***
Юнги отказывается от поездки с классом после зимних каникул не потому что он слабак, испугавшийся, что останется с озлобленными одноклассниками один на один. И даже якобы не из-за соревнований по баскетболу. Он ведь хотел, действительно хотел съездить в незнакомый город, чтобы отдохнуть от гнета строгих родителей, вечно установленных требований и, может даже, попытаться наладить контакт с некоторыми адекватными ребятами из класса. Смотря на удовлетворительные, но неидеальные оценки, родители говорят строгое нет и просят сделать уклон на учебу. Как самый типичный подросток, только и ждущий, когда подорваться, Юнги бунтует. И делает уклон в сторону кровати после тяжелых тренировок. Рядом бросает томик любимой манги и ненавистный учебник для виду. Вдруг кто-то из предков решит заглянуть. В конечном счете, его все же ловят, но не кричат и не ругают, а только разочарованно поджимают губы, говоря про эфемерное будущее, которое когда-нибудь настанет и вот тогда бета пожалеет. Отныне Юнги начинает ходить в библиотеку не только ради Тэхена, но и чтобы просто не чувствовать невыносимого напряжения в собственной комнате. Будто там не его территория вовсе и в любой момент может ворваться враг, чтобы снова устыдить непонятно за что. Домой он возвращается ещё позже и видит довольный кивок отца на слова, что засиделся в пыльном рассаднике аллергенов. А потом случается Чимин. Юнги от этого альфы многого не ждет. Тот ещё с первой встречи кажется расхлябанным тюфяком, смотрящим на мир через розовые очки, и таким же озлобленным подростком, но только скорее заразившимся от других. Как перенявший заразу от зомби. Естественно, он ему грубит. И ещё. И ещё. Юнги Чимину не доверяет и на его тупые попытки заговорить не ведется, ожидая подвоха. Будто за мягкой улыбкой, за приветливо сощуренными глазами в любой момент может выпрыгнуть что-то такое, что бету сожрет с потрохами. Чимин чем-то напоминает Хосока этой своей аурой доброты, что вьется вокруг и завораживает. Юнги видит это через его отношения с одноклассниками, что тянутся к парню, оплетая словно ядовитые лианы, закрывая глаза, залезая в уши. И вроде как бета видит тщетные попытки альфы дернуться, чтобы хоть немного освободиться от оков, но не вмешивается. Это не его дело. И продолжает огрызаться. Ему бы себя защитить. Когда пропадает его куртка и первым делом ему попадается Чимин, Юнги прекрасно понимает, что тот не причем. Понимание, правда, приходит позже, когда он с высокой температурой кроет трехэтажным матом своих обидчиков и вспоминает потерянный взгляд альфы, когда Юнги обвиняюще кричал на него. Или просто дело в том, что Чимин потрясающий актер, стоящий за всем этим дерьмом. Верить почему-то хочется в первый вариант. Тэхен с ребятами приходят навестить, и омега отдает куртку, недовольно бурча, что ту вернул Чимин. В кармане Юнги находит свои любимые конфеты, отсутствие фантиков и записок. Вечером Юнги пишет Тэхену, интересуясь какой феромон у Чимина, и, вдыхая аромат куртки, чувствует слабый кислый цитрусовый запах. К счастью, мама недавно купила мандарины, и бета съедает их все подчистую. По возвращению в школу, на него сразу же сваливают тонну информации и добивают новыми обязанностями для подготовки к фестивалю. Отныне у него сплошная головная боль в виде жалкой попытки нагнать материал, новые синяки, снова дергающийся глаз из-за тупых выкриков в спину и Пак Чимин, ассоциировавшийся впредь с цитрусовыми фруктами, щиплющими ранки на пальцах. Во время совместной работы, которую он хотел провести в полной тишине, Юнги на протянутый детский пластырь с корявыми мандаринами смотрит так, будто на очередную записку со словами «жирный». Его сегодня снова чуть не избили за существование, и растрачивать свои последние нервные клетки на каких-то Чиминов он не настроен. Правда, когда тот убегает в слезах, Юнги себя чувствует последним гандоном и, может, только самую малость, жалеет. На следующее утро он приходит с очень шатким и грызущим чувством, что надо извиниться. Происходит это своебразно, в так ненавистном Юнги туалете, где альфа заходится в реве и жалости к самому себе. Кажется, у того наконец стекла треснули, больно задев глаза, и бета, на самом деле, прекрасно его понимает, потому что практически год назад, переведясь в новую школу, он так же позорно скулил, вдыхая тошнотворные запахи. После этого он со скрипом на сердце, разрешает Чимину бегать за ним хвостиком. В глубине души, правда, боится до подрагивающих пальцев, что отныне придется принимать удары за двоих, но стычки неожиданно прекращаются. Это удивительно, но на альфу никто не стремится поднимать руку, только иногда обидчиво и ревниво поддевать, мол, почему ты нас бросил, мы же тебя любили, вернись к нам. Чимин первый месяц ходит грустный, словно в воду опущенный, и Юнги милостиво знакомит его со своими друзьями, а на переменках рукой подзывает к себе, чтобы рассказать вычитанную статью из википедии про животных. Чимин, слушая, выдает такой спектр эмоций, что бета в какой-то момент даже теряется. Не ожидал такого искреннего интереса и вовлеченности. И, положив руку на сердце, принимает давно противящийся факт: Пак Чимин подкупает. Вскоре все входит в свою колею. Ребята радостно принимают нового человечка в свою компанию, а Юнги… Иногда засматривается. Совсем немного и только когда они наедине, глаз не может оторвать от альфы. Он выглядывает на его лбу родинку, когда тот делает забавный хвостик из челки, так напоминающий ананас. Подмечает виднеющийся во время улыбки слегка кривой зубик. Запоминает привычку поправлять прически определенным образом. Бесстыдно пялится на пухлые губы и иногда даже подсаживается поближе, чтобы учуять еле ощутимый феромон цитрусовых фруктов. На людях и с друзьями, Юнги старается держаться подальше, в надежде, что наваждение отпустит хоть сейчас, но по итогу тонет в какофонии звуков, преданно ожидая, когда же прозвучит высокий альфий голос. Чимин забавно спорит, мило смеется, наивно размышляет и до сих пор не снимает оправу от разбитых розовых очков. Юнги наблюдает, не решаясь действовать, а Тэхен трется где-то рядом, нашептывая. Он то давно разгадал загадку, взглянув только одним глазком, и теперь достает бету своими причитаниями, чтобы дурака не валял и прекратил сомневаться, а то ускользнет первая любовь и бровью дернуть не успеешь. Юнги, оборонительно складывает руки на груди, бурча, что никакая это не любовь, а сам краснеет ушами. Тэхен в ответ сокрушительно бьет себя по лицу.***
Лето проходит как всегда невыносимо жарко, до текущих от высокой температуры мозгов, но с Чимином. Юнги неизменно сбегает с ним на баскетбольную площадку, стоит только первым солнечным лучам разойтись, плавя асфальт, а возвращается домой ночью, в ванне отскребая от себя пот и пыль улицы. Родители, как бы не хотели, застать вечно пропадающего ребенка не могут, и бета дышит свободно без гнета, иногда с пьянящим разумом творя то, что хочется. Например, приобнимает Чимина за плечи, спит на его бедрах под раскидистым деревом, спасающим от припекающего ультрафиолета, провокационно во время игры прижимается совсем уж близко, наплевав на бегающих рядом друзей. Приближение учебного года неизбежно напоминало о проблемах в виде гнетущих экзаменов и дальнейшего поступления в университет. Чимин, в одной из ночевок в его доме, тихо признается, что хотел бы поступить в одно высшее заведение, что и бета. Юнги же в этот момент, втихую упиваясь близостью и нюхая еле уловимый кислый альфий феромон у шеи, впервые задумывается о расставании. Оттого и признание выходит совсем уж нелепым, импульсивным, с пылающим лицом Чимина, в миг присевшим на корточки от смущения, и недовольным Юнги, требующим свой поцелуй. Бета ведь так долго кружил вокруг да около, ожидая не знамо чего, постоянно упускал моменты или сбегал, прикрываясь делами. Он гладит Чимина по голове, зарываясь в мягкие волосы, и думает о том, что раз не сейчас, то скоро. Обязательно скоро он заберет этого альфу себе окончательно. Может быть, завтра.***
Юнги считал, что ставить последним уроком математику, было самым зверским решением каким-либо принятым человеком. Мозги плыли от интегральных уравнений, а вокруг царивший шум собирающихся одноклассников безжалостно добивал еле держащееся на плаву сознание. Хотелось спать, не думать и где-нибудь под боком Чимина. — Юнги? Идем домой? — рядом материализовавшийся объект желаний радовал глаз. Альфа стоял чуть ли не на низком старте, готовый в любой момент сорваться в раздевалку, чтобы сбежать. Он нетерпеливо перекатывался с пятки на носок, недовольно посматривая на задравшего голову парня. Его парня. Вау. — Чимин-а, — Юнги довольно щурится, чуть ли не мурчит и манит рукой альфу поближе к себе, будто собирается рассказать какую-то тайну. Дождавшись, когда тот наклонится, бета мигом хватается за чужую шею, притягивает к себе на мизерное расстояние и шепчет прямо в распахнутые в удивлении губы. — Я тебя сейчас поцелую. Чимин непроизвольно облизывает их, языком касаясь чужих, и замирает вместе с сердцем в груди. Бета соблазнительный, с хитро прищуренными глазами, мягкими ладонями и юркими полными пальчиками, зарывшимися в волосы, и весь его. Юнги близко-близко, опаляет своим дыханием кожу, нежно трется кончиком носа о чиминин и неуклонно приближается. Целует. Мягко, ненастойчиво касается верхней губы, оставляя на ней собственную слюну. Чимин выдыхает судорожно, опирается руками о парту и спинку стула беты и, кажется, сейчас пошатнется, стоит Юнги нежно переключиться на нижнюю половинку. Бета отстраняется. Они смотрят друг другу в глаза, и Чимин опускается на колени, чтобы быть равным. Юнги с легким волнением раздвигает ноги и садится на самый краешек стула. Альфа оказывается немного ниже сидящего беты, но тот на это только улыбается, чувствуя как его талию с благоговением сжимают. Юнги обхватывает щеки Чимина и медленно наклоняется, начиная на этот раз с легкого чмока. А после как по лесенке спускается, проведя по мягкой губе кончиком языка, смачивая. Чимин приоткрывает рот, неумело тычется в попытке скопировать действие парня, и кожей ощущает, как Юнги улыбается. Бета поворачивает голову, щекочет ресницами щеку Чимина и увеличивает давление на чужие губы, поддаваясь возбужденному трепету, зарождавшемуся в животе. Он чувствует как тело под ним напрягается, руки на талии сминают школьную жилетку, а сам альфа по итоге застывает на грани мелкой дрожи. Юнги не может сдержать улыбки, чмокает напоследок слегка влажные губы и отстраняется, любовно вглядываясь в прикрытые глаза напротив. Чимин выдыхает. — Чтоб ты знал, это тоже мой первый поцелуй, — зачем-то произносит Юнги. Чимин со стоном падает ему головой на колени и обидчиво бурчит, вызывая щекотку. — Я не дурак, и все ещё помню про того парня. — Я тоже не дурак, Чимин, а значит абы кого не целую, — альфа неверяще приподнимается, смотрит на улыбчивую бету напротив с такими желанными щечками и сдается. — Ещё разок?***
— Идем же, — Юнги забавно морщит свой нос кнопочку, сощуривает блестящие хитрющие глаза и тянет словно на буксире альфу непонятно куда. Чимин не то чтобы против всей этой авантюры. Неизвестность и довольная улыбка беты до выглядывающих десен вызывает волнительные танцы то ли бабочек, то ли глотнувших токсинов тараканов в животе и слегка опьяняет. Альфа думает, что зря он не выпил предложенный Тэхеном алкоголь, но доверять свою жизнь омеге себе дороже. Хотя так он мог бы меньше волноваться об ожидающих их родителей, желающих поздравить с окончанием старшей школы. Он бы мог окончательно забыть о так желанном виде плачущего Чонгука, что не хотел расставаться со своим парнем и, может быть самую малость, хенами. Компромат ведь на века, обещающий больше ни одной подколки в его сторону. Коридоры школы ярко освещены, но за окнами, где их неумолимо поджидает смутное будущее, уже смеркается, палантином накрывая пространство, чтобы даже одним глазком нельзя было подсмотреть с чем же им предстоит встретиться. За дверьми кабинетов мелькают погруженные во тьму парты, за которыми они не так давно просиживали свои штаны и боролись с учебой, собой и со взрослой приближающейся реальностью. Они их уже не ждут, да и Чимин, если честно, к ним не стремится. Наконец-то все остались позади, а перед ним скрепленные вместе ладони и любимый человек, ведущий его куда-то упорно вперед. — Серьезно? Ты испугался сходить один в туалет и позвал меня на подмогу? — смеется Чимин, стоит им только зайти в помещение. На зеркалах появились надписи, оставленные, видимо, на прощание, а в мусорном ведре виднеется стеклянная бутылка, из-под какого-то алкоголя. — Не очень приятные воспоминание, да? — бета критичным взглядом осматривается и зачем-то начинает проверять каждую кабинку, останавливаясь на серединной. — Не хочешь это исправить? — Сделать ремонт? Юнги, я не понимаю к чему… О, — Чимин запинается. Смотрит в неверии на бету, поигрывающую бровями, и на его умилительно пухлую щеку, топорщащуюся из-за толкающегося языка. — Я не буду отсасывать тебе в туалете. — Да кто об этом говорил? Меня самого ещё от щетки тошнит, но можно ведь… — Юнги заговорщески поднимает ладонь, соединяя указательный и большой палец, и пошло дергает ею вверх вниз, вгоняя в краску Чимина. Этот человек сведет его когда-нибудь в могилу. — Тут грязно, — делает последнюю попытку альфа, но Юнги проворно забирается в объятия, чувствуя как враг сдает позиции. Улыбается гаденько, смотря в любимые глаза напротив, и расстегивает чужой пиджак, чтобы начать вырисовывать кончиками пальцев на боках альфы понятные только ему загибулины. Чимин будто под гипнозом медленно двигается в сторону избранной кабинки, так и ждущей свое осквернение, и уже тянется за поцелуем, но Юнги подставляет свою пухлую щечку, мило посмеиваясь. — Так ты согласен? — Только один раз, — ноет Чимин. — Вообще не понимаю как в такой ситуации можно возбудиться. — Да? — Юнги щелкает защелкой на двери и опирается на серую стенку кабинки. Ему эта школьная форма никогда особо не нравилась, завтра он все равно ее с особым удовольствием выкинет, чтобы не говорили родители. Память это, конечно, хорошо, но самое главное из прошлого бета забирает с собой. Остальное как-нибудь обойдется. Он притягивает к себе Чимина поближе, сам притирается пахом к чужому и тянется за поцелуем, перед этим выдохнув в них провокационное: — А я вот верю в тебя. Альфа. От сказанных слов у Чимина в горле рождается рык. Непроизвольный, совсем не контролирующийся. Альфьи замашки дают знать о себе сразу, подхватывая бету под пышные бедра, обтянутые школьными штанами. Чимин утыкается носом в шею, желая учуять чужой феромон и пометить своим, но чувствует только слабый аромат порошка и естественный запах Юнги, смешанный с потом. Бета посмеивается с этой настойчивости и продолжает нагло искушать парня, пальцами зарываясь в его волосы и нашептывая заветное: — Если альфа хочет, то может пометить. Чимин мычит раненным зверем, опускает Юнги на ноги, боясь не выдержать чужой вес, и судорожно принимается расстегивать его рубашку. Юнги волнительно выдыхает, сжимая корни у основания, а Чимин внутренне упивается триумфом, медленно вылизывая солоноватую кожу. Клыки неприятно ноют, непроизвольно увеличиваются, чтобы удобнее было вонзаться в кожу, а бета только масло в огонь подливает, начиная вверх толкаться бедрами. Альфе хочется натурально выть от происходящего. У него кружится голова, пальцы подрагивают от слишком крепкого сжатия чужой талии, из-за чего наверняка останутся синяки, и клыки, царапающие гладкую кожу. Мозгами он понимает, что Юнги приятно не будет. Чтобы тот не говорил, у бет защитных механизмом нет, боль будет адской, а альфьи феромоны не приживутся. Для него это будет только лишь болючая долго заживающая рана, но так хочется. Чимину так хочется пометить Юнги, что он буквально готов заканючить от разочарования как какой-нибудь щенок, стоит только оторваться от желанной шеи. Юнги дышит прерывисто, неловко и неуклюже дергает бедрами, чтобы почувствовать хоть какое-то удовлетворение и уменьшить градус внизу живота. Но так он только сильнее распаляется: глаза уже затянуты блядской пеленой, а губы призывно приоткрываются. Чимин тянется вперед, сталкиваясь с измазанными бальзамом ртом сразу в мокром поцелуе. Уступает своему парню, так любящему играть с нижней губой, а сам слегка засасывает верхнюю, рукой ища бляшку ремня Юнги. Бета наконец отводит ладони, прекращая спутывать волосы Чимина ещё больше, одной тянется вниз, копирую намерения альфы, а другой ближе притягивает к себе за шею, желая углубить поцелуй. Нагло оттягивая нижнюю губу Чимина зубами, Юнги первый расправляется с преградой, сразу ладонью залезая в штаны. Касается разгоряченной головки, обхватывает член пальцами и насухо проводит несколько раз, с упоением вслушиваясь в шипение альфы. Немного неудобно, но ныряет дальше, нежно массируя яички, и снова припадает к губам, проникая языком во внутрь. Чимин неуклюже замирает, чтобы наконец избавиться от чертовых штанов беты, а тот недовольно мычит в поцелуй, желая, чтобы ему уделили внимание. Проводит кончиком языка по небу, ощущая как тело рядом прошибает дрожь, и с кружащейся головой чувствует, как его руку мягко отдергивают, чтобы соединить их члены вместе. Юнги отрывается, сглатывая избыток слюны, и чуть съезжает по стенке, чтобы удобнее было дрочить друг другу. Он непроизвольно хмыкает «как романтично», смотря на налитые кровью головки и их сплетенные ладони, что нестерпимо начали двигаться с легким диссонансом. Приятное щекочущее чувство разносится по всему телу, требуя большего. Волны удовольствия, казались, захлестывают с головой, окончательно затопив остатки здравого разума, и Чимин первый тянется к своему парню. Мокро проводит по нижней губе, проникает в рот и сталкивается с чужим языком, оплетая того и судорожно поглаживая. Слюна безбожно смешивается, руки трясутся от перенапряжения и увеличивающего темпа, а в ушах шум и прерывистые попытки беты вздохнуть чуть больше воздуха, но не смеющего отвлекаться. Чимин кончает первым, замирая и портя момент удовольствия Юнги. Он стонет протяженно в губы и расхлябанными мозгами кое-как отдает себе команду продолжать двигать рукой, чтобы его парень тоже достиг оргазма. От расползающейся неги по всеми телу, так и молящей подогнуть ноги и распластаться на грязном полу звездочкой, чтобы полежать и насладиться моментом, он продолжительными поцелуями прокладывает дорожку от пухлых щечек до покусанного плеча и засасывает кожу, создавая вакуум. Юнги давится воздухом, чувствуя как похоть и жар отходят на второй план, получив разрядку, и их место занимает нежность и покалывающие ощущения на грани боли в районе ключицы. Чимин осторожно отпускает солоноватую кожу, целует красное пятнышко, которое позже нальет и расцветет яркой кляксой, кричащей, что этот человек принадлежит ему. Юнги не выдерживает, начинает тихо хихикать, судорожно глотая воздух, и осторожно выпутывает руку, перепачканную в семени, из захвата. Чимин устало наваливается на бету, кладет голову на сотрясающие плечи и сам улыбается вымученно, наконец полностью отдаваясь послеоргазменной истоме. Безумие. Ну правда. Их наверное ищут там, хотят поздравить и разлучить, чтобы каждый пошел праздновать со своей семьей окончание учебы, а они прячутся в вонючем туалете, будто в самом романтичном месте, и радуются как идиоты. Чимин поднимает голову, целует Юнги за ушком, а после в мягкую щеку, предчувствуя момент расставания. Так не хочется. Даже если это значит, что они проторчат в этой кабинке больше положенного. Желание прощаться умирает в конвульсиях, так и не успев родиться. -… к тебе. — Что? — Чимин отстраняется, чтобы сразу же опереться о чужой лоб и прикрывает глаза. Ещё немного. Юнги хихикает, трется носом о чужой и повторяет свои слова: — Говорю, что ночью могу улизнуть к тебе, — и Чимину не надо даже видеть, чтобы воспроизвести эту любимую поганую улыбку, не предвещающую ничего хорошего. У него это лицо вечно в памяти, будто фотография, даже мозги напрягать особо не надо. — Мне же надо время, чтобы подготовиться, но с тебя презервативы и смазка. — Ты сейчас серьезно? — альфа устало вздыхает, чуть ли не хнычет. Ему бы, если честно, понежиться просто, прилипнув друг к другу лет на восемьсот, а не тратить силы на попытку впервые заняться сексом. — Может просто… будем смотреть фильм и целоваться? Юнги в задумчивости жует губы, рассчитывает что-то у себя в голове, а потом благосклонно кивает, давая добро. — Но фильм выбираю я, — опять плакать, думает Чимин, но вслух ничего не произносит. Чмокает только измученно, отстраняясь окончательно и всматриваясь в красное пятно на лбу. Соленые поцелуи у них получаются особенно сладко.