отчаянный крик

Руки, по локоть в крови, никогда не замерзнут. Руки, по локоть в крови, однажды сгорят на рассвете, серой пылью покроют горизонт и в миг исчезнут, не оставив после себя ничего, кроме фантомной боли. Смерть ради существования зудит, пахнет гнилью и разлагает ткани, разрубая на мелкие кусочки остатки души. Души, проклятой навечно из-за некогда живого, тяжело больного сердца. Хенджин не помнит, как очутился дома. Как упал в объятия Йеджи, цепляясь за плечи сестры. Холодный ветер залетает через широкие окна второго этажа, пробирается под кожу и пересчитывает острыми пальцами ребра, желая сдвинуть кости, вывернуть к грудине и стереть с лица земли каждого, до кого дотронется. Дышать становится невыносимо. В легких распускается ликорис. Ногти продавливают запястья, тянут на себя, оставляя за собой красные полосы, сочащиеся кровью. Йеджи сидит на ковре своей комнаты, обнимает Хенджина и просит его разомкнуть сжатые на коже фаланги. Потому что боль не отрезвляет. Боль душевная и физическая отличаются друг от друга, и одну другой заменить невозможно, как бы люди ни пытались. — Родной мой, — девушка гладит его по голове, — я с тобой, слышишь? Я рядом, солнечный, — Минхо присаживается следом и осторожно разводит руки Хенджина, — Мы обязательно что-нибудь придумаем… Рюджин находит Джисона, зависшего на ровном месте. Мальчик буравит взглядом точку на стене и не может вздохнуть — крупный ком растет, перекрывает трахею, сдавливая ее стенки. Одно осознание, что не желает обрабатываться рассудком. Одно осознание — Феликса больше нет. Джисон отрицательно ведет головой, ударяет ладонями по вискам, кричит, зажмурив изо всех сил глаза. Феликса больше нет. Крик разрывает воздух на множество осколков. Руки холодные, мелко трясутся, ладони отекшие, красные — чем больше ударов, тем горячее кровь. Феликса. Больше. Нет. Рюджин обхватывает друга со спины, прижимается сильно и кладет голову на плечо. Джисон дышит через раз, сердце выпрыгивает из груди. Феликс Ли. Лучший друг, человек, преданный своим убеждениям до поры, пока логика и практика не докажут обратное. Человек, чья душа чиста, она искрится, светится, вызывает комфорт и спокойствие. Человек, чье сердце способно любить искренне и всепоглощающе. Феликс Ли. Человек, чью жизнь забрали несколько часов назад. Тэхен, словно на автомате, отдает приказ связаться с руководством Сеульской Академией Искусств. Губы сомкнуты в тонкую линию, кожа бледная, под веками глубокие синяки. Дампиры составляют акты на получение академического отпуска для всех, чьи имена перечисляет морой. Сердце сковывает дьявольскими силками, ликорис пускает корни по всей дыхательной системе, и парень не выдерживает, когда рядом оказываются друзья. Хосок обнимает его первым, и следом присоединяются остальные, плотно прижимаясь к Тэхену. — Ты не должен всегда быть сильным, — шепот на ухо сразу нескольких голосов, — мы рядом, что бы ни случилось. Мы обязательно справимся со всем, с чем столкнулись. Дом успокаивается только под утро. На кровать Йеджи укладывают обессиленного Хенджина, Минхо устраивается рядом с близнецами, Рюджин и Джисоном, берет руки любимого человека в свои и крепко держит, пока мальчик не засыпает на его плече. — Если ты не уснешь, я запихну тебе в рот таблетку снотворного, — лже-угрожающе шепчет Йеджи на попытки Хенджина вскочить с постели и нырнуть с головой в компульсию, — я не шучу. Родной мой, тебе нужно поспать. Хван тихо сморкается, вытирает новый поток слез тыльной стороной ладони и обнимает сестру, как когда-то в детстве, упираясь лбом в спину, между ее лопатками. Ликорис липнет к бронхам, мгновенно иссыхает и растворяется, заменяясь агапантусом и амариллисом, позволяя мальчику полноценно дышать. «Я найду тебя, даже если ты возжелаешь убить меня, даже если в тебе не будет ни единой капли человеческих чувств и эмоций. Я обязательно найду тебя, Феликс Ли».

***

Старая комната мужского общежития Академии Святого Владимира. Бежевые стены обклеены рисунками, на столе пластиковая фигурка танцующего человека. Хенджин протирает глаза, чувствует запах овощного рагу, всегда притаскиваемого Кристофером из столовой. — Я сплю? — выдает вслух, щупая на себе школьную форму, — Очередной сон с погружением в прошлое? — И тебе привет, Джинни. Хван замирает. За спиной раздается тихий смешок, в ушах стоит гул от подскочившего давления. По стенам расползается виноград, синими гроздьями раскрывается наружу, на потолке отбрасываемая тень — маленькие напольные лампы слабым светом искажают силуэт. Молодой человек медленно оборачивается. В дверном проеме, в черной толстовке с опущенным широким капюшоном, стоит лучший друг, что умер год назад от металлического кола, пронзившего сердце. Пальцы мелко трясутся. Хенджин чувствует, как слизистую глаз и носа прожигает, и соленые дорожки в мгновение успевают раздражить кожу. — Не может быть… — в два шага оказывается рядом, — Ты… господи, этого не может быть. Мальчик обнимает Чана, крепко прижимая к себе. От него пахнет так же, как и год назад, — вербеной, яблоками и кондиционером для белья. Мягкие черные кудри чешут нос, Хенджин не сдерживается, отводит голову и чихает под смех лучшего друга. — Я тоже рад тебя видеть, — парень похлопывает Хвана по спине и отстраняется, — ты стал еще выше. — Как это вообще возможно? — Хенджин трогает чужие плечи, изучает пальцами лицо и запускает пятерню в волосы, взъерошивая кудри, — Чан… Боже, Чан, не могу поверить… — У нас мало времени, — Кристофер тянет мальчика за собой и присаживается вместе с ним на ворсистый ковер, — через пару минут ты проснешься, мне разрешили навестить тебя. Хенджин не понимает. Оглядывает еще раз комнату, Чана, ощущает под своими коленями жесткий ворс ковра. Голова кружится от смешения нескольких запахов одновременно. — Вы должны начать поиски с Саны. — Поиски? Подожди… — Хенджин, пожалуйста, выслушай меня, — Кристофер берет друга за руки, — У вас есть шанс спасти человека, которого ты любишь, но для этого нужно начать с Саны. Пускай Тэхен отправится в поместье семьи Чон, но самое важное — свяжитесь с сестрой Момо. Она напрямую выведет вас к Чонгуку и Феликсу. — Но Сану не видели уже много лет, — Хенджин хватается за чужие теплые ладони, — и… ты сказал «Феликс»? Откуда ты… — Подумайте, кто из мороев имеет тесную связь со стригоями, — Чан замечает, как Хван открывает рот, чтобы задать тот же вопрос снова, — умершие знают, что происходит с их живыми близкими. Я просто не мог позволить страданиям вновь завладеть тобой. — Получается, мы навсегда лучшие друзья? — Хенджин улыбается, вытирая рукавом школьного пиджака слезы. — Самые лучшие друзья. Комната рябит, медленно растворяется в воздухе, и всё теряет свои краски. Хенджин смотрит словно сквозь пелену, руки Чана выскальзывают из ладоней. Сердце от испуга выпрыгивает из груди. — Ты понял, что я сказал тебе? Хенджин кивает, игнорируя тряску собственного тела. — Спасибо огромное за помощь, — Хенджин громко задыхается, когда Кристофер становится на половину прозрачным, — я всю жизнь буду благодарен тебе. Мальчики оказываются в черно-белом лесу — школа растворяется до конца, Хван проснется в считанные секунды. Трава холодная, мокрая, как после дождя. Серые брюки мгновенно намокают и пачкаются землей. — Мы еще когда-нибудь увидимся? — Через семьдесят лет, — Кристофер стоит в метре от друга и машет рукой, — приведешь ко мне Феликса, будем знакомиться с любовью всей твоей жизни. — Чан, — Хенджин срывается на крик, когда лучший друг начинает отдаляться, — ты же не одинок? Молодой человек отрицательно ведет головой и мягко улыбается. — Рядом со мной бабушка и дедушка. Я дождусь родителей и всех вас, чтобы уйти на покой. Обещай, что проживешь яркую и насыщенную жизнь. — Чан… — Обещаешь? Свет пропадает. Хенджин не видит ничего, кроме стремительно пропадающей фигуры Кристофера. — Обещаю. Я обещаю тебе! Сон заканчивается падением в глубокий водоворот. Хенджин просыпается, подскакивает на кровати и панически дышит, хватая ртом воздух. Йеджи обхватывает брата за плечи, Минхо сползает с противоположного края кровати, подбегает к морою и присаживается на постель рядом с ним. На часах одиннадцать утра — все проспали свои должные семь-восемь часов. — Хенджин, мы рядом, — Минхо берет чужие руки в свои, — ты в безопасности, в безопасности… Мальчик пытается успеть за своими легкими, втягивает воздух и задерживает дыхание под счет Йеджи. Четыре, три, два, один — медленный выдох также под счет. Растянутый вдох на один, два, три, четыре — задержка дыхания. И так несколько раз, пока не восстановится работа легких. После панической атаки становится холодно. Хенджин кутается в одеяло, чувствует на своих плечах ладони близких и со спокойствием выдыхает. Панические атаки переживаются у каждого по-разному: для кого-то важно остаться одному, чтобы никто не прикасался, иначе приступ только усилится. Хенджину же необходимо, чтобы его обнимали — чужое тепло помогает сконцентрироваться на дыхании. — Я должен рассказать вам кое-что важное, — мальчик смотрит на взволнованного Минхо и чувствует за спиной копошение ребят, — нам нужно позвать Тэхена…