Отпуск (Драбблы)

…Е Байи хмыкнул, мельком глянув на застывшего Се Вана. – Ты думал, что они не помирятся? – Я не... – пробормотал Се Ван и задумался. – Они такие разные. – Это ничего не значит, знаешь ли! – вдруг улыбнулся Е Байи. Бесцеремонно взял телефон Се Вана и ввел в контакты свой номер телефона. И тут же, не долго думая, отзвонил на свой телефон. – Пора по домам, поздно уже… или рано. – хмыкнул он. – Созвонимся? Ты же не против? Се Ван расстерянно глянул на «учителя», вежливо улыбнулся и кивнул. «Мы тоже разные» – мелькнуло в мыслях. – «Разные». ** Се Ван по инерции двигался от палаты к палате со своим преподавателем и помогал ему с осмотром. Но мысли его были где-то далеко. Когда он, наконец, добрался до своего кабинета, у него разболелась голова. Он сомневался, но в то же время очень надеялся, что человек, с которым он накануне встретился, снова появится в его жизни. Се Ван сжимал телефон в руке. «Разве случайности не случайны? Но я вел себя безобразно...». Он мысленно треснул ладонью себе по лицу. «Я же был пьян! Я кормил его бульоном с ложки! Незнакомого мне человека! Я выглядел так… непотребно...» – в отчаянии думал он. Но тем не менее, хотелось верить в чудеса! А приходилось откладывать телефон в сторону, принимая очередного пациента. Два дня прошло в мучительных сомнениях. Звонок раздался неожиданно и требовательно: – Хах! Я подозревал, что ты не смелый! И я дал тебе шанс, но ты им не воспользовался! Се Вана обдало жаром, он приоткрыл рот и тут же зажал его ладонью, в ужасе от того, что Байи вдруг скажет – «удали тогда мой номер и распрощаемся», но тот вдруг сказал: – Но я дал и себе шанс, поэтому звоню сам! И приглашаю тебя... ааа... эээмм… Как насчет сходить завтра в тир, пострелять? Я привык так проводить время, когда есть возможность, составишь мне компанию? Се Ван кивнул в трубку. – Эмм? – Да... Да! – сначала растерянно, а потом радостно произнес Се Ван. Он так ждал этого звонка, так надеялся, неожиданно для себя положившись на чувства, которые внезапно проснулись и терзали его изнутри все эти дни. Он громко выдохнул, отключая вызов. «Разве это возможно? Как такое может быть?» – он робко улыбнулся, с трепетом прижимая телефон к своей груди. И тут же нахмурился, вдруг испугавшись накрывших его ощущений. «Это невозможно… Не пойду!» – твердо решил он. ** Вечером следующего дня они встретились в парке развлечений. Е Байи скептически оглядел фигуру Се Вана и нахмурился. Тем не менее, здание тира было рядом. И не долго думая, «учитель» подхватил Се Вана под руку и повел в помещение. Несмотря на то, что тир находился в парке развлечений, он был настоящим. Кто знал, тот приходил сюда, чтоб ощутить настоящий вес и силу оружия, которое выбирал для стрельбы. И Се Ван сразу оценил, что новичков тут и не было, в принципе. – Смотри. Пистолет надо держать твердо, отдача будет всегда, поэтому плечи должны быть напряжены. Надень наушники. Е Байи выстрелил несколько раз и нажал кнопку, чтоб приблизить нарисованную мишень. Се Ван улыбнулся. Все пули попали ровно в центр мишени. – Ну теперь ты. Байи осторожно привстал позади Се Вана, мягко огладил руку, держащую оружие и слегка сжал его ладонь своей. Окутал своим телом корпус Се Вана, прижав к себе. – Стреляй… Се Ван на мгновение прикрыл глаза, распахнул их и тут же сделал серию выстрелов. Приостановил дыхание, наслаждаясь силой и теплом тела Е Байи, которое окутало его сзади. Байи тоже замер, наблюдая. Снял наушники и нажал кнопку, приближая мишень. – Ха! – восхищенно воскликнул он, отлипнув от спины Се Вана. – Ты тренировался? – По бутылкам, в детстве. – невозмутимо произнес Се Ван, снимая наушники, но трепеща внутри от недавнего контакта. Пытаясь скрыть внезапную дрожь, он опустил глаза. Этот человек был ему чужим. А он не привык делиться с практически незнакомым ему человеком деталями своего прошлого. Но Е Байи глянул на него так, будто и сам все понял. Просто сделал вид. – Заберу себе на память! – восторженно воскликнул он, а Се Ван замер. – Зачем? – Буду гордиться учеником? Ты против? – Но не вы же меня обучили. – тихо произнес Се Ван и тут же вспыхнул, коря себя за несдержанность. Но Е Байи только хмыкнул, прихватив его за плечи. – Я все равно горжусь тобой! Се Ван нахмурился и опустил глаза. Неконтролируемый. Такой же, как и те двое. Он вдруг почувствовал себя беспомощным. ** На улице уже подмораживало. Мелкие лужи покрылись тонкой коркой льда. Се Ван слегка поежился, Е Байи сузил глаза и произнес: – Может попьем чай? Я знаю тут неподалеку отличную чайную! Он, не церемонясь, схватил Се Вана за руку и потащил его к выходу из парка. – Ты вообще о чем думал, выходя из дома? – Что? – расширил глаза Се Ван. Байи стянул с себя белоснежный шарф и замотал вокруг шеи Се Вана, достал из кармана перчатки и натянул по очереди на его ладони, пока Се Ван ошалело смотрел на все эти манипуляции, не веря своим глазам. Хотелось шарахнуться и убежать. О нем никто, никогда не заботился, кроме матери, которая ушла из жизни, когда он был еще ребенком. А действия малознакомого человека рядом, который не вкладывал во все это какой-либо смысл и действовал скорее интуитивно, чем преследовал какие-то цели, вводили в ступор. Се Ван растерялся. – Я… – Как вообще можно ходить в такую погоду в короткой кожаной куртешке? – не обращая внимания на попытки воспротивиться, выговаривал Байи. – Всем вам хочется казаться стильными и независимыми, но нахрена за счет здоровья? Байи тащил за руку Се Вана к чайной, не прекращая читать нотаций, а тот слушал, поймав себя на том, что улыбается во весь рот. – Отморозишь себе яйца, кому ты будешь нужен? Они остановились у входа в кафе и Байи запнулся в словах, вдруг увидев улыбку Се Вана. – Что смешного? – пробурчал он. – Спасибо, учитель! Я стану одеваться теплее! – его улыбка стала шире и Байи загляделся на ямочки в складках губ. Отвернулся. – Тебе надо согреться, тут прекрасный чай с имбирем. – буркнул он, затаскивая Се Вана внутрь помещения. ** Он никогда не торопился домой, сидел в библиотеке и читал книги. Уже поздно вечером, когда сторож обходил помещения и находил Се Вана под грудой книг, он гнал его домой, но тем не менее, откладывал те стопки, что выбрал ученик и при случае, спихивал их ему в рюкзак с доброй улыбкой. Се Ван всегда все возвращал после прочтения. А сторожу приносил незначительные подарки для его внучки. Чтение книг – это то, что приносило ему успокоение в его одиночестве. То, что уносило его в мир иллюзий и развлечений, он упивался приключениями героев, осознав в какой-то момент, что его жизнь скучна и однообразна. Однажды, гуляя по книжной ярмарке, он увидил книгу с ярким названием: «Как расположить к себе людей». Он пару раз пролистнул ее. Книга была толстой и Се Ван засомневался, а затем плюнул и выложил за нее последние карманные деньги. Он прочел ее залпом. Ошарашенный ходил несколько дней, изумляясь тому, как легко и свободно, оказывается, можно манипулировать людьми и добиваться от них желаемого. Следующие пару недель он углубился в эту книгу полностью, заучивая наизусть возможные реакции людей на те манипуляции, которые описывались в книге. В какой-то день он решил поэкспериментировать на жене отца. Затаив дыхание, он потребовал завтрак, который отличался от рациона их семьи на то время суток. Он, следуя книге, преподнес свою просьбу настолько мягко и ненавязчиво, что его желание тут же было бы исполнено, если бы не спустился отец и не приказал есть то, что уже накрыто на столе. Се Ван понял. Люди, которые окружают отца, подвластны его воле, но вот сам отец, над этим стоило подумать... На те деньги, что он получал на карманные расходы, Се Ван стал скупать книги по психологии. Прошло несколько лет. И на последнем звонке, в выпускном классе, Се Вана признали лучшим выпускником, его одноклассники подкидывали его в воздух, поздравляя с золотой медалью, с которой он окончил школу, а его отец счастливо обнимал его и говорил, как он им гордится! Се Ван улыбался и кивал поздравлениям, полностью осознавая, что если бы не те книги, не его «эксперименты», все эти люди никогда не признали ни его самого ни его достоинств. ** У него тряслись руки, когда он собирал сумку, чтоб уехать из этого дома, в котором ему становилось душно при каждой, вытянутой им же самим, улыбке отца. При каждой «вынужденной» фразе похвалы в его адрес. Он чувствовал. Он знал, что он этого добился сам, пробуя снова и снова. Он с ума сходил от осознания, что люди, которые его окружают, по большому счету являются его марионетками, и ему было мерзко. Он бежал в большой город. Он сказал, что поедет поступать в институт – это было правдой. Но большей правдой было то, что он испугался того, что он творит. Того, что он МОЖЕТ сотворить, увлекшись своей обидой и местью. Теперь он мог любого человека заставить полюбить себя. Он уже был отличным манипулятором. Он осознавал это. Но разве этого он хотел? Напоследок он зашел в свою школу и оставил сторожу плед. Это был единственный человек, который искренне, без воздействия, а временами даже вопреки, утирая ему слезы, заботился о нем все эти годы, пока он проводил время в школьной библиотеке. Уже в то время этот человек был немолод, но он всегда укутывал маленького Се Вана в плед, поил чаем, рассказывал истории, никогда не отказывался отвечать на вопросы, на которые «взрослые» обычно не отвечают и улыбался ему искренне и добро. ** … – Все же советую с имбирем! – голос Е Байи выдернул Се Вана из его мыслей. Се Ван растерянно кивнул и улыбнулся. – Что-то не так? – едва коснувшись плеча, поинтересовался Байи. – Я просто... замерз... Вы правы, в такой мороз не стоит так легко одеваться! – вежливо отозвался Се Ван, но Е Байи сузил глаза. Се Ван уткнулся в кружку с чаем. ** Он чувствовал… Он вообще чувствовал людей, поэтому чаще всего отношения с ними у Се Вана не складывались. Вернее, внешне было все прекрасно, но: как бы он ни лелеял мысль отомстить кому-нибудь за свое несчастливое детство и одиночество, он не мог найти виноватых. Да кто из этих новых знакомых, со своими тараканами, со своими трагедиями мог бы стать виноватым? На кого изливать свой гнев, если у каждого второго примерно такая же история, но относятся они ко всему более равнодушно, а временами и радостно, что наконец-то смотались из дома и избавились от всей этой хрени, мешающей им жить! Он тоже сбежал из дома и возвращаться к отцу, который забыл о его существовании и перестал снабжать его деньгами, как только Се Ван покинул родительский дом, он не смог бы. Прийти же с претензиями сейчас было бы просто глупо! Ко всему прочему, он осознавал, чего эта «любовь» стоила: люди освобождались от воздействия его «чар», как только он покидал зону их видимости! Но выживать надо было. И он сам нашел выход, обеспечивая свое существование, манипулируя богатыми и красивыми мальчиками, чтобы было не особо противно. Он был юн, гормоны играли, секса хотелось! Почему бы и не совместить приятное с полезным? А его способность делать из людей марионеток, полезных для себя, так же давала возможность практиковаться. Се Ван продолжал экспериментировать и изучать книги, начиная с древних трактатов, заканчивая современными исследованиями психологии. Он очень быстро добился успеха. Ему предложили кафедру. Он не отказался. Практика в больницах, в том числе и психиатрических, сподвигнула его написать докторскую и углубиться уже в изучение психиатрии. А затем пойти дальше в исследовательскую деятельность. Встреча с доктором Чжао Цзином дала возможность изучить непосредственные методы воздействия на мозговую деятельность здоровых людей, без психических отклонений. Изучать гипноз. Все это было интересно ему самому. Он не стремился сделать карьеру в этой области, оно как-то само складывалось, как-будто вела судьба. Его все чаще стали приглашать на симпозиумы, он писал статьи и публиковался в зарубежных научных журналах. Его имя стало популярным в научных кругах, но он не обращал на это внимания. Потому что, в какой-то момент он понял, что он ничего не чувствует. Алекситимия. Когда он это понял, он лишь ухмыльнулся. Возможно, это позволяет ему существовать и не испытывать боли. ** Е Байи разглядывал Се Вана с нескрываемым интересом. Тот кутался в его шарф и пил чай, не поднимая глаз на учителя. – Малыш, у тебя неприятности? Се Ван слегка вздрогнул и поднял глаза на Байи, наконец встретившись с ним взглядом, кажется, впервые за весь вечер. – Малыш? – бездумно повторил он, и вдруг почувствовал, впервые за долгое время, что в голосе собеседника прозвучала забота, совершенно искренняя. Он в упор уставился на Е Байи. Тот хмыкнул, улыбнувшись одним уголком губ. – Ну а кто еще бы додумался в мороз голым вылезать на прогулку? Се Ван моргнул. Поймал себя на мысли, что сейчас ему тепло и хорошо. Хотя привычка изображать из себя кого-то значительного слабо кольнула, но желание просто сидеть и пить вкусный, пряный, согревающий чай пересилило. А взгляд напротив с прищуром не вызывает желания ощетиниться в ответ, а наоборот, хочется улыбнуться. И он чувствовал, что получит ответную улыбку и она будет настоящая, искренняя. Он прислушался к себе. Он с удивлением понял, что ощущает не только вкус чая. ** В последнее время он вообще ощущал себя несколько потерянным. И ему казалось, что все его знания ничего не стоят, после того, как он встретил эту сумасшедшую парочку. Они не вписывались ни в один трактат, который он изучал до этого. Он видел, чувствовал, что Вэнь Кэсин и Чжоу Цзышу любят друг друга, до такой степени, что могли бы отдать жизни друг за друга, если бы в этом вдруг нашлась необходимость. Как в древние времена, брат за брата, друг за друга, как в книгах, в которые он окунался с головой. При этом они умудрялись так выносить друг другу мозг и наматывать нервы, что даже он сам был близок к сердечному приступу. И его к ним чертовски тянуло. Наверное поэтому он поддался на безумную авантюру Кэсина. А потом не отказал им в помощи, когда они решились помириться. ** И Е Байи был таким же. Прямолинейным, грубоватым и... заботливым и верным. Он увидел, вернее, почувствовал это сразу. Он наблюдал, как Е Байи говорил с Цзышу, как-будто разговаривал не с Цзышу, а с его нутром, с его сердцем, зная, что оно из себя представляет. Самому Се Вану, несмотря на его звания и ученость, редко удавалось коснуться настолько души человека. А с Кэсином Байи игрался. Эти грубость и пренебрежение скрывали нежность и интерес. Кэсин был взрывной и любопытный, Е Байи этим пользовался и играл на этих его свойствах похлеще, чем заядлые доктора-психологи, с которыми Се Вану приходилось сталкиваться. И ему было любопытно. И эта парочка, и сам Е Байи, который считывал его на раз. А еще он понял, что все они не поддаются никаким его манипуляциям. Даже если бы Се Ван захотел, он чувствовал, все они будут действовать в зависимости от направления ветра своих эмоций. Такая концентрация неординарностей в узком кругу вызывала восторг, интерес и… зависть. ** Се Ван вздохнул. – Знаешь ли, друг мой. На сегодня закончим. Похоже, ты устал. Е байи залез в телефон, в поисках такси. – Назови адрес. Байи ввел данные и они вышли на улицу в ожидании машины. – Спасибо, учитель, сегодня был хорошой вечер. Простите меня, я немного не в форме. Е Байи хмыкнул. – В следующий раз одевайся теплее! Подъехала машина и Байи открыл дверь, приглашая Се Вана. – А вы, учитель? – Я пройдусь! Он захлопнул дверь и двинулся вперед по заснеженной аллее. ** – Доктор Се, вы уверены, что с вами все в порядке? Се Ван, несколько изумившись, приоткрыл рот. – А что не так? – Вы улыбаетесь! – Чжао Цзин приподнялся в своем кресле, внимательно вглядываясь в лицо коллеги. – Да? – Се Ван смущенно опустил взгляд. – О... я просто вспомнил... простите! Он пулей выскочил из кабинета. ** Щеки в самом деле пылали. Се Ван прислонился к двери своего кабинета, как только захлопнул за собой дверь. «Я с ума схожу?» – он сел за стол и со стоном уткнулся в скрещенные руки лицом. Он практически не спал уже две ночи. Он так долго изучал психологию, но никак не мог уложить ни в одну из выученных по учебникам формул, схем, «как это еще можно назвать!!» – «этих двоих» и их.. и его теперь, этого «учителя»! Се Ван честно сидел и думал, штудировал труды великих, изучал опыт современников, но нигде, даже примерно не мог соотнести когда глупость, упрямство, назойливость, заносчивость, игнорирование, романтизм и полное его отсутствие, то, что создает полный хаос – могло сплестись и создать настолько крепкий союз, что зубы сводило от зависти. А еще... как бесцеремонность, сила, независимость, зашкаливающий цинизм, ирония могут сочетаться с заботой, теплом, добротой и искренностью?? У Се Вана взрывался мозг. Он прикрыл глаза. «Надеюсь, мы станем друзьями…» – пронеслось в голове голосом Цзышу. Се Ван мотнул головой. – Как он мог почувствовать? Почему он это сказал тогда еще? – Се Ван сжал пальцами виски, вспоминая. Эти двое особо и не церемонились, чтоб с ним подружиться, они просто ворвались в его жизнь такими, какие они есть на самом деле. На тот момент расхристанные, желающие поразить друг друга, влюбленные, но желающие влюбить друг друга в себя с новой силой, будто пытались вжиться друг в друга, не зная как поступить, поэтому, выносили друг другу мозг, творили всякую дичь, чтоб в результате слиться... Се Ван сжал кулаки, вспоминая. «Эти два идиота так счастливы. Но это же невозможно! Но это по-настоящему…» Он вздохнул и вдруг поднял голову. «Моя зависть не имеет границ. Но я… я… не ненавижу их». Он растерянно уставился в пустоту кабинета. Усмехнулся. «Может, в самом деле, так и зарождается настоящая дружба? Когда зависти нет? Когда всем все равно и все счастливы друг за друга? Я тоже могу... могу себе это позволить? Может быть, все-таки стоит позвонить? Может быть, я просто дурак?» Се Ван плюхнулся в кресло, сжимая телефон в руках. Слегка ухмыльнулся в поисках контакта. «Я знаю… он не станет врать ради того, чтоб соблазнить какого-то мальчишку. Я теперь это чувствую». ** Се Ван нервничал. – Байи... я хотел бы... я хочу... аа... ээмм… может быть ты… – бормотал он в трубку, запинаясь. На том конце ощущалось терпеливое внимание. – Я приготовлю ужин и может мы с тобой… – Да! – связь оборвалась. Се Ван с удивлением уставился на телефон. Он не успел сказать ни времени, ни адреса. «В 20.00. Скажи номер квартиры!» – пришло через минуту. Се Ван некоторое время смотрел на сообщение, прежде чем вспомнил, что называл свой адрес, когда Е Байи отправлял его на такси домой. Он торопливо написал полный адрес и откинул голову на спинку дивана. Выдохнул. До встречи было еще часа три. И через три мучительных вздоха Се Ван поднял себя с дивана и отправился на кухню. Пельмени, которые традиционно готовились на Новый год – были его коронным блюдом. А крылышки с имбирем, в медовом маринаде проглатывались всеми, кого он ими угощал, живя в общежитии, чуть ли не с пальцами! Это было третье свидание. Это правило, которое Се Ван установил для себя со времен учебы в институте. Если отдаешься после первого, тебя бросят. Се Ван даже не пытался экспериментировать, собирая чуть ли не статистику разбитых сердец. После первого раза могли пойти слухи, что ты доступный, значит, никому не нужный. И выгоды от этого – никакой. После второго было проще расстаться, но тоже не стоило рисковать, потому что на втором богатенький избранник мог прийти с хорошим, дорогим подарком, продав, который, можно было бы месяца 3 жить, ни в чем себе не отказывая. Но Се Ван игнорировал и второе свидание, привлекая и связывая себя с его будущей «жертвой». У того поднимался азарт, аппетит и желание. Мужское что-то, захватнический инстинкт что ли? Так определял для себя Се Ван. Тогда и подношения были подороже и отношения более трепетные. Если дело не доходило до ревности. Но Се Ван, столкнувшись с этим пару разу, удачно вывернул все это в свою пользу, старался с «настоящими» чувствами больше не связываться. Секс для удовольствия, подарки для дальнейшего существования. И все довольны. Се Ван достал капусту для начинки пельменей. Фарш он уже порубил, достаточно мелко, но так, чтоб кусочки мяса были осязаемые, впитывая сок бульона, чтобы мясо не казалось сухим. Теперь капуста. «А что Е Байи? Почему я так нервничаю? Времена учебы давно прошли. Комплексы? Да их и не было: чистый расчет. Я ищу в нем отца?» – вдруг замер Се Ван, эта мысль показалась настолько развратной и, главное, грязной, что у него перехватило дыхание. «Эдипов комплекс!» – с ужасом диагностировал он сам себе. Он осел на стул. «Но они с отцом совсем не похожи. Господи! Слава тебе!!» Он снова задумался. «Любящего отца? Заботливого?» – он тряхнул головой. «Но я... я хочу его…» – услужливая память вернула ощущения горячего, крепкого тела за спиной в тире. «Я влюбился?» – Се Ван встрепенулся, подняв голову к потолку. «О! Я... я… у меня мурашки! Я влюбился!» – воскликнул он. «Но этого не может быть… » («Алекситимия» – психологическое состояние личности, при котором человек, потеряв способность к определению и проявлению собственных эмоций, вынужден стараться выглядеть нормальным в глазах других.) Се Вана передернуло. Он так привык подстраиваться под желания и настроения других людей, что сейчас просто потерялся, что настоящее, а что напускное. Так он вел себя всю жизнь, это то, к чему он привык, в течении всей своей жизни. Он замер. «Но нет же! Нет!» Забросив капусту, он кинулся в прихожую, достал из рукава шарф Е Байи и уткнулся в него носом. Закрыл глаза, осел и заплакал. «Я просто хочу, чтоб он пришел, просто хочу… а что там будет дальше, все равно... сейчас я просто хочу...» Он сорвался на невнятные рыдания. Все его отчаяние, все его одиночество поглощалось этим белоснежным шарфом, впервые в жизни, принося ощущение освобождения. ** Звонок в дверь ворвался в мозг Се Вана сигнальной сиреной! Он с трудом поднял себя с пола, с ужасом обнаружив себя зареванным в обнимку с шарфом Е Байи. Он наспех запихнул шарф обратно в рукав куртки, ополоснул лицо и прижимая пальцы к виску, с мыслью, что звонок надо поменять на более мелодичный, поспешил открыть дверь. На пороге, как и ожидалось стоял Е Байи, время было ровно 20:00. ** Се Ван расширил глаза. «Ожидаемая неожиданность» – прокоментировал Е Байи, протягивая Се Вану коробку с пирожными, перетянутую розовой лентой. – Мне показалось, ты любишь сладкое, когда мы сидели в баре в ожидании наших неразлучников. Байи бесцеремонно толкнул плечом Се Вана и внедрился в квартиру, сразу устремившись в комнату. – Ммммм... Неплохая берлога! Се Ван на минуту прикрыл глаза. – Располагайся, чувствуй себя как дома, ужин уже на подходе! Когда Се Ван накрывал на стол, он застал Е Байи за разглядыванием своих пластинок. Он уже снял с себя пиджак, оставшись только в белых джинсах и майке. Он в самом деле «расположился», как дома. Се Ван улыбнулся. – Не ожидал, что ты манги читаешь, Стивена Кинга. Слушаешь рок и классику. Вот у тебя раздрай в башке! А розовый балдахин над кроватью… это...? – Мне… мне так уютно. – Вот же подкидыш! – усаживаясь за накрытый стол и принюхиваясь, кивнул Байи. Се Ван опустил глаза. То, что он надумал себе, это всего лишь фантазии. И этот человек, к которому его так влечет, вовсе не обязан отвечать ему взаимностью. И эти две первые встречи были вовсе и не свиданием, а просто он пожалел его, ну или просто хотел пообщаться. Это все вообще ничего не значит… и шарф этот! Се Ван еле сдержал судорожный вздох, который просился наружу. Надо держать себя в руках. Этот человек не обязан быть таким, каким Се Ван успел себе его придумать. Надо просто наслаждаться. Просто сидеть рядом, разговаривать и… подружиться? Се Вана передернуло от этой мысли. Тем более, что его влекло к «учителю» неимоверно, а тот, подливая масла в огонь, похлопал по подушке рядом с собой, приглашая сесть бедром к бедру за низкий столик. Се Ван выдохнул. Улыбнулся и отрицательно помотал головой. – Опять жало выпустил, гаденыш? Я сказал, иди сядь рядом, значит – сядь! – рыкнул Байи. Се Ван опешил, но, как под гипнозом, подчинился. – Знаешь ли, в прошлый раз мне очень понравилось, как ты угощал меня бульоном из своих рук, я, можно сказать, ради этого сегодня сюда и заявился, а ты башкой мотаешь! Мне что, обе руки сломать надо, чтоб ты понял? Се Ван вдруг поймал себя на том, что улыбается. – Пельмени, учитель… – Сам лепил? – втягивая с протянутой ложки пельмень вместе с бульоном пробубнил Байи. – Для вас... – с замиранием сердца глядя на то, как пельмень сначала охватывают губы «учителя» , а потом он проскальзывает между белоснежных зубов и пропадает, а потом мягкий язык облизывает губы, ответил «ученик». Байи закатил глаза, улыбнувшись. – Это божественно! Се Ван выпрямил спину и на его лице тоже засияла улыбка. – Учитель желает еще? – Вот только не надо глупых вопросов. – пробурчал Байи и приоткрыл губы. Се Ван отдался процессу со всем энтузиазмом. Никогда в жизни он не думал, что кормить другого человека, приоткрывать губы, вкладывая в них разваристое мясо крылышек, помогать доставать косточки и буквально выдирать, когда зубы вцепляются в хрящики: это удовольствие! «Какой там, к черту, эдипов комплекс!» – думал Се Ван. – «Мне просто хорошо, когда этот человек рядом!» И что по этому поводу думает сам Е Байи, его теперь совершенно не волновало, потому что он чувствовал, что тот вписывается в жизнь Се Вана, в эту квартирку, за этим низким столиком, так смешно, выпирающими коленями, на которые Се Ван так удобно кладет свои ладони, когда кормит «учителя» бульоном или подносит пиалу с вином к его губам. Все так просто и естественно, как будто так было всегда, как не было ни с одним человеком на свете. Се Ван улетел мыслями и мечтами куда-то далеко и, возможно, чтобы опустить его на бренную землю, вселенная пошутила и он, не удержав истекающий бульоном пельмень над фарфоровой ложечкой, он уронил его в аккурат на белоснежные джинсы учителя, чуть ниже ширинки. Се Ван охнул, рука дернулась, выплескивая остатки бульона на белую ткань. – Простите, простите, учитель! Я сейчас все исправлю! Он заполошенно выхватил пачку салфеток и стал с усердием оттирать расползшиеся пятна со штанов Е Байи. – Как неловко. – бормотал он. – Я не хотел портить такой хороший вечер. Слезы напрашивались. И он в отчаянии поднял глаза на учителя и замер, встретив темный, горячий взгляд своего гостя. В следующее мгновение сильная ладонь обхватила его затылок, притягивая. А сухие, горячие губы жадно смяли его мягкие и податливые. Се Ван вцепился в плечи Байи и подался всем корпусом навстречу. Грубость и властность «учителя» плавили его мозг и только тело с жадностью впитывало силу рук, крепко обнимающих его, цепкие пальцы, которые не церемонясь вытащили его рубашку из узких джинсов и следом широкая, горячая ладонь на оголенной коже спины прошлась по выступающим лопаткам и ниже. Се Ван не выдержал и застонал, не разрывая поцелуя. Байи легко поднялся, увлекая за собой Се Вана. До кровати всего шаг, но они запутались в ногах друг друга, и, не расцепляя объятий, рухнули на нее. Байи от неожиданности схватил руками воздух и балдахин, который легким облаком накрыл их обоих. Они ошалело оторвались друг от друга, мир окрасился в ярко-розовый тон. Е Байи хмыкнул, а Се Ван тихо засмеялся, уткнувшись ему в плечо. – Чертов балдахин! – пробурчал Е Байи. Перевернул Се Вана на спину, посмотрел ему в глаза, улыбаясь. – Чертова одежда! И рванул за ворот рубашки Се Вана, превратив ее в бесполезную тряпицу. Се Ван тут же стянул майку с Байи и откровенно загляделся на крепкое, твердое тело: рельефные мышцы рук, широкие плечи. Се Ван сглотнул и аккуратно прошелся ладонями по изгибам идеального тела. Кожа под пальцами оказалась гладкой, а мышцы под этой кожей – стальными. Байи не торопил его, а даже с интересом наблюдал. Се Ван как будто отдался процессу изучения. Он приоткрыл губы и широко раскрытыми глазами следил за собственными пальцами. Коснулся ключиц, затем шеи учителя, остановил пальцы на кадыке, и когда Байи сглотнул, завороженно смотрел на его движение. Взгляд столкнулся с темными глазами Байи. – Так не бывает… – прошептал Се Ван. – Как? – Идеально. Се Ван сам потянулся за поцелуем, перевернул Байи на спину и впился в его губы с шальной страстью. Он выцеловывал тело Байи с голодным остервенением, как будто ожидая, что тот сейчас стряхнет его с себя и исчезнет. Прикусывал загрубевшую от бритья кожу подбородка, вылизывал кадык, который ходил ходуном при каждом сглатывании. И упрямо тянулся к темным соскам, даже когда чувствовал, как сильная рука впивалась с его косички на затылке. Се Ван хотел все и сразу. Вдруг став жадным, потому что он никогда не чувствовал подобного желания, ни с одним человеком. Это была потребность, жизненная необходимость вдруг почувствовать все до конца. Будто слетели тормоза! Се Ван прикусил нежную кожу возле пупка и впервые услышал судорожный выдох из приоткрытых губ Байи. Глаза его загорелись и непослушными пальцами он стал торопливо расстегивать пряжку ремня и брюки. Байи приподнялся на локтях, наблюдая горящим взглядом за Се Ваном. Он улыбался, и когда тот, наконец, справился с застежкой, приподнял бедра, позволяя Се Вану стянуть с себя брюки, вместе с нижним бельем. Се Ван замер, разглядывая Байи полностью обнаженным. Несколько мгновений он блуждал взглядом по крепкому торсу, поджарому животу. Закусил губу, когда коснулся взглядом подрагивающего, крепкого, большого члена. Снова перевел взгляд на лицо учителя, а тот склонил голову набок и улыбался уголком губ. – Сам раздеться не хочешь? – подняв бровь, поинтересовался Байи. Се Ван длинно выдохнул, будто все это время задерживал дыхание, быстро стянул с себя джинсы. И снова резко припал к телу Байи, крепко схватив его за бедра. Вдохнул сладко-горький запах темных паховых волос. Байи снова откинулся на покрывало, дыхание его участилось. Он слегка раздвинул сильные ноги. Се Ван тут же припал губами к внутренней стороне бедра, поднимаясь выше, к напряженным яичкам. Лизнул нежную кожу и захватил их в рот. – Ох… Се Ван замер, не поверив собственным ушам. Перекатил мешочек языком и почувствовал, как Байи сжимает его напряженными коленями. «Какой должен быть голос этого человека в постели?» Се Ван вдруг сел на бедра Е Байи и слегка качнулся. Байи провел ладонями от колен Се Вана по внутренней стороне бедра до паха. Облизнулся и слегка дотрагиваясь до нежной кожи члена Се Вана, провел шершавым пальцем по всей длине. Се Ван задержал дыхание, стал выпутываться из балдахина, склонился куда-то в сторону подушек и в руках у него оказался пузырек со смазкой. – Да ты готовился к встрече гостей! – хмыкнул Байи. – Надеялся... – опустив взгляд и покрываясь румянцем, ответил Се Ван, склонился к Байи и нежно провел по его губам языком и тут же прикусил нижнюю губу. Байи крепко сжал аккуратные ягодицы Се Вана и хмыкнул ему в губы: – Как ты умудряешься быть таким... сладким и так при этом краснеть? Се Ван тихо засмеялся. Открыл склянку, их окутал клубничный запах и Е Байи снова усмехнулся. А Се Ван вылил немного масла себе на пальцы и завел руку назад, погрузил в себя пальцы, выгибаясь всем корпусом. – Не знаю... С точки зрения психологии… – Не начинай! – рыкнул Байи и впился пальцами в тонкую талию Се Вана, тот тихо застонал и откинул голову, косички тяжелой волной заструились вдоль тонкой фигуры. Байи нетерпеливо двигал бедрами, горящими глазами глядя на гибкую фигуру Се Вана. Такой тонкий, рядом с Байи, в его руках, Се Ван казался совсем хрупким. Но Байи чувствовал змеиную гибкость и силу. И это сочетание его удивляло и однозначно – нравилось. Се Ван слегка покачивался на бедрах Байи и тихо постанывал. Ему нравилось, как от желания и нетерпения Байи мнет его ягодицы, сильно, собственнически. Как его пальцы обхватывают его талию, практически захватывая в кольцо. Как шершавые и мозолистые, они чувствовались на его коже. Желание зашкаливало. Се Ван выплеснул еще смазки себе на пальцы и провел по возбужденному члену Байи, глядя ему в глаза. Байи лежал, слегка приподнявшись на смятом балдахине. Сузив глаза и поджав губы. Его лицо казалось суровым и сердитым, но в глазах пылал огонь страсти, к которой Се Ван летел, как бабочка, не раздумывая, без всякого инстинкта самосохранения. Он привстал и приставил широкую головку члена Байи к трепещущей, растянутой дырочке и стал осторожно насаживаться. Байи придерживал его за бедра и лишь поверхностное дыхание и потемневший взгляд выдавали насколько он взвинчен желанием. Се Ван мягко оседлал бедра Байи и замер, привыкая к заполненности. Грудь его вздымалась и ему казалось, что то, как стучит его сердце, Е Байи тоже слышит. Он аккуратно откинулся назад, облокотившись на ноги Байи на вытянутых руках и сделал первое движение. Тело прошибла сладкая дрожь, когда слуха коснулся короткий стон снизу. И Се Ван взял темп. Он не боялся упасть, не боялся, что может быть больно: крепкие руки Байи поддерживали крепко, надежно. И Се Ван, расслабившись, менял угол вхождения, темп и ритм толчков. Они чувствовали друг друга, раскрылись, доверились. Се Ван вскрикнул, когда Байи двинулся ему навстречу, от прошившего все тело удовольствия, которое, на мгновение выбило из ритма и сбило дыхание. Байи уловил и подстроился. Стал придерживать бедра Се Вана, толкаясь в него сам, «вычислив» то самое место внутри Се Вана, которое делает его тело вязким и податливым. Байи резко приподнял Се Вана и уложил его на спину, когда увидел, как он тянется к своему члену. Накрыл его своей тяжестью, чувствуя возбужденный член между животами, прижимаясь теснее, чтоб не было больно, чтоб удовольствие зашкаливало, стал вбиваться в тело Се Вана глубоко и быстро. Се Ван метался, царапая спину Байи, крики превратились в хриплые стоны, дыхания уже не хватало, когда Се Ван выгнулся дугой, его ноги беспорядочно бились в воздухе в поисках опоры и он кончил с криком, вырываясь. Байи сгреб его всего, прижал к себе, трепещущего и тоже выплеснулся, спустя несколько ударов. ** Се Ван уснул. Он даже не понял, в какой момент это приключилось. Когда они обсуждали его пластинки? И Байи одобрительно хмыкал… Или когда спор о классике начал зашкаливать, потому что они разошлись во мнениях, какой герой, положительный или отрицательный в произведении несет главную мысль того самого произведения? Или какие дорамы лучше, гет или бл? Было так много всего за этот вечер… Се Ван заснул. ** Он проснулся в собственной постели, но так тепло и уютно ему не было никогда. Спокойно. Надежно. Он, не открывая глаз, потянулся к человеку рядом с ним. Улыбнулся. Так и должно быть. Всегда.