Любовь вражды

      И оставили в маленькой комнатушке. Матрац, столик на низких ножках и подстилка − всё, что могло вместиться и было нужно. На спальном месте лежало белое закрытого кроя платье. Аскетичные убранство с нарядом располагали на лад монаха-отшельника. Он для меня не нов: частые побеги, длительные скитания сделали меня непретенциозной.       Дни походили один на другой. Не допросы, а одно название − боязливо-туманные вопросы, уважительное до отвращения отношение. В остальном однообразие меня поначалу устраивало: прогулки, медитации, физические упражнения, досуг вроде чтения, вышивания, размышлений. Общение не носило принудительный характер, кроме аудиенций с допрашивающими, − потому было сведено мной к нулю.       Играть по правилам никогда не любила, но всегда умела в силу обстоятельств ли, выгод ли. Однако с тем принудительно-добровольным укладом жизни мне было впервые за много лет спокойно, приятно и не хотелось притворяться. Я была свободна от власти фантомов Цирцеи да Тенебрис, предоставлена самой себе. Такая передышка оказалась как нельзя кстати, с одной стороны, и губительна − с другой. Как посмотреть.       Многое нужно было переосмыслить. Уже тогда обуревали сомнения. Во-первых, о целесообразности подчинения Беладонне, Тхарме, Лиллис. Чем дальше они продвигались, тем явственнее разнились и сочетались наши цели. Захват мира меня не интересовал, казался пафосной мишурой для пустоты с потолком амбиций. Причинно-следственная связь их планов ускользала от меня, находясь вне досягаемости. При том сама не стремилась к конкретному результату − всемогущество ради всемогущества ведь из той же сферы. Потеряла нить мотивации после краха иллюзорных авторитетов, оказавшихся такими же существами, как я, и даже никчёмнее. Чувствовала себя без почвы под ногами из-за отсутствия сути для действий. Ничего не хотелось и будто что-то было нужно. Но что? Вот в чём вопрос.       Во-вторых, раздражали их методы. Меньше всего мне хотелось подражать матери в её махинациях. Иронично, но именно этим я и занималась, выполняя становившиеся лишь грязнее поручения трио Тенебрис. Однако сначала я знала, зачем шла на это, что получала взамен. Крыша над головой, магическая мощь − соблазнительные бонусы от сотрудничества. По идее, я могла их достичь без покровительства сестёр, на что пришлось бы потратить больше лет. Понимала ли я это тогда? Вряд ли. Мне нужен был быстрый и эффективный результат, чтобы доказать себе, Цирцее моё собственное великолепие, превзойти её да уничтожить своей силой. Потому цеплялась за любую лазейку и зарывалась глубже в пучину.       Столь благостное да тем пагубное воздействие Светлого Камня на умонастроение погружало меня в пучины размышлений. Самокопание во имя самоистязания, из-за вынужденного бездействия − интеллектуальное самоубийство. Таким оно не было. Я же считала иначе в те времена. Потому и намеревалась сбежать. Запрет на перемещения отсеивал телепортацию. Улететь с острова храма − заманчивая идея, если не знать о заклятии возврата на исходную точку при отсутствии разрешения на выход с территории. Сражаться с тамплиерами в одиночку − очевидный идиотизм. Для побега своими усилиями мне нужен был либо человек, который даст свои пропуск, облик и магию, либо магический зверь, на котором можно было бы улететь при слиянии энергий. Ни того, ни другого у меня не имелось. Тупик.       Началась вторая неделя моего пребывания в храме. До допроса оставались два свободных часа. Намечался визит Фридриха Блоссома ради беседы со мной. Многообещающая встреча, которую я ждала разнообразия ради. Плюс хотелось воочию глянуть на грандиозную личность вроде него − яростного блюстителя правопорядка, справедливости, добра, мира и прочей чепухи; неугомонного реформатора, верящего в силу убеждений как моральных, так и физических − вторых, разумеется, больше…       Слоняясь по исхоженному вдоль да поперёк храму, по привычке присматривалась и прислушивалась к происходящему вокруг. Доведённая до автоматизма боевая готовность − лучшее оружие против врагов и в особенности друзей, которых, к своему удовольствию, не имела. Одни и те же силуэты, их дыхания, умиротворённая мимика, размеренные в чёткости либо неприметности шаги въелись в подкорку.       Потому было неожиданно увидеть в белых закрытых одеяниях тебя с Саладином, движущихся ко мне. Шли неторопливо, осматривая округу. Твои взгляды падали на меня, что не заметил бы слепой − и тот почувствовал бы. Аскетичный настрой мигом улетучился при виде подлинной свободы, простодушной молодости. Во мне бурлило раздражение из-за вашего повышенного внимания ко мне. Однако давать волю злобе не следовало, чтобы не выслушивать нудёж праведника − при малейшем колебании негативной энергии появлялся из ниоткуда и начинал балаболить. На меня ни разу не обвалились его нравоучения. Менять этого факта не хотелось.       Взяли меня под руки с обеих сторон − за это испытала острое желание стукнуть сферой как следует, − и повели к озеру. Саладин изложил свой план. Варианта было два. Превратить меня либо в тебя, либо в него, а тебе или ему обратиться мной, соответственно. Запечатать флёром мои с подменышем подлинные силы. Дать мне одного из вас вещь, пропитанную вашей личностно-магической энергетикой. Слишком банально. Однако иных идей предложено не было. Минимум внимания и последствий − в теории. На практике − ситуативно.       Раззадоривал любопытство вопрос: «Что будет, когда обман вскроется?» Такое никогда не прощалось ни сбегавшим, ни помогавшим в побеге. Но это меня не волновало − выкручиваться не в новинку. А вот посмотреть, как быстро всё выяснится и каким будет наказание для тебя с Саладином, хотелось очень. Обычно отправляли в заточение на Обсидиан или в Омегу, если случай беспрецендентен. При незначительной преступности освобождённой фигуры могли блокировать силы да сослать в колонию Земли, изолировав от Волшебного Измерения. В любом случае, никаких сантиментов, если не получилось оправдать обвиняемую сторону.       Решила превратиться в Саладина. В случае чего можно было сражаться оружием от его лица − это не вызвало бы вопросов насчёт формы магии. Айдартжи славились боевой выучкой − без магических элементов в том числе. Про тебя у меня не было ни подобных сведений, ни уверенности. Тем более наша магия разительно отличается. С Саладином же разница неочевидна при умеренных выбросах − эдакий двусторонний маг, колдун-хамелеон. На том и порешили, скрывшись в чаще.       Ходить с посохом до того дня не доводилось. Притворяться мужчиной − тоже. Всё случается впервые. Так себе опыт. Шли с тобой к храму в молчании. Чем ближе ощущалась свобода, тем больше я становилась внутри привычной собой. Отдых от рутины освежил меня. Мне предстояло выяснить дальнейшую судьбу в связке с трио Тенебрис − либо с ними, либо в одиночку. Для этого мне были необходимы ответы на вопросы да наблюдения. Так мне казалось, конкретнее мысль не сформировалась. Надо мной также висела дилемма между союзом или враждой с матерью с подобными туманными выяснениями. Всё это напомнило о себе при невольном заточении. И теперь я твёрдо решила, что меня не собьёт с толку куча дел. Определиться, с кем и кто я из-за выбора, − первостепенная задача.       В подобных размышлениях мы дошли до поста проверки. Отдали пропуска тамплиерам. Вернув их, осмотрели нас. Разрешили идти. Стоило нам подойти к специальному порталу, как сзади раздались крики. Ожидаемый провал. Очевидность заключалась в том, что план был односложен, подпорчен мною же. Тогда у меня не было предметов с моей силой − у меня всё изъяли. Волосы − кратковременные проводники, как известно. Потому Айдартжа разоблачили. Вот только раньше, чем я предполагала.       Тамплиеры наступали: кто магией, кто оружием. Словесной же атаки не последовало. Портал закрывался. Ты встала передо мной щитом, мощным всплеском втолкнула меня прямо в щелочку шанса на спасение. И я сбежала без тени сожалений, переживаний за ваши с Саладином судьбы. Рисковать для моей свободы − ваш выбор, не моя просьба. Потому я была довольна тем, что вы сами дали себя использовать. Хотя большее удовольствие получила бы, если смогла бы сама вас обдурить. Но и так было неплохо.