Вещь. Игрушка.

Никто дома не знал, что же произошло с Юки на самом деле. В один «прекрасный» октябрьский день она просто пулей залетела домой и, не обращая ни на кого внимания, сразу направилась в свою комнату, предварительно закрывшись там на несколько дней. Все это время она не ела и ни с кем не хотела разговаривать. На все попытки родителей и младшего брата достучаться до нее девушка отвечала: «Мне надо побыть одной». На тот момент небольшая комната казалась ей маленьким спасением от всего, что на нее свалилось. И когда она думала, что слез у нее не осталось совсем, в голове снова всплывали обрывки фраз, и они начинали лить с новой силой. Спустя несколько дней, Юки решила принять опрометчивое решение. За окном было уже темно. Найдя в себе силы немного успокоиться, она решила выйти и выпить воды. Зайдя на кухню, она обнаружила там своего отца, что стоял к ней спиной и намазывал себе на хлеб малиновый джем. Видимо именно от него красноволосой досталась эта привычка, только вместо малинового, она всегда использовала клубничный джем или варенье, уж слишком любила клубнику, что даже гели для душа и различные лосьоны всегда брала с клубничным ароматом. Юки остановилась и завела руки за спину, тихо покашляв, чтобы привлечь внимание к себе. Долго ждать не пришлось. Минато тут же обернулся и застыл. Перед ним стояла его дочь, но как показалось ему, скорее это был лишь ее призрак: бледное лицо, потрепанные волосы, огромные синяки под глазами, до ужаса опухшими от слез. Он никогда не видел свою дочь в таком состоянии. Даже если и случалось что-то неприятное, в ее глазах всегда оставался блеск, а сейчас они были тусклыми. Он уже приоткрыл рот, чтобы что-то сказать, однако дочь его перебила: — Отец, я хочу перевестись на домашнее обучение, — резко, слишком резко выпалила из себя Юки. «Отец?» тут же пронеслось в мыслях Минато. Она называла его так только во время спора, или же когда была очень зла. Юки всегда обращалась к нему ласково «Папочка». Только спустя несколько секунд ступора, до него дошел смысл ее слов, немного обдумав, он ответил ей: — Доченька, ты же понимаешь, что это практически невозможно? — с нескрываемым волнением произнес он. — Я понимаю, пап… но… либо так, либо вообще никак. По-другому не смогу… — устало выдохнув ответила Юки, следом тихо всхлипнув. Видя, что к глазам его дочери подступают слезы, он немедля ответил: — Хорошо, милая, что-нибудь придумаем. Завтра съездим в университет и поговорим с директором и, надеюсь, что мы решим этот вопрос, — он сделал шаг навстречу к дочери, однако она резко вскрикнула: — Нет! Я не поеду туда, не поеду! — уже кричала Юки. — Хорошо, — выдохнув, тихо ответил Минато, наблюдая подступающую истерику на ее лице. — Я сам поговорю с ним. Он сделал еще шаг в сторону Юки, которая в свою очередь следом бросилась в его объятия и забилась в истерике, хватаясь за светлую рубашку отца. Минато охватил ступор, прежде он не сталкивался с подобной ситуацией. Он не знал, что в таких случаях говорят и делают. Интуитивно он начал поглаживать ее рукой по спине, пытаясь таким образом успокоить. — Тщщ, моя хорошая, все, — пытаясь подобрать слова и потрепав второй рукой свои желтые, как подсолнух волосы, Минато задумался. — Все образумится. Все. Все будет хорошо, — тихо говорил он, не зная, как успокоить его единственную, такую хрупкую в данный момент, дочь. Хотелось сделать все что угодно, лишь бы его девочка перестала плакать. — Не будет… Не будет, папа! — чуть ли не задыхаясь от собственных слез хрипела Юки. Минато уже не мог подобрать ни слова, он лишь продолжал прижимать как можно ближе к себе одну из двух обожаемых ему женщин на земле, продолжая поглаживать одной рукой спину, а второй макушку ее головы, пытаясь этими действиями передать всю любовь, все свои переживания, все то, что не мог сказать словами. В этот момент домой зашла Кушина — мать красноволосой, от которой, собственно, Юки и достался этот цвет волос. У Кушины был удачный день, который принес небольшой успех в их бизнес, но всеми мыслями она была дома, пытаясь понять, что же случилось с ее Юки. Услышав тихие всхлипы, доносящиеся из кухни, Кушина мигом помчалась туда, успев скинуть лишь сапоги, оставшись в светло-сером пальто. Увидев картину, что перед ней открылась, она застыла в ужасе. Дочь, ее маленькая доченька билась в истерике в объятиях отца. Не долго думая, она бросилась к ним. Переняв у мужа в свои объятия дочь, у которого на рубашке остался мокрый след от слез Юки, старшая красноволосая с ужасом в глазах обратилась к нему: — Что случилось? — тихо произнесла Кушина, смотря на мужа. В ответ на этот вопрос Минато лишь пожал плечами и помотал головой, тихо отвечая, что сам пока ничего не знает. Услышав голос своей мамы, Юки подняла голову. — Мам, я, — она хотела что-то сказать, но не сдержав нового потока эмоций, снова забилась в истерике, еще крепче прижимаясь к матери. По щеке Кушины покатилась слеза. Она, как и ее супруг, никогда прежде не видела в таком состоянии свое дитя. Она не смогла сдерживать эмоции, что накрыли ее с головой, вместе с дочерью. Казалось, что через объятия она чувствует всю ту боль, что испытывает ее маленькое чудо. — А еще, — в очередной раз тихо всхлипнув, снова подала голос Юки. — Я хочу обратно вернуть себе нашу фамилию. — чуть успокоившись, произнесла она. На это заявления супруги удивленно переглянулись. — Хорошо, все, что пожелаешь, солнышко, — также тихо ответила ей Кушина. Проведя в молчании под всхлипы своей дочери и в своих мыслях около десяти минут, Минато с Кушиной не заметили, как наступила тишина. Когда Юки обмякла в объятиях матери, Минато взял дочь на руки и взглянул на нее. Она тихо посапывала, периодически пошмыгивая своим миленьким носиком. Минато понес ее в комнату. Уложив Юки на кровать, наркыв ее пледом и мягко поцеловав в лоб, он направился обратно кухню, где, сняв свое пальто, его уже ждала Кушина с бутылкой виски в руках и двумя стаканами на столе. Им предстоит тяжелый разговор, они оба это понимали. Подойдя к столу, Минато забрал бутылку у супруги, что крепко сжимала ее в руке, и разлил спиртное в небольшом количестве по стаканам. Не сказав ни слова, они синхронно выпили его содержимое. Если Минато и мускулом не повёл, то Кушина, выпивающая обычно вино или шампанское, с непривычки поморщилась. Виски обожгло ее горло, растекаясь приятным послевкусием во рту. Оба думали об одном и том же. — Она не сказала тебе, что произошло? — с большим беспокойством в голосе спросила старшая красноволосая. — Кроме того, что ты услышала про фамилию, она сказала, что хочет перевестись на домашнее обучение. Больше не проронила ни слова, — понимая беспокойство своей возлюбленной, произнес Минато, снова разливая по стаканам столь спасающую их сейчас жидкость. — Но, — хотела уже ответить ему супруга. — Знаю… — тихо вздохнул Минато. — Знаю, что не принято уходить на домашнее обучение, тем более в университете. Но ты же видела, в каком она состоянии. Я просто не могу не попытаться что-либо сделать для нее, ты же знаешь, — особенно тихо произнеся последнюю фразу перебил ее Минато. — Я просто не нахожу себе места, смотря на нее, — взглянув на свою супругу, что сейчас сидела напротив него, прошептал он. — Что же произошло? Что могло случиться, чтобы она так билась в истерике и проливала столько слез? У меня сердце просто на части разрывается, — высказала свои мысли Кушина и поднесла свой стакан к губам. Минато последовал ее примеру. Опустошив стаканы, они задумались. — Как думаешь, когда она снова заговорит? — с нескрываемым беспокойством сразу же выпалила Кушина. — Она три дня не разговаривала с нами. Как скоро она найдет в себе силы снова произнести хоть слово? Ты же… — Да! Да, черт возьми, я все видел своими глазами! — вспылил желтоволосый. — Извини, прости, пожалуйста! Я, я не хотел… — тихо произнес он и опустил голову, видя растерянность в глазах любимой. — Не стоит извинений, я тебя прекрасно понимаю, ведь я — ее мать, ровно точно также, как и ты — ее отец, — произнесла успокаивающие слова Кушина и, обойдя стол, обняла своего супруга. — Мы обязательно что-нибудь придумаем, — уже шепотом произнесла она напоследок. Не выдержав эмоциональной перегрузки, Минато сильно прижал красноволосую в ответ. — Я больше не смогу видеть ее такой, — высвобождая их своих крепких объятий произнес он. — Еще больше я не могу представить, как все это перенесет Наруто, если увидит ее в таком состоянии. Он места себе найти не может все эти дни. Снова разлив виски по стаканам, Минато хотел уже было выпить содержимое, как входная дверь тихо хлопнула. Словно по зову, словно услышав плачь своей сестры, Наруто пришел домой раньше, чем обычно. Сняв свои кроссовки и куртку, младший желтоволосый отправился на кухню в поисках еды, но застыл, заметив своих родителей, а точнее их лица: опечаленные и растерянные. — Что случилось? Что-то с Юки? Где она? — сразу же выпали все свои вопросы Наруто. Кушина растерялась ещё больше, она не знала, что ответить сыну. Она просто не может себе представить, как он отреагирует, узная, в каком состоянии находится его сестра. — Она сейчас спит в своей комнате. Ей надо отдохнуть, — видя растерянность в глазах супруги, выручил ее Минато. Услышав слова отца, Наруто сразу же отправился к Юки, напрочь позабыв о том, что хотел есть. Когда он уже подошел к двери ее комнаты, его остановил голос матери: — Наруто, сынок, ее не стоит сейчас беспокоить, — пыталась остановить его Кушина. — Я должен знать, что с ней все в порядке, — сразу же ответил он и зашел в комнату. Мельком проведя глазами по светло-бежевой комнате, которая сейчас была окутана полумраком, Наруто остановил свой взгляд на кровати и подошел к ней. Юки лежала на боку, поджав под себя ноги, и тихо посапывала. Склонившись к ней, он поднес руку к ее лицу и убрал волосы. Увидев бледное лицо своей сестры и темно-синие круги под глазами, парня охватил ужас. Он выпрямился, закрыл глаза и с хрустом сжал кулаки. В венах начала закипать кровь от злости. Открыв глаза и чуть успокоившись, он склонился к сестре и поцеловал ее в лоб. — Я обязательно заставлю ответить тех, кто причастен к тому, что ты находишься сейчас в таком состоянии, — тихо прошептал он ей и отправился обратно на кухню, напоследок еще раз взглянув на ее лицо. Все эти несколько дней Наруто ходил сам не свой. Каждый день, возвращаясь домой, он подходил к комнате сестры, в надежде, что та будет открыта и он сможет узнать, что же происходит с Юки. И сейчас, когда он увидел ее состояние, практически сразу же догадался, кто может быть причастен к этому, но он решил, что сперва все узнает от сестры, когда она придет в себя. Наруто не был глуп, хотя некоторые его слова и поступки говорили об обратном. Подойдя к столу, где до сих пор стояли родители, он взял стакан, что стоял рядом с Минато и налил себе виски. — Она не сказала, что произошло? — спросил он и опустошил стакан. — Нет, к сожалению, — ответил Минато. Наруто выпил еще пару стаканов, пока старший жёлтоволосый рассказал, что произошло за вечер и что они услышали от Юки. Наступила тишина. Все думали об одном. — Сейчас нам самим надо успокоиться. Уже поздно, надо ложиться спать. Завтра трудный день, — произнес Минато и отправился в комнату. — Наруто, дорогой, твоей отец прав. Нам тоже надо отдохнуть, чтобы собраться с мыслями, — сказала Кушина. — Не засиживайся долго, пожалуйста, — она поцеловала его в щеку и отправилась в след за мужем. Наруто пробыл в своих мыслях на кухне около получаса, выпив при этом три стакана виски, а после направился в свою комнату. На следующий день Минато отправился в университет договариваться с директором о домашнем обучении своей дочери. Переговоры были тяжелыми, ибо второй в свою очередь не хотел давать на это согласие, аргументируя тем, что это не принято. Минато даже пытался поставить ультиматум, что если директор не даст свое согласие, то они в свою очередь заберут документы из университета, но никакого результата так и не добился. Он уже потерял надежду. Минато зарылся руками в волосы и тяжело выдохнул. — Думаю, Вы бы тоже пытались сделать все, что угодно, лишь бы не видеть слезы своей дочери, — сказал желтоволосый и отправился на выход. Он уже дотронулся до ручки двери, но голос директора остановил его. — Так все дело именно в этом? — с ноткой удивления спросил директор и задумался. Оказывается, Минато задел именно то, что так дорого директору. У этого старикашки была единственная дочь, среди троих детей, да еще и младшая, которая недавно пережила тяжелый развод. Она тяжело рыдала в плечо своего отца, который в свою очередь пытался ее успокаивать. Вспоминая все это он понял, что тоже был готов сворачивать горы, лишь бы больше не видеть слез своей дочери, не важно, сколько бы лет ей ни было. Недолго поразмыслив, директор решил сделать исключение и согласился перевести Юки на домашнее обучение, обговаривая то, что на экзаменах она должна будет присутствовать лично. Они подготовили все бумаги и Минато отправился домой, где сообщил хорошую новость своей дочери. И теперь, каждый учебный день, ей сбрасывали материал лекций и задания на почту. На все вопросы учителей, почему Юки решила перевестись на домашнее обучение, она отмалчивалась. По этой красноволосой макушке с первой парты учителя скучали. Она была одна из тех, кто не пропускал занятий. Перед экзаменами Юки договорилась с преподавателями, что будет сдавать их в любое отдельное время вне группы. Многие пошли на компромисс и поставили ей «автоматом» зачеты и экзамены, но осталось пару преподавателей, которые требовали присутствия лично. После того злополучного дня Юки удалилась из всех социальных сетей и попросила маму купить ей новую симкарту. Чуть позже она сменила обратно свою фамилию на «Намикадзе». Каждый вечер она закрывалась в комнате и рыдала от той боли, что ей пришлось испытать. Она хотела потерять связь с миром, лишь бы снова не попасть в такую ситуацию. На все вопросы родителей и брата, что же произошло, она также отмалчивалась. Почему-то она решила, что им не обязательно знать, что произошло. Она боялась увидеть их реакцию, боялась своей болью причинить боль им. Минато и Кушина Намикадзе владели сетью ресторанов русской кухни в Осако и планировали расширяться и открывать два ресторана в Токио. Видя состояние Юки, они приняли решение переехать в туда, когда она сдаст последний экзамен. Они думали сделать это, когда Наруто закончит старшую школу, но судьба решила иначе. Они захотели отгородить свою малышку от всего, что связано с этим университетом и с этим городом. Услышав эту новость от родителей, оба ребенка восприняли ее положительно. Хотя они думали, что Наруто будет против, ведь ему останется отучиться всего один семестр и он закончит школу. На что он в свою очередь просто сказал, что сделает все, что угодно, лишь бы Юки чувствовала себя лучше и, если для этого переехать в Токио нужно сейчас, то он согласен. Девушка же, когда услышала эту новость от родителей, обрадовалась, она накинулась на них с объятиями и, впервые за долгое время, улыбнулась. На следующий день Минато снова отправился в университет, подготавливать документы для перевода. — Все-таки решили нас покинуть? — спросил у него директор. — Так будет лучше для Юки, — ответил ему Минато. Когда наступила сессия, ей оставалось сдать 2 экзамена, по философии и высшей математике, преподаватели которых не стали ставить «автомат». По философии время преподаватель назначил на вечер и с этим экзаменом проблем не возникло, ведь у Юки были хорошие отношения с учителем. Он очень расстроился, когда узнал, что девушка покидает университет после окончания сессии. И вот, завтра останется сдать последний экзамен и для Юки начнется новая жизнь.