Соглашение

      — Грейнджер!       Гермиону отвлёк от размышлений тихий голос. Подняв взгляд, она увидела Малфоя и машинально посмотрела на часы — до закрытия библиотеки оставалось менее получаса. Она вопросительно выгнула бровь.       — Перенесем «занятие» сюда. Сейчас.       — Почему? — не поняла она, растерявшись.       — Считай это моей эротической фантазией, — увидев, как округляются её глаза, он вдруг ляпнул: — Я не хочу идти в твою комнату! — тяжело вздохнув после приступа неожиданной честности, он пялился в потолок какое-то время, пока не нашёлся: — Э-э-э… Ребята уже достали меня намёками, что мы трахаемся как кролики…       — Оу, — Гермиона прикрыла рот рукой.       — И они имели в виду — быстро… Ты же понимаешь, что для меня это не очень лестно, — вдохновенно нёс бред Драко.       — Конечно-конечно! Я всё понимаю, — она ни-че-го не понимала. — Да, хорошо, как скажешь… Как удобнее… тебе… Прямо здесь?..       Драко осмотрелся. У стены стоял небольшой диванчик.       — Да. Вроде тут удобно?..       — Хорошо, — согласилась Гермиона, вставая и поправляя одежду.       Драко откашлялся, поправил брюки и сел в центр дивана, расслабленно откидываясь на спинку. Ему подумалось, что он теперь какое-то время будет не очень сильно любить диваны.       Гермиона подошла к нему и собралась сесть на колени как днём, но он остановил её.       — Подожди, Грейнджер. Это же версия с «поцелуем»?       Она кивнула.       — Тогда тебе придётся оседлать мои ноги… как… э-э-э… коня… — Драко стушевался.       — Коня?.. — недоверчиво переспросила она, сдерживая смешок.       — Да, Грейнджер! Очень смешно и по-взрослому… Ты должна сесть сверху!       — Зачем?       — Как ты будешь контролировать движение? Лежа на мне боком? Грейнджер, у меня больше в этом опыта. Давай, доверься мне и делай, что тебе говорят, — попросил он устало.       Он протянул вперед две ладони и выжидательно уставился на неё. Она нерешительно приняла их, и он помог ей устроиться на нём сверху.       Она заметно разрумянилась, лихорадочно поправляя юбку. Ей всё казалось, что в самый неподходящий момент какая-то часть обязательно задерется, оголяя её, выставляя бельё на суд широкой общественности. Пришлось немного поерзать, подтыкая юбку под себя.       Закончив возиться со своим нарядом, Гермиона посмотрела на Драко. Его взгляд был напряжен и, казалось, что-то разыскивал в её лице. Она неуверенно улыбнулась и потянулась к нему. Уперев руки в его плечи, Гермиона оценила эту позу: да, он был прав, боком определённо было бы неудобно…       Закрывая глаза и практически чувствуя его губы под своим, она вдруг ощутила его руки на своих плечах. Драко несколько раз сжал их, словно бы борясь с чем-то, будто никак не мог решить, как поступить. Приняв в итоге какое-то решение, он рывком отстранил её от себя.       Подумав, что сделала что-то неправильно или, может быть, больно его ногам, Гермиона двинулась вперёд, стараясь поставить колени на диван и перенести на них центр тяжести. Пока она копошилась на его коленях, Драко сдавленно ахнул и отпустил её плечи. Гермиона восприняла это как хороший знак. Она теперь сидела устойчиво, а потому смогла ладонями обхватить его лицо и прижаться губами к его губам.       Драко застонал. Гермиона резко отшатнулась.       — Больно? — испуганно спросила она.       — Грейнджер, я не могу, — тихо сказал Драко.       — Почему? — Гермиона всё пыталась понять, что она сделала не так, ведь раньше всё было хорошо!       — Потому что я хочу тебя поцеловать. Поцеловать по-настоящему.       Гермиона недоуменно хлопала ресницами. Новая информация никак не желала укладываться в её голове.       — Ладно, — протянула она. — Точно?       Теперь он удивлённо смотрел на неё.       — Абсолютно.       — Почему?       Видимо, у Драко Малфоя сегодня был незапланированный вечер откровенности, так как он честно ответил:       — Потому что я мечтаю об этом с того самого первого раза, когда твои губы прикоснулись к моим. Потому что мечтаю узнать, какова ты на вкус. Потому что я хочу услышать, как моё имя срывается с твоих губ, — он вздохнул. — И я старался! Грейнджер, видит Мерлин, я старался. Но я больше не могу так. Я просто не сдержусь… Я не настолько сильный, оказывается. Ты отлично держишься теперь… и… мы сможем всем всё доказать. Нам больше не нужны «репетиции»!       — Не сдержишься и что?.. — казалось, сознание Гермионы отфильтровывало всё лишнее, оставляя основное.       Драко горько усмехнулся и запрокинул голову на спинку дивана. Его потемневший взгляд неотрывно следил за её лицом.       — Не сдержусь и прикушу твою верхнюю губу, вдыхая твой всхлип. Медленно проведу языком по нижней губе, а затем захвачу своими губами твои. Мой язык скользнет в твой рот. Я уверен, там жарко. Так жарко, что даже горячо. Я оглажу твои зубы языком, нырну дальше и глубже… Встречаясь, наконец, с твоим языком. О, как давно я этого ждал! Он упругий и юркий, и мы сплетемся, соревнуясь в том, кто напористее…       — Ладно, — выдохнула Гермиона и в порыве какой-то безумной смелости прильнула к нему, впиваясь в его губы отчаянным поцелуем. Оборвав свою речь, Драко замер, словно окаменев, но уже через мгновенье он ответил. Сминая её губы совсем не так медленно и осознанно, как описывал, а дико, быстро, напористо, погружая язык глубоко в её рот. Стараясь успеть, запомнить, насладиться.       Гермиона прильнула к нему, прижимаясь всем телом, комкая в кулачках мантию, зарываясь пальцами в волосы. Она ритмично двигала бедрами, испытывая смутную потребность тереться о него всё сильнее и сильнее…       Он застонал ей в рот и, подхватив под бёдра, резко перевернул их, укладывая её на диван, нависая над ней сверху, разрывая соприкосновение их тел. Его поцелуи стали менее хаотичными. Они стали глубже, дольше, томительнее. Казалось, он вспомнил все свои обещания и начал претворять их в жизнь.       Гермиона задыхалась от всех этих новых нахлынувших на неё чувств и ощущений. У неё кружилась голова, и казалось, будто она сдала какой-то сложный экзамен на превосходно. В груди было так тепло и спокойно, будто наконец-то происходило что-то исконное, исходно-правильное. Будто до этого реальность была какой-то ущербной, ненормальной, а теперь всё вдруг наладилось.       Его сейчас было так много везде вокруг и в то же время так мало! Она жалела, что они изменили позу, потому что до этого она могла чувствовать его всего под собой, могла двигаться, тереться, ощущать. Сейчас эта неправильность казалась глобальной несправедливостью! Она постаралась с силой притянуть его к себе, но он не поддавался, целуя её, прикусывая её губы и зализывая, и зацеловывая позже эту обиду.       Тогда Гермиона, упираясь плечами и пятками в диван, приподняла таз. Она врезалась в тело Драко, вновь вызывая у него стон.       — Что ты творишь?.. Мерлин… Сумасшедшая девчонка… — бормотал он ей в губы. А она снова приподняла бёдра, рывками прикасаясь животом и бедрами к нему, теряясь в сладостной неге и его стонах. И ещё раз, и ещё. В конце концов он был вынужден прижать её собой сверху, чтобы прекратить эту безумную провокацию.       Но именно это ей и было нужно — он, он весь! Она обхватила его ногами, оплела руками, плавясь от ощущения такой правильной его тяжести на себе. Теперь он весь был её, под её руками, ногами, губами. Теперь она могла тереться, ощущать, гладить, мять, впиваться.       Драко бессознательно двинул бедрами и, испугавшись, попытался отстраниться. Гермиона ахнула. Она вдруг разлетелась на мириады частиц, ведь его бедра зажгли в ней сумасшедшее томление, которое сосредоточилось между ног, беря власть над ней, над всем миром, требуя лишь одного: ближе! Теснее! Быстрее!       И Гермиона послушалась. Её бедра задвигались в сумасшедшем древнем ритме. Она нашла какую-то точку на теле Драко, которая идеально ей подходила. Она была в нужном месте и необходимой выпуклости и твердости. Гермиона двигала бедрами, врезаясь в эту точку, на что её тело отзывалось восхитительными электрическими разрядами. Которые всё усиливались и усиливались, и сейчас Гермиону интересовало лишь одно — есть ли предел у этой интенсивности? Не может же она нарастать вечно!       — Ведьма! Прекрати! — умолял Драко, хотя его тело и его действия прямо противоречили словам. Теперь его бедра встречали каждое её движение с радостью, усиливая его, давая ей такое необходимое трение. Будто он понимал, что ей нужно, чувствовал, чего она хочет.       Разве такое возможно? Неужели он чувствует то же самое? Неужели он тоже тонет, задыхается в этой пучине, в этом водовороте ощущений, ведь это практически невозможно уже терпеть?..       Вдруг она почувствовала его руки на своей груди. Сквозь слои одежды ощущения были смазаны, но тем не менее его большие пальцы нашли и с силой сдавили соски, добавляя последний аккорд в какофонию бури ощущений, забирая, наконец, с собой томление, оставляя колоссальное облегчение и что-то такое невнятное внутри, как мягкие пушистые мурашки, разбегающиеся по каждой клеточке, зарождаясь в пульсации тепла — там между ног, и волной разливающиеся по всему телу, заканчивающиеся в руках, ногах, затылке, заставляя всю её выгибаться дугой, бёдра теснее сжиматься вокруг него, а из горла вырывая странный протяжный вибрирующий стон.       Выныривая из хаоса собственных впечатлений, она с удивлением осознала, что эта сладкая нестерпимая агония теперь продолжается в нём, словно запоздалое отражение — он стонет так, что ей кажется, будто от этой вибрации она взорвется вновь. Она подумала, что расслышала не все оттенки этого стона. Безусловно, там: сладость наслаждения, радость обладания, гордость силы воздействия и легкое удивление, и сожаление. Она хочет услышать этот стон снова, чтобы разобрать малейшие нюансы, и слушать это бесконечно.       Он напрягся всем телом в её объятиях и странно дёрнулся, вдавливаясь в неё так сильно и так чувствительно, что она нестерпимо захотела его внутрь, под свою кожу, чтобы он пульсировал в её крови, прогоняемый с усилием через сердце, чтобы его кости наложились на её собственные, усиливая их, делая прочнее. Ей показалось, что она не сможет справиться с этим избытком чувств, она всерьёз задумалась над тем, что можно просто-напросто не пережить эти ощущения.       — Мерлин, Грейнджер, я кончил в штаны, — усмехнулся Драко, сообщая ей непонятную информацию.       Он внимательно рассматривал её лицо, приподнявшись на локтях. Она подняла руку и провела подушечкой пальца вдоль всего его носа, очертила брови, губы. Немного нажала на нижнюю губу, и он обхватил её пальчик губами, чуть-чуть втягивая в рот, а затем она почувствовала касание языка.       — У меня есть пара вопросов, — вдруг сказала она. — Мне не всё понятно…       Он недоверчиво приподнял бровь и начал смеяться.       — О, разумеется, у тебя есть вопросы!       И уткнулся в её плечо, смеясь.