***
Хейзел прислоняется к дверце своей машины, скрестив руки на груди, и смотрит, как Майк укладывает свой чемодан в её багажник. — Я надеюсь, ты не воспримешь это как одобрение. Это не я говорю: давай, вперёд, затеряйся в ещё большем количестве кроличьих нор. Майк усмехается. — Всё равно спасибо, что помогаешь мне. Она качает головой, как всегда, страдальчески. — Обещай мне, что ты хорошо проведёшь большую часть своего путешествия. Под этим я подразумеваю, что ты не потратишь все восемь дней на расследование чужой истории. — Ты же помнишь, что именно поэтому я направляюсь в Нью-Йорк, верно? — Помню и жду, что через две недели на моём столе будет полностью продуманная, настоящая статья, — говорит Хейзел. — Тем не менее, восьми дней более чем достаточно, чтобы отследить наш источник и провести столько интервью, сколько тебе нужно. В жизни есть более важные вещи, чем описание каждой детали того, почему группа семей сбежала из Дерри сорок лет назад. — Ты права. Есть множество других историй, которые нужно рассказать. — Ты ведь знаешь, что я не это имела ввиду, — её тон выдаёт легкое разочарование. — Хэнлон, тебе сколько, двадцать пять? — Двадцать семь. — Господи, — Хейзел нравится притворяться, что его возраст — прямое для неё оскорбление. — Я восхищаюсь работой, которую ты публикуешь в газете, но… Не забывай и про свою историю. Тебе столько нужно написать. Ты понимаешь, о чём я? Будет очень грустно, если ты потратишь всю свою жизнь на то, чтобы рассказывать истории других людей. Майк думает о дневниках, спрятанных в багаже. Это гарантия того, что он прислушается к совету Хейзел. Для пущей убедительности он откопал несколько фотографий, сделанных в фотобудке — последовательные кадры из семи лиц, тесно прижатых друг к другу, единодушных в своём счастье. — Не могу поверить, что собираюсь сказать это своему боссу, но ладно. Даю вам слово, что я не потрачу всю свою командировку на работу, — заверяет он её. Она сжимает его плечо и одобрительно кивает. — Хорошо. А теперь тащи свою ленивую задницу в машину.пролог: дни исчислены в семенах, что мы сажаем
7 сентября 2021 г. в 20:47
31/08/93
Сегодня очередь Бена уезжать из Дерри.
Бен вручил нам подарки, хотя Эдди сказал ему, что это не входит в сферу его полномочий как беглеца Дерри.
Проводы не так работают! — протестовал Эдди.
Бен отметил, что в подарок от Ричи он получил его Геймбой, а от Беверли пластинки, когда эти двое уехали в поиск лучшей для себя жизни. Он добавил, что даже если у других людей было всё по-другому, дарить странные вещи и безделушки друг другу стало своего рода традицией. Эдди надул губы (в чём он никогда не признается) и без дальнейших возражений запихнул свою новую соляную лампу в рюкзак.
Стэн и я не устраивали сцен. Стэн стал гордым владельцем небольшого самодельного книжного шкафа, который соорудил Бен во время уроков труда. А я получил этот новенький дневник, который можно было принять за какой-нибудь древний том.
Но он милый (почему-то мне странно писать об этом в этом самом дневнике). Переплёт твердый и прочный, а листы такие толстые, что их можно использовать в качестве оружия. Бен заверил меня, что обложка сделана не из настоящей кожи. Он не смог бы себе такого позволить, даже если бы захотел. Тем не менее, я уверен, что он потратил на него все свои сбережения. Я буду дорожить и пользоваться им каждый день.
Хотя, если быть честным, это слегка дерьмовый утешительный приз. Ещё один из немногих друзей, которые у меня когда-либо были, уходит, и всё, что я получаю взамен, — сборник пустых страниц. Я сказал Бену об этом, хотя мне не следовало этого делать. В ответ он бросил на меня очень обиженный взгляд.
— Я буду звонить, — пообещал он. — У меня есть ваши номера, и у вас тоже есть номер моей тёти.
— Я знаю, просто шучу, — сказал я, хотя это было не так.
Бен говорил правду. Как Бев, Билл и Ричи, я не сомневаюсь в этом.
Бен до сих пор верит, что эти ребята потеряли наши контакты. И, честно говоря, я не понимаю, почему. Мне стало трудно в это верить, особенно когда это случилось не один раз, не два, а три.
Стэн и Эдди сходятся в более ясном решении — Билл, Бев и Ричи были слишком заняты. Бритва Окама. Эдди считает, что в мире за пределами Дерри есть куча других дел. Стэн считает, что у них появились новые друзья, а мы с самого начала были приучены поддерживать самые узкие социальные круги.
Я не знаю, какая из их теорий имеет наибольший смысл.
На самом деле, это не совсем так. У меня действительно есть мнение о том, какая из теорий звучит более реалистично. Но «реалистично» не значит «вероятно». Более того, ни то, ни другое — не то же самое, что «правда».
Я не предлагал своего собственного взгляда на этот счёт. Всякий раз, когда я пытаюсь выразить свою теорию словами, она звучит весьма причудливо.
Но вот что я думаю: что-то случилось с нашими друзьями, и это связано с тем, что произошло четыре лета назад. В частности, те отрывки лета, из-за которого все наши воспоминания спутались.
Это теория, которой я придерживаюсь больше всего. Правда, стоящая за мнимым уходом Билла, Бев и Ричи, коренится в нашей неспособности согласовать детали исчезновения Джорджа Денбро или причину, по которой Эдди сломал руку в тот злосчастный год.
Как я уже сказал, это не самый прагматичный тип мышления. Тебе лучше держать такие вещи при себе, если не хочешь оказаться запертым рядом с Генри Бауэрсом. Я уверен, что он был бы рад видеть меня своим соседом.
20/12/96
Я думал, что уже привыкну к этому. Как оказалось, легче не становится. Возможно, теперь, когда это Эдди, стало ещё хуже.
Это не значит, что я не любил других ребят так же сильно. Я любил, и люблю. Но он — последний. Наша дружба самая долгая из всех, что у меня когда-либо были.
Мы вдвоём наблюдали за нашим взрослением, чего нам не удалось испытать с другими Неудачниками. Мы храним правду друг о друге, к которой не имеет доступа ни одна другая живая душа.
Для меня это… Огромная потеря.
Сегодня вечером мы с Эдди пробрались в библиотеку кампуса. Мы предавались воспоминаниям, как пара 90-летних старичков. Мы говорили о девушке, которая преследовала Стэна повсюду, к его полному замешательству. Комиксы, которые Бен нарисовал и которые написал Ричи о супер команде из семи человек. Время, когда Беверли уделала всех студентов по стрельбе из лука.
Всё, как обычно, сводилось к нашей тоске по ним. Но в тот момент было трудно об этом думать. Мы обнимали друг друга, когда охранник поймал нас между шкафами.
Эдди немедленно запаниковал.
— Дерьмо. Дерьмо, я всё испортил.
Сначала я смутился.
— Ни один декан колледжа и глазом не поведёт, если кучка студентов останется в библиотеке в нерабочее время, — сказал я. — Не говоря уже об одном для местного колледжа.
— Не смейся над нашим колледжем, — Эдди защищал это место словно по рефлексу, хотя формально он больше не является её учеником. — Я про другое. Я про слухи обо мне, — его глаза были широко раскрыты от раскаяния.
Наконец-то я понял.
— Ты думаешь, что помощник библиотекаря сейчас помчится рассказывать всё в жёлтую прессу, пока мы тут болтаем?
С одной стороны, это мило, что он так беспокоился о моей репутации. Я заверил его, что у людей в этой школе — в этом городе — есть свои предрассудки, из-за которых они иррационально ненавидели меня. Меня не волнует, кто бы там не разжигал их враждебность.
Однако Эдди не мог не волноваться. И я не мог позволить ему уехать в Нью-Йорк, думая, что он поступил со мной неправильно. Поэтому я проводил его на поле, где бездельничала кучка студентов. Я постарался встретиться с ним взглядом, прежде чем поцеловать его в щёку.
— Зачем ты это сделал? — спросил он. В этот момент его глаза были невероятно большими.
Лгать ему казалось невозможным.
— Я хотел сделать это до того, как ты уйдёшь.
Прежде чем я отвёз его к нему домой, мы проговорили заезженную речь, которая была сказана уже пять раз. Он говорил её так, словно тоже в неё верил, как и все остальные. Он сказал, что будет отвечать на мои звонки, писать в ответ и даже не пошутит, что не помнит меня.
Я поблагодарил его. Я всё ещё не мог собраться с мыслями из-за его отъезда. Вместо того, что бы сказать ему, что я буду скучать по нему, я сказал ему, чтобы он заботился о себе. У меня нет сомнений, что я получил что-то дерзкое в ответ, но не могу точно вспомнить. Типа, за кого я его держал, за Билла Денбро?
По дороге домой я вполуха слушал мужчину по радио. Он рассказывал об отпуске, который провёл, работая в костюме эльфа в универмаге Мэйси. Обычно я поглощаю информацию из этой программы так, как будто от неё зависим, но я перестал слушать, когда парень, Дэвид Как-его-Там, начал говорить о том, что хочет провести Рождество в Нью-Йорке.
Я был спокоен, пока не вернулся домой. Я ждал, пока не оказался в собственной гостиной. Всё началось как по команде, за долю секунды до того, как мои родители смогли спросить меня, как я себя чувствую. Они встали и обняли меня, крепко держа, как будто хотели сами превратиться в кокон. Я чувствовал себя десятилетним ребёнком, цепляющимся за их объятия.
Папа согласился поручить мне работу по хозяйству. Мама смягчилась, когда он сказал ей, что это отвлечёт меня.
По большей части я хотел узнать, как там Элис. Они с Эдди были любимцами друг друга. Элис может быть ещё больше убита горем, чем я.
Я попытался думать о том, что во всем этом есть что-то хорошее, и мне удалось это найти. Есть одна вещь, с которой я больше не столкнусь: это был последний раз, когда мне приходилось смотреть, как уходит мой друг.