* * *
Гермиона металась по комнате. Она не могла найти свиток со списком дополнительных тем по Алхимии. Профессор Пиритс недвусмысленно намекнул, что «превосходно» всем светит, исключительно в случае чрезвычайно серьезного отношения к заданию «по желанию». Он поручил Гермионе распределить темы меж заинтересованных студентов. А теперь этот треклятый список куда-то подевался! Мерлин, куда, пикси его побери, он мог пропасть?! Она ни разу в жизни до сих пор, вроде бы, не теряла чего-то столь же важного, связанного с учебой, что было бы поручено ей. Мерлин, как же ужасно то, что с ней происходит, раз она уже даже не может справиться со своими прямыми и элементарными обязанностями! Это же так на неё не похоже… Кто она теперь?.. Она перерыла всю комнату. Свитка не было. Школьную сумку — трижды, гостиную, спальни мальчиков, душевые и туалетные комнаты — свитка как не бывало. Она несколько раз повторила свой вчерашний путь, стараясь не переключаться на тяжёлые воспоминания, которые он невольно вызывал. Ни-че-го! Пусто. Ни в классах, ни в коридорах, ни на лестнице, ни в Большом зале. Ни буковки, ни одной даже самой маленькой темки! Совершенно отчаявшись, она решилась на крайнюю меру и пошла к Филчу. По идее, все найденные бесхозные вещи попадали к нему до востребования. Пойти же напрямую к профессору Пиритсу ей не давало какое-то смутное чувство тревоги. Словно бы признайся она ему, и тогда сразу же эта её пока ещё как бы неявная проблема тут же овеществится и выйдет на передний план, затмевая собой всё остальное, насущное, сияя ядовитым антрацитовым светом истины. Сейчас она еще могла притворяться, что это вообще не проблема. Что этого не было, что она не влюбилась. И, конечно же, объектом её идиотизма не стал Драко Малфой. Сейчас можно было ещё сделать вид, что это просто погрешность в цепочке её рассуждений. Как будто, если найти время хорошенечко подумать, то выяснится, что это неправда. Окажется, что всё так же, как прежде. Всё как обычно. И с ней — всё в порядке, она такая же, как и всегда. Потому что если вдруг это не так… Гермиона, вопреки собственным принципам, очень боялась думать, что же — тогда? Что делать? Что думать? Ведь тогда что-то должно будет поменяться, верно? А она этого очень не хотела. Она столько сделала, чтобы иметь жизнь, которая бы её устраивала! Больше, чем кто-либо другой! Филч для проформы поворчал, поскрёб заскорузлым пальцем значок Главной старосты, разве что не попробовав тот на зуб. Однако чувствовалось, что ему польстило внимание «маленькой Героини», которая в кои-то веки «снизошла», чтобы попросить помощи у него, бедного старого глупого Филча. Вот же они все такие, молодежь эта! А уж магическая и подавно. Да-да! Им всем лишь бы кататься на спинах настоящих трудяг, таких как он, например. Они бы с радостью свесили бы ножки — да и вперед, к вечной славе! И что-то он никак не припомнит, Грейнджер, где же это приглашение-то затерялось, где его ждут в Министерстве, чтобы вручить какую-нибудь цацку да потчевать шампанским с этими, как их — ка-на-пэ! А как бумажку потеряли — документ, поди, какой секретный? — с чарами этими их проклятущими — так смотрите-ка! Сразу же всем старина Филч-то и понадобился… Под это мерное дребезжание её привели в небольшую пыльноватую кладовку и всучили короб, доверху набитый разномастными клоками пергаментов, какими-то свитками, забытыми эссе и прочими хламом. Гермиона вздохнула и, попробовав безрезультатно «Акцио», разочарованно выдохнула. Свитка тут не было. Хотя, конечно, существовала крошечная вероятность, что профессор Пиритс зачем-нибудь зачаровал свиток анти-призывными чарами… Лучше бы антитерятельными, в самом деле! Филч разрешил ей забрать пока коробку, но чтобы вернула в целости и сохранности, как было! Он проверит. У него всё-всё «задакум-мэнтированно»!* * *
На предыдущем занятии Гермиона отправила Драко бумажную птичку-записку со временем и местом встречи. Учитывая её внезапно обнаружившиеся чувства (проблему! Не «чувства», а «проблему»!), теперь ей самой необходимо было свести любое их общение и вот эти все взаимодействия к минимуму. Самому минимальному из минимально возможного минимуму! Точнее — хотелось-то ей, конечно, прямо противоположного… но, слава Мерлину, пока здравого смысла хватало, чтобы понимать, что это — плохая идея. О-о-очень-очень плохая идея. Просто самая-самая худшая! Соответственно, подход «с глаз долой — из сердца вон», зарекомендовавший себя в веках, казался сейчас как нельзя кстати. И, что приятно, наконец-то всё у них было взаимно. Когда она пришла к месту встречи, он был там. Стоял весь такой задумчивый и смотрел в окно. Высокий, стройный, гибкий и подтянутый, зараза. Она невольно оробела. Что за дичь вообще?! — разозлилась она сама на себя. — Малфой, — буркнула она, приблизившись, не смотря на него. — Грейнджер. До планируемого появления семикурсников оставалось минут пятнадцать-двадцать. Она кинула сумку на пол и подошла к нему. Драко отодвинулся, давая ей место. Она пружиняще подтянулась на руках и уселась на подоконник. Ей тут же в красках вспомнился план Драко, озвученный позавчера. Сухо сглотнув, она покраснела. Ага, как же! Держи карман шире. Никаких больше «встану между твоих ног» не будет! Аминь. Она ловко скрестила ноги, садясь по-турецки, и стала расправлять складки на юбке. Ей стало очень весело. Немного мстительно-весело. Она с трудом удержалась, чтобы не показать ему язык. Он наблюдал за этой акробатикой с лёгким любопытством. — Очень эффектно, Грейнджер, — похвалил он. — Ещё какие-нибудь нововведения? — Да, — ляпнула она в приступе бесшабашной смелости. — Теперь и отныне — никаких поцелуев, — она лихо приподняла бровь. Он подошёл ближе. Вплотную в подоконнику. Их лица оказались на одном уровне. — И чем же, позволь поинтересоваться, вызваны столь резкие перемены?.. — он ухмыльнулся. — Э-э-э… Ну как?.. Я просто не хочу быть причиной твоих затруднений. Тех, о которых ты упоминал недавно… — О-о-о, так это приступ милосердия? — Да, вполне. Можешь расценить это так, — она накручивала кудряшку на пальчик. Главное сейчас было — контролировать дыхание. Вдох — выдох — вдох… — А я думаю, ты врешь, — тихо, на грани шёпота. …Выдох… — И почему же ты так думаешь, полюбопытствую?.. — Потому что попытка избежать любого контакта, — Драко приблизился к её уху и сказал тише, — выдает твой интерес. Гермиона вспыхнула, рука сама взметнулась… Что она хотела? Дать ему пощёчину?! Боже, какая пошлость! Но он опередил её. Поймал ладонь в замахе, переплел пальцы, сжал. — И как же ты сама себе всё это объясняешь?.. Она попыталась забрать свою руку обратно. Он не отпускал. — Грейнджер, что за детский сад?.. Она молча крутила запястьем в его руке, пытаясь освободиться от захвата его пальцев. Но он лишь сильнее сомкнул хватку, удивленно приподняв бровь. — Даже так?.. — О, я сходу вижу дюжину вариантов! Она начала активнее вращать кистью, уже откровенно вырываясь. — Первое — я не избегаю всяческого контакта, — она пыхтела, помогая себе второй рукой, пытаясь разжать его пальцы по одному. — Например, я с превеликим удовольствием могу тебя щипать! — она зло ущипнула его за бок. Драко, не ожидавший нападения, вскрикнул, выпустил её кисть и схватился за ребро. — Допустим, — он изучал её теперь с интересом. — Мне кажется, ты слишком напряжена, Грейнджер. Расслабься. Не то все подумают, что я тебя не удовлетворяю… — он схватил её за лодыжку и потянул на себя. Он хотел, чтобы она села нормально. Она схватилась за его плечо, теряя равновесие, и стала снова щипаться, целясь преимущественно в рёбра. — И это мой второй вариант… Но в этот раз он был готов, а потому лишь театрально скривился, фыркая, мол, это всё, неужели? Прижав её ногу собой к стене, он потянулся за следующей лодыжкой. Она трепыхалась, словно рыба на берегу, пытаясь вырвать первую ногу и спасти вторую. Не зная, что ему противопоставить, она резко выставила оставшуюся ногу вперёд, немножко пиная его в живот коленом. Он согнулся пополам и схватился за живот. Она испугалась, и он застонал, прижавшись лбом к её плечу. — Убьешь же, ненормальная! — отдышавшись, он вернулся на исходную, продолжая: — Так ты, значит, намекаешь теперь на мою мужскую несостоятельность, Грейнджер? — Это твой пунктик, Малфой… — Гермиона пыхтела, вновь пытаясь вызволить запястье из силков его пальцев. Она даже не успела понять, как и когда умудрилась вновь туда угодить. Видимо, его «ранение» было скорее стратегическим приёмом… — К сожалению для тебя, Грейнджер, тебе не удастся разыграть эту карту… Я ведь знаю, что ты кончила, — он умудрился удерживать в одной руке оба её запястья, другой надавив ей на плечи, он оттолкнул её, отчего она привалилась к стеклу в неудобной позе. Чтобы хоть как-то удержать равновесие, ей пришлось немного раздвинуть ноги, упираясь пятками в стену. Она хотела попробовать противостоять его давлению на плечи и с помощью мышц живота вернуться в вертикальное положение. Но Драко тут же воспользовался ситуацией и скользнул меж её ног, препятствуя тому, чтобы она теперь могла свести их вместе. — «Мужчина никогда не может быть уверен наверняка», — ввернула она ему его слова, на что он громко фыркнул. Она немного запыхалась в тщетных попытках вызволить руки из захвата. Ногами шевелить она опасалась, подозревая, что в таком случае окажется прижатой к нему ещё теснее. — Грейнджер, — позвал он, и она вскинула на него глаза. — Ты забываешь, что я — знаю… И тут он провернул поистине слизеринский трюк, внезапно отпустив обе её руки как раз в тот момент, когда она с силой тянула их на себя. Она, разумеется, потеряла точку опоры и с писком ухнула вниз, звонко врезавшись в стекло головой. Теперь она была практически распластана на подоконнике. Ни на что не отвлекаясь, Драко не терял времени зря — он схватил её под попу и с силой потянул к себе. — Я ранена! Так нечестно! — Не симулируй, Грейнджер, где ты училась — я преподавал. Пока Гермиона поднимала руки, чтобы проверить место соприкосновения со стеклом на предмет шишки, Драко обхватил её ноги под коленками, притягивая ещё ближе. — Я же уже рассказал тебе, как всё должно быть сегодня, — почти ласково сказал он. Лишь странное интонирование в конце слов выдавало, что ему всё же приходилось прилагать некоторые усилия, распоряжаясь её телом. Учась у лучших, она тут же притворно-покорно обвила его ногами… Только и исключительно для того, чтобы несколько раз ощутимо пнуть пятками по заднице. Драко зашипел, резко дергая её на себя. Теперь они были вплотную друг к другу. И теперь она чувствовала его эрекцию. Мерлин, он вообще хоть когда-нибудь может думать о чём-то, кроме секса?! — Нравится боль, Малфой?.. — с кровожадной ухмылкой невинно поинтересовалась она. Теперь был новый план. Она схватилась за его бока, приподнялась… Ну хотя бы не лежа теперь! Следующий пункт — вцепиться в плечи и принять наконец вертикальное положение. По дороге выяснилось, что ногами она всё это время вполне комфортно держалась за него. — Грейнджер, я прошу тебя — будь хорошей девочкой и просто придерживайся плана… — его мурлыкающий шёпот раздался прямо ей в ухо. И вот только сейчас она вдруг поняла, что проиграла. Именно сейчас, когда его руки, оказались на её спине и шее, твердо удерживая её на месте, не оставляя ни малейшего шанса для маневра. В её распоряжении оставались только руки. В принципе, были ещё и пятки, но он до сих пор что-то не особо реагировал на все эти пинки… А потому Гермиона сильнее вжалась в него ногами, чтобы хоть как-то ощутить устойчивость. Даже если ей совершенно некуда было двигаться. Оставались только руки… Гермиона обхватила его лицо, проведя зачем-то большим пальцем по его нижней губе… Он смотрел на неё, затягивая в черный омут расширившихся зрачков. Ей показалось, что она видит в них своё отражение. — И последний акт — поцелуй, — сказал он на выдохе, притягивая её к себе, сокращая и без того незначительное расстояние, что разделяло их губы. Всё. Он остановился и замер. Соприкоснувшись с её губами, его губы не двигались вообще. Вот и что это за человек такой?! Серьёзно?! Он устроил всю эту… потасовку, чтобы следовать плану?.. Да?.. Гермиона тяжело дышала в не-поцелуй. Её руки держали его плечи, ощутимо впиваясь ногтями. Последний бунт, который она могла себе позволить и который, разумеется, не остался безнаказанным. Обе его руки одновременно пришли в движение — одна резко выдернула рубашку из юбки, прикасаясь теперь прямо к коже спины. Обжигая! Словно бы он напоминал ей о том, где следовало быть её рукам. По плану. Вторая же рука, до сих пор спокойно державшая её шею, также пришла в движение: пальцы невесомо провели вверх, едва-едва погладив кожу, нежно покружив, а затем зарылись в волосы, чуть-чуть оттягивая их у самых корней. И всё это произошло одновременно за долю секунды, вызвав в Гермионе резкий рефлекторный вздох, почему-то сопровождаемый предательским «а-ах!», и сразу же за ним — не менее рефлекторный полувыдох-полустон. — Щекотно? — выдохнул он ей в губы, заставляя этим шевелением вспомнить, как ощущается его язык во рту. Ей срочно нужен был козырь! Сейчас её ход! Гермиона усмехнулась. «Чертов суккуб», если она ничего не путает?.. Она двинула бёдрами, в то же время теснее прижимая его к себе ногами, и провела языком по его нижней губе, лизнув затем верхнюю. Провоцируя её, он её недооценил! Он же наверняка не ожидал, что она сможет ответить провокацией на провокацию?.. Она вдруг вспомнила, что это же он сейчас находится в узких рамках каких-то там своих странных идей и представлений. А она как раз и есть угроза для него. А это значит, что она уже победила в этой странной схватке! Она была так горда собой, что его тихий, явно из-последних-сил-сдерживаемый стон, стал для неё откровением. Она вдруг приземлилась в своё тело, обнимающее его тело. Безо всяких игр, ролей и демонстраций. Вот же он, прямо под её пальцами, настоящий, тёплый, живой. Она же слышит биение его сердца, она же чувствует его запах. Вот же он! Её вдруг заполнила невероятная нежность и тихая благодарность. За то, что он — рядом. Это было до того интенсивно, что даже защипало в переносице, будто она собралась плакать. Она разом расслабилась, прижимаясь к нему уже сама, но теперь иначе… Мягче, словно бы ластясь. Ей вдруг очень захотелось, чтобы ему было хорошо. Чтобы ему было хорошо с ней. Её пальцы расслабились, зарываясь в его волосы. Нежно гладя его по голове вверх-вниз, словно утешая, поощряя. Она вдруг осознала, что под пальцами — его кожа. Нежная и мгновенно реагирующая на эти прикосновения. Нестерпимо захотелось больше этой кожи, этого тепла… Её рука нырнула под его джемпер, затем пробралась под рубашку. Он шумно выдохнул. Она втянула в себя этот выдох и поцеловала его. Мягко, безо всяких провокаций. Ей хотелось только одного — чтобы ему понравилось. И она поцеловала его верхнюю губу. Ей хотелось только одного — чтобы он расслабился… Может, тогда исчезнет эта вертикальная морщинка на красивом лбу? И она поцеловала его нижнюю губу. Она хотела только одного — чтобы ему было хорошо. И она поцеловала его. Поцеловала мягко, нежно, чуть наклонив голову, ни на что не надеясь, ни на что не рассчитывая… Просто вдруг радуясь тому, что у него такие прекрасные губы. Они были мягкими и одновременно с тем упругими. Они так прекрасно ощущались под её собственными. Они идеально ей подходили. Словно сошлось два фрагмента пазла. — Ведьма! — выдохнул он. Он ответил ей. Нежно и мягко, просто демонстрируя, что она не одна. Что он тоже хочет, чтобы ей было хорошо. Он обхватил её нижнюю губу своей. Что он тоже хочет, чтобы эти слёзы на её щеках стали последними её слезами, если они не от счастья. Он нежно коснулся языком её верхней губы. Что ему тоже нужно, чтобы ей было хорошо с ним. Он раздвинул её губы языком. Чтобы только с ним. Он мягко прикусил её верхнюю губу и лизнул, втянув немного в себя. Почувствовал её улыбку. Её язык встретился с его в пространстве меж их ртов, на нейтральной территории, образованной нежно сомкнутыми вместе губами. Казалось, они встретились впервые. Нежно соприкоснувшись, а затем обводя вокруг друг друга. Они по очереди оказывались всё глубже и глубже во рту другого, нежно вбирая долгожданного гостя, когда подходила очередь. Это было словно зеркальное отображение, словно равновесное и постепенное знакомство друг с другом. Каждый хотел быть уверен, что ощущает то же самое, что и другой. Этот поцелуй был спокойным, и нежным, и долгим, и правильным. Нежно соприкоснувшись языками напоследок, они мягко сомкнули губы, не разрывая поцелуй. Теперь это был просто контакт губ, который они могли сохранить ещё несколько восхитительно длинных и таких правильных секунд. Они отстранились одновременно, ощутив нестерпимую потребность видеть глаза другого. Они касались лиц друг друга ладонями, оглаживая пальцами скулы. Словно идеальные отражения, словно они только что как-то синхронизировали свои жизни. Его взгляд был внимателен, её взгляд был нежен. Его полуулыбка успокаивала, её — приободряла. Его руки оберегали, её — ласкали. Они были здесь и сейчас. Они были открыты друг для друга.* * *
Гул постепенно нарастал. — Смотри-смотри!.. — Ой! — Не может бы-ы-ыть!.. — Фу-у!.. — Да снимите им уже номер кто-нибудь!.. — Может, рассказать им о Выручай-комнате?.. — Бу-э, меня сейчас стошнит! — Дурак! Это так романтично… — Сама дура, да он же её ест практически! — Смотри-смотри, теперь она его!.. — Удивительно достоверная иллюзия, — задумчиво протянул голос, который странно походил на голос Джинни Уизли. Гул постепенно стих.