***
Время на электронных часах показывает без десяти двенадцать. За окном с самого утра идёт дождь, небо засасывают свинцовые тучи, холодный ветер срывает пожелтевшие листья с деревьев, заставляет ежиться и прятаться от невидимых пальцев в воротник куртки или вязаного шарфа. Что ж, теперь можно официально объявлять — наступила осень. Наступил сентябрь. Слякоть. Грязь. Меланхоличное настроение и тоска по теплым солнечным лучам. Чонгук никогда не любил осень из-за учёбы и постоянной пасмурной погоды, вызывающей головную боль. В этом году все изменилось. И, скорее всего, изменилось в лучшую сторону. Он проснулся около часа назад и не смог подняться с постели из-за умиротворенного (сладкого) вида спящего парня рядом с собой. Тэхён прелестно сопит прямо у него на груди, руками обнимая обнаженный плоский живот. Шею украшают несдержанно оставленные вчера Чонгуком светло-красные засосы. Покусанные губы слегка приоткрыты и, бывает, издают сонное бормотание, которое вынуждает тихонько смеяться в ладонь. Мягкие пшеничные волосы находятся под властью Чонгука. Младший нежно перебирает их, боясь разбудить или потревожить чужой отдых. Сам иной раз прислушивается к ровному дыханию, убеждаясь, что это не сон, а реальность. Настоящая и ничем не приправленная реальность. Впервые в голове абсолютная пустота. Впервые на душе спокойно и как никогда светло. Будто мучающие бедное сердце споры и недомолвки с внутренним я наконец прекратились, уступив новому, пока что неизвестному чувству. Чонгук ни о чем не жалеет. Ни о том, что решил остаться. Ни о том, как обмякал в сильных руках и ловил голодным котёнком каждый поцелуй, вздох, шёпот. Ни о своём признании в порыве страсти и желания. Он только в очередной раз убедился в искренности Тэхёна и его словах. Все, что происходит между ними сейчас — не просто забава или игра в «очередную недолгую влюблённость». Кажется, они в друг друга по уши. До сумасшедшего пульса, до головокружения, до приятных тихих вечеров вдвоем, до глаз-сердечек и неконтролируемой близости. Ещё каких-то пару дней назад Чонгук о стенку бился, по комнате метался, ночью спать не мог от одной назойливой мысли, что разъедала мозг и упорно давила на больное сознание: «Твоим родителям это точно не понравится. Лучше прекрати, пока не поздно». Однако тот разговор в школьном лазарете и последующие за ним утешительные объятия послужили толчком к верному решению. По крайней мере, Гук хочет верить, что оно было верным. Тэхён переворачивается на спину, натягивая край одеяла до самого носа и миленько пускает слюни во сне. Да, вы не ошиблись, это тот самый горячий парень, который ночью прижимал Чонгука к постели и подавлял рвущиеся стоны ласковыми поцелуями. Чонгук аккуратно встаёт с кровати, сразу же покрываясь мурашками от холодного пола, и бесшумно натягивает помятую толстовку с бельём и джинсами. Ему неловко вот так весь день лежать с Тэхёном, когда другие домочадцы любопытно снуют за дверью по дому, явно догадываясь о их… проведенной ночи. Тэхёну, разумеется, не в первой здесь спать, но Чонгук напрягать своим присутствием никого не желает. Он коротко целует старшего в лоб и выходит, прикрыв дверь. В гостиной, что не удивительно, бардак. На диванах и креслах раскиданы незнакомые вещи, кофейные столики перегружены горой пустых стеклянных бутылок и упаковок из-под чипсов. С потолка свисают гирлянды и праздничные фонари, а бархатный ковёр покрыт разноцветным конфетти. Несмотря на беспорядок, с кухни несёт испеченными оладьями и корицей. Чонгук машинально идёт на запах. Желудок урчит. Он бы и не вспомнил о еде, если бы не вышел. Возле плиты в белой футболке, домашних клетчатых штанах и в необычном розовом фартуке крутится рыжеволосый юноша. На сковороде аппетитно шипят домашние оладьи. На столе выставлены три кружки горького американо. Старый магнитофон проигрывает скачанные на диски песни Бруно Марса. — Утречка, — подаёт радостный голос Хосок и кивает на свободный стул возле барной стойки, — надеюсь, я не разбудил вас. Иначе Тэ мне голову отсечёт, — на губах расплывается добрая улыбка. Чонгук неосознанно тоже улыбается, заряжаясь лучезарной энергией хена. Он занимает указанное место и, сглотнув, поглядывает на выставленный завтрак. Хосок это замечает и тихо смеётся в кулак. — Bon appétit? — не коверкнув, произносит на чистом французском. — Ты… знаешь французский? — глотнув ещё горячего кофе, заинтересованно спрашивает Чонгук. — Я умею говорить на нескольких языках: корейский, французский, испанский и немного румынский. Чон давится напитком, во всю расширяя глаза. — Эй, малой, тише, — протягивает полотенце, — я, конечно, впихиваю кому надо таблетки, часто бухаю до беспамятства и большую часть времени провожу с тремя придурками, однако это не значит, что я не могу учиться, — Хосок говорит без насмешки и обиды, он все также улыбается и пританцовывает под «Treasure», добавляя корицу в тесто. В очередной раз: мир действительно многогранен. — Прости… — смущённо отводит взгляд Чонгук и возвращается к своему американо. Что за тупая реакция, Чон Чонгук?! Тебе пора прекратить вести себя как недоразвитый в компании тэхёновых друзей. Ладно Юнги и Намджун. Они, вроде, привыкли. Хотя после вчерашних событий Гук точно имеет право немного тупить. Он откусывает кусочек горячего оладья и вновь возвращается к разговору: — Все ушли или кто-то до сих пор гуляет возле бассейна? — Не проверял, — задумчиво пожимает плечами, — обычно мы никого не выгоняем. Кому надо — тот уходит. — А где Юнги? — Он не встаёт раньше трех часов. Греется под своим любимым одеялом со слониками, — выключив плиту, Хосок неосознанно приподнимает уголки губ и, сняв фартук, садится напротив Чонгука. Короткий глоток кофе и удовлетворенное мычание. — Я готов жить только ради двух причин: утреннее американо и задница Мин Юнги. — Я готов жить ради утренних сигарет и… — неожиданно хрипло раздаётся возле уха Чонгука и чужие руки мягко обнимают его со спины, — ради этого, — тихо выдыхает куда-то в шею Тэхён и целует парня в позвоночную косточку. Вмиг становится как никогда уютно. Хосок на друзей старается не пялиться, чтоб не смущать. Включает телефон и специально долго ищет (не)нужную информацию на просторах твиттера. — Скажи, кто разбудил тебя, и я ему нос сломаю, — уже громче произносит. Чонгук весело хихикает. — Ты, но я разрешаю тебе не ломать свой красивый нос. — А я вот не против посмотреть, — встревает играющий бровями Хосок. — Почему ты вообще здесь? Опять храпел, и Юнги выгнал тебя? — отпустив брюнета, Тэхён берет нетроную кружку и отпивает кофе. Незаметно ладонью поглаживает поясницу Чонгука. Такое простое действие, однако внутри отзывается приятным трепетом. Будто так и должно быть. Сонный и заботливый Тэхён, немного красный Чонгук и вкусный кофе на двоих. Это люди и называют «идеальными выходными»? — Во-первых, я не храплю, — Хосок встаёт, забирая оладушек и сотовый телефон. — Во-вторых, это мой дом. Что хочу, то и делаю, — словив недовольный взгляд, он посылает парням воздушный поцелуй и не спеша уходит на второй этаж. Тэхён тяжело вздыхает и облокачивается о стойку бедром. Он все также ходит в узких джинсах с расстегнутым ремнем и голым торсом. Гук с непривычным ему самообладанием рассматривает не выспавшийся вид русоволосого и нервно теребит пальцами подол толстовки. Боже мой. Он реально по уши. — Доброе утро? — ярко улыбается Тэхён. — Доброе утро, — улыбается в ответ Чонгук.feelings
20 ноября 2021 г. в 17:54
Примечания:
https://ibb.co/Tc8jZMK - немножко атмосферы вигуков из этой истории
Mac Miller — The Spins.
Задумывались ли вы когда нибудь о том, какие люди окружают вас, и почему именно они входят в ваш близкий круг общения? По каким признакам среди семи миллиардов человек вы остановились на определенной улыбке, глазах, фигуре? Что послужило толчком для выбора, изменившего всю вашу жизнь? Ведь, по сути, мы не отдаём себе отчёта в действиях, производимых в день по сотню раз подряд. Покупаем вредные продукты, ходим в кино, спим, чистим зубы, прячемся от криков и споров, избегаем преград и стараемся не смотреть на небо. Хоть иногда и хочется. Нас сопровождают в долгом пути совершенно непохожие друг на друга люди. Кто-то причиняет боль, кто-то её забирает. Кто-то открывает замки, кто-то, наоборот, сажает в клетку и не отпускает. От тех мы берём опыт, от тех немножко счастья и приятных воспоминаний. Но что же творит вселенная, посылая незапланированные подарки в нашу ничем неприметную жизнь? И стоит ли вообще принимать эти подарки…
Наше окружение зависит от нас. Оно олицетворяет то, чего нам не хватает внутри. Мы ищем в невинных спасения, любви и поддержки. Мы надеемся увидеть в них свою противоположность и нагло ухмыляемся ей в лицо.
Человеку всегда нужен человек. Тот, кто согреет, тот, кто обнимет и защитит. По-своему необычное явление.
Тэхён никогда не любил загружать себя философскими размышлениями на популярную тему о смысле жизни. Да и повода особого не возникало. Радоваться сегодняшнему дню и не думать о завтрашнем — девиз, который его вполне устраивает. Не трать энергию зря, не трать внимание на недостойных, забудь о том, что могут сказать другие и сосредоточься на собственных силах. Общество привыкло пускать сплетни и грязные слухи, оно не изменится, даже если ты будешь кричать и просить перестать. Так что наилучший вариант — уверенно бежать туда, куда зовёт сердце. Тэхёна оно впервые привело в супермаркет к Намджуну. Там он познакомился с Юнги и Хосоком. Там он обрёл новых друзей и новую жизнь. Прошлое в виде натянутых отношений с семьёй мучительным грузом оседало на плечах и не позволяло свободно дышать. Избавиться не хватало смелости, однако ему протянули руку помощи и показали совершенно иной мир.
В этом мире ты никому ничего не должен. В этом мире ты не притворяешься чужим, не следуешь за теми, кого на дух не переносишь. Твоё слово не считается пустым звуком среди сверстников. Глотку не раздирает скопившаяся с годами ненависть и обида.
В этом мире — незнакомом, но уже любимом, — можно ехать в машине и выкрикивать слова из звучащей песни; закидываться с утра шипящими кислыми конфетами и с мокрой головой отправляться в магазин; встречать рассветы и закаты под WEATHERS; спать до обеда, а, проснувшись, сразу мчаться в ближайшую пекарню за шоколадными пончиками. Кто сказал нет, когда в ушах стоит громкое и уверенное да?
Наше окружение — это наша вторая личность. И Тэхён лишь сейчас понял, что в Юнги, Намджуне и Хосоке видит самого себя.
Второй раз сердце Тэхёна тоже не ошиблось и привело его к нему. К темноволосому парню с милой крошечной родинкой под нижней губой и детским наивным взглядом. К тому, кто во время просмотра сериалов наедается фисташковым мороженым и засыпает с ложкой во рту; кто на переменах сидит возле окна и рисует в блокнотике, затем переводя эскизы в татуировки; кто морщит нос, если не доволен и кусает ногти, если встревожен. Тэхёну по велению матушки-судьбы угораздило влюбиться в первокурсника. И не просто влюбиться. А бесповоротно утонуть.
Утонуть в мыслях о нем, во встречах, в касаниях, даже в бессмысленных разговорах или тайных наблюдениях откуда-нибудь с крыши общежития. Разве возможно настолько засесть в голове? Разве возможно вот так быстро привыкнуть к чужому присутствию и крепким объятиям?
Тэхён же теперь не отпустит. Ни за что. Ни при каких условиях. Такие ощущения вызвать другой не сумеет. Чтоб горело под кожей и плавилось внутри. Чтоб до помутнения рассудка и дикого желания. Чтоб отпечатком на сердце и в памяти.
Тэхён — личный злодей Чонгука, который меняется лишь под прицелом чёрных глаз и кроличьей улыбки. Ибо его мальчик заслуживает только самого лучшего. И отныне так будет всегда.
Тэхён заканчивает курить, стоя под мелким дождём во дворе коттеджа и, выкинув окурок в урну, отправляется обратно в дом, где как раз-таки оставил свое неземное чудо. Праздник приближается к концу. Половина выпивки закончилась, закуски съедены, музыка не орёт, вызывая землетрясение и людей становится меньше. Бассейн уже давно пустует из-за резко изменившейся погоды. Толпа перебралась греться в тёплых стенах и заканчивать пьянку под просмотром старых боевиков. Ежемесячная посиделка в кругу семьи, а семья здесь — это местные уличные банды и поклонники бесплатного алкоголя, прошла на отлично. Все знают друг друга больше года, никаких драк, ругательств, одно лишь искреннее уважение. Академия нервно плачет в сторонке от затмивших её, как часто называют их коллектив, сумасшедших «отпрысков». Провести бы как-нибудь на территории школы крупный банкет в честь преподавателей-извращенцев и таких же безмозглых учеников. Кажется, Тэхён нашёл себе новую цель в этом году.
Зайдя внутрь, снимает косуху и взъерошивает мокрые волосы, капельки воды брызгами разлетаются по предметам. Мимо снуют пьяные подростки. Каждый о чем-то заинтересованно беседует, не связывая вместе и двух слов. На диване зажатый Юнги пытается отпихнуть от себя Хосока. Парень просто неуправляем, если в голову ему взбрела очередная ебанутая идея о сексе в общественном месте. Дай только согласие, и тебя быстренько раком поставят перед знакомыми. Юнги во второй раз через подобное проходить не хочет.
Тэхён бегает глазами по комнатам и улыбается, когда находит Чонгука.
Младший безразлично посиживает на столешнице, мотыляя ногами, словно ребёнок, и сладко хрустит найденными в кухонной тумбочке шоколадными чипсами. Пальцы испачканы, губы тоже. Черно-угольные волосы наэлектризованы и делают того похожим на попугая. Он иногда тяжко вздыхает и заглядывает в окно позади. Беспокоится, между прочим. Скучает, между прочим.
Чонгук думал, ему придётся везде за Чимином таскаться, в результате же Чимина украли прямо из-под носа. Намджун познакомил парня с друзьями и те, поспоривши на то, кто и сколько забьёт в кольцо баскетбольный мяч, ушли играть на улицу. Плевать, что по прогнозу минус четыре, ветер, холод и непрекращающийся дождь. Что ж, по крайней мере Пак не скучает и хорошо проводит время. Вряд ли он до этого посещал вечеринки или тусовки, кроме академических. Первый раз — не последний.
Чонгук поднимает голову и видит идущего к нему русоволосого. Неужели. У самого сердце чаще начинает биться и возникает острое желание скорее кинуться в крепкие руки.
— И снова он один, — подходит ближе Тэхён и удобно устраивается между разведенными коленями. — Почему ни с кем не общаешься? — с тёплой улыбкой на пухлых губах отнимает пачку чипсов и откладывает её в сторону. Чонгук недовольно хмурится, но не отстраняется. Чипсы он потом обязательно заберёт. Замёрзшие ладони плавно обводят обтянутые узкими джинсами бедра, вызывая мурашки по спине.
Чонгук берет салфетки и, вытерев от шоколада пальцы, пожимает плечами.
— Мне вполне хватает тебя и твоей болтовни, — обвивает смуглую шею и чуть поддаётся вперёд. Тэхён аккуратно слизывает языком оставшиеся на чужих губах крошки и медленно покрывает невесомыми поцелуями скулы и подбородок. Чонгук мычит, кусая изнутри щеку. От Тэхёна несёт не сильным перегаром, мятными сигаретами и клубничной жвачкой, которой, судя по всему, он пытался скрыть резкий запах. Однажды выдержка Чонгука лопнет и ему придётся признаться в том, как он тащится от хриплого после курения голоса старшего и его одурманивающего пьяного взгляда. Как безумно тащится от потертой косухи, пропахшей насквозь вишневой колой и мятными сигаретами. Как зависит от интимных прикосновений и еле слышимого шёпота на ухо.
Чонгук горит. Горит снаружи и внутри.
— Ты очаровательный, когда говоришь о таком, — притянув к груди за поясницу, бархатным голосом пропевает Тэхён и утыкается носом в висок. Чонгук с покрасневшими щеками аккуратно перебирает в руках светлые локоны и не сдерживает идиотскую улыбку.
Они льнут друг к другу, будто изголодавшиеся по ласке животные. Вокруг полно народу, и Чонгук уверен: каждый мимо проходящий внимательно рассматривает их фигуры, пытаясь угадать, кто притаился на кухонном столе. Но в данный момент ему действительно плевать на то, что могут подумать другие. На дворе двадцать первый век. Почему они должны скрываться от кого-то или стыдиться своей привязанности? У любви нет пола. У незнакомых людей нет права решать за тебя, что полезно для жизни, а что — нет. Они скажут, подумают об этом сегодня и забудут на следующий день. Так, к сожалению, принято. Плеваться ядом на не провинившегося, отбирать последние лучики света и сталкивать вниз с обрыва в бескрайнюю мрачную пустоту. С высока смотреть на умирающего и заливисто смеяться, наслаждаясь очередной гнилой победой. Общество несправедливо и безжалостно по отношению к каждому. Главное пройти через это.
Тэхёну все равно, значит, и Чонгуку тоже. Он будет целовать его здесь до тех пор, пока губы не онемеют или тело не откинется от недостатка сна.
— Как насчёт остаться сегодня у Юнги? — кусая проколотую мочку уха, выдыхает Тэхён и с характерным звуком причмокивает. Чонгук тотчас же мысленно превращается в лужу. С ним давно играют не по правилам. Внизу живота образуется тугой узел возбуждения. Твою ж… — Я слишком пьян, чтобы вести тебя обратно. Да и остальные тоже, — опускается к обнаженной шее, мажет языком по горячей коже и непорядочно ухмыляется, видя подступающую дрожь в девственном теле напротив.
Ахуенный. Его мальчик просто ахуенный. Да, об этом стоит узнать всему миру. Всей планете. В каком-то плане Тэхёну даже нравится самостоятельно открывать в Чонгуке новые уникальные стороны. Он единственный, кому разрешено лицезреть его настоящую сущность ночью или днем. Тэхён готов сполна использовать данную возможность.
У Гука дыхание сбивается моментально. Во рту больше накапливается слюны. В голову кровь ударяет, уши краснеют, толстовка неприятно прилипает от духоты. То ли желание управляет мозгом, то ли Чонгук просто поймал минутную эйфорию, однако убегать или отталкивать от себя максимально разгоряченного Ким Тэхёна — последнее, о чём он мог подумать в эту секунду.
Решил жить моментом? Отлично. Пора начать.
— Я могу заказать такси… — сглотнув, судорожно произносит и хлопает блестящими глазами, похожими на крошечные пуговки.
— Думаешь, я доверю твою безопасность незнакомому мужику? — взглянув в лицо, вопросительно поднимает брови. Чонгук закусывает нижнюю губу, дабы повторно не расплыться в улыбке и отрицательно машет головой.
Что за нелепое предложение: поехать на такси? Будто это не Чонгук недавно чуть не расплакался от того, что его бросили посреди толпы. Именно поэтому он тихонечко сбежал на кухню. Хотя бы чипсы не украли… Драться за открытую пачку Chocola's Чон еще не готов.
— На том и закончим. Уверен, хозяева будут не против нашей компании, — легонько чмокает в нос и гладит костяшками холодных пальцев по гладкой щеке.
Влюблённых прерывают вернувшиеся с недолгой игры Намджун и Чимин. Оба промокли до нитки и чуть коньки не отбросили по дороге в дом, думали, всё, пришёл их смертный час. Ан-нет, старушка с косой завернула не в тот угол. Выпив две рюмки согревающего скотча, друзья обрели свою прежнюю оживленность и присоединились к всеобщему хаосу. Правда, поздно присоединились. Народ-то уже домой отправлялся.
Кашемировый молочный свитер Чимина волшебным образом куда-то пропал. Теперь на Паке надета огроменная красная футболка с жирной надписью «Queen». Волнистые волосы скрыты под козырьком белой кепки. Сейчас старшекурсник, известный своим стальным характером и необщительностью, выглядит обыкновенным восемнадцатилетним подростком с невероятной любовью к жизни и с невероятным сундуком надежд. Чимин словно ребёнок, впервые вдохнувший сладкий запах свободы. Его пухлые губы посинели от холода, тонкие пальцы прижимают к груди грязный баскетбольный мяч, а помутненный взгляд лениво блуждает по интерьеру.
Чонгуку приходится спрыгнуть со столешницы и неловко поправить подол поднявшейся до живота кофты. Тэхён на это лишь толкает язык в щеку и обнимает со спины не успевшего убежать брюнета. Кладёт подбородок на плечо и прикрывает глаза. Почему, черт возьми, так удобно.
— Чонгук, если нужна будет помощь, кричи, — с усмешкой проговаривает Чимин.
— Итак, я смотрю веселье подходит к своему логичному завершению, —зевнув, садится на свободный стул Намджун и откидывается на спинку. — Мне завтра магазин открывать, так что поеду домой. Мелкий, тебя подвезти? — Чонгук отказывается, чувствуя, как медленно начинает засыпать на нем Тэхён. — Чимин-а? Ты как?
— Если честно, я был бы не против провести ночь в собственной кровати.
— Не вопрос, закину до общежития. Точнее как закину… попрошу Марка. Он должен приехать за нами через несколько минут, — устало вытянув ноги, Джун потянулся за очередной банкой пива. — Где Хосок и Юнги? Или они уже проводят медовый месяц на втором этаже?
— Скорее всего, — робко улыбается Чонгук, стараясь держаться на ногах. Тэхён, видимо, окончательно провалился в царство Морфея. Хотя руки его все ещё крепко держатся за чонгукову талию. — Кстати, всё хотел спросить... когда они познакомились?
Намджун на мгновение задумывается, прикидывая примерное число. С этими балбесами он через многое прошёл и, кажется, нет человека, который знал бы их лучше, чем Ким Намджун. Сколько помнит, всегда видел их вместе. Друг за друга не просто горой. Хосок ради Юнги жизнь готов отдать, в котёл с огнём броситься, невинному глотку перерезать. Он им в буквальном смысле дышит. Если раньше боялись попасть в передрягу с Хо и заработать себе клеймо «изгнанника», то с появлением мятноволосого — вероятность быть убитым и закопанным где-нибудь недалеко от заброшенной церкви, возросла до ста процентов. А Юнги, несмотря на частую вспыльчивость и ревность, оберегает того всем сердцем, не пускает на пьянки, заставляет тепло одеваться и категорически запрещает садиться за руль не в трезвом состоянии. Юнги при упоминании Хосока с катушек сразу слетает. Такую зависимость сложно назвать нормальной, но благодаря ей они держатся на плаву неустойчивого мира. Только благодаря ей.
— Года два назад, не помню уже, — хмыкает по-особенному трогательно Намджун и, как кот, непринуждённо подтягивается, — Юнги подставили однажды с наркотиками и упекли в полицейский участок, где должны были начаться разборки. Ему повезло, ибо двоюродный дядя Хоби там работал и как раз помогал драгоценному племяннику избежать наказания за избиение сотрудника какого-то там ресторана. Ну, в общем, Хоби спас Юнги и забрал к себе. После этого они не разлей вода, — в кармане тёмных спортивок вибрирует телефон. Джун быстренько печатает ответ на сообщение и, поднявшись, ласково хлопает по плечу зависшего Чонгука. — Марк приехал, так что мы пойдём. Оставляю тебя за старшего, позаботься о Тэхёне, — на щеках появляются ямочки. Гук в ответ приподнимает уголки губ и кивает.
— Я позвоню завтра утром, — машет на прощание Чимин и плетется во двор, по пути натягивая на футболку горчичное пальто с шарфом и шапкой. Любимый свитер, к большому огорчению, потерян навсегда. Незаменимая утрата.
Чонгук же, в свою очередь, пытается отлепить сжимающие его бока руки светловолосого и осторожно двигается к открытой двери в комнату, где, слава богу, никого нет. Тэхён бубнит что-то невнятное, голову убирать от мягкого плеча Чонгука совсем не хочет. Толкается, защищается зубами, ногами, но отпускать не собирается. Чон еле прижимает к стене разбушевавшегося парня и, преодолевая накатившую панику, глубоко вздыхает, снимая с того толстое худи, чтобы не упарился во сне от жары.
Убрав вещь, укладывает на кровать и, закрывшись на замок (мало ли), смело пристраивается маленьким калачиком под боком. И смотрит. Не проронив ни слова, ни разу не отведя глаз. Смотрит. Наслаждается. Любуется. Не верит.
Не верит, что испытывает столько эмоций за одну секунду. Не верит, что ему ответили взаимностью и осыпали нескончаемым количеством ласки, нежности, доброты. Даже родители уделяли меньше внимания, чем Тэхён. За проведенные вместе недели Ким, кажется, узнал его вдоль и поперёк.
Он открывает в машине окно, так как знает, что младший обожает ловить приоткрытыми губами потоки ветра и вечно считает вслух остановки. Включает the Drums, когда грустно и оставляет светильник на ночь; на автомобильной заправке всегда покупает банановое молоко или миндальные булочки; с утра готовит чересчур сладкий кофе и дарит подбадривающий поцелуй в лоб, который поднимает настроение на весь оставшийся день. Долго слушает рассказы Чонгука, никогда не перебивает, а потом обнимает и шепчет, что он прекрасен. Прекрасен любым: в помятой школьной форме или с зубной пастой на подбородке. А Чонгук жадно впитывает в себя слова, хранит в памяти и ни с кем не делится ими. Потому что они предназначены лишь для него.
Через прозрачный тюль на постель опускается слабый свет луны. Чонгук слегка приподнимается и, отбросив ненужные мысли, касается желанных губ. Тэхён не спеша открывает рот и поддаётся навстречу, смакуя на языке привкус шоколадных чипсов и сигарет. На самом деле, он не спал. Наоборот, терпеливо ждал хоть какой-нибудь ответной реакции. Видимо, борьба, наконец, закончилась, и брюнет отпустил переживания, решившись сделать шаг вперёд. Тэхён несдержанно улыбается, ладонью поглаживая чужой затылок, и нависает сверху, подмяв под себя растрепанного первокурсника. Внутри просыпается безудержное желание скорее доставить удовольствие тому, кто одним своим видом вселенную вверх тормашками переворачивает, звезды яркие на небе зажигает, о любви из проклятых фильмов мечтать заставляет, всего себя отдавать побуждает. С Чонгуком хочется быть предельно тёплым, заботливым, осмотрительным. Не пересекать границу, не делать больно, не ломать, не портить. Только вызывать искреннюю улыбку и распускать огненные бутоны в груди. Новой вспышкой страстью подчиняться, мурашки губами ловить.
Тэхён руками прокрадывается под толстовку, бархатную нетронутую ни кем ранее кожу гладит, вздохи неровные слышит и, не встречая сопротивления, углубляет поцелуй, сглатывая тягучие стоны. Чонгук под ним совсем плавится, под контролем тело больше не может держать. Будто падает на дно и вновь всплывает, задыхаясь не водой, а человеком. Он лихорадочно помогает снять с себя одежду, не стыдясь выпирающих ключиц, рёбер и впалого живота. Он все равно видит то, как на него смотрят. Такое подделать невозможно. Этот блеск в миндалевидных глазах, этот нескрываемый трепет и восхищение. Чонгук смущённо закусывает губу и прячет лицо в ладонях.
— Безумно красивый, — хрипло шепчет Тэхён, носом вдыхая знакомый аромат ягодного шампуня и детского стирального порошка. Медленно оставляет мокрые следы от шеи до пупка, — при мне ты не должен прятаться, — подняв худую ногу, переходит к внутренней стороне бедра и нежно кусает, рассматривая красный след. Чонгук шипит, но не дёргается. Пальцами беспорядочно бродит по футболке и, цепляя за край, снимает, откровенно удивляясь нарисовавшейся картине. У Тэхёна тело подтянутое, словно парень и вправду в прошлой жизни был рыцарем. Кожа медовая блестит от пота, кое-где россыпью виднеются мелкие веснушки и родинки; на предплечьях мускулы изящно перекатываются, широкие бедра с расстегнутым ремнем ещё более сексуальнее выглядят. Чонгук притягивает к себе обратно старшего и большим пальцем поглаживает некогда разбитую скулу, выдыхает в пухлые губы сокровенное: «Ich mag dich» и целует, переплетая языки, целует, передавая притаившиеся за маской чувства, целует, вылетая новой птицей из клетки. Целует, перерождаясь. Тэхён под действием алкоголя слова еле различает, однако смысл прекрасно понимает. Спускается, не сводя взгляда с чёрных глаз ниже, кончиком языка касается торчащего бугорка под боксерами. Избавляет своего мальчика от белья, обхватывает свободной рукой истекающий предэякулятом член. Сам снова припадает губами к бедру, плавно скользя теплой ладонью по органу. Чонгук окончательно проваливается в небытие. В голове вспышки, фейерверки. Во рту до сих пор вкус мятных сигарет и жвачки. Температура воздуха поднимается до предела. Подобное с ним мог сделать только Ким Тэхён, и никто другой.
Чонгук кожу на спине тому царапает, головой на подушку откидывается. Волосы влажные спадают на лицо, но Тэхён ласково убирает их назад и собирает солёные капельки пота со лба.
Кому, куда кричать о том, что Чон Чонгук по-настоящему влюбился?
Кому, куда кричать о том, что Ким Тэхён по-настоящему влюбился?
Время сейчас не играет для них роли. Шум за окном не мешает, ведь его затмевают громкие стоны. Тэхён уверен: за дверью все слышно, но прерывать Чонгука ему не хочется. Это нечеловеческая услада для ушей. Он не трогает его губ, когда младший отчаянно просит. Играется, украшая молочную кожу на груди несильными засосами и укусами, незаметно смеётся над жалобными всхлипами и обещаниями непременно врезать за издевательство.
— Я… тебя… убью, — Тэхён переводит сказанное на «я тебя люблю» и, доведя Гука до точки, пылко прикладывается к тоненьким губам, шлепая его по голому бедру.
Чонгука накрывает минутным экстазом, который вряд ли теперь можно забыть. Он слышит собственное учащенное сердцебиение и пытается прийти в норму, опираясь ладонями о крепкие плечи. Тэхён два раза чмокает того в ухо и, подобрав отлетевшую на край постели футболку, с улыбкой принимается вытирать испачканные штаны и живот.
— А как же ты? — смущённо помогая вытираться, спрашивает Чон.
— Скажем, это мой первый подарок тебе, — укрыв младшего одеялом, Тэхён собирает одежду в одну стопку и ложится рядышком. — Не переживай, мне тоже было хорошо, — стояк прямо-таки плачет в узких джинсах, — тебе ведь было хорошо?
— Угу, — зарывшись носом в тэхенову шею, Чонгук сонно мычит. Силы, как по щелчку, покидают уставшее тело.
— Засыпай, принцесса. Я буду оберегать твой сон от кошмаров.
— С тобой я ничего не боюсь, — напоследок улыбается Чонгук и прикрывает глаза.
Тэхён сгребает младшего в объятия, поглядывая в сторону окна.
«А я с тобой чувствую себя счастливым»