Пока-пока / 拜拜[穿书] / Bye Bye

С другой стороны повесили трубку. Лян Дун, держа в руках телефон, непонимающе посмотрел на Ань-гэ: — Ань-гэ, куда твой отец приказал тебе идти? Зачем идти в какой-то сад？Лян Дун резко подскочил. — Сад Шанмин?! Точно. Хотя он сам там никогда не был, Лян Дун несколько раз слышал об этом месте от своей старшей сестры. Там живет Ци Цзычжи, за которым она раньше бегала. Такая важная фигура семьи Шэнь живет в том же комплексе что и Ци Цзычжи? Сомнительно. Куда более вероятно, что в саду Шанмин живет один из его любовников. Тогда зачем ему звать туда Ань-гэ? Неужели этот любовник — одноклассник Ань-гэ? Неужели, ему, прямо как в сериалах, пытаются поставить палки в колеса? Лян Дун начал лихорадочно думать, но так ничего и не сообразил. — Ань-гэ, твой отец… — Ты. Не суйся. — Шэнь Эжань опустил глаза и потер телефон. Лян Дун нерешительно произнес: — Ань-гэ, я сделал что-то не так? Шэнь Эжань ничего не ответил. Лицо Лян Дуна вспыхнуло от эмоций. Когда Ань-гэ упал с лестницы, все его лицо было в крови, он крепко сжимал телефон и искал в списке контактов какой-то номер. Но, когда он нашел его, он не стал по нему звонить. Номер был подписан лишь одним словом — Шэнь. Когда Лян Дун увидел слово «Шэнь», первый, о ком он подумал, был глава семьи. К статусу его отца прилагается аура великих и могущих. Даже если он некомпетентен как отец, родство все равно не отнимешь. Ребенку больно и он начинает искать своего отца. Это инстинктивное чувство. Лян Дун понял это именно так. Поэтому, Лян Дун, полный энтузиазма, помог Ань-гэ позвонить. Теперь Лян Дуну кажется, что он не понял чего хотел Ань-гэ. Ань-гэ ранен и подсознательно хотел позвонить своему отцу, но в итоге начал колебаться. Возможно у этого есть свои, другие, причины. Кстати, о чем блять думает отец Ань-гэ? Он зовет его к себе поздно ночью, даже не поинтересовавшись что у него за травма! Вот уж правда, в богатых семьях нет любящих отцов. К счастью, его семья не из влиятельных кланов, а нувориши, и у них нет таких огромных богатств, чтобы родственники ради них сошли с ума и решили поубивать друг друга. Когда Лян Дун пришел в себя, человек рядом уже ушел. Он встал и погнался за ним. — Эй, Ань-гэ, твоя голова все еще кровоточит… Шэнь Эжань шел очень быстро. Тяжело дыша, Лян Дун сердито сказал: — Я пойду с тобой в сад Шанмин. Шэнь Эжань покачал головой. Лян Дун понял, что Ань-гэ уже принял решение и переубеждать его не имело смысла. Он стиснул зубы и сказал: — Тогда хотя бы позаботься о ране на голове. — Не стоит, я тороплюсь. — Шэнь Эжань четко произнес каждое слово, ускорился и потом побежал. Силуэт юноши мчался под звездами и луною, против ветра, пробегая мимо тени деревьев, от него пахло свежестью и кровью, а его мысли уже давно улетели куда-то вдаль. Лян Дун вытер лицо. Обычно, Ань-гэ не посещает вечернюю самоподготовку. Он жил за пределами кампуса и ходил только на дневные занятия. Вдруг, недавно он начал ходить на вечернюю самоподготовку. Он не отставал от школьников, живущих в общежитии при школе, да еще и уходил самым последним. С оценками и умом Ань-гэ ему не нужно так усердно учиться. Казалось, будто специально он не разрешает себе отдохнуть. Батя Лян Дуна каждый день ездил ему по ушам. Он рассказывал ему об обстановке в семье Шэнь и об обстановке в Наньчэне. О том как хорошо дружат семья Шэнь с юга и семья Ци с Запада. К тому же, его старшая сестра побежала к мадам Шэнь Ци Шуану, устраивать скандал. Он уже подумывал сбежать из дома и у него не было времени, чтобы задушевно поговорить с Ань-гэ. Кто бы мог знать, что сегодня вечером у Ань-гэ так сильно закружится голова, что он оступится и упадет с лестницы. Он разбил голову и все его лицо было в синяках. Это уже была вторая травма Ань-гэ за второе полугодие. Настоящий год неудач. Может Ань-гэ скоро крупно повезет? Лян Дун переходил от одного уличного фонаря к другому, размышляя о том, что Ань-гэ обязательно нужно купить страховку для своего лица. — Блять… — Блять, блять, блять! Как так вышло? Что вообще происходит? Лао Бан сказал, что Цзяо Бай, это маленькое жаренное мясо, отсутствует по болезни и неизвестно когда вернется. Больше о нем ничего не известно. С Ань-гэ тоже снова что-то не так и симптомы очень странные. Но что одному, что второму — по барабану. Был последний месяц года и он нутром чувствовал, что это затишье перед бурей. Лян Дун достал мобильный телефон и набрал номер маленького жаренного мяса. Абонент недоступен. Не важно когда он звонил, он слышал только эти два слова. Кто-то не использует свой мобильный даже когда болеет? Ну и жуть. «Может быть, когда я завтра приду в школу, жареное мясо будет сидеть на своем месте.» Лян Дун понял, о чем он думал и скорчил такое лицо, будто нашел муху в недоеденной лепешке. Лао-цзы действительно нечем блять заняться. Хмпф, этот тип такой грязный, кто знает чем он болен?

***

Шэнь Эжань взял такси до сада Шанмин, и ему открыл дверь его обеспокоенный сосед по квартире. — Ты… — Что ты сделал? Слова Шэнь Эжаня прервала вылетевшая из рта Цзяо Бая вишневая косточка. Цзяо Бай выплюнул ее от удивления. Шэнь Эжань наклонился и поднял не до конца обглоданную косточку. Она сразу же испачкала его руку багровым цветом. Твердое, но в тоже время мягкое прикосновение запечатлелось у него в ладони. Перед глазами Цзяо Бая предстал немного грязный и опухший Шэнь Эжань, с царапинами на пол лица. На волосах у него все еще была кровь. Такая трагическая картина привела школьника в замешательство. — К тебе опять кто-то пристает? Шэнь Эжань легко покачал головой. — Нет. — Упал. — Сказал он. Цзяо Бай замер. — Почему ты такой неосторожный? — Он внимательно осмотрел лицо напротив. Серьезно… Шэнь Эжань стоял лицом к лицу с Цзяо Баем, и когда он опустил голову можно было сразу увидеть макушку черных волос, безвредные опущенные глаза и бескровные губы. Из квартиры послышался звук шагов, и в коридоре появилась возвышающаяся фигура Шэнь Цзи. Он спросил строгим голосом: — О чем вы тут болтаете на пороге? Цзяо Бай не знал, что задумал старый хрен, поэтому он одними губами произнес: «Позже действуй по моему выражению лица». Шэнь Эжань вдохнул и все его тело наполнилось запахом лекарств. «Он сильно похудел в неволе.» Подумал Шэнь Эжань. — Ты меня слышал? — Шепотом спросил Цзяо Бай. Шэнь Эжань посмотрел в его серьезные черные и блестящие глаза и едва заметно кивнул. Бардак в гостиной никто не убрал. Лампы, диван, книжный шкаф, известные картины и разные другие вещи просто валялись в беспорядке на полу. Свет ламп в этой комнате стал свидетелем жестокого обращения, которому подверглись эти разбитые и поломанные вещи. Главный виновник сидел на кресле на террасе, его холодный взгляд проник сквозь дым и упал на двух детей, стоящих друг к другу вплотную. Одному девятнадцать, другому семнадцать. Между ними два года разницы, оба юны и еще не достигли своего первого жизненного распутья. Они еще слишком незрелые. Первоначально он был их точкой соединения. Потом, его выбросили. Они забили на оставленное им место и стали одноклассниками, сожителями. Делили вместе невзгоды. Как же трогательно. Шэнь Цзи заметил, что его сын смотрит на щенка. Он встряхнул сигарету в руке и затянулся. За его красивыми глазами как будто бы начала собираться буря, но в тоже время, как будто бы ничего и не было. После этого из его холодных губ медленно вылился дым, а взгляд переместился на щенка. Ни молодой, ни старый Шэнь не сказали ни слова, их глаза сосредоточились на теле Цзяо Бая. Цзяо Бай неожиданно почувствовал эмоцию под названием смущение. Так неловко. С каждой секундой ему становилось все более неловко. Ужасно. Такого рода стыд он испытывал только когда читал bl манхвы… Цзяо Бай закрыл руками лицо и закатил глаза. Блять, что это за легкий аромат Сяома вэньсюэ? Психи ебаные, у этой мачехи яйца есть! — Вы можете говорить о своем… — Изначально Цзяо Бай хотел помочь Шэнь Эжаню, но теперь атмосфера стала такой странной! Пора валить. Но как только Цзяо Бай сделал шаг у него по спине пробежал холодок. — Останься. — приказал Шэнь Цзи. Цзяо Бай почти вспылил, но подумал о том, что сейчас здесь Шэнь Эжань и ему не стоит пугать детей. Он сдержался и просто хехекнул: — Мне нужно в туалет. Шэнь Цзи указал на пустое место перед собой. — Иди сюда и писай здесь. Цзяо Бай: … Жестоко. Цзяо Бай был настолько потрясен бесстыдством старого хрена, что не уловил как изменились эмоции стоящего рядом Шэнь Эжаня. Шэнь Эжань стоял, опустив взгляд, и никто не видел изумление и растерянность в его глазах. То, как Цзяо Бай ведет себя с этим человеком… Шэнь Эжань слегка нахмурился и в его глазах появилась тревога. Тишину в гостиной нарушил Цзяо Бай. Он едва держался на ногах и хотел куда-то присесть. Ногой он случайно наступили на открытку, лежавшую на земле. Наверное какой-то из любовников послал эту открытку Шэнь Цзи. На обложке изображены ворота университета, куда Цзяо Бай хочет поступить. Возможно для владельца открытки это тоже университет мечты. Цзяо Бай хотел посмотреть открытку, но из-за боли он не мог нагнуться. Чья-то рука потянулась и подняла открытку. Шэнь Эжань отряхнул открытку от кусочков сушенных цветов и протянул ее Цзяо Баю. Шэнь Цзи посмотрел как эти двое взаимодействуют друг с другом, скрестил ноги и откинулся на спинку кресла. — Шэнь Эжань. Полным равнодушия голосом, отец позвал сына по полному имени. Сыну от этого не было грустно, он явно уже привык к такого рода отношению. В том числе к полному пренебрежению травмами на его лице. — Разве ты не хочешь узнать, как поживает твой одноклассник? — Шэнь Цзи обратился к нему как к бездарному подчиненному. — Он прямо перед тобой. Спрашивай. Шэнь Эжань стоял, ничего не делая, словно застывший кадр из фильма. — Что? Звонить ты умеешь, а говорить еще не научился? — Холодно отчитывал его Шэнь Цзи. Шэнь Эжань не стал объяснять, что сегодняшний звонок сделал Дун-цзы, а спустя долгое время сказал: — Мой друг из-за меня. Ранен. Я беспокоюсь. Какое-то из этих слов задело маленькую занозу в сердце Шэнь Цзи. Больно не было, но и проигнорировать не получалось. Его вид слегка изменился. — Друг? Его отец усмехнулся и насмешливо сказал: — Ты аутист и заика. Кроме простоватого и умственного отсталого сына семьи Лян, кто еще захочет с тобой связываться? Эти слова были слишком неприятные. В Цзяо Бае вспыхнуло негодование, и он ударил по коллекционному шкафу упавшему на землю. У него сразу же заболели ребра. Выебнуться не получилось. Шэнь Эжань поддержал школьника под руку, и тот гневно крикнул старому хрену на террасе: — Ты зовешь кого-то без причины, а потом без причины его унижаешь. У тебя менопауза, что ли? Лицо Шэнь Цзи мгновенно потемнело. Шэнь Цзи никогда не переживал о своем возрасте. Даже через двадцать или тридцать лет он все равно будет королем коммерческого круга в Наньчэне. Но недавно он понял, что через три года ему исполнится сорок лет. Сейчас ему тридцать семь — золотой возраст мужчины. Но стоило этой игрушке открыть рот как золотой возраст превратился в менопаузу. К тому же, эта игрушка еще и заступается за другого. Откуда у этой злобной, агрессивной и острозубой псины появилось доброе сердце? Шэнь Цзи встал с кресла. В это мгновение атмосфера в гостиной накалилась до предела. Для взрыва хватит малейшей искры. Шэнь Эжань хотел встать перед Цзяо Баем, но заметил, что этот человек не стал подходить, а лишь глянул на школьника ужасающим взглядом и сразу же сел обратно. Такое отступление словно беззвучный и оглушающий взрыв. Взрыв под названием «потворство». Потворство исходящее от бесчувственного и изменчивого человека, которого не заботит даже родной сын. Для которого человеческая жизнь значит не больше, чем жизнь муравья. Этот человек — успешный бизнесмен. Если он дает небольшую отступку, то он обязательно получит в десять тысяч раз больше. Шэнь Эжань в растерянности смотрел на Цзяо Бая. Он хотел что-то сказать, но у юноши в горле встал комок и он не мог выдавить ни звука. Он схватил тебя так быстро, и собачья цепь, на которую тебя хотят привязать уже у него в руке. И сейчас я, действительно не смогу тебя спасти. С той ночи Шэнь Эжаня преследовала непрерывная тревожность и бессонница. Самый худший вариант, который он только мог себе представить, был сейчас прямо перед его глазами. Цзяо Бай почувствовал взгляд Шэнь Эжаня, понизил голос и сказал: — Не каждый отец ведет себя как отец. Некоторые из них не лучше пыли под ногами. Не обращай на него внимание. Шэнь Эжань был поглощен своими мыслями. Цзяо Бай прищурился. На этом этапе сердце Шэнь Эжаня уже было очень крепким. Его не могли обидеть несколько слов отца, который никогда не считал его своим сыном. Шэнь Эжань тихий, замкнутый, но не хрупкий человек. Цзяо Бай обнаружил, что он больше не видит Шэнь Эжаня насквозь и не может понять, почему тот загрустил, когда он выступил против человека на террасе. — Директор Шэнь, молодой господин Шэнь пришел сюда раненым, и рана на его голове не была обработана. Даже если он такой недотепа и вызвал ваше недовольство, вы только что сказали об этом, зачем пытаться ранить его такими низкими и уродливыми словами? Вежливое обращение вылетевшее из уст Цзяо Бая, было явно очень фальшивым и он умышленно пытался вызвать у старикашки омерзение. Шэнь Цзи внезапно почувствовал себя на месте старой госпожи, когда она принимала таблетки от сердца. В этот момент ему казалось, что он срочно нуждается в одной. Мужчина убрал сигарету и с каменным лицом посмотрел на больного, мнящего себя героем. — Кто ты такой, чтобы учить меня как воспитывать моего сына? Уголки глаз Цзяо Бая слегка дернулись, вслед за ними дернулись веки, мышцы лица, плечи, а затем и все его тело. Это был не эпилептический припадок, он просто пытался сдержаться!!! Потому что в тот момент, когда старый хрен на него рассердился, Пикачу выдохнул в него огненный шар. Но пальто, с помощью которого он красовался было все еще на нем. Поэтому, Огонь был плотно закрыт внутри пальто и обжог Пикачу до черной кожи. Ха-ха-ха-ха! В глубине души Цзяо Бай оглушительно засмеялся. Это не кумир его детства, а воплощение того как к нему относится старая псина Шэнь. Как бы ни злился старый пес, желание привлечь его внимание не изменится. Потому что, если следовать логике, если пальто бросить в пламя, то оно сразу же сгорит. Но оно не сгорело. Это показывает, что владелец аватара скорее пострадает от собственного гнева и сожжет сам себя, чем потеряет к нему интерес. Аватары показывают истинную натуру и настроение его «друзей». Все самые чистые или самые отвратительные их стороны раскрываются и меняются перед глазами Цзяо Бая, и им никак не скрыться. Цзяо Бай наконец-то понял в чем состоит удовольствие игрока, его дурной интерес. Он взглянул на Шэнь Эжаня, занимавшего четвертое место, и испугался. Гора Чэн на аватарке Шэнь Эжаня, которую он с большим трудом заставил позеленеть, снова опустела. На горе шел снег. Там бушевала вьюга и куда ни глянь везде только холод и запустение. Цзяо Бай оцепенел. От аватара Шэнь Эжаня веяло огромным чувством бессилия и слабости. —— Он ослабевает и увядает, и совсем скоро будет похоронен судьбой. Цзяо Бай сжал открытку и не понимал, что происходит. Что случилось с молодым господином Шэнем? Он был одним из главных героев этого мира и сыном удачи, как и Ли Цзюэ. Он не закончил школу, не достиг совершеннолетия, его взрослая жизнь еще даже не началась, почему он потерял уверенность в будущем? Только что в горах не было ни снежинки. С чего вдруг они появились? Что случилось? Неужели действительно отец обидел? Шэнь Эжань погрузился в свой собственный мир, не увидел испытующего взгляда Цзяо Бая и не обращал никакого внимания на выражение его лица. Шэнь Эжань — человек своего слова и он впервые не смог сдержать обещания. Он пообещал действовать по выражению лица Цзяо Бая, но не смог. Просто потому что случилось что-то ужасное, с чем он не смог справиться. Цзяо Бай от всего сердца хотел понять, что случилось и начал придвигаться ближе к Шэнь Эжаню. Бах. Зажигалка разбилась о тумбу под телевизор и отскочила в кучу мебели. Грохот эхом разнесся по просторной гостиной. Цзяо Бай проигнорировал спятившего старика Шэня и сосредоточился на вышедшем из своего мира молодого Шэня. — Что с тобой? Шэнь Эжань ничего не ответил. Цзяо Бай хотел еще его поспрашивать, но Шэнь Цзи широким шагом вышел с террасы и оттащил его от Шэнь Эжаня. — Иди, принеси аптечку. — Хрипло сказал Шэнь Цзи. На лице Цзяо Бай отразилось удивление. Да ну? У старого хрена проснулась совесть и он решил забинтовать раны своего сына? — Нужно обработать рану на моем лице. — уверенно сказал Шэнь Цзи. Его грудь прилегала вплотную к телу Цзяо Бая и он почувствовал вибрацию. — Что смотришь? Сам сделал, сам и отвечать будешь. Цзяо Бай: … Это всего лишь две царапины, тебе специально о них вспоминать надо? Когда он снова закатил глаза, вьюга на горе Чэн усилилась.