Звезда пленительного счастья

Эндрю тогда в своей излюбленной саркастичной манере сказал ему: «Я знаю, что мы должны будем связываться только по одноразовому телефону, Веснински. Господи, я встречался с тобой пять гребаных лет, и поверь, это время меня кое-чему научило. Да и некоторые вещи так просто не забываются». Во времена, когда все пользуются сенсорными телефонами и ни у кого даже в мыслях не возникает купить себе кнопочный, они для связи пользовались именно таким. Нельзя сказать, что их отношения были настолько секретны, в конце концов, некоторые люди знали о них. Но Натаниэль пытался сделать все возможное, чтобы для его отца ничего подобного не существовало. Так что сейчас Нейт как никогда снова чувствовал себя студентом университета, который тайком пытается встретиться со своим парнем из другого штата. — В этом нет ничего удивительного, — пробормотал Эндрю ему в трубку, когда с утра Нейт готовился к тому, чтобы выйти на работу. Кассандра осталась на Лонг-Айленде, поэтому ему пришлось со всем справляться самому, что было не самой приятной работой. — Ты сам сказал, что я буду первым подозреваемым. — Да, но… — замялся Нейт, поморщившись. — Я все-таки надеялся, что у них будет совесть. Эндрю мрачно фыркнул. — Конечно, — сказал он. — Готов поспорить, это именно то, что ты говоришь себе каждое утро, когда наводишь свой марафет, чтобы пойти притвориться добрым полицейским, который точно не хочет защитить своих подельников от обвинений в незаконной транспортировке наркотиков и их распространении, а еще торговли людьми. — Ты ошибаешься только в одном: я никого из них не хочу защищать. Сам знаешь, какие они все мерзкие, — тихо ответил Нейт, выходя из квартиры. — Я смотрю, ты сегодня в хорошем расположении духа. Что, с Кевином было очень весело? — Не то слово, — буркнул Эндрю. Через пятнадцать минут Нил Джостен занял место за своим столом, как будто ничего не случилось за эти выходные. Как будто они с Клэр очень хорошо провели время вместе, смотрели все эти дни какие-нибудь тупые сериалы или чем там занимаются нормальные пары. Эндрю уже говорил, что ему не стоит нервничать, ведь он делал это уже столько раз. И Нейт действительно старался, потому что не было причин переживать. Но раньше он никогда не работал в полиции, имея шанс наблюдать за реакцией властей на некоторые его… деяния. Но все было… тихо. Джо дружелюбно улыбнулась ему, Монтгомери спросил, как прошли его выходные. Самое главное, сержант Грейс была в своем обычном настроении. И этот день был бы самым обычным, если бы не одно но. Федералы так и не пришли в понедельник. ХХХ Нейт ощущает прилив такого облегчения, какого, наверное, никогда и не испытывал в своей жизни. Каждый вечер, возвращаясь с работы, его пальцы тянулись к телефону, но все время останавливались. Желание проверить Эндрю было настолько сильно, но он справлялся, говоря себе, что его это не касается. Если бы с ним что-то случилось, Нейт уже знал бы. Тем не менее, видеть его здесь, спустя неделю после начала реализации их плана, было действительно облегчением. — Привет, — отзывается Нейт. — Ну что? — почти нетерпеливо спросил Эндрю, а Веснински чего-то другого и не ожидал. — Внизу, — сказал Нейт. — Может быть, перед этим хочешь… я не знаю, выпить чего-то или перекусить? — Сомневаюсь, что мне сейчас кусок в глотку залезет, — фыркнул Эндрю. Нейт, отчего нерешительно стоя в стороне, смотрел на то, как Эндрю снимает кожаную куртку и кидает ее на низкий столик, который стоял у них в холле. Ему кажется, что все развивается так стремительно, что все должно быть по-другому. Что Эндрю хотя бы не должно здесь быть, потому что… это не та часть жизни Натаниэля, которую он бы хотел ему показывать. Но Эндрю в некоторых вещах заставляет все его неуверенности выплывать наружу. В любой другой день он скажет вам, что невозможно найти человека профессиональнее в пытках, чем он. Даже его отец спустя столько лет не будет ему ровней. Однако рядом с Эндрю… всегда хочется быть более внимательным и осторожным, как бы сильно тебе ни сносило голову в такие моменты. А ведь именно из-за собственной несдержанности все обычно и шло так хорошо. И именно это подметил его отец много лет назад. Эндрю решительно направился в сторону подвала. А Нейт не мог допустить, чтобы тот встретился с этим в одиночку. Вопреки здравому смыслу, Натаниэль не чувствовал в подвалах какой-то отчужденности или даже ужаса. Невозможно сосчитать все те разы, когда отец запирал его в балтиморском подвале, который был олицетворением ужаса и жестокости. Но Нейт, даже будучи маленьким мальчиком, сумел подружиться с этим местом, и с тех пор действовал в таких местах уверенно, какими бы жуткими они ни казались. Ни одного места в мире, по мнению Натаниэля, не было ужаснее подвала Балтиморского Мясника. Подвал поглотил Натаниэля, но он не подчинился ему. Это он укротил его, сделав своей крепостью. Однако сейчас, когда они спускались практически в полной темноте по прогнившим ступеням, внезапно он почувствовал себя загнанным в угол кроликом. Сердце в груди колотилось с такой скоростью, как будто он спускался навстречу своей смерти. И это при том, что именно в этом подвале он уже был несколько раз. Натаниэль собственными руками перетащил из машины обездвиженное тело Дрейка. Не подумав, Нейт схватил Эндрю за плечо. — Ты уверен? — прошептал он. Отчего-то он не мог повысить голос, хотя внутренне успел пообещать себе убрать все эти сомнения. Они были ни к чему, что бы он там себе не придумал. Он уже знал, что не сможет остановить Эндрю. Но в нем все еще жила и, наверное, всегда будет жить та маленькая часть человечности, которую невозможно убить. Он не был готов признать себе, что эта часть до сих пор оберегала Эндрю, предпринимала попытки отгородить его от этого. Именно сейчас эта человеческая часть, ее остатки, говорили в нем или же за него. Нейт совсем не видел выражение лица Эндрю. Возможно, оно и к лучшему, потому что кто знает, чтобы Натаниэль сейчас сделал, если бы взглянул ему в глаза. Миньярд стоял к нему спиной, а на лестнице до сих пор не было освещения. Но Нейт услышал его усталый вздох, а потом теплые пальцы Эндрю обхватили его руку, которой он сжимал плечо блондина. Веснински подумал, что тот просто отмахнется от этого нежелательного прикосновения, но тот лишь осторожно сжал ее. — Я хочу это сделать, — так же тихо отозвался Эндрю. Его прикосновение – то, что сейчас заземляло. Давало понять, что они действительно это делают, что Эндрю действительно здесь. Что он готов пойти на этот шаг, и странным образом Веснински это пугало. Его кожа была такой теплой и слегка грубоватой от частых тренировок, мозолистой. Нейт боролся с желанием перевернуть руку и сжать его ладонь в ответ. Так сильно, чтобы точно быть уверенным во всем. И чтобы увести Эндрю наверх, туда, где он бы смог разглядеть выражения его лица, хотя бы попытаться понять, что тот чувствует. — Но необязательно. Внезапно Эндрю отпустил его. По скрипу ступенек понял, что тот поворачивается к нему, а потом его руки оказались на теле Натаниэля. Очень осторожно Эндрю исследовал его в полной темноте, едва касаясь. Наконец, он дошел до его плеч. Эндрю потянул Нейта на себя, заставив того наклониться, потому что тот стоял на несколько ступеней выше. — Послушай, Веснински, — все тем же безучастным тоном заговорил Эндрю, но слышалось во всем этом что-то новое. Что-то такое, чего раньше не было в Эндрю, и Нейт еще не разгадал, что это такое. — Я знаю, что никогда не видел тебя… таким. Это всегда была та территория, на которую мне нельзя было ступать. Говорил Эндрю уже чуть громче, чем до этого. Более напористо, стараясь убедить Натаниэля. Руки, которые все это время лежали на плечах, вновь начали подниматься выше. Одна устроилась на щеке, а вторая, пройдясь по старым шрамам, нащупала пульс на шее. Как будто они снова вернулись в то самое прошлое, о котором все эти годы Нейт старался забыть. Ему даже не надо было закрывать глаза, чтобы представить себя стоящем посреди номера мотеля с плотно задернутыми шторами. Ему ничего не стоит наклониться и прикоснуться к губам Эндрю, словно ему снова восемнадцать. Прошлое может быть мучительно сладким. Вот только они уже были другими. — Я знаю, что ты не хотел меня разочаровывать, — продолжал Эндрю, все еще не убирая рук от его лица и шеи. — И ты можешь причинить людям столько зла и боли, сколько еще не видел этот мир. Но еще я знаю, что ты никогда не сделаешь этого со мной, так что… поверь, Натаниэль Веснински, ты не сможешь разочаровать меня еще больше. Пойдем. Эндрю потянул его за рукав пиджака. Вряд ли он не хотел идти один, скорее всего, он просто знал, как важно для Натаниэля, чтобы они спустились вместе. И Нейт подчинился, словно завороженный его силуэтом, который он уже начал различать, потому что глаза привыкли к темноте. Он просто шел за ним, позволяя себя вести в ту часть его жизни, в которую он никогда не хотел его пускать. Но, возможно, Эндрю прав. Может быть, тот никогда и не видел того, как работает Нейт, но он уж точно знает, как выглядят настоящие монстры. Для него не будет сюрпризом, когда Веснински приступит к работе. На секунду Нейт позволяет себе представить, что, если бы они не расстались тогда, пять лет назад, то это все равно рано или поздно случилось. Когда-нибудь Эндрю все равно увидел бы его таким. И сейчас его немного успокаивает мысль, что они расстались. Одно дело знать, что делишь постель с монстром. А другое дело – действительно увидеть это своими глазами, а потом лечь с этим монстром в одну постель. Нейт щелкнул выключателем. Он даже не зажмурился от внезапно света, потому что тот был таким тусклым и слабым, что едва эта бедная лампочка освещала все пространство. Но им не нужно было все, потому что они видели главное. Свет очень хорошо освещал измученное лицо Дрейка Спира. Наверху что-то грохнуло, но никто из них не вздрогнул. — Эй, вы там? — крикнула Кассандра. — Спускайся, Кейси, — отозвался Нейт. Послышался стук ее каблуков и скрип старых ступенек. Нейт в это время отвернулся, чтобы надеть фартук. Он был, конечно, бесполезен. Натаниэль все равно замарает этот чертов костюм, но что-то не позволяло ему подняться и переодеться в старую одежду. Всегда будут такие убийства, которые надо будет совершить при параде. И это тот самый случай. Нейт обернулся, натыкаясь взглядом на Дрейка, который был в сознании. Тот затуманенными глазами смотрел внимательно на Эндрю, словно не мог поверить, что тот действительно стоит перед ним. Если несколько минут назад Натаниэль был нерешителен, то теперь его обуревала ярость. Словно забыв, что он вообще-то связан и находится в незнакомом месте, Дрейк усмехнулся, обнажая кровоточащие зубы. Да, Натаниэль совсем немного не удержался, когда затаскивал его в машину. — Я наблюдал за тобой все эти годы, ЭйДжей, — хрипло произнес он. — Каким ты вырос, кем стал. Ты был чертовски хорош на Олимпиаде в этом году, я смотрел по телевизору. Знаешь, в тюрьме не так много каналов, которые тебе разрешают смотреть, но мне другого и не нужно было. Натаниэль слушал его голос как будто через тонну воды. Он казался ему каким-то далеким, и в какой-то момент он не вызвал больше ни отвращения, ни ярости. Это было хорошо, потому что Балтиморский Мясник ничего не чувствует. Разве что наслаждение от процесса и их криков, стонов о пощаде. Балтиморский Мясник внутри него знает, что нужно набраться терпения. Скоро этот человек будет гореть во всех смыслах этого слова. Медленно кончики губ Нейта поползли наверх, растягиваясь в кровожадной улыбке. — Что ж, — громко сказал он, хлопнув в ладоши и останавливая исповедь Дрейка, которую никто все равно не хотел слушать. — Я рад, что ты повеселился в тюрьме, но настала моя очередь кататься на американских горках. Натаниэль бросил взгляд на Эндрю, который неподвижно стоял там, где он остановился около ступенек. Там же чуть выше стояла Кейси, которая с осторожностью наблюдала за всем этим, готовая в любую минуту броситься к… да она как будто была решительно настроена предотвратить все, что угодно. Хоть Эндрю и смотрел на Дрейка в ответ, понять, что у него на уме, было непросто. Но Веснински позволил себе откинуть все эти мысли. В конце концов, Эндрю не так просто напугать, даже если это призраки прошлого. Нейт медленно начал подходить к Дрейку, который был привязан к стулу. Параллельно Веснински снимал свои излюбленные перчатки, которые носил всегда до службы в полиции. Сейчас на ногтях красовался красный лак, да и нормально он не убивал уже давно, однако в обычное время эти пальцы были свидетельством всех тех зверств, в которых участвовал Натаниэль. Нейт протянул руку и схватил его за челюсть, потому что несмотря на угрожающий вид, Дрейк словно и не видел угрозы. Все это время его глаза были прикованы к Эндрю, как будто на нем начинался и заканчивался мир. Он не знает, что творилось в голове у этого человека все эти годы. Но краем сознания он вспоминает, что Эндрю тоже был всем его миром. И Дрейк пытался это разрушить. Он почти сделал это, и сейчас Натаниэль уничтожит его за это. Балтиморский мясник отбросил эту мысль. — Господи, — испуганно прохрипел Спир, потому что хватка на челюсти была железная. — Да-да-да, — почти маниакально сказал Нейт, совсем теряя толику того разума, которая у него оставалась. Улыбка сползла с его лица так резко, что это заставило Дрейка испугаться сильнее, чем его хватка на лице. — Ты не посмеешь отвести взгляда от меня, потому что сейчас я твой Господь. Я управляю твоей жизнью. Каждый твой вздох зависит от меня. Все еще держа его в железных тисках, Нейт наклонился к его уху. Не потому, что он хотел что-то скрыть от Эндрю и Кейси. Нет, это была неотъемлемая часть его любимого спектакля. Он должен был донести до Дрейка, что в этом подвале именно загнанная мышь в клетку, которая повелась на желанный кусочек сыра. — Я должен был сделать это еще тогда, — прошептал он. — Но я был слишком юн и глуп, чтобы предотвратить все это. Но ничего страшного. Тем слаще эта сцена будет сейчас. Казалось бы, столько времени прошло, не так ли? Можно было бы забыть и идти дальше, но нет. Ты не захотел жить спокойно. В свою очередь и мне пришлось принять участие в этой гонке. Занавес открывается. — Я начну с ногтей, — громко объявил Веснински, с отвращением отпуская Дрейка и отступая на несколько шагов. — Вырывание ногтей мы обычно применяем, когда нам надо узнать информацию. Знаю, можно было бы начать с чего-то более оригинального, но я уже так давно нормально не убивал. Соскучился даже по самым банальным вещам, так что… придется вспомнить все. А Натаниэль никогда и не забывал. Начинается представление. ХХХ Ему надо было срочно закурить. Эндрю словно почувствовал его желание, когда заметил, как устало Нейт присел на стул, который стоял в другом конце комнаты. Он достал из заднего кармана джинс пачку, достал из нее одну сигарету и протянул Натаниэлю вместе с зажигалкой. Нейт задавался вопросом, почему Миньярд тоже за все эти часы не притронулся к сигаретам, но, скорее всего, дело было в спертом воздухе и духоте подвала, так как нормальной вытяжки здесь еще не было. Кровавыми пальцами он поджег сигарету, чувствуя, как внутри становится легче от первой затяжки. Напряжение с каждой минутой покидало его тело, а разум потихоньку возвращался к нему. Он не ужасался того, что сделал. Он всегда гордился своей работой, каким бы безумным он ни был в такие минуты. Однако видя почти уже бездыханное тело Дрейка, ему показалось, словно он исполнил главную задачу своей жизни. Исполнил ее безупречно. — Возможно, он не доживет до утра, — прервал гнетущее молчание Натаниэль, глядя перед собой на тело Дрейка. — А может и доживет. Но в любом случае, это будет долгая и мучительная смерть. Я позаботился о том, чтобы он быстро не умер, но при этом его последние часы были бы невыносимыми. — Отличная работа, мистер Веснински, — пробормотал Эндрю. Несмотря на удушающую атмосферу, Нейт смог улыбнуться. Это была его обычная едва заметная улыбка, которая принадлежала ему одному. Ни отцу, ни Балтиморскому мяснику. Возможно, даже в его рассудительной и более человечной части была эта ненормальность. — Ты всегда ненавидел, когда я приезжал к тебе после работы, — внезапно вспомнил Нейт. — Я ненавидел тебя большую часть времени, — не согласился Эндрю задумчивым тоном, глядя перед собой. Они оба, имея от этих пятилетних отношений одни только воспоминания, сейчас цеплялись за них. — Но тогда ты становился просто невыносим. Но этой ночью можно было. Нейт пообещал себе неделю назад, когда высадил Эндрю на парковке отеля, что забудет обо всем. Что отпустит его. Однако сегодня им обоим нужно было зацепиться за это. Сегодня было можно все. А те моменты должны быть проговорены. — Я всегда был на грани опустошения и полного удовлетворения, — ответил он, но Эндрю и так это знал. Все-таки они провели бесконечные ночи в кровати, не имея возможности уснуть после секса, потому что каждая минута была так дорога, обсуждая любую мелочь в своей жизни. Если закрыть глаза и представить, что умирающего Дрейка нет в этой комнате, а сам Веснински не похож на кровавое месиво, можно подумать, что это одна из тех самых ночей. Да, воспоминания – единственное, что осталось. — Ты был идиотом, — фыркнул Миньярд. Полнейшим идиотом, чуть было не добавил Нейт. Каждый миг, проведенный рядом с этим мужчиной, говорил только о глупости Натаниэля Веснински. Он не жалел об этой глупости, но и называть вещи своими именами он тоже умел. Больно говорить о самых любимых моментах твоей жизни, как о самой большой ошибке. — Пора спать, — вздохнул Нейт, прерывая этот разговор. Он потушил сигарету об бетонный пол, даже не заботясь о его сохранности. Все равно после Дрейка тут будет тотальный ремонт, так что значения это не имело. — Иди наверх, Кейси подготовила для тебя одну из комнат. — Не представляю, как можно спать в таком месте, — сказал Эндрю, но все же вставая со своего места рядом с Натаниэлем. — Не думай о том, как оно выглядит, — покачал головой Нейт, слабо улыбнувшись. — На самом деле, это место… есть в этом доме что-то такое привлекательное. Для любого другого человека это будет выглядеть как декорации к психологическому триллеру, но я думаю, тебе понравится спальня. — Ты хотел сказать, что это тебе понравится, — ответил Эндрю, развернувшись и начиная идти к лестнице. — Ты бы полюбил этот дом, — тихо отозвался Веснински. Тихо, потому что Эндрю не ожидал услышать от него ответ, а Нейт не хотел быть услышанным. — Если бы жил здесь постоянно. И вот через мгновение Натаниэль остается один. Он и Дрейк. Он смотрит на этого человека, который уже и человеком то не был. Думает о том, как же просто превратить кого-то в еле дышащее тело, которое ничего не стоит. Которое хочет уже только одну единственную вещь на свете – умереть. Страшное желание, но так любимо оно Натаниэлем, когда он доходит до этой точки. Лет до пятнадцати он и думать не смел, что действительно в нем будет жить такое чувство. Все-таки в раннем подростковом возрасте он был мягче, каким бы безжалостным ни старался сделать из него отец. Людей было жалко в любом случае, хотя он старался всегда видеть в них лишь кусок мяса. «Слишком социализирован» говорила Лола. «Слишком был привязан к своей матери» сказал о нем Кенго. «Старательный, но при этом удивительно нормальный» заметил как-то Ичиро. Но всегда бывает этот момент, когда привыкаешь. Когда чудовище побеждает над нормальностью, над человечностью. В какой-то момент это начнет приносить удовольствие, потому что твоему отцу и всему окружению нравится это с такой силой, что оно становится заразительным. Безнаказанность дает человеку право на жестокость. Дрейк еще жив, но представление было окончено. ХХХ — Я не хочу завтракать, — покачал головой Натаниэль. — Если ты сейчас же не сядешь за стол, я тебе эту яичницу в глотку запихну, — прорычала Кейси, с громким стуком поставив тарелку на большой стол в их единственной обжитой столовой в доме. — Веснински, не доводи меня. Когда ты последний раз ел нормально? Вчера утром? Если не считать утреннего перекуса протеиновыми батончиками с кофе перед работой, то позавчера вечером. Но Кейси знать об этом было необязательно. Ей вообще не нужно было контролировать его питание, потому что он достаточно взрослый, чтобы справиться со всем этим сам. По крайней мере, это то, что он говорил себе. — Ладно, — сдался он, отодвинув стул. — Надеюсь, ты довольна. — Надеюсь, ты пойдешь нахуй, — проворчала она, поставив другую тарелку перед Эндрю, но уже не с такой злостью. Эндрю же все это время наблюдал за их перепалкой, предпочитая не вмешиваться. С сигаретой в руках и в обычной черной футболке он выглядел так гармонично в стенах этой столовой, которая предназначена была для торжественных вечеров с нарядными дамами и высокопоставленными чиновниками. Но здесь были только они. И Нейт смотрел то на Кейси, которая с утра не была «при параде», то на Эндрю. И удивительным образом они подходили этому месту гораздо больше, чем Нейт в своем костюме от Версаче. На фоне не хватало только живой музыки. Но они были на территории умершей аристократии, так что завтракали в гробовой тишине. Кейси сегодня утром была явно не в настроении, потому что сначала она устроила ему взбучку из-за завтрака, потом с оскорбленным видом пила свой гребаный кофе без молока, а под конец встала и выплюнула Нейту, что она спустится проверить Дрейка, потому что Натаниэль все равно с утра ни на что не способен, а она справится с этим лучше. Под звук ее удаляющихся каблуков, Нейт перевел взгляд на Эндрю, который сидел напротив него с книгой, найденной на полках этого дома. От предыдущих жильцов осталось столько старых книг, что Веснински понятия не имел, что с ними делать. — Недотрах, — пожал плечами Нейт. — Я не спрашивал, — безучастно ответил Эндрю, переводя взгляд обратно на книгу. — Но тебе было интересно. — Ничуть. Шутки шутками, но Веснински немного волновало состояние Кейси. Она всегда улавливала его настроение, а вот Нейт читать ее не умел, хотя все эти годы ближе человека у него не было. Как бы он ни старался, но никогда не сможет пробить эти стены, которые она выстроила вокруг себя. Тем не менее, Нейт знал, что это просто плохое настроение. Не всегда же ей быть на пике положительных эмоций, даже когда они делают такое привлекательное убийство. Ну, ему хотелось в это верить. Через несколько секунд Кейси снова поднялась, но не зашла в столовую. Нейт слышал, как она поднимается наверх в свою комнату. Он уже было подумал, что она вернулась ко сну или остаток дня проведет за просмотром Нетфликса, не пуская никого, но дверь снова хлопнула. Веснински удивленно посмотрел на нее, когда она вошла в столовую. За несколько минут эта женщина умудрилась собраться так, как будто несколько стилистов готовили ее кучу времени на выход в свет. Причем в такой свет, что она не могла позволить выглядеть себе как-то неряшливо. Грубо говоря, она как будто собиралась просить аудиенцию у бабушки Натаниэля. — Я уезжаю в город на несколько часов, — объявила она, едва взглянув в сторону Нейта. — Возьму твою машину. И да, Донован просил перезвонить ему, как ты позавтракаешь. Он хочет обсудить с тобой кое-какие детали по поводу вечера Кейли Дэй. — Подожди, а что с… Но Нейт даже вопрос задать не успел. Кейси вышла из столовой, с легкостью закрыв за собой массивную дверь. За закрытыми дверями было даже не слышно, как она уходит, но через какое-то время Нейт услышал, как от дома отъезжает машина. — Я не буду спускаться в подвал, — заявил Эндрю. — Да похуй, — махнул рукой, подперев подбородок. — Самое ужасное, что могло бы случиться – это если бы Дрейк каким-то образом сбежал. А так как Кейси не сказала про него ни слова, значит, он либо мертв, либо доживает последние часы. На любой из этих вариантов мне все равно. У Натаниэля больше не было желания как-то навредить Дрейку. Он знал, что самую большую боль он уже испытал. За те несколько часов Нейт издевался над ним так, как он и представить себе не мог даже в самых ужасных кошмарах. Последнее, что может сделать для него Веснински – это оставить умирать. Звучит милосердно, но на деле такое и врагу не пожелаешь. В конце концов, Нейт сделал все, чтобы ему было больно. — Кевин знает, что в этом году ты занимаешься организацией благотворительного вечера в честь его матери? — спросил Эндрю. Тот все еще казался незаинтересованным, в упор глядя в книгу. Но по чуть вздернутой брови Нейт понял, что тот открыт для разговора, так что Веснински может не затыкаться следующие тридцать минут. — Пока нет, — вздохнул он. — Я не фигурирую официально ни в одних бумагах, но думаю, ближе к событию там, где-нибудь всплывет моя подпись и название моей компании. — Он спрашивал о тебе. — Не уверен, что мне следует знать, — шепотом отозвался Нейт. Эндрю громко захлопнул книгу, как и Кейси полчаса назад со стуком поставила тарелку на стол. Он посмотрел на него тем самым взглядом «да что же ты за идиот, Веснински», а самому рыжему хотелось на это улыбнуться. Но не выходило. Нейт никак не мог хотя бы чуть-чуть приподнять уголки губ. — «Не следует» и «не хочешь» — это разные вещи, — заметил Эндрю, не сводя с него глаз. — Мне… мне надо поработать, — внезапно заявил Веснински, вставая из-за стола. — Оставь все это, я потом приберу. По плану он должен был отвезти Эндрю домой. Пока что не было никакой опасности, они рассчитывали, что Эндрю, который имел железное алиби на момент исчезновение Дрейка, не будет интересовать копов. Но было бы неплохо, если бы все эти дни он бы оставался досягаем, даже если бы все это время не выходил из номера отеля. Но сейчас Нейт просто не мог. Находиться с Эндрю в одной машине около двух часов будет невыносимо. ХХХ Впервые за эти долгие недели Нейт сел за свой стол, который буквально несколько дней назад вернули с реставрации. Казалось бы, один чертов старый стол, который из-за своей надежности и старинности стоит таких больших денег, сколько некоторые люди за год не зарабатывают. В нем Нейт не видел никакой ценности, но когда сел за него спустя долгое время, то почувствовал какое-то облегчение. Дубовая поверхность столкнулась с его лбом. Нос, кончик которого касался стола, уловил запах дерева и свежей краски. На самом деле, было почти приятно и очень отрезвляюще. Это как будто заставило рассеять всю туманность в голове Натаниэля, которая сохранялась в его голове со вчерашней ночи. Можно считать, что это все закончилось. Он случайно встретил Эндрю спустя пять лет после расставания в полицейском участке, где он работает под прикрытием на мафию. Нейт предложил свою помощь по устранению Дрейка Спира, который около десяти лет назад чуть не сломал им жизнь. И они в итоге сделали это. Теперь им следовало разойтись. Его отец уже много лет сидел в тюрьме, но рано или поздно он выйдет. И если он узнает сейчас или увидит потом, что сделал Натаниэль, то лучше от этого никому не станет. А при желании он может узнать все. Мог ли Натаниэль противиться отцу? Мог, конечно, мог. Нейтан Веснински больше не имеет над ним такой власти, однако… не стоило его недооценивать. Даже с Ичиро на своей стороне, Нейтан все еще был для него проблемой. Нейт поднимает голову и пытается сделать вид, как будто он спокоен. Он тянется к телефону, чтобы позвонить Доновану, когда дверь в кабинет открывается. — Что-то случилось? — спрашивает он у Эндрю, который застыл на пороге. Нет, нет, нет, НЕ СЕЙЧАС. Но Эндрю уже стоит здесь и проходит в комнату, как ни в чем не бывало. Расстояние от двери до стола большое, потому что кабинет на одного человека слишком пуст и огромен, но сейчас эта разница кажется ничтожной. Миньярд слишком быстро преодолевает это расстояние, а Натаниэль оказывается к этому не готов. — Ты меня заебал, вот что случилось, — отвечает Эндрю, садясь в кресло напротив. — Скажи мне что-нибудь новенькое, — закатил глаза Нейт. — По правде говоря, я хотел услышать от тебя какую-то новую информацию, — раздраженно сказал Эндрю. — Мне нужно, чтобы ты кое-что рассказал мне. Нейт сделал вид, как будто бумаги на его столе очень интересные. На самом деле, на нем еще ничего не было, кроме ноутбука, телефона и вот этой самой стопки бумаг, которая вообще-то была чеком за реставрацию стола и инструкцией по применению. Что ж, этот стол обошелся ему дорого, так что полезно будет знать, что с ним делать нельзя. «Не следует использовать агрессивную химию для натурального дерева...» — Хорошо, — вздохнул Нейт. Он все еще не смотрел на Эндрю, потому что… у него было стойкое ощущение, как будет ничем хорошим этот разговор не кончится. Впрочем, у Натаниэля после каждого их взаимодействия было чувство глубокого опустошения где-то внутри, как будто из него высосали все силы. Этот раз вряд ли будет исключением, просто он надеялся, что они сделают хотя бы небольшой перерыв. — Ты так и не сказал, почему решил расстаться. Да, это действительно ничем хорошим не закончится. «Столешницы больше всего подвергаются механическому воздействию, используйте специальные подставки под приборы, чтобы не повредить поверхность.» Нейт откинул куда-то эту инструкцию. — Почему ты спрашиваешь? — тоже раздраженно спрашивает Натаниэль. Раздраженно, потому что он не хочет говорить на эту тему. Он говорил только с одним человеком по этому поводу – Ичиро, когда у Натаниэля случилась истерика вселенских масштабов. Но этого ему хватило на всю жизнь. Он понимал, что Эндрю имеет право знать. И любой другой нормальный человек сказал бы все причины, которые были. В конце концов, прошло столько лет и чувства остывают. Ты уже можешь спокойно говорить о том, что тебя так тревожило много лет назад. Только Натаниэль Веснински не был нормальным человеком. И спокойным он тоже не был. Кем он точно был, так это полнейшим идиотом. — Потому что хочу, Веснински, — пожал плечами Эндрю. — За такие вопросы пока в тюрьму не сажают. — Обычно ты… ничего не хочешь, — хмурится Нейт. Вид у Эндрю такой, как будто он сейчас перевернет этот дорогой (во всех смыслах) сердцу Натаниэля стол, или кинет в него что-нибудь тяжелое. Благо что кабинет был пустой, и кроме стола да двух стульев здесь еще ничего не было. — Не волнуйся, швырнуть в тебя чем-нибудь тяжелым мне хочется всегда, — произнес Эндрю. Натаниэль как никогда чувствует этот прилив нервозности, поэтому он встает из-за стола, но никуда не уходит. Просто мнется с ноги на ногу, потому что ему надо что-то сделать, но одновременно с этим он чувствует, как ничего не может. Под пристальным взглядом Эндрю он подходит к окну. Черт возьми, Кейси вернется еще не скоро. — Ты так и будешь драматично смотреть в окно? — поинтересовался Эндрю через какое-то время. — Ты так и будешь здесь сидеть? — решил попытать удачу Веснински. Конечно же, это не сработало. — Я никуда не тороплюсь. Натаниэль обернулся. С этого места Эндрю в лучах утреннего солнца казался таким нереальным. Казалось, стоит ему моргнуть один раз, и Эндрю Миньярд исчезнет. Он вновь будет все тем же непостижимым прошлом, о котором так тосковал Натаниэль. И даже если сейчас все это реально, в скором времени Эндрю ведь и правда уйдет из его жизни снова. Сейчас они поговорят, а потом они вместе сядут в машину. Нейт довезет его до отеля, посмотрит на него последний раз. А потом он уйдет. Точно так же, как и пять лет назад. — Эндрю, не было никакой конкретной причины, — начал он, чувствуя, как удивительным образом из тела выходит все скопившиеся напряжения, хотя слова даются ему нелегко. Но, возможно, он должен был это сказать кому-то еще, кроме Ичиро. И Эндрю будет самым подходящим человеком. — Я… я был наивным придурком, который не думал про будущее. Точнее нет, я конечно же, думал про наше будущее, но почему-то мне казалось, что оно будет радужным и хорошим. Как будто хоть что-то в моей жизни когда-то было хорошим. Последние слова он говорил уже как будто на грани истерики, хотя внутри него и правда было какое-то облегчение. Наверное, если бы Эндрю сейчас сказал ему заткнуться, то он бы не смог. Да, ему не хотелось об этом говорить, но стоило начать через силу, как остановиться стало просто невозможно. — Мы… мы собирались жить в Балтиморе! — тяжело дыша и разводя руками, проговорил Нейт. Благо кричать не начал, но с каждым словом его голос становился все громче и громче. — Я должен был закончить университет, а ты планировал подписать контракт с командой в Балтиморе! — Да, Веснински, тебе не надо повторять все это, — устало сказал Эндрю. — Я там был. — Я даже купил чертовы апартаменты, — все равно продолжил Нейт. Вспоминая все это сейчас, оно все кажется таким ненастоящим, оттого ему и хочется буквально выкрикнуть каждый факт. Почувствовать, что это не было игрой его больного воображения. — И мы должны были переехать туда на следующий год! Эндрю, — задыхаясь, говорит он. — Эндрю, я был таким дураком, потому что верил, что это сработает. Кажется, у самого Миньярда кончилось терпение. У него определенно не было сил слушать болтовню Нейта, потому что слишком резко он встал со своего места и подошел к нему. Прикосновения его рук к лицу в этот раз не были мягкими и осторожными, как это было вчера вечером в подвале. Сейчас Эндрю грубо схватил его с двух сторон и потянул на себя, чтобы их глаза были на одном уровне. — И что же пошло не так, Нейт? — прорычал ему в лицо Эндрю. Он был очень зол, как будто был готов в любую минуту замахнуться на Натаниэля. И тот знал, что сейчас, наверное, он не будет сопротивляться от удара, потому что это хотя бы заставит его заткнуться. Вот только Нейт прекрасно знает, что Эндрю и пальцем его не тронет. Впрочем, как и сам Веснински. — Что пошло не так в те последние выходные, когда прилетел в Филадельфию? — Это случилось не в те выходные, — слабым голосом пробормотал Нейт. Ведь все же началось на несколько недель раньше. Все рухнуло за месяц до их последней встречи. Как бы Нейт ни пытался забыть хотя бы те мучительные недели, их то он и помнил очень хорошо. — Те два раза, когда ты не приехал. — Я думал, что смогу справиться с этим, — кивнул Нейт. — Что просто начну отдаляться, а потом приеду и скажу тебе, что… в те наши последние выходные, когда еще было все нормально, я думал, что скажу тебе. Но я не смог. Нейт тогда увидел его в аэропорту и понял, что не может. По крайней мере, не прямо в тот момент. Он смотрел тогда на Эндрю, который терпеливо ждал его среди других людей, и понимал, что ему нужно еще немного времени. Те выходные были самыми сладкими и мучительными одновременно. — Да, — кивнул Эндрю, отворачиваясь. — Да, я помню. Потому что забыть это было невозможно. Кажется, Натаниэль так детально запомнил то последнее утро, что без труда мог бы сейчас пересказать каждую деталь. Как именно Эндрю хмурился, когда проснулся слишком рано в свой выходной из-за Натаниэля. Как он прижал его к себе, когда Нейт в очередной раз перевернулся на него. Как сам Веснински прижался к нему теснее, понимая, что через час или даже меньше все эти пять лет просто растворяться в никуда. — Хорошо, — пробормотал Эндрю таким тоном, как будто в своих мыслях смирился с чем-то. — Я сейчас спрошу и хочу получить от тебя честный ответ. Чего ты хотел в те выходные? Этот вопрос – чисто формальный. Нейт знает правильный ответ и, судя по выражению лица Эндрю, тот же все прекрасно понимает. Но Миньярд всегда был приверженцем явного согласия, поэтому сейчас ему надо обговорить эти вещи вслух. Нейт может солгать. Нет, он должен солгать. Но врать Эндрю всегда тяжело и мучительно больно, хоть Нейт и был тем еще специалистом во лжи. Сделав это однажды, он не был уверен, что сможет теперь. Не сможет. Не тогда, когда Эндрю на него так смотрит. Когда Натаниэль сказал ему, что хочет расстаться, он на него вообще не смотрел. Он был тогда таким нечитаемым, что Веснински в тот момент расстроился, и это даже мягко сказано. Как будто Эндрю было все равно, хотя в глубине души Нейт понимал, что это неправда. Но он действительно словно не собирался бороться за них. Теперь же все было по-другому. Или Натаниэль просто выдавал желаемое за действительное. — Остаться, — выдохнул Натаниэль. Единственный верный и правильный ответ. Сложно сказать, кто был инициатором этого поцелуя. Просто в один момент Нейт понял, что он прижимался к Эндрю, отчаянно цеплялся за его плечи, мечтая остаться в таком положении как минимум навсегда. Его губы чувствовались так знакомо и так правильно, что не было ощущения чего-то нового и странного. Словно никакой пропасти в пять лет не существовало. Словно это никогда не прекращалось.