Соглашение

      Гермиона надеялась, что через несколько дней это всеобщее помешательство восьмого курса сойдет на нет само собой. Не всеобщее, — поправила она себя. Малфой не участвовал в этой ажитации. Ну, разумеется! — закатила она глаза. Между прочим, она хотела поблагодарить его за то, что он отнес её, но никак не могла собраться с духом. Она не знала, изменился Малфой или нет, как утверждал Забини, но то, что он по-прежнему высокомерная саркастичная задница, не вызывало у неё абсолютно никаких сомнений. А поэтому любой разговор с ним потенциально может закончиться небольшой дуэлью. Или войной… Нет-нет! Она не боится! И обязательно поговорит с ним. Конечно. Когда-нибудь позже…       Вопреки её ожиданиям, парни из тихой фазы намеков и томных взглядов вдруг все резко перешли к стадии активных ухаживаний. Игнорировать которые уже не представлялось возможным. Теперь её провожали и сопровождали всюду, даже в туалет. За право сидеть с ней на уроках разворачивались целые баталии, а когда они стихли — Гермиона заподозрила, что парни просто составили расписание. Почта постоянно приносила ей валентинки и записки о красоте её глаз в стихотворной форме, которые через некоторое время она начала сжигать, не открывая.       Это любовное помешательство, казалось, достигло масштабов эпидемии, когда и студенты других курсов начали поглядывать на неё с интересом. Гермиона всерьёз подумывала, не стоит ли ей провести какое-нибудь научное исследование о «формировании локуса привязанности в группе в условиях замкнутой среды»… Но, по правде, больше её интересовало, как от этого внимания избавиться.       Серьезные разговоры по душам со своими воздыхателями не приносили результата. После этого парни наседали на неё с новыми силами, меняя стратегии. Гермиона обсудила со Слизнортом возможность того, что всех опоили каким-то зельем, с Флитвиком — возможность наложения порчи или действие темного артефакта, с МакГонагалл — возможность посттравматического стресса, вызванного войной. Ни одно предположение не подтвердилось, и по всему выходило, что дело в том, что Гермиона Грейнджер — несравненная и крайне привлекательная ведьма.       Она усмехнулась и помассировала глаза сквозь закрытые веки. Гермиона уже до того отчаялась, что подумывала — а не начать ли ей и вправду ходить на свидания? Может быть, если она кого-то выберет, её оставят в покое? Забини и Нотт, в принципе, ничего… Да и Захария Смит не совсем ужасен…       Одновременно с этим Гермиона обдумывала другой план — а не объявить ли ей себя лесбиянкой? Пара публичных поцелуев с девушкой, и от неё все отстанут. Джинни или Луна, возможно, даже согласятся ей помочь. А потом она могла спокойно «страдать» от разбитого сердца. Никто, конечно, не мог гарантировать, что она с этим лесбийским поцелуем не попадёт в любимые фантазии всех парней, которые потом будут из кожи вон лезть, чтобы уговорить её «попробовать» другую сторону.       И как последнее средство — можно было прибегнуть к зельям, вызывающим гноящиеся фурункулы на коже и гнилостное дыхание, и желтые зубы. Гермиона уже даже нашла их рецепты и подумывала запастись необходимыми ингредиентами. На всякий случай…

* * *

      Послышался голос мадам Пинс, предупреждающий о закрытии библиотеки через десять минут. Гермиона вздохнула и собрала свои вещи. Она уже привычно на цыпочках пробиралась к выходу, надеясь, что сегодня её провожатые отстанут от неё. Вдруг она услышала голоса:       — Ну, за-а-ай!       — Не называй меня так!       — А как тебя называть?       — По фамилии. А лучше никак — отстань от меня уже!       — Но мы поспорили с девочками! Я должна выиграть! — кто-то топнул ножкой.       — Это из-за Эмили? — тоненький голосок вдруг зло завибрировал. — Ты пойдёшь с ней?!       — О, Мерлин, за что мне это?! Я вообще никуда и ни с кем не пойду!       — Посмотрим! — затем послышался звонкий перестук удаляющихся каблучков.       Гермиона, невольно затаившая дыхание, выглянула из-за стеллажа. На протяжении всего разговора её не отпускало неясное чувство сочувствия к смутно знакомому усталому голосу. Когда же она увидела, что незадачливый парень — это Малфой, она потеряла дар речи.       Он устало посмотрел на неё и скривился.       — Грейнджер.       — М-малфой.       Вокруг него на столе валялось несколько открыток в форме сердечек. Гермиона уже собиралась продолжить свой путь, как вдруг спохватилась:       — Кстати, да… Малфой… Малфой! — собралась она с мыслями. — Я же всё хотела поблагодарить тебя за то, что ты спас меня от Макмиллана тогда… пару недель назад и… отнёс в мою комнату.       Она тут же почувствовала, как румянец смущения окрашивает её щёки.       — Это была идея Блейза, — невозмутимо отозвался Драко.       — Да, я это знаю… Ну его я уже поблагодарила. Тогда ещё… А тебя вот только сейчас… Столько дел, да? ЖАБА в этом году… — Гермиона прикусила язык, поняв, что несёт какую-то чушь.       — В любом случае — спасибо. Я знаю, что для тебя это сложнее, чем для других…       Драко закатил глаза.       — Вовсе нет. И мы это уже обсуждали, но, видимо, ты не помнишь…       — Не помню, — глухо подтвердила Гермиона.       — И я тогда извинился…       — В самом деле?.. — встрепенулась она.       — Да, — Драко помолчал, — это было малодушно с моей стороны, — он поджал губы, — ты же ничего не помнишь.       Он откашлялся и продолжил:       — Грейнджер, извини меня за все мои слова на протяжении всех этих лет… Я был не прав… Это я и такие, как я, на самом деле не достойны… А ты наоборот — достойна больше, чем кто-либо из нас, таких, как я был, когда считал… — казалось, Драко начинает путаться в местоимениях и причинно-следственных связях.       Усилием воли оборвав себя, он посмотрел прямо на Гермиону.       — В общем — я так не думаю. Уже давно. Извини.       Гермиона ошарашено похлопала ресницами. Наконец до неё дошло, что теперь очередь за её репликой.       — Оу. Да? Ладно… Хорошо. Тогда… всё… нормально?.. — она закончила на какой-то жалкой интонации, то ли вопрошая, то ли утверждая.       — Да, отлично, что мы всё выяснили, — на лице Драко была нечитаемая гримаса. Но скорее было похоже, что ему больно, чем на то, что он рад или доволен.       — Слушай, ты не должен на самом деле, если ты так не считаешь… или если ты вынужден, как ты думаешь… на самом деле, это же несущественно… не стоит так напрягаться… просто потому, что ты думаешь, что должен, но на самом деле не должен, если это просто потому, что ты думаешь, что должен… — расстроенно бормотала Гермиона, всё больше запутываясь.       Драко негромко рыкнул. Гермиона от неожиданности слегка подпрыгнула и уставилась на него во все глаза.       — Я. Действительно. Так. Думаю, — твёрдо и властно произнес он, но, увидев её испуг, опять забормотал: — Просто это не так просто, понимаешь, это никогда не было моим… и сейчас так стыдно, словно всё моё детство — это открытая зияющая рана несправедливости мира по отношению к другим… и я знаю, что ты не должна прощать, и на самом деле, наверное, никогда и не сможешь, но ты на самом деле тот, кто меньше всего когда-либо заслуживал подобного, и мне так жаль…       Гермиона не верила собственным ушам, а с её сердцем или душой — она не была до конца уверена, с какой конкретно её частью — происходило что-то удивительное. Ей казалось, что тёплые надежные руки аккуратно гладят её, согревая и лаская. Находят каждую зазубринку, оставленную злыми и несправедливыми словами когда-то в прошлом, заглаживают их, леча и исправляя…       — Л-ладно, — кивнула она наконец.       — Ладно, — кивнул он.       Ощущая дикую неловкость, Гермиона зацепилась взглядом за валентинки и спросила, чтобы разрядить обстановку:       — Поклонницы?       — Что? — не понял Драко, всё ещё вглядываясь в её лицо. Он обвёл взглядом стол. — А, да… В этом году какое-то обострение, — и он кривовато усмехнулся.       — Неужели? — отзеркалила его ухмылку Гермиона. — Ничего такого не заметила.       Драко оперся о стеллаж, скрестив руки на груди. Казалось, к нему вернулось всё его самообладание.       — Точно. Ты же у нас в этом году Елена Троянская. Кто тебя сегодня провожает?       Гермиона отзеркалила его позу, лихо приподняв бровь.       — Ты.       — Я?.. — растерялся Драко, теряя на секунду маску невозмутимости. — Я не в клубе твоих поклонников.       — Да! — Гермиона радостно улыбнулась. — Как раз в этом-то весь смысл! Мы делаем вид, что встречаемся. Никто не достаёт меня, никто не достаёт тебя. Мы не достаём друг друга. Малфой, это же гениально!       — Хм, — хмыкнул Драко.       — Что «хм»? — закатила глаза Гермиона.       — Фиктивные отношения с привилегиями?       — Не вполне уверена, о чём ты, но подозреваю, что абсолютно точно — нет!       Он удивлённо приподнял бровь.       — Почему? Ты не знаешь, от чего отказываешься.       — Ты вообще сейчас серьезно? Как? Как от извинений мы перешли к обсуждению секса?!       — Мне восемнадцать, — пожал плечами Драко.       — О, всё понятно. Знаешь, забудь! Это была дурацкая идея… — Гермиона резко развернулась на каблуках, намереваясь уйти, убежать, испариться.       — Подожди! — остановил её голос Драко.       Она повернулась, подозрительно сощурившись.       — Я согласен, — он поспешно поднял ладони перед собой, — без всяких «привилегий»! Пока ты сама не попросишь, — не удержавшись, добавил он.       Она задумчиво осмотрела его с головы до ног несколько раз.       — Почему ты согласился?       — Брось, Грейнджер. В этом году это своего рода как поймать золотой снитч.       Она громко фыркнула и поспешно ушла.