, едва ли не свалившись вниз из-за секундной потери равновесия. Бессонница — дело страшное, и он наверняка вновь не сможет уснуть. В детстве матушка приучила его в одинокие бессонные ночи к тёплым и успокаивающим объятиям, и теперь он, даже спустя столько времени, не может избавиться от этой необходимости. Сколько бы он не старался, заснуть в одиночку не выходило. В стенах этого особняка уже была одна такая ночь и Уён, собрав всю свою обаятельность в кулачки, ушёл к Сонхва. Впрочем, ему не были не рады и Сонхва позаботился о его комфорте, дал выпить снотворного и даже разрешил поспать в обнимку, раз Уёну так лучше.       И сейчас, поднимаясь на третий этаж, Уён решает, что раз у него не выйдет поваляться и пообниматься с Сонхва, то он нагло завалится к Аспиду. И не важно, что вчера он Уёна чуть не избил. В нём не ощущается та злая энергия и Уён чувствует себя спокойно рядом с Аспидом, даже когда тот в гневе. Да, поначалу было страшно, но теперь, когда он убедился, что даже в приступе гнева его трогать не станут — страх ушёл. Впрочем, если бы Аспид действительно хотел его убить или нанести какой-либо ущерб, то он бы уже это сделал, верно?       — Эй, чудик, — Кириос, замерев на пороге своей комнаты, подзывает Уёна к себе жестом руки.       Уён уж было хотел возмутиться и дать ответочку на обзывательство, но, заметив строгий взгляд старшего, понимает, что лучше промолчать, либо же его через секунду сожрут пираньи. Откуда пираньям взяться здесь он не знал, но Кириос вполне может и такое устроить. Если захочет.       Стоит только Уёну подойти практически вплотную, как Кириос заводит его к себе и закрывает дверь. Ясно, его либо собираются убить без лишних глаз, либо… второго не дано. Но старший лишь, вполне себе безобидно, скрещивает руки на груди и смотрит ровно в глаза, отчего по спине Уёна пробегает холодок.       — Ты опять пошёл к Аспиду? Зачем?       Уён испускает тихий выдох. Ему Хонджуна вполне хватает с этим выеданием мозга как ему, так и Сонхва с Аспидом, а теперь ещё и Кириос…       — Не собираюсь я вам всем какое-то зло делать, ну почему вы не поймёте! — Уён вскидывает руки, а после устало и беспардонно садится на край кровати старшего. Тот никак не реагирует, продолжая невозмутимо стоять и смотреть на него. — Я просто хочу быть для вас другом, мне нравится находиться среди вас, да даже когда вы возвращаетесь с какого-то своего дела, наверняка грохнув не одного человека, я продолжаю хотеть остаться среди вас! Я… я не знаю, как ещё завоевать ваше доверие, хотя, конечно, я бы тоже не доверял какому-то сосунку с улицы, будь мафией, но, блин! — Он устало стонет и утыкается лицом в ладони, — Пожалуйста, Кри, мне хватает Хонджуна, давай ты не будешь вставать на его сторону…       Кириос тихо усмехается.       — Закончил?       Закончил? Он не на этот счёт позвал его? Точно убить хочет!       Уён вскидывает голову, смотря на него снизу-вверх, и недоумённо вскидывает брови.       — А теперь слушай. — Взгляд Кириоса твердеет, а брови плавно съезжаются к переносице. — Сонхва доверяет тебе. Аспид доверяет тебе. Никому из нас всех Аспид не начинал доверять так быстро, а ты за полторы недели добился его расположения. У него было тяжёлое прошлое и я не хочу… Нет, я не знаю, что там было, не смотри на меня так. Он никому не рассказывает, знают лишь Сонхва и Хонджун, а они надёжнее могилы в этом плане… Так вот, и я не хочу, чтобы он страдал из-за тебя, ясно?       Уён рассеянно кивает. К чему Кириос вообще ведёт?       — Поэтому, Уён, дай мне слово, что я могу рассчитывать на тебя.       — Рассчитывать в плане?..       — Всего.       Уён подскакивает и уже было хочет напрыгнуть на старшего с крепкими объятиями, но так и замирает на месте с широкой улыбкой, понимая, что Кириос отнюдь не тактильный. Ну или по крайней мере не настолько, как он сам.       — Конечно можешь! Вот увидишь, я заставлю тебя гордиться мной!       Кириос усмехается, и в этот раз Уён не находит в этой улыбке яда или недоверия. Скорее, так усмехается старший брат, когда младший сказал что-то глупое для взрослого, но крутое для ребёнка. Беззлобно и мягко.       — Тогда позаботься об Аспиде. — Он протягивает руку, — ты единственный, кому он разрешает быть рядом, даже когда ранен. Нас он выпинывает.       — Ой, Кри, ну вот можешь же быть душкой, — Уён улыбается ещё ярче и пожимает его руку.       — Ёсан. Зови меня Ёсан.       Уён воодушевлённо оглядывает его и после притягивает за руку к себе, крепко обнимая, но практически сразу же отпуская. Ёсан гримасничает, но не отталкивает и даже слабо улыбается, а после разворачивает Уёна к себе спиной и пихает к двери.       — Всё, надоел, иди уже, куда шёл, — ворчит он, отчего Уён хохочет.       Выходя (точнее, едва ли не вылетая, из-за силы Ёсана) в коридор, Уён довольно улыбается и следит за тем, как старший захлопывает дверь после того, как он оказался за порогом.       Что ж, ещё один есть. Остались лишь братья и Лев. С Хонджуном сближаться даже и не хочется.       Тихо проходя в светлую комнатку, Уён невольно поражается, как Аспид вообще умудряется нормально спать без штор, да ещё и с окном над кроватью. Даже в раннее утро в комнате уже светло, так же, как и днём. Уён невольно морщится и думает, что стоит ознакомить старшего с такой интересной и удобной вещью, как шторы.       Осторожно, стараясь создать минимум шума, он стягивает кофту и откладывает её на комод, оставшись лишь в футболке и свободных штанах. Не спеша ложиться, Уён присаживается на корты перед кроватью и с пару секунд с теплотой во взгляде разглядывая спящего, такого расслабленного, но слегка нахмуренного Сана. Даже во сне хмурится. Интересно, что ему снится? Снится ли вообще? Уён даже и представить не может, ведь, находясь рядом с этим парнем меньше двух недель, он его толком и не узнал. Знает лишь, что по утрам Аспид… что по утрам Сан любил пить сладкий капучино, что после их утренней пробежки поднимается в зал и продолжает тренировку, что, закрывшись в своей комнате, он любит сидеть на кровати и долго, по несколько часов, может смотреть в окно. Но про его характер, про его какие-то изюминки, про прошлое и вообще про всё, связанное со внутренним миром, Уён не знает. Не знает дату рождения, родной город, знает лишь, что ему двадцать три. Да он, по сути, даже его имя знает лишь по чистой случайности. Это грустно, но со временем Аспид раскроется ему, по крайней мере, он на это надеется. К тому же, Ёсан только что сказал, что Аспид доверяет ему.       Посидев на полу ещё пару минут, Уён осторожно мостится рядом с Саном. И в эту же секунду на него уставляются два кофейных зёрнышка, серьёзных и даже слегка злых. Впервые Уёну приятно ощущать на себе подобный взгляд.       — Ты что делаешь? — Слегка осевшим ото сна шепотом спрашивает Сан, хмурясь сильнее.       — Не могу заснуть… — Уён, неудобно, подкладывает ладони под щеку, — когда у меня бессонница… мне нужен человек рядом. А из вас всех я могу прийти только к Сонхва-хёну или к тебе, но Сонхва куда-то уехал, поэтому, вот…       Аспид с пару секунд молчит, разглядывая погрустневшего Уёна, после чего поворачивается к нему спиной и натягивает лёгкое одеяло до ушей, лишая шанса полюбоваться сильными мышцами.       — Можешь остаться, только не трогай меня.       Большего для счастья, кажется, и не нужно.       Уён, не решившись двигаться ближе, так и засыпает, разглядывая ярко-розовый затылок и улыбаясь своим мыслям об одном очень милом и добром мафиози.       Уён так и засыпает, дабы через час проснуться от того, что очень неожиданно встретился лицом с полом. Перепуганный, он подскакивает и, пошатнувшись от слишком резкой смены положения, выставляет перед собой руки в жесте боевой готовности. Со стороны слышится смешок и, напряжённо оглядевшись и не заметив ничего, что угрожало бы ему, Уён расслабляется и косится на сидящего на кровати Аспида.       — Не знаю, чего ты улёгся, — старший улыбается, его плечи слабо подрагивают от тихого смеха, — думал, сегодня пробежка отменяется?       — Во-первых, некультурно скидывать детей с кровати, — Уён дует губы, — во-вторых, я думал, раз ты восстанавливаешься, то сегодня у нас выходной.       Аспид лишь хихикает и, явно проснувшийся в хорошем расположении духа, слезает с кровати. Уён, вмиг перестав обижаться и злиться на старшего, всё ещё слегка осоловелым взглядом следит за тем, как тот надевает чистую майку. Глаза невольно цепляются за пластырь на левой лопатке, перебинтованные кисти рук и бинт на плече. Но, получив все эти травмы лишь сутками ранее, Аспид не корчится от боли и вообще никак не показывает явный дискомфорт от повреждённой кожи, и Уён поражается этому. Он вот, даже когда получил достаточно неглубокую, но оставшуюся шрамом рану на боку прожужжал своим друзьям все уши — ещё тогда, в Корее —, о том, насколько она болит. Даже спустя неделю он продолжал невзначай жаловаться. А Аспид лишь вчера, когда Уён обрабатывал его раны, совсем немного пошипел от боли, а сегодня уже бодрячком, словно и нет никаких серьёзных травм.       — Подожди, — Уён мягко одёргивает Аспида за руку, обращая внимания на себя, и берёт его ладони в свои, оглядывая, — болят?       — Наверное, — он слегка тушуется, неуверенно жуя губу. Наверное? Уён в удивлении вскидывает голову, врезаясь взглядом в чужой, тягуче-кофейный. — У меня достаточно высокий болевой порог, да и я уже привык к боли.       — Ладно… А что насчёт спины и плеча?       Не дожидаясь ответа, Уён проверяет бинт на плече, замечая небольшое пятнышко крови. Неудовлетворённо хмыкнув, он обходит замершего в удивлении Аспида и задирает его майку буквально до шеи, чтобы без проблем осмотреть рану на лопатке.       — Вижу, ты неплохо разбираешься в медицине, — слегка сдавленным голосом отзывается Аспид, когда Уён отпускает его и отходит.       С одной стороны, подобные знания не будут лишними в их банде, ведь из всех семерых в медицине хорошо разбирается лишь Ёсан, а он не всегда может быть рядом, разъезжая по своим делам. Им было бы вполне выгодно оставить Уёна насовсем, предложив ему место первого помощника при травмах. Но с другой стороны, Уёну, по словам Хонджуна, ещё нет девятнадцати и он всё ещё ребёнок, и они очень рискуют, если примут его в банду.       — Мой классный руководитель в старшей школе был бывшим врачом, — хихикает Уён, открывая оставленную на столике аптечку, — и на обеде он часто устраивал что-то типа дополнительных лекций по медицине. Саморазвитие никогда не помешает, поэтому я всегда оставался и слушал его.       — Что ж, это… достаточно важные знания.       — Я надеялся, что они мне не пригодятся, но, видимо, теперь мне придётся почаще напрягать память, — Уён улыбается и, достав ватку и промочив её в антисептическом средстве, указывает Аспиду на кровать, куда после они вместе садятся. — Сними майку, без неё удобнее.       Аспид, нехотя, выполняет просьбу и откладывает вещь в сторону, позволяя младшему позаботиться о себе. Уён осторожно разматывает бинт и, отложив его в сторону, внимательно оглядывает покрывшуюся запекшейся кровью рану. Сейчас отлично видно, насколько она неглубокая и что ничего, кроме боли и дискомфорта, за собой не несёт, и, осознав это, Уён облегчённо выдыхает, чем вызывает удивлённый взгляд Аспида. Принявшись осторожно обрабатывать плечо ваткой, Уён — неосознанно —, слегка выпячивает губы и хмурит брови, стараясь не причинять боли, и Аспиду он кажется неожиданно милым. Несомненно, во второй раз признаваться себе же в том, что ему нравятся как девушки, так и парни, немного смущает, и он надеется, что на этот раз всё не затянется и не будет такого же конца, как в первый. Лучше, конечно, не было бы и начала, ради чего ему придётся постараться, потому что Уён упорно прокладывает путь к его душе, что не может не тревожить.       — Думаю, она быстро затянется, — негромко проговаривает Уён, вспомнив о том, как неохотно вчера старший позволил перебинтовать плечо, и поэтому сейчас он наклеивает пластырь с абсорбирующей подушечкой. — Повернись спиной.       Аспид вновь послушно выполняет просьбу, усевшись в позе лотоса. В груди разливается приятное ощущение, что он впервые за многое время может спокойно обернуться к кому-то спиной без страха быть раненным. Аспид слабо морщится от этого и старается больше сконцентрироваться на осторожных и даже ласковых касаниях в районе левой лопатки, пока Уён обрабатывает вторую рану. По крайней мере, сосредоточившись на них, в голову не будут лезть навязчивые мысли.       — Ащ, осталась отмершая кожа, — Уён бурчит, стирая ваткой высохшую кровь вокруг раны, и морщится, оглядывая кусочек мёртвой кожи, мешающий полноценному заживлению раны.       — Оторви её.       — Чего? — Он аж воздухом давится. — С ума сошёл? Это, как минимум, будет больно!       — Но она же отмершая, — Аспид закатывает глаза, обернувшись через плечо, — и я не почувствую этого.       — Вот дурак-то, а, — Уён слабо шлёпает его по здоровому плечу в знак своего недовольства и встаёт, отходя к двери, — подожди здесь, я сейчас.       Аспид слегка недовольно оглядывает закрывшуюся дверь, но продолжает сидеть на месте. Если он ослушается этого неугомонного филина — то хуже будет ему самому. Лучше уж просто посидеть, потерпеть его выходки, а после уже отправиться на пробежку. Раны у него незначительные, к тому же никакого дискомфорта при беге они не доставляют и потому можно смело отправляться на тренировку.       — Как насчёт того, чтобы устроить пробежку по пляжу? — Уён врывается в комнату слишком резко, отчего на него уставляются два удивлённых кофейных зёрнышка.       — По песку бегать неудобно.       — Но я хочу окунуться после…       Уён, дуя губы, плюхается рядом с Аспидом и вновь принимается копошиться у него за спиной, стараясь как можно осторожнее отстричь отмершую кожу маникюрными ноженками, любезно украденными из шкафчика Сонхва.       Аспид в ответ на чужое «хочу» лишь тихо вздыхает, стараясь не шевелиться, пока Уён возится с его раной.       — Ты можешь позвать Марса после того, как мы вернёмся домой.       — Но я хочу вместе с тобой!       Хотеть не вредно — едва ли не отвечает Аспид, но вовремя прикусывает язык, предугадывая, что за такие слова на него обидятся, а надувшегося филина им в доме не нужно.       — Ладно, уговорил. Но это не должно занять более получаса.       — Опять идёте наказывать злых дяденек? — Уён передразнивает вчерашние слова Аспида, отчего тот закатывает глаза.       — Тебе не нужно знать этого.       Уён стихает, сосредоточившись на ране, и слегка поджимает губы. Порой он не понимает Аспида — он не позволяет Уёну узнать хоть маленький кусочек из дел At, но при этом и не выпинывает его, и в итоге Уён буквально живёт за их счёт. Странно это всё. В любом случае, если продолжить стараться, то, вполне вероятно, что ему всё же позволят вступить в их банду.       — Хватит слишком много думать, — Уён звучит неожиданно серьёзно, под конец прикусив язык, дабы случайно не назвать Аспида по имени.       — Без этого не выжить, Агапе, — он криво ухмыляется и, ощутив, как Уён приклеил пластырь, тут же встаёт. — Иди собирайся.       Уён фыркает, схватив его за предплечье и усадив обратно. На секунду, когда Аспид одаривает его раздражённым взглядом, в голове Уёна вспыхивает маленький триггер: он сейчас так просто сидит и помогает убийце. Тому, кто может убить и его. Что он так просто общается с, грубо говоря, боссом самой проворной группировки на территории Испании. Так легко и так странно.       — Пальцы, — Уён кивает Аспиду на руки, и тот, закатив глаза, подаёт ему руки. — Нельзя оставлять раны без присмотра. Ты можешь подхватить инфекцию. К тому же ты сам в первую неделю каждый день заставлял меня смирненько сидеть, пока сам обрабатывал мой затылок, так что мы квиты!       — И это я тут много думаю?       — Конечно. Не я же.       Аспид вздыхает и решает не продолжать этот спор, молча позволяя позаботиться о себе. Он вообще сможет когда-нибудь отказать Уёну в этом? Остальным — запросто, но Уёну?..       Достаточно быстро закончив обработку костяшек, младший удовлетворённо улыбается и поднимает взгляд, тут же замерев. Аспид смотрел в ответ, и вновь в его зёрнышках ощущалось тепло. Такое мягкое и ненавязчивое, с лёгкой улыбкой на устах. Уён улыбается ему в ответ, а после встаёт и прибирает аптечку, молча удаляясь из комнаты Аспида в свою, дабы подготовиться к пробежке.       Неожиданно он ощущает себя действительно счастливым.