Соглашение

      Драко прислонился к холодному кафелю стены и несколько раз несильно стукнулся головой. Он глухо застонал.       Какого Мерлина это сейчас было?..       Он стоял в пустой душевой один и не понимал, как жить дальше.       У него было смутное ощущение, что его поимели… Решаясь на откровенность с Грейнджер, он закономерно ожидал жаркого румянца, смущения и обещания всё прекратить. Он даже обдумывал возможность прочесть ей лекцию о прикладной мужской анатомии, в случае, если она сразу не поймёт его затруднений. О, он был уверен, что она ни черта не понимала, святая наивность!       В его лекции бы фигурировали такие понятия, как «стояк», он же — чертовски, мать его — сильная эрекция, «эякуляция», она же — умру, как мне необходимо оказаться в тебе и кончить! Он бы объяснил ей, что нормальный здоровый парень, достигший полового созревания, в норме реагирует подобным образом на любую ведьму, которой вздумается изводить его два дня подряд прикосновениями и постоянно нарастающей двусмысленностью. И даже если эта воображаемая ведьма — полная дура, от чьей наивности и неопытности сводит судорогой челюсти, то даже она должна понимать, как всё это работает!       Он не ожидал, что она окажется чертовой нимфоманкой, заставив его спустить в штаны, как какого-то неопытного юнца!       Он ещё раз тихонько стукнулся головой о стену.       Это было просто невообразимо. Она не знала ни-че-го, она даже не понимала ни-че-го. Она просто со всей этой своей крышесносящей смелостью и самоотдачей ринулась познавать новое. Неумелая и бесхитростная, она полностью отдалась процессу познания собственных ощущений. Их острота и интенсивность явно глубоко поразили её — он видел это! Она была так чиста, любопытна и невинна! Так жадна и алчуща до нового. И так доверчива… Мерлин! И она доверилась ему-у-у!       Драко негромко застонал, теперь врезаясь в стену кулаком.       Какого Мерлина он творил? В отличие от неё, он же прекрасно отдавал себе отчет во всех аспектах собственной физиологии. Когда она призналась ему в том, что она девственница, то он сразу решил для себя, что отныне Грейнджер для него — табу. До этого скабрёзные мыслишки относительно «чопорной зазнайки», отчитывающей его строгим тоном за нахождение вне факультетской гостиной после комендантского часа, может, и мелькали у него… Но после того, как он узнал — ни разу. Он точно не должен стать у неё первым. Он просто не мог так с ней поступить.       И пусть она сама не осознавала до конца ценности своей невинности, вроде бы даже стесняясь этого — он-то понимал. О, он прекрасно это понимал, его так воспитали. Мужчина может делать всё что угодно до свадьбы. Ведьма же должна быть невинна. Причем вот именно что в этом вот странно-идиотском грейджеровском смысле. Наивна и открыта. Удивляясь и радуясь всему новому. А её муж должен открывать для неё этот мир чувственности. Помогая познавать собственное тело и его возможности. Это он должен наблюдать за радостью этих открытий. Это он должен ощущать её благодарность. Он — будущий муж. А никак не Драко Малфой.       Он начал замерзать и ступил под тугие струи воды.       Когда он признался ей в своём влечении, он рассчитывал, что на этом всё сразу и резко закончится, что она убежит и не будет разговаривать с ним несколько дней. Точнее не так. Он вообще-то не планировал этого разговора вовсе. Он дрочил за сегодня раз шесть, надеясь, что этого будет достаточно, чтобы спокойно отыграть свою роль большой куклы-манекена для её безумных экспериментов. Но это оказалось выше его сил.       Когда же она не убежала от него с воплями ужаса, а наоборот, сама потянулась к нему, целуя его — у него просто снесло крышу. То, что он озвучил ей — его фантазии, — было ничем по сравнению с тем, что он на самом деле хотел с ней сделать уже несколько дней, где и как он мечтал ласкать её, как и чем касаться. Он бы мог рассказать ей такие вещи о её собственном теле, о чём она даже не подозревала. Он мог бы дать ей всё… Как жаль, что ему нельзя. Как жаль, что он не может.       Драко всегда считал, что его привлекает другой типаж — знойные, спелые, понимающие всё о себе девушки. Которые точно знали, что нужно делать, беря от партнера максимум, взамен позволяя пользоваться своим телом. Он всегда думал, что все они всегда были друг для друга лишь функциональными инструментами удовлетворения потребностей, способом сбросить лишний пар и напряжение.       Он оказался эмоционально беззащитен перед ней. Он воспринял её вначале как недалекую придурковатую младшую сводную сестру, которую стесняется вся родня. Надеясь помочь ей, потакая её странным понятиям о том, как нужно решать проблемы с вниманием мальчиков. Он старался абстрагироваться, сделав из себя лишь макет «парня». Но он переоценил собственную черствость… или недооценил её подкупающую искренность…       Иногда он думал, что она над ним прикалывается. Издевается, мстя. Не может же каждый её неопытный — якобы! — взгляд, жест, интонация, прикосновение — так действовать на него?! Это было сто из ста! Он решал в уме сложные нумерологические задачи, переводя их мысленно на древние руны, в попытках отвлечься. Но это было невозможно.       Всё в ней манило, привлекало, завораживало и будоражило. Он была самой жизнью, открытостью и непосредственностью. По ней можно было прочесть каждую эмоцию, каждую мысль. И он же видел, как это всё действовало на неё! Он должен был всё мгновенно прекратить, начиная замечать её заинтересованность, но нет! Ему нужно было поиграть с огнём! Потакая собственному самолюбию и гордыне… Доигрался?!       Драко в очередной раз приложился лбом о стену. Почувствовав боль, он понял, что пора заканчивать собственное членовредительство.       Вопрос — что теперь делать? — оставался открытым. Хотя… какие были варианты? Либо прекратить всё резко, либо попытаться сделать вид, что ничего не произошло. Это ей решать. Он извинится и предоставит право выбора. На её благоразумность во время… кх-м… взаимодействия рассчитывать теперь не приходилось. Однако в целом Грейнджер была рационально мыслящей девушкой. Она могла подойти с холодной головой к любой проблеме. Главное теперь — исключить любой физический аспект из их не-отношений. Если она, разумеется, не разорвёт их вовсе.       Приняв наконец решение, Драко более-менее успокоился. Да, он накосячил, да, он не сдержался, да! Но он же не мог ожидать от неё подобной пылкости!       Но всё уже случилось… Слава Мерлину, непоправимого не произошло!       Больше он не допустит подобного.

* * *

      Гермиона мерила шагами свою комнату. Вновь.       После всего… произошедшего… — Гермиона покраснела — поговорить им так и не удалось, так как мадам Пинс объявила закрытие библиотеки. Они просто чуть не бегом добрались до общежития факультета, не смея даже взглянуть друг на друга. Невнятно попрощались и поспешно разошлись по своим комнатам.       И теперь Гермиона ничего не понимала! Голова шла кругом…       Это было плохо? Или хорошо? Если плохо, то почему так прекрасно ощущалось в процессе?.. А если хорошо, то почему так неловко и стыдно сейчас?!       Она ходила кругами, надеясь структурировать наконец свои мысли. Унять пульс и жаркий румяней щёк.       Что только что произошло? Это был секс? Вроде нет… Проникновения ведь не было?.. Может быть, она не заметила, отвлекшись на все эти изумительные переживания. Не-е-ет. Она бы заметила. Скорее всего…       У неё была магловская энциклопедия для подростков, которую мама презентовала ей несколько лет назад, когда у неё началась менструация. И самым близким к тому, что произошло, наверное, можно считать петтинг. Хотя там же вроде было необходимо ласкать и стимулировать половые органы партнера?.. Гермиона случайно начала представлять, как «ласкает» половые органы Малфоя, и ей резко подурнело.       Обхватив голову руками, она с силой зажмурилась. Фу-фу-фу! Бр-р-р!.. Она никогда не сможет! Это же гадость!       Но какая-то часть сознания предательски нашептывала и напоминала, что ещё совсем недавно, извиваясь под таким нужным (в тот момент) горячим телом Драко Малфоя, она была не то что готова ласкать всё что угодно, она была готова продать душу, лишь бы этот момент длился, и длился, и длился.       Она прислонилась спиной к стене и съехала по ней на пол. Обхватив колени руками, она уткнулась в них лицом и, тихонечко поскуливая, начала раскачиваться.       Что же ей теперь делать?..