"Дерзкая девочка"

      После репетиции очередного спектакля мы всей труппой собрались в гримерке. Неделя выдалась очень напряженной и просто необходимо было выпить, поболтать, просто выдохнуть с ребятами. Актеры всегда «разгонялись» быстро: пили пиво с шотами водки и егермейстера, часто поднимали тосты за бравого режиссера, к счастью, отсутствующего. Он и так уже достаточно проел нам плеши со своим виденьем истории, так что никто не жаждал его участия в пятничной попойке.       Из всей труппы курили сигареты не так много человек. А точнее, я и Том Хиддлстон. Нынче в Лондоне курить сигареты дорого и муторно: в большинстве мест запрещено. Намного проще со всякими электронными сигаретами, на которые все и перешли.       Чтобы покурить, мы вышли на черную лестницу третьего этажа, где располагался административный отдел театра, пустующий уже в такое время. Небольшое окно на лестнице было открыто и оттуда чудесно пахло дождем. Чиркнула зажигалка. Мы перекинулись парой фраз о том, что курение на улице в такую погоду может отбить любое желание предаваться этой пагубной привычке. А беготня по лестнице лишь для того, чтобы покурить — это форменное издевательство. — А с другой стороны - это почти фитнесс. Можно сказать, что бегая курить вверх по лестнице, а потом вниз, мы занимаемся спортом. И становимся здоровее этих некурящих зануд, — резонно заметил Том.       Обычный треп.       Только стояли близко. Знаете, когда выпьешь пару бокалов Гиннесса, то ловишь «синдром русалки», как я его называю. Если в компании есть симпатичный холостой чувачок, то начинаешь думать «а почему бы и да». Мысль обычно проскальзывает, но исчезает, так как потом или сама делаешь или говоришь какую-нибудь глупость, или он. И все это «а почему бы и да» испаряется так же быстро как и появилось.       Стою, курю, ловлю приход «синдрома русалки». Настроение становится игривым. И тут слышу в свой адрес: — А тебе хорошо в этих узких джинсах. Намного лучше, чем в тех мешковатых.       Дельное замечание в нужное время, как говорится. Я думаю: «А кто ты такой, чтобы мне говорить про одежду, дружище?» Напросился. Поворачиваюсь к Тому и говорю, уперев палец ему в грудь (напоминаю: во мне пара бокалов пива, «синдром русалки» и возмущение): — Ого, да тут у нас кто, Александр Маккуин появился? Мистер стиль? А какие еще будут рекомендации по моему внешнему виду?       Том опешил. Отступает от меня, пока не упирается спиной о стену. Я нависаю над ним. Образно, конeчено: Том на две головы выше меня. Но во мне полно возмущения и пива, так что, поверьте на слово, я над ним нависла. А еще я на каблуках, так что почти на одном уровне. — Что же ты, я слушаю! Может, мне больше носить вещей с декольте, чтобы мою грудь было лучше видно? Или перестать носить трусики, чтобы в облегающих джинсах не было видно их? — почти вжимаю Тома в стену, приближаю своё лицо к его лицу и продолжаю полушёпотом, — Или, может вообще носить кожаные брюки, чтобы ты смог звонко отшлепать меня по попке, папочка?       Я сама от себя в шоке. От сказанных слов горят щёки и потяжелело внизу живота. Сама себя завела. Том стоит и ошеломленно смотрит на меня. Раскраснелся. Нервно сглотнул. Я ухмыляюсь ему в лицо: — Я так и думала, — отворачиваюсь к окну, чтобы выкинуть сигарету.       Том хватает меня за запястье и слегка притягивает к себе, разворачивая лицом. — Какие пошлые слова ты говоришь своим красивым ротиком, — хрипло выдает он.       Нет, я, конечно, понимаю, что говорила провокационные вещи, и даже сама завелась, но что мои слова возымеют на него такой эффект — не ожидала. Становится интересней. — Ты бы удивился, какие пошлые вещи я могу делать своим красивым ротиком, — парирую я и слегка прикусываю свою нижнюю губу.       Считаю, что я умею во флирт — актриса я или кто. И мне нравится его реакция на мои слова: вижу, как зрачки расширились, как быстро облизал свои губы. Уверена что и член уже готов. — И что же мне делать с тобой, такой дерзкой девочкой? — спрашивает он меня.       Ситуация становится все горячей. Мне нравится, что Том втянулся. — Уверенна, что ты что-нибудь придумаешь, сладкий, — надуваю я губки.       Бросаю взгляд на его ширинку. Под джинсами уже хорошо виден напрягшийся член. Чувствую, как у самой начинает пульсировать внизу живота от возбуждения.       Том резко хватает меня за плечи и разворачивает. И вот уже я опираюсь о стену, а он нависает надо мной. Его руки все еще на моих плечах. Горячие. Я чувствую через футболку. — Я бы отшлепал тебя за дерзость, хоть ты и не в кожаных штанах, — наклоняется ко мне ближе. Мы почти касаемся носами. — Я смотрю и шлепалка у тебя почти готова, — парирую я и беру его за промежность. Быстро пальцами нащупываю член и слегка сдавливаю.       Том стонет мне в губы, а потом впивается в них. Мы чуть ли не стукаемся зубами. Резко проникает языком мне в рот. Жадно целует. Я хватаю его второй рукой за кудряшки на затылке и притягиваю еще ближе. Мы не целуемся, мы пожираем друг друга. Одной рукой он хватает меня за шею сзади и крепко вжимает в себя. Вторая рука уже по-хозяйски жмет мою ягодицу. Ногу он протиснул между моих. И я уже не могу сопротивляться своему желанию и начинаю двигать бедрами. Ширинка моих джинс трётся о его ногу с одной стороны и о мою вульву — с другой. Я чувствую давление на головку клитора. Я уже мокрая.       Продолжаю сжимать его член, который под моей рукой становится тверже и длиннее. Хочу быстрее достать его. Тянусь у ширинке Тома. — Не так быстро, девочка, — он отрывается от моих губ, перехватывает руками мои руки и заводит мне их над головой.       Там фиксирует мои руки одной своей, а вторую запускает под футболку, прямо под лифчик и сжимает грудь. Я издаю какой-то то ли стон, то ли рык.       Том довольно ухмыляется и начинает целовать мне шею, то проводя по ней языком снизу вверх, то слегка прикусывая. Трется о нежную кожу шеи щетиной. Помечает меня. Рукой на груди он нащупал сосок и теперь, параллельно с поцелуями, то пощипывает его, то обводит пальцем по кругу, сжимая грудь. Я инстинктивно зажимаю его ногу бедрами.       Мне хочется трогать его, гладить, целовать, кусать. Но Том крепко держит мои руки продолжая зацеловывать шею. Я стону от наслаждения, от возбуждающей беспомощности. — Какая ты громкая, — улыбается Том и опять впивается мне в губы.       Руку, терроризирующую мою грудь, он опускает вниз и начинает по-хозяйски расстегивать мне джинсы. Просовывает руку в джинсы, под белье. — Горяченькая, — шепчет мне в губы.       Проникает двумя пальцами внутрь меня. Я стону ему в губы. Том довольно улыбается и впихивает свой язык мне в рот, одновременно проникая в меня пальцами. Затем вытаскивает пальцы и проводит ими вокруг головки клитора, слегка надавливая. Затем повторяет все опять и опять. — Боже, — стону я. — Скажи мне, что ты хочешь, — шепчет он мне на ухо. — Выеби меня, — выдыхаю я: его палец скользит по головке. Том ухмыляется: — Какая ты все-таки дерзкая и непослушная девочка.       Он увеличивает темп проникновения пальцами и поглаживания вокруг клитора. Мои руки он все еще держит своей рукой над головой. Мне хочется обнимать его, вжиматься, царапаться, гладить. Но я могу только укусить его за плечо и стонать в него, стараясь сильно не шуметь, в то время как он обводит языком мне ухо и прикусывает мочку. — А дерзких девочек ебут, когда они становятся послушными, — выдыхает он мне шепотом в ухо.       Двумя пальцами он наконец надавливает на головку клитора и начинает водить ими туда-сюда, массируя его. Я чувствую, как подступает оргазм, утыкаюсь в его плечо и стону: — Еще! еще! Я… — Давай же, девочка моя, кончай, — горячо шепчет он мне в ухо.       Отпускает мои руки, и я могу вцепиться в него, в его плечи. Хватаю. Через рубашку чувствую, как напряжены его мускулы. Вжимаю его в себя и кончаю.       Словно искорками пульсирует влагалище. Коленки дрожат. Я слегка повисаю, обнимая Тома за плечи и облокотившись спиной о стену. Он поддерживает одной рукой меня за талию, а второй подтягивает джинсы и белье. Джентельмен.       Я, наконец, отрываюсь от его многострадального плеча. И мы нежно целуемся. Языком он лениво проводит по моим губам, слегка прикусывая в конце нижнюю. Видно, что он собой очень доволен. Смотрит на меня и улыбается: все-таки довел до оргазма, а сам не кончил. — Может, в следующий раз и выебу тебя, как ты просила. Если будешь себя хорошо вести, — Том улыбается и чмокает меня в нос.       Ну-ну. — Пошел на хуй, Хиддлстон, — отвечаю я, улыбаясь ему в лицо. — Опять дерзишь, — вздыхает он и изучающе смотрит мне в лицо.