Соглашение

      Гермиона не могла решить, радоваться ей тому, что она увидела Гарри, или злиться из-за того, что Джинни так себя повела. Она была уверена, что истинная причина приезда Гарри — только и исключительно её не-роман с Малфоем, о чем Гарри наверняка рассказала Джинни.       Её дни проходили буднично и спокойно: занятия, эссе, исследования, старостат, Малфой.       Теперь они целовались. Они очень много целовались. Очень-очень много.       Гермиона покраснела. Поцелуи оказались приятным времяпрепровождением. Теперь в этом не было ничего неловкого, раздражающего. Никаких излишних слюней или прыткого языка. А лишь тёплые сильные направляющие руки. Она и сама осмелела. Рот Малфоя уже не был для неё терра инкогнито. Гермиона смело и нежно кружила языком там, где, как она знала, приятно ему. И там, где ей самой хотелось его ласкать.       После «случая за гобеленом», как окрестила его Гермиона, Малфой не проявлял более подобной прыти. Гермиона гадала, в чем тут дело.       В том, что она девственница?       В том, что она делала что-то неправильно и ему не понравилось?       Или в том, что теперь её ход?..       Если с первыми пунктами она ничего самостоятельно поделать не могла, то, пожалуй, третий — в её власти. Гермионе было до чертиков любопытно — какой у него. Она глуповато хихикнула. Ей вообще было любопытно, каков он. Она, конечно, в целом схематично представляла себе пенисы как таковые, ведь летом Гермиона обязательно изучала и магловскую школьную программу, и в учебнике биологии всё было весьма красочно проиллюстрировано… Но что-то ей подсказывало, что вживую он должен восприниматься иначе… И она иногда начинала мечтать, фантазируя на тему, каков он у Малфоя. Она оборвала себя. А вдруг ей не понравится?.. Да и вообще, правда, к чему они идут?       Леди Малфой?       Бр-р-р!       А что тогда? Просто процесс дефлорации?..       Она задумалась — а вдруг Малфой тут прав, и это действительно должен быть кто-то особенный?..       Гермиона окончательно запуталась, почесала лоб и в конце концов решила вообще ничего не делать.       С Малфоем оказалось неожиданно легко и хорошо. Даже если они просто читали книжки, сидя в соседних креслах. Тогда можно было босой ногой пощекотать его бок, а он ловил её и прикладывал ступню к уху, щекотно «набирая» номер. Он узнал о телефонах на уроке магловедения, и теперь это была его любимая шутка. А Гермиона хохотала, пытаясь выдрать «трубку» из его цепких щекотливых пальцев, ведь она тоже боялась щекотки.       Было видно, что Малфой выстроил в своей голове какие-то границы и свято чтил их теперь.       Гермиона, которая и сама толком не понимала, чего хочет, была ему, пожалуй, даже благодарна. Она пока не была готова подарить свою невинность Драко Малфою сей же час. Но вообразить в этой роли кого-нибудь другого ей и подавно не удавалось.       Пока же она сидела, уютно устроившись на диване боком, а её ступни покоились на коленях у Драко. Тот что-то увлечённо читал, рассеянно поглаживая её ногу до колена и обратно.       Был вечер, и они находились в гостиной факультета одни. Все давно разошлись по комнатам, измученные очередной квиддичной тренировкой или домашними заданиями. Помимо обширной работы по Алхимии теперь добавились ещё и эссе в несколько свитков по Высшим зельям (слава Мерлину, без практической части!) и задача на устойчивую ворожбу набора зачарованных ёлочных игрушек по Продвинутой трансфигурации.       Гермиона давно закончила все свои задания на сегодня. Она разработала для себя некую систему дробной работы и разбила всё на сегменты и подзадачи.       Теперь, строго придерживаясь плана и все успевая, она сидела в гостиной просто так, млея от тепла, уюта и спокойствия точно кошка, растянувшаяся и разморенная в лучах ласкового солнца. А сидели они, конечно же, на зелёном диване! — фыркнула она мысленно.       Ей было хорошо и тихо, и спокойно. Одна прядка выбилась из нечто на ее голове, что гордо именовалась «хвостом», и теперь упала ей на глаза, прямо поперек лица. Гермиона не стала ее убирать. Если она прищуривала глаза, то мириады маленьких радуг в тот же миг разбегались во все стороны, переходя с прядки на ресницы, порождая прекрасные всполохи, преломляя свет. Прищуриваясь по-разному, она могла играть с этими бликами света.       Гермиона задумалась о природе света как таковой. Сейчас ей было сложно понять на бытовом уровне: как это так, что свет — и волна, и в то же время частица. Что же она видит в этих лучах, радугах и переливах? Она их четко видит, но что с ними происходит, если она не смотрит? Выходит, что без зрителей этих всполохов как бы и нет вовсе?.. Словно бы они свёрнуты там в свету и только и ждут своего зрителя, чтобы раскрыться, развернуться во всей красе. А может, это и вовсе реликтовое свечение? Привет из самого Начала времён.       Вдруг её размышления прервал обволакивающий голос:       — Так чего ты хотела? — Гермиона замешкалась, хлопая ресницами. Даже если она чего-то и хотела, то давно уже всё забыла, блуждая мысленно в своих реликтовых бликах.       — Ты о чем?       — Ты же давно всё сделала. Но сидишь тут. Хочешь о чем-то поговорить?       Гермиона разрумянилась. Она отхлебнула остывшего какао и как-то очень долго ставила чашку на стол.       — Я хочу посмотреть на него, — невнятно пробормотала она и красноречиво воззрилась на паховую область Драко.       Тот изрядно обалдел. Однако по его лицу скользнула тень радостного смущения. Он тут же взял себя в руки и принял самый невозмутимый вид, будто Гермиона уточнила у него, который сейчас час.       — Ты о моём галстуке?.. — мягко, обволакивающе мурлыкнул он и потянулся к узлу галстука.       Гермиона вздрогнула и отрицательно помотала головой. А Драко тем временем уже тянул скользкую шелковую полоску ткани из узла. Получившуюся петлю он легко накинул ей на шею, притягивая Гермиону к себе так резко, что целовать ему пришлось смеющиеся губы. Ему понравилось целовать её улыбку — её смех отдавался приятной щекоткой где-то в глубине его гортани, щекотал там всё, вызывая нежность и почему-то капельки влаги в уголках глаз.       Она отстранилась.       — Я не о твоем галстуке. Хотя, если ты так его называешь… — теперь уже засмеялся Драко.       — Я понял, — сказал он, нависая над ней и мягко побуждая откинуться назад, лечь на диван.       — Не торопись, Грейнджер. Всему свое время… — когда он начинал так мурлыкать на ухо, у неё тут же подкашивались ноги и учащалось сердцебиение — вероятно, до экстремальных значений.       Определённо, Драко Малфой был опасен! Он — жутко опасное, секретное сверхэротичное оружие, мурлыкающее, будто огромный пушистый кот-британец.       — Знаешь, Малфой, исследовательский пыл и вдохновение — оч-ч-чень тонкая субстанция! Бывает моргнешь, и вот их уже нет…       А испытуемый уже мягко вел носом по её щеке вверх, к скуле, затем к уху. Гермиона вцепилась в ворот его рубашки и расстегнула пару верхних пуговок. В вырезе показались ключицы. Она видела, как ходит вверх-вниз его кадык под идеальной кожей. Она продолжила расстегивать его рубашку, пока наконец не смогла откинуть её полы по бокам от Драко.       Она восхищенно обвела взглядом его торс, каждую мышцу пресса, соски с мурашками, впадинку пупка. Драко самодовольно наблюдал за её восхищением его торсом. Она встретилась с ним взглядом, и Драко заметил в этом взгляде чертинку. Уголки её губ едва дрогнули, словно она пыталась скрыть улыбку. Она провела ладонями по его груди, а ее язычок лизнул один из его сосков. Она посмотрела на Драко: тот выжидал, что произойдет дальше.       Гермионе стало слегка обидно от такой его пассивности, хотя стоит признать, что в этот раз инициатором выступила она сама. Постаравшись не впасть в робость из-за неуверенности в своих действиях, она продолжила исследование его тела. Её пальцы скользили по его груди, животу, пока она старалась по его лицу прочесть, нравится ли ему нажим, поглаживание в этом месте или вот в этом. Ей нестерпимо захотелось почувствовать вкус его кожи, и она лизнула его ключицу. Кожа Драко была нежной, гладкой, теплой и чуть солоноватой. Он восхитительно пах чем-то древесным, чем-то дракомалфоевским.       Гермиона оставила невесомый засос на его ключице. Руки Драко ожили, и он забрался под ее джемпер, восхитительно поглаживая кожу её спины.       Гермиона почти решилась спуститься руками чуть ниже, чтобы потрогать, погладить член Драко сквозь одежду, как вдруг скрипнул портрет и послышалось хихикание.       — Грейнджер, у тебя же своя комната! Но вы умудряетесь обжиматься в общей гостиной! — Теодор пощёлкал языком.       — Иди куда шел, Нотт, — огрызнулся Драко, поправляя одежду пунцовой Гермионы. — И вообще — уже давно был отбой. Где тебя носит?       — Я староста — ты забыл?       Малфой скептически приподнял бровь.       — У тебя сегодня нет дежурства, — пискнула Гермиона.       — Мало ли дел в замке у такого красавчика, как я! — патетично хмыкнул Тео.       Драко громко фыркнул, а Гермиона тем временем выпуталась из его объятий, второпях подхватила свои записи и учебники и юркнула в свою комнату. Прислонившись спиной к двери, она безуспешно пыталась привести дыхание в норму.       В гостиной еще какое-то время слышались приглушенные голоса.