***
— Прости, малец, — тихо и спокойно обращался к Реддлу Шон — мужчина, что вместе с Майком заточил Тома в подземелье. — Хозяин сказал подготовить тебя. Том не знал, что именно значит «подготовить», но невольно попятился. В камере не было окна, поэтому Том не мог сказать, вечер сейчас, ночь или уже утро. Еды и воды ему никто не приносил, да и вряд ли вообще принесет, так что к и так разбитому состоянию примешивалась неприятная тошнота. — Привяжи его к столбу для меня, Майк. Услышав бесстрастные слова охранника, Реддл ощутил давно знакомое сосущее чувство где-то за ребрами. Том немного помялся, отступая, но когда лопатки коснулись стены, а руки Майка уже тянулись к нему, он порывисто бросился на мужчину. Чего Реддл хотел добиться этим, не было понятно даже ему самому. Успев нанести смазанный удар в скулу, юноша поскользнулся на вонючей жиже из грязной соломы и чьих-то испражнений. Стоит ли говорить, что уже спустя мгновение Майк с силой приложил Тома лбом о каменную стену. Из носа фонтаном брызнула кровь, а сознание на краткий миг покинуло Реддла. Он пришёл в себя, когда охранники уже доделывали свою работу, проверяя надежность сковывающих кисти узлов. — Не стоило тебе бросаться на него, — сказал все такой же невозмутимый Шон, не поднимая глаз на Тома. — У Майка тяжелая рука. Сдался бы спокойно, целее был бы. — Нужно закончить работу, — сказал Майк поднявшему на него уставший взгляд Шону. — Он скоро придет. Мужчина кивнул и ушел куда-то за спину Реддла, исчезая из его поля зрения. Том напряженно прислушивался к шуму сзади, но никак не мог сообразить, что охранник делает. Затем все резко стихло, и несколько секунд юноша слышал лишь свое испуганное дыхание. Свист воздуха разорвал недолгую тишину, как гром среди ясного неба. Том сжался, и в следующее мгновение удар хлыста обжег его спину. — А! — вскрикнул он, выгибаясь. Второй удар последовал вслед за первым, потом третий, четвертый, пятый… Гарри никогда не порол Тома. Он бил его, душил, сталкивал лицом со стеной или полом, но никогда не использовал розги. Реддл даже забыл, каково это — встречать жалящие прикосновения кнута собственной кожей. Последний раз его пороли в приюте. Впрочем, он быстро вспомнил, как справляться с такой болью. — Хороший ребенок, — погладил одной рукой судорожно сокращающийся бок Шон. Затем ударил еще один раз — сильно, так, что Том вскрикнул, а из глаз его брызнули слезы. — Все, молодец. Отдохни немного, скоро придет Джеймс. Пальцы Реддла онемели, а спину невыносимо ломило, когда Джеймс вошёл в темницу. — Смотрю, мальчики поработали с тобой, — довольно улыбнулся мужчина. Кивнул охранникам, и те вышли из помещения. — Хм… — задумчиво протянул он, рассматривая тело Тома. — Как же мы будем наказывать тебя? Тома бил лёгкий озноб. — Давай начнём с чего-то простого, — Джеймс ушёл туда же, куда Шон перед тем как выпорол Реддла.***
— А-а-а!!! А-а-гх!.. — Том верещал во все горло, глотая слезы, пока улыбаюшийся Джеймс выдирал ему ноготь на мизинце левой руки. Его давно уже усадили на жёсткий стул, привязав руки и ноги к деревянным перекладинам. Резкое движение, и пластину оторвали окончательно. Реддл сорвался на высокий визг. Кожа до первой фаланги была разорвана, от вида собственного мяса сильно тошнило, и юношу непременно вывернуло бы, если бы было чем. — Не кричи так громко, иначе мне придётся удалить тебе связки, — мягко попросил мужчина, но когда Реддл не прекратил рыданий, злобно прикрикнул: — Заткнись, сучий выблядок!!! Том испуганно зажмурился, сжимая губы, однако стоны все так же вырывались из горла. Он давился ими, боясь кары Джеймса. — Умница, — улыбался старик. — Продолжим? И он брался за следующий палец, уродуя руки Реддла. На третьем юноша не выдержал, скатываясь во тьму. Но сбежать таким образом было невозможно — ледяная вода хорошо приводила в чувства, и времени на отдых у Тома было ровно столько, сколько слуга ходил наполнить очередное ведро. Искалеченные конечности выглядели ужасно: пальцы распухли и покраснели, места, где раньше были ногтевые пластины, выделялись особенно яркими пятнами, кровь стекала с кончиков пальцев. Тома мутило, пульс стучал в висках. — Хватит, хватит… — просил он, мотая головой. — Хватит? — как будто действительно рассматривая такую возможность, повторял Джеймс. — Ты хочешь умереть? Хочешь смерти? Только скажи мне об этом, и я тут же облегчу твои страдания. И Том молчал, роняя слезы под гортанный смех мужчины. — Он убьёт тебя, — влажные голубые глаза были полны злости. — Гарри убьёт тебя, он отомстит и убьёт тебя так же жестоко, как ты меня. Старик замер, но спустя секунду уже во всю хохотал: — Ты не понял, до сих пор не понял! Сколько лет ты с ним и ещё не понял его! Том хмурился, кусая губы. Ему было больно и страшно. А ещё он был очень зол. Если бы силы позволяли, вцепился бы зубами в уродливую рожу перед собой и вырвал бы кусок. А Джеймс все смеялся: — Ты думаешь, Гарри оставит тебя вживых после всего этого? — лицо Реддла стало ещё мрачнее. — О, нет, дорогой, дело не в красоте и привлекательности, Гарри плевать на внешность. Я указал на его слабость, когда поймал вас, и сейчас он висит, скованный веревками, и представляет, как избавится от очередной своей ошибки. Гарри переоценил свои силы, когда возвращался в дом за тобой. Если бы не ты, он бы даже не появился там, он не дурак! Это ты во всем виноват, ты и будешь за это отвечать. Глаза Тома потеряли осмысленность. Он ушёл глубоко в себя, поражённый услышанным. И правда, вполне в духе Поттера убить его. Ошибки только мешают жить.***
А потом последовали дни мучений. В одно из своих посещений Джеймс попытался заставить Тома отсосать ему. Отчасти у мужчины получилось это. Но, даже так, вкус чужой крови на языке доставил Реддлу немыслимое удовольствие. Когда дверь отворилась в четвертый раз, Том был уверен, что это его последняя ночь — большего он просто не переживёт. Джеймс достаточно наигрался с ним: он и колол, и жег, и отрывал, и бил — он сделал все, чтобы отбить у Реддла желание жить. Том больше не боялся смерти. Ну или ему так казалось. Юноша сначала даже не поверил, услышав знакомый щелчок, развеявший тьму. Он сжался от яркого света, пряча лицо в сгибе локтя. А потом испугался. Поттер пришёл. — Томми, — негромко позвал мужчина. Его голос звучал измученно, и Реддл слегка повернулся к нему, все еще щурясь. Пальцы болели, но Том схватил первый попавшийся под руку предмет и бросился на Поттера. Конечно, Гарри не ожидал этого. Небольшой острый камешек в руке юноши рассек скулу, и кровь потекла по щеке. Реддл уронил Гарри на пол. Помня, куда всадил нож Виктор, Том сильно нажал на бок Поттера, вырывая из него тихий стон. Реддлу было больно сжимать кисти в кулаки, но он бил и бил мужчину под собой: в лицо, в грудь, в живот и в голову — куда попадалось. Гарри вдруг зло зарычал, толкая Тома от себя. Из его носа текла струйка крови, волосы были взлохмачены, и в глазах было так много злости, что юноша невольно содрогнулся. Поттер замахнулся, и Реддл сжался, закрывая руками голову и начиная скулить. Удара не последовало. Том встретился взглядом с тяжело дышащим Поттером. Тот сидел на корточках перед ним и пытался выровнять дыхание. Реддл вновь вспомнил слова Джеймса. Почему он ждёт? Тоже хочет развлечься? Очень похоже на Гарри, если вспомнить, сколько женщин он убил. Как он их убил. Губы Тома скривились. Юноша резко распрямил ногу в колене, опять попадая по ране мужчины. Из Поттера будто весь воздух выбило, хотя, может, так и было. Он резко побледнел, хватаясь за бок. Кровь выступила на рубашке. Гарри привалился плечом к стене, зажимая рану. Том в это время попытался встать, но ноги дрожали и совершенно не держали его тело, поэтому, разгребая солому руками, он пополз на коленях. Больно и неприятно, но по-другому никак. Далеко уползти не получилось. Гарри схватил юношу за лодыжку, притягивая обратно к себе. Вид у Поттера был откровенно не очень, но, чтобы придушить Реддла, сил ему хватит. — Мне больно, хватит! — вскрикнул Том, когда пальцы Поттера слишком сильно сжали его кости. — Не мучай меня, я устал терпеть боль... Гарри замер на миг, тихо выплюнув затем: — Дурак. И вновь голова Реддла встречается с полом, и вновь он погружается в забытье.***
Пробуждение привычно болезненное. Том медленно разлепляет глаза, ожидая увидеть тёмный потолок своей камеры. Своей… Лёгкая усмешка задевает обескровленные губы. Как быстро он начал считать ту пыточную своим местом… Но потолок слишком белый для темницы, хотя и не очень чистый. Том переворачивается на диване, упираясь взглядом в знакомые стены. Вздох облегчения вырывается из него. Реддл подносит забинтованные руки к лицу, пряча в ладонях слезы радости. — Ты сильно обидел меня, Том. Реддл вздрагивает, поднимая глаза на сидящего совсем рядом на стуле Поттера. Мужчина все ещё бледен, заметно, как тяжело ему сидеть ровно. — Я напал на тебя, — кивает головой брюнет. — Ты сделал мне больно, — Гарри чуть прищуривается, пытаясь разглядеть сожаление на лице Реддла. Но его там нет. — Я хотел жить. — …И я вынужден сделать больно тебе, — продолжает Поттер. Том почти даже не прикладывает усилий, чтобы казаться невозмутимым. Он не хочет больше боли в своей жизни, откуда же взялась эта неуместная гордость? Гарри медленно встаёт со стула и подходит так близко к юноше, что тот может различить тёмные крапинки в зелёных глазах. Поднимает руку, но вместо удара ласково проводит пальцами по подбородку. Том смотрит в ответ, жмется щекой к шершавой ладони. Приятно получать такую незамысловатую ласку. Гарри не спеша стягивает с Реддла одежду, но тот не сопротивляется. Он растягивается на диване, освобождая немного места мужчине. Первый поцелуй приходится на шею, и Том легонько вздрагивает, прикрывая глаза. Он кладёт ладони на плечи мужчины, ненавязчиво притягивая того к себе. Лежать голым, в то время когда Поттер полностью одет, неприятно, но начать стягивать с Гарри одежду Том не решается. Пальцам больно. — Раздвинь ноги, — просит мужчина, самостоятельно укладывая конечности Реддла, как ему удобно. Гарри выбрал не то время для секса — рана на боку разрывается от боли, но запах крови только подстегивает желание. Реддл обнимает ногами талию мужчины, притягивая того ещё ближе. Тому хочется. Он целует сгиб шеи, иногда покусывая его. - Оближи, - говорит Гарри, поднося кисть к губам Реддла. Юноша обильно смачивает слюной пальцы Поттера, посасывая каждый по отдельности. Впивается зубами в кожу на шее мужчины, когда первый палец вторгается в него. Дрожь бьёт обоих, обоим не слишком приятно, но останавливаться не хочется. — Давай, сильнее, — говорит Реддл, закусывая губы, и Гарри вводит второй. Он начинает трахать сфинктер юноши, разрабатывая его. Том стонет не всегда от удовольствия, но полутвердый член уже упирается в живот Гарри. Реддл вжимается лбом в плечо мужчины, зажмуриваясь, когда Поттер попадает по простате. Он недолго разрабатывает Тома — уже через пару минут Гарри вытаскивает пальцы и приставляет член ко входу. Несколько секунд просто рассматривает сокращающуюся звёздочку мышц. Проводит по ней подушечкой большого пальца, добавляя ещё слюны. — Ну, чего ты ждёшь, — не выдерживает Том и сам прижимается к Гарри, насаживаясь на его орган. — А-ха… Гарри начинает трахать его сразу же, но очень медленно. Он берет Тома нежно, как будто тот может рассыпаться. — Гарри, Гарри… — шепчет Реддл, но Поттер не обращает внимания. Он сам, зажмурившись, тихо постанывает, наслаждается узостью молодого тела. Том кусает мужчину. Он оставляет множество следов на коже партнёра, он причиняет Гарри боль. Но Поттер не против. Оргазм не заставляет себя долго ждать. Измученные, они валятся на диван рядом. Том засыпает быстро, а Гарри долго ещё просто разглядывает его безмятежное лицо. На грани сна и яви Реддл чувствует, как уходит Гарри. Мужчина шепчет ему на ухо, оставляя на щеке мягкий поцелуй: — Последний шанс, Томми.***
— Зачем вы это делаете?! — рыдает светловолосая девушка, смотря на возвышающегося над ней мужчину. Её ноги перебиты, и она не в состоянии встать. Человек, как будто не замечая рыданий, продолжает спокойно разливать по комнате бензин. Достает коробок спичек, параллельно отходя к двери. Поджигает одну и бросает в разлитую лужу. Девушка громко визжит, барахтается на полу, мешая кровь с бензином. Первыми вспыхивают её волосы. Огонь сжигает одежду, захватывает сначала конечности, потом переходит на туловище. Когда лёгкие перестают функционировать, девушка затихает. И, хотя это не значит, что она перестала чувствовать боль, можно быть уверенным, что скоро её страдания закончатся. — Он сделал мне больно, и я должен сделать больно ему.