Розалин Эванс

Тревожить супругу, читающую записи своей бабки, он не решился. Он поговорит с ней завтра, решил Майкл. Но ни через день, ни через два, ни через неделю он так и не отважился поговорить с Розалин. Вернее они беседовали, но исключительно на "подобающие" темы, как в нелепой псевдоисторической постановке. А так как "подобающих" тем кроме погоды как-то не оказалось, то за столом как правило царила сосредоточенная тишина. После чего Майкл торопливо поцеловав дочек, сбегал в кантору. И к плите Розалин более не подходила, не королевское это дело. Готовила им пока прежняя кухарка — с именитыми шеф-поварами, как и с хорошими гувернантками для юных леди в их захолустье оказалось сложно — то внешность оскорбляла эстетический вкус супруги, то мешало отсутствие у потенциальной прислуги знаний элементарнейших правил этикета. Со столичными агентствами велись активные переговоры, и они пообещали в ближайшее время прислать подходящий персонал. Самому Майклу уже хотелось сбежать от сбрендившей жены, так некстати подхватившей наследный "комплекс Наполеона". Потакать Розалин в её нелепых попытках воспитать из обычных в сущности девочек принцесс, мужчина не желал. В душе его всё ещё теплилась надежда, что через какое-то время эта блажь сама собой пройдёт и Розалин вновь изменится, но с каждым днём эта надежда таяла всё больше, слишком уж хорошо он помнил старших родственниц своей жены (упокой души их грешные, чтоб не вздумали вернуться) — она всё больше перенимала черты застрявшей где-то в Средневековье, аристократки. В результате Майкл Эванс подумал что ведь никто не может помешать ему отвезти детей на лето к родичам в Шрусбери. Крёстный давно звал, и наверняка сможет дать ему дельный совет. На ферме девчонкам вновь можно было бы не придерживаться условностей и быть просто детьми — бегать с остальной ватагой по лугу, объедаться дикой земляникой из ближнего лесочка, помогать старшим с живностью, кормить кроликов и кур, искать в крапиве у забора яйца, которые мисс Чернушка упорно несёт мимо гнезда. Купаться, играть в мяч, салочки, прятки, гонять по очереди на велосипеде, а затем проголодавшейся оравой мчаться на обед и наслаждаться простой но сытной едой. Майкл улыбнулся, вспоминая как они с братом помогали тётушке с печеньем — тётушка доставала с ледника тесто, и быстро раскатывала на небольшие шарики. Крис, старший брат, раскладывал эти шарики на противень и начиналось самое интересное — нужно было большим пальцем делать в них углубление под начинку. Сладкое липкое тесто так и манило облизать палец, и хоть это было запрещено, Майкл хоть раз да поддавался соблазну, за что ему неизменно прилетало ложкой в лоб. Странное дело, а без тётушкиного надзора облизывать было не так интересно, и он просто окунал палец в чашку с холодной водой. Детство. Майкл светло улыбнулся, почти шокировав коллег привыкших уже к его мрачной физиономии. Да, так он и сделает, научиться чопорно улыбаться и вести вежливые разговоры ни о чём можно и потом, а детство одно. Деревенскими простушками девочкам конечно быть ни к чему, но и принцессы среди простых смертных смотрятся нелепо. Майкл постучал обратной стороной карандаша по отчёту, невольно вспомнив одну женщину из рабочего квартала, вот уж воистину королева в изгнании — в каком-то жутком старье, в разбитых башмаках, тощая, но этот высокомерный взгляд. Почти как у Розалин до замужества. Бррр... Всё, уезжать отсюда надо. Справятся как-нибудь, лишь бы подальше от ледяной королевы с её приказами, которым почему-то нельзя противиться. Наверное он так и сделал бы, тайно выкрав детей под покровом ночи, но великолепный план испортил один неучтённый фактор — шарлотка. Самый обычный яблочный пирог заставил вновь их жизнь изменить своё течение, вмиг проложив новое русло, ведущее в совершенно непредсказуемую неизвестность. Именно в этот день кухарка столь сильно обожглась маслом, что бросив работу помчалась к врачу. Розалин была вне себя от безответственности прислуги, оставившей на столе муку и недоделанный пирог. Заглянувший в кухню на сдержанную ругань и благополучно оставшийся не замеченным, Майкл поспешил сбежать, оставив разгромленную кухню на благороднейшую, высокороднейшую и воспитаннейшую Леди. Леди грязно бранилась на непонятной смеси языков, заталкивая пирог в духовку, затем рычала, выметая рассыпавшуюся муку вперемешку с крупой, что перевернула в панике кухарка. Она тщательно вымыла пол, и в этот судьбоносный момент свою роль сыграли кружева, немыслимое количество которых теперь украшало платья жены и дочек. Потянувшись к раскрытой дверце верхнего шкафа, она взмахнула рукой рядом с бумажным пакетом и зацепилась за него кружевом. Что уж тому причиной, надорванный край или ещё что-то, не важно, но в результате почти пустой пакет летит, переворачиваясь и посыпая идеально чистый, но всё ещё влажный пол остатками муки... Этот исторический момент навсегда запечатлелся в памяти семейства, привлечённого ароматным духом подоспевшего яблочного пирога — стоя к двери спиной Розалин сперва окаменела, узрев кошмарный итог падения пакета, затем вскинув руки вперёд выкрикнула непонятное слово и по кухне словно прошла волна, не оставившая от грязи и следа. Майклу даже показалось что пахнуло озоном, как это бывает после грозы. — Ой. — Слабый голос чуть покачнувшейся жены заставил его очнуться. Когда он бросился к ней, подхватив со спины оседающую на пол Розалин, во дворе послышалось что-то вроде сильного хлопка и решительные команды отданные незнакомым мужским голосом. Голос заставил Розалин ожить. Она резко развернулась, вцепившись в плечи мужа. В широко распахнутых её глазах он видел растерянности. Впервые за все эти дни, вместо арктической самоуверенности он видел взгляд предыдущей, послебольничной ипостаси жены, когда она чувствовалась живой и близкой. Но растерянность тут-же сменилась ужасом, а затем какой-то отчаянной решительностью. Розалин оттолкнула Майкла и скомандовала: — Наверх. Все. Немедленно. И не выходить пока не велю. Поспешив на стук в дверь, она не обернулась, чтобы удостовериться что приказ выполнен. Чувствовалось, что она даже не сомневается в послушании домочадцев. Поднявшись на верхнюю площадку, Майкл мог только догадываться о происходящем внизу. Лили, с лёгкостью забыв о манерах плюхнулась на живот, и высунула головёнку в рыжих локонах между балясинами перил. Туни же церемонно приподняла длинный бархатный подол, опускаясь на колени, и в следующее мгновение точно так-же распласталась на полу рядом с сестрой. Прижимаясь лицом к столбикам она пыталась высмотреть хоть что-то — её голова уже не пролазила как у Лили. Чуточку поколебавшись, Майкл опустился на колени, и осторожно выглядывая из-за стойки лестничных перил, вглядывался в пространство прихожей. — Господин аврор? Вы-то мне и нужны! — Раздался радостный голос Розалин.