Дамоклов Меч

Он встретился с Кагеямой после его занятий в клубе. План Теруки заключался в том, чтобы они пошли домой вместе, и он бы дал Кагеяме расслабиться с помощью какой-нибудь легкой беседы. И ему оставалось надеяться, что никто из знакомых не наткнется на них обоих. Кагеяма выглядел как неживой после своей тренировки. Он пошел-таки в душ перед тем, как встретиться с Теруки, но это его совсем не облагородило. Все в нем словно стекало вниз, его кожа, мокрые волосы, глаза, прямо… все. Он выглядел ужасно бледным и еле стоял на ногах, и О Боже, если бы кто сейчас увидел его рядом с Теруки, репутация последнего была бы уничтожена. Но единственное, что Теруки мог с этим делать, так это улыбаться и ждать, когда это закончится. — Кажется, ты сегодня усердно тренировался, — сказал он достаточно вежливо. Сначала стоило подружиться, думал он, стать к нему ближе и затем нанести решающий удар. Сегодняшняя миссия заключалась в базовой работе. Сам поцелуй должен произойти где-нибудь в общественном месте, но Теруки понял свою ошибку. Они еще очень далеко от любых интимных отношений. Теперь было время для разминки. — Как всегда усердно работаешь, я вижу, — он дотронулся до Кагеямы плечом, едва его коснувшись. — Я завидую твоей решительности. Серьезно. Скоро увидим какой-нибудь прогресс? Кагеяма молчал еще с того времени, как Теруки с ним увиделся, и с тех пор было невероятно сложно узнать, из-за ситуации в кафе ли это, или дело просто в его характере. Может, дело было в обоих, и Теруки стал рассматривать свои варианты. Он мог поднять тему, извиниться насчет того, что сказал, надеть маску покорности и пожалеть о том, что когда-либо заставлял Кагеяму раскрываться. Но здесь был риск показаться перед ним, как какая-то подстилка. Кто знал, может, Кагеяме нравились люди с сильным характером? Большие мускулистые парни из его клуба казались довольно громкими, и он необычайно хорошо с ними ладил. Кагеяма промычал совершенно неясный ответ на вопрос Теруки. Пытаться поддерживать с ним разговор было словно вести войну. — Я давно никого не приглашал в гости, — продолжил он, положив руки на затылок с безмятежным видом. Погода была прекрасна, он понимал, что солнце светило на него с идеального ракурса, чтобы вокруг его волос образовался будто ангельский нимб. Его не удивляло, что люди вокруг поворачивали к нему головы. Однако Кагеяма решил уставиться скорее в землю, чем на очевидно божественного человека рядом. — Но мне кажется, ты особенный. Так что, может, это будет как наша фишка? Ты не очень любишь находиться в местах со многими людьми, так ведь? Кагеяма поднял голову и взглянул на него. — Не особо, — медленно произнес он и отвернулся. — Там… шумно. Ха. Он мог молчать сколько душе угодно, Теруки был уверен, что под конец дня он будет для него как открытая книга. — Не спорю, — сказал он. — Я примерно такой же, думаю. Я предпочитаю оставаться дома и делать все самому. Кагеяма снова поднял на него глаза. На его лице ничего нельзя было прочесть, пока он глядел на него сверху-вниз. — Правда? — сказал он, ничего не выдав в своем тоне. Ни за что. Мысль, чтобы Теруки провел больше нескольких дней дома вдали от других людей, уже наводила на него тоску. Он бы зарос мхом. Хуже сценария нельзя было придумать. — Конечно, — заявил он, улыбнувшись. — Но, полагаю, я не против пожертвовать своим свободным временем ради тебя. Мы же друзья. — Хм-м. Уф. Это уже было таким мучением. Теруки зря потратил время на то, чтобы его волосы выглядели идеально. Он выглядел наилучшим образом в своей школьной форме, и люди вокруг спотыкались на месте, не в состоянии оторвать от него взгляд. Никто не собирался оценить его затраченные усилия, когда они придут домой, да? Кагеяму можно было считать слепым, настолько мало его интересовал Теруки. Ну что ж. Похоже, пришло время для его очарования. — Значит, сегодня в классе один из моих друзей –, — начал он, но остановился, услышав кротчайший вздох от Кагеямы. Он тут же оживился, подумав, что наконец поймал его внимание, но, когда Теруки повернулся к нему, тот глядел в совершенно ином направлении. Между двумя зданиями в крохотном переулке сидела черно-белая кошка. Крупная и гадкая на вид, которая наверняка провела большую часть своей жизни на улице, со шрамом на глазу и изогнутым хвостом. Кагеяма смотрел на нее круглыми глазами, будто это было самое прекрасное существо, которое он когда-либо видел. Теруки прикусил язык, чтобы не цокнуть. Он скривил рот, когда убедился, что Кагеяма его не видел. — Да, тут в переулках полно котов, — сказал он. — Здесь когда-то жила одна кошатница. Она просто давала своим питомцам бродить вокруг. Поэтому здесь больше нет птиц. Кагеяма не слушал. Он сел на корточки, пачкая колени на штанах, и предложил ей свою руку. Кошка не одарила его никакими эмоциями, лишь медленно моргнула. Кагеяма, казалось, делал то же самое в ответ. — Они грязные, у них куча блох, знаешь, — сказал Теруки, вздрогнув от одной мысли. Кошка поднялась, и Теруки отступил назад. Эти дикие животные скорее поцарапают тебя, чем захотят дружить. Он слышал, как они орали на прохожих, когда те подходили слишком близко. Кагеяма, однако, не двинулся и остался в том же положении, и кошка постепенно подошла к нему. Теруки помахал на нее руками, прогоняя прочь, и кошка замерла, выпустив низкий вой. — Давай, Кагеяма, — сказал он. — Идём — Кагеяма повернулся к нему с пустым выражением лица, может, немного шире раскрыв глаза, и Теруки закрыл рот. Черт его возьми. Акеми прямо нужно было подать ему парня, которому нравились грязные, бездомные животные? Теруки закатил глаза, даже не попытавшись это скрыть, и лишь после осознал свою ошибку. Он обернулся к Кагеяме, чтобы увидеть его реакцию, но тот уже повернулся к коту. Та теперь медленно подходила к нему, понизив голову и задрожав усами. Кагеяма застыл в одном положении, держа руку для ее изучения. Теруки взглянул на шрамы на его руке. Кошачьи царапины. Может, в этом была доля правды. Всякие уличные животные могли лишь покалечить человека, и все на этом. Как глупо с его стороны. Только то, что один кот тебе доверился, не значило, что они все будут такими же добрыми. — Не трогай, она, наверное, больная, — сказал он. Кошка стукнулась головой о его руку, и затем что-то забавное произошло с лицом Кагеямы. Каждая черта смягчилась, некоторое напряжение, о котором Теруки даже не подозревал, потихоньку стало уходить с его лица. Кагеяма погладил кошку, ее спинку постепенными, неторопливыми движениями, и Теруки со своего места услышал, как она заурчала, как мотор. Теруки постучал ногой по асфальту и оглянулся. В это время вокруг почти не было людей. Это хорошо. Теруки не очень хотелось, чтобы его видели со всякими странными животными. Он прикусил губу и посмотрел на Кагеяму. Малейшая улыбка возникла на его лице. В ней не было ничего такого, лишь слегка поднятые уголки губ, но она была заметна и в его глазах, и взгляд в них стал теплее, чем когда-либо. Теруки скривил рот, улыбнувшись сам, хотя гораздо хитрее. А вот это неплохо! Этим можно воспользоваться. Он потянул пиджак своей школьной формы. Жаль, что он оставил свой антисептик в шкафчике. Ладно. У него был еще один дома. Он направился к ним, сократив дистанцию между собой и Кагеямой с котом. Однако как только он подошел ближе, кошка застыла, подняв спину и ощетинившись. Кагеяма тоже замер, остановив руку в воздухе, а его мягкое выражение лица исчезло. Теруки остановился. Маска. Ему нужна маска получше. — Тебе нравятся кошки, да? — спросил Теруки веселым тоном. — Я всегда сам предпочитал собак. Как ты это делаешь? Чтобы они так к тебе подходили? Как классно. Кагеяма остался на земле рядом с нервной кошкой, не спеша повернул свою голову к нему, и в его силуэте показалась некоторая нервозность, которой раньше не было, как и в его лице. Он долго переваривал свои слова. — Она, — начал он, но не сказал больше ничего. — Хм? — сказал Теруки, замедлив движения и нагнувшись к нему. Кошка, взгорбившись и округлив глаза, попятилась. Она должна была понимать, что Теруки скорее отрежет себе руку, чем до нее дотронется. Шрамы не в его вкусе. Кагеяма поднялся сразу, как только Теруки сел рядом, и напугал кошку, которая с воем убежала в конец переулка. — Давай пойдем, — сказал он слегка дрогнувшим голосом. Ну ладно? Теруки скрыл усмешку за своим приятным выражением лица. Пускай. Он таким все время будет, не так ли? — Разумеется! — сказал он, не опуская улыбки даже на секунду. Его глаза остановились на кошачьей шерсти на одежде Кагеямы, и ему пришлось подавить свое отвращение. Господи. Этого парня он приведет домой? Ему лучше будет не заглядывать в шкаф Теруки. Будто Теруки собирался подпускать кого-то к своей одежде. Ему нужно было усовершенствовать свое притворство ради Кагеямы. Ему, очевидно, не нравились быстрые движения и резкий тон. Любой идиот это мог заметить. Но этого было недостаточно, чтобы знать, чего не делать. От Кагеямы не следовало никакой обратной связи, ничего, что помогло бы узнать, что ему нравится. Все проделанное Теруки проходило мимо него. Это ужасно раздражало и только усложняло вопрос, какой фасад лучше всего использовать. Мягкий и негрубый. В этом должно быть дело. Нежные слова и искренние действия. Ему только нужно было вести себя так до тех пор, пока Кагеяма не перестанет быть, черт возьми, таким упрямым. Должен быть нежным. По одному взгляду на него Теруки начинал сомневаться, что он смог бы день прожить с маской, которую он носил вокруг своих друзей. Одна его ухмылка отправила бы его рыдать в угол. Придется ли ему для этого завести кошку? Одолжить ее у кого-то? Всегда был такой вариант. Теруки довел их обоих до жилищного комплекса, насильно заставляя беседу продолжаться, когда как Кагеяма пытался убить ее при каждой возможности. Они поднялись по лестнице к этажу Теруки, и, хотя путь был не очень долгий, к его концу Кагеяма еле дышал и находился на грани обморока. Было бы забавно, если бы Теруки не хотел помереть от стыда. Когда он прислонился к стене, так тяжело дыша, словно вот-вот был готов упасть навзничь, Теруки вытащил телефон и быстро сфотографировал его, потом отправив в групповой чат. Устал забираться по лестнице лол. Время для моего обаяния. Когда он поднял глаза с ответов на свое сообщение, Кагеяме удалось взять себя в руки, и он уже вытирал пот с лица. Теруки убедился, чтобы его ехидная ухмылка сменилась ободрительной. — Мне помогло каждый день забираться по ступенькам к своей квартире, — сказал он. — Наверное, тебе стоит приходить почаще, побольше тренироваться! Единственным ответом Кагеямы были еще хрипения. Чего Теруки и ожидал, впрочем. — Я живу прямо здесь, — заявил он, указав пальцем на свою дверь. — Доберешься? Кагеяма резко кивнул и пошел за ним, когда Теруки открыл дверь. Теруки довел его до кухни и затем поднял руки. — Погоди-ка, — сказал он. Он открыл шкафчик в прихожей и взял ролик для очистки одежды. После этого он отправился в ванную и достал оттуда бутылочку антисептика. Он предложил ролик Кагеяме. — Возьми. Для кошачьей шерсти. Кагеяма какое-то время уставился на него, словно пытаясь понять значение слов Теруки. Но потихоньку до него дошел их смысл. Теруки обработал антисептиком руки и отдал его Кагеяме, когда тот закончил с роликом. Черт. Теперь придется впустить его дальше в дом. Ладно. Пусть так. Он провел его через кухню в его совмещенную со спальней гостиную. — Чувствуй себя как дома, — сказал он, махнув в сторону стола. — Я приготовлю чай. Кагеяма осмотрел комнату, будто не услышал, что тот сказал. Когда он повернулся обратно к Теруки, то медленно моргнул. Теруки поборол желание закатить глаза в самый затылок и снова указал на стол, стараясь не так резко жестикулировать, как ему бы хотелось. Кагеяма действительно двигался так же медленно, как и думал, по всей видимости. Итак. Хорошо. Нежность. Нежность ему под силу. Он улыбнулся Кагеяме самой нежной из своих улыбок и ушел на кухню, дабы поставить на плиту чайник. Он прислушался к тому, что происходило в гостиной, но не мог ничего услышать. Ему было нетрудно представить, как Кагеяма сидел там у стола, глядя в никуда, будто за его пустым взглядом ничего и не было. Чайник вскипятился, он налил кипяток в обе чашки и взял для Кагеямы целую коллекцию чайных пакетиков. Когда он обошел угол, ведущий в другую комнату, Кагеяма сидел там же, куда он его и посадил, глядя через стеклянную дверь на балкон на просторное небо. Ну конечно. Ведь первый человек, которого он привел к себе домой, больше интересовался тем, что происходило снаружи, чем его квартирой. Он хотя бы не смеялся над ее размером. Теруки поставил обе чашки на стол и протянул руку, опустив ее на плечо Кагеямы, чтобы вывести его из ступора. Одно прикосновение заставило того резко дернуться и отпрянуть. — Прости, — тихо и мягко сказал Теруки. — Я не хотел тебя напугать. Тебе… не нравится, когда тебя трогают? Кагеяма отвернулся и потер свою руку. — Дело не в этом, — пробубнил он в пол. Ну а в чем тогда? Теруки заскрипел зубами и покачал головой. — Все в порядке, — сказал он. — Серьезно. Вот. Я сделал чай. Не хочешь? Кагеяма уставился на чашки, будто не особо их видел. Когда он потянулся за чайными пакетиками, его движения оказались вялыми и медленными. Теруки наблюдал, как растягивались шрамы на его руках, пока тот брал пальцами свою чашку. Осторожными движениями Кагеяма опустил пакетик в воду, медленно и аккуратно, словно продумывал каждое движение прежде времени, так неестественно сидя на стуле, что становился похож на кривую восковую фигуру. Итак, это нормально. Теруки мог с этим поработать. Хоть что-то здесь можно было же сделать. Он поставил локоть на стол и подложил под подбородок руку, улыбнувшись Кагеяме, когда тот взглянул на него. — Я так рад, что ты все-таки решил прийти, — сказал он. — Я волновался, что испугал тебя в тот раз. Мне очень жаль. Я знаю, что могу иногда быть слишком настойчив. Я просто тот человек, который всегда заполучает то, что хочет. Кагеяма изучал его какое-то время настороженным взглядом. — И чего ты хочешь? — спросил он. — Прошу прощения? Кагеяма глянул вниз и прочь от него. — Ты сказал, — начал он, затем остановился, раскрыв рот. — Ты… Что ты всегда заполучаешь что-то, когда этого хочешь. Тогда. Чего ты хочешь? Уже заходит так далеко? Теруки усмехнулся, опустил взгляд и попытался принять застенчивый вид. — Ну, — медленно произнес он, — давай предположим, что я просто посмотрел на тебя и увидел кое-что, что мне нравится. Кагеяма в ответ лишь хмыкнул. Как только Теруки снова взглянул вверх, на нем было замкнутое выражение лица. — Как ты себя чувствуешь по этому поводу? — предложил он. Лишь бы ему можно было за что-то удержаться. — Я… не знаю, — проговорил Кагеяма. — Мне кажется, ты не очень честен со мной. Теруки стиснул зубы. Как он мог это понять? Он раньше одурачивал людей умнее, чем Кагеяма. — Обижаешь, — сказал он и засмеялся. — Тебе кажется, я действительно такой бесчестный? — Не знаю. Я не очень хорошо с тобой знаком. — Ну, а я хочу познакомиться с тобой. Может, тебе стоит раскрыться и подпустить меня поближе. Тебя удивит, что ты можешь найти. Кагеяма поднял глаза. Его пальцы крепко держали нитку от чайного пакетика, так крепко, что та чуть не рвала его кожу. Даже когда они остались наедине, он вел себя с крайней осторожностью и постоянно нервничал, будто ожидал чего-то плохого в ту же минуту. Это не срабатывало. Просто не срабатывало. Теруки откинулся назад и пробежался рукой по лицу. Таким образом он никуда не доберется, не в том случае, если Кагеяма продолжит выглядеть, будто он готов снова зарыться в свой панцирь. Он хотел честности? Пускай. Теруки мог быть честным… но только чуть-чуть. Не так много, чтобы он все понял. — Ладно, — сказал он и на мгновение отпустил свою скрытность, позволив некоторому раздражению проникнуть в его голос. — Ладно. Мои друзья увидели, как ты проходил мимо, и ты был похож на кого-то, у кого мало друзей. И, честно говоря? У тебя все могло быть гораздо хуже, чем у меня. Кагеяма потихоньку моргнул, взглянул на него и какое-то время просто… смотрел. Теруки взглянул на него в ответ, даже не пытаясь ради него улыбнуться. Пусть он увидит, как на самом деле раздражает Теруки. И ему почти казалось, будто какой-то туман пропал с глаз Кагеямы, словно впервые за долгое время он смог по-настоящему на него посмотреть. — Хорошо, — сказал он. — Хорошо? — повторил Теруки. — Хорошо, — Кагеяма вновь моргнул и опустил глаза. — Твои друзья правы. У меня не очень… много друзей. Теруки скрестил руки. — Ага, — сказал он. — Это видно. — Хм-м. — Тогда… кто? Те спортсмены? Еще кто-нибудь? — Оу. Из друзей? У меня есть брат. И еще… — он потихоньку замолк и уставился в окно на балкон Теруки. Постепенно его рот закрылся, и больше он ничего не говорил. Итак. Итак, это работало. Это было немного странно, но предзнаменовало какое-то начало. Теруки лишь оставалось убедиться, чтобы он не зашел слишком далеко и не выдал чего-нибудь, что отправило бы того собирать вещички. Он снова подвинулся поближе, придвинул стул и положил свою руку на руку Кагеямы. На мгновение он забыл о шрамах и лишь положил свою ладонь на чужую. Кагеяма тут же стал настороже. — Ну, — произнес он, пытаясь говорить искренне. — Если хочешь, мы можем быть друзьями. Он пробежался по его пальцам своими, по тыльной стороне его руки и подальше. — Или… если хочешь, мы можем быть чем-то большим. Кагеяма отвернулся и выдернул руку. — Пожалуйста, не надо, — сказал он сухо. Теруки прикусил язык. Ну, тогда ладно. Тут действительно ничего не могло помочь? Кагеяме было неловко и не хотелось прикосновений, или не хотелось парней в принципе? Как бы ему ни было неприятно признать это, в какой-то момент ему придется смириться, что он только впустую тратит время. Было бесполезно пытаться гоняться за целью, которой он не мог достичь. Возможно, ему-таки придется Кагеяме заплатить. Рассказать ему всю правду, предложить деньги, получить крохотный поцелуй перед остальными и затем никогда больше с ним не видеться. Это был точно самый простой и скучный вариант, но с пари было бы покончено. Хотя, подумал он, упираясь в свой кулак и глядя, как Кагеяма смотрел на свою чашку, будто собирался выпить чай глазами вместо рта, Кагеяма был похож на человека, который бы стал охранять свой первый поцелуй, как нечто особенное. Он наверняка был одним из неудачников, которые бы не пожертвовали им даже ради денег. Волнующая мысль без спросу прокралась в его сознание. Он что, проиграет пари? Тревога начала копошиться в его желудке. Нет. Этого не должно случиться. Просто не должно. Он не собирался сдаться и дать Акеми выиграть. Он не мог позволить ей издеваться над ним после этого, он бы не смог жить, каждый день до конца своей жизни видя перед собой ее довольную ухмылку. Ему нужен перерыв. Он не мог продолжать сидеть тут с Кагеямой, если хотел сохранить свой рассудок. Теруки медленно поднялся со стула. Ему придется разработать план. — Опять же, чувствуй себя как дома, — сказал он. — Я отойду в туалет. Кагеяма легонько кивнул, и Теруки покинул комнату, дабы на минуту запереть себя в ванной. Он прикрыл унитаз крышкой и сел на нее, закрыв лицо руками. Он не мог проиграть. Не здесь, не из-за Кагеямы. Он отказывался. Но ничего не работало. Ему нужно было хотя бы это принять. Он делал все, что мог, но при каждом дуновении на Кагеяму тот бежал прочь. Боже. А ведь ему скоро придется выходить. Туда, где Кагеяма отражал любую попытку приблизиться к нему, где он продолжал насмехаться над Теруки. У него не было плана. Ничего. Ему казалось, его сейчас вырвет. Теруки стиснул зубы. Он не будет этого делать. Он еще не сдался. Он скорее умрет, чем признает поражение перед кем-то вроде Акеми. Постепенно он встал на ноги, мир закружился вокруг, едва холодный пот образовался на его лбу. К черту Акеми и к черту Кагеяму. Он еще не закончил! Он ради виду спустил воду в туалете и промыл лицо холодной водой, уставившись на себя в зеркало. — Ты еще не проиграл, — сказал он вслух с уверенностью, пусть пока только притворной. Это будет хорошим началом. В притворствах заключалась половина его игры. Остальное шло из его железной самоуверенности, теперь столкнувшейся с непробиваемым безразличием Кагеямы. Все будет хорошо. Он вышел в гостиную, заметив, что Кагеяма уже не сидит за столом, где его пустая чашка осталась забытой. Он стоял перед кроватью Теруки, глядя на безделушки на полке, которая висела сверху. Подарки от родителей, отправленных ему со всех уголков мира во время их деловых поездок. Теруки все оставил себе, аккуратно расставив их в порядке от самой старой до самой новой, отчего они почти образовывали хронологию тех мест, куда ездили его родители. Разумеется, новейшей стеклянной фигуре Эйфелевой башни уже было два с половиной года. Скорее всего, они думали, что Теруки уже слишком взрослый, чтобы их хотеть. Что он не видел смысла держать при себе лишний мусор. В чем… Они были правы, конечно. Благодаря Теруки, полочка долгие годы оставалась чистой и приятной на вид, и, стоило признаться, пустое место в самом конце уже выглядело глупо. У него просто не было времени их переставить. Убрать их куда-нибудь. Он бы скоро занялся этим… если бы ему не было наплевать. Кагеяма круглыми глазами уставился на матрешку, и Теруки пришлось подавить вздох. — Тебе они нравятся? — спросил он. — Они от моих родителей. Вот эта из России. Он подошел к кровати и дотянулся до куклы, затем убрав ее с полки. На мгновение он попробовал ее вес в своих руках, послушал, как куклы стучатся внутри друг о друга. Он предложил ее Кагеяме. — Вот. Возьми. Кагеяма осторожно взял ее в руки, словно она была некой драгоценностью. Теруки предполагал, что это было так. Ему было тринадцать, когда ему ее подарили. Его родители приехали, чтобы навестить его; это произошло за два года перед тем, как Теруки дали нужные средства для его образования, и он переехал поближе к своей старшей школе. Его родители наконец заявились в его день рождения, и все, что он получил, было парой часов их времени и тупой деревянной куклой. Кагеяма дотронулся до щели в середине. — Можешь открыть, — сказал Теруки. Он взглянул на него, смутившись. — Она открывается, — сказал Теруки, не успев скрыть малейшую доли издевки в голосе. Он покрутил руками. — Попробуй. Кагеяма повернулся обратно к кукле и покрутил. Верхняя часть с глухим звуком оторвалась от нижней и раскрыла другую матрешку с отличающейся раскраской. Глаза Кагеямы расширились от изумления. Казалось, ему вполне нравилась эта матрешка. Сильнее, чем ему нравился Теруки, это точно. Он положил обе половинки на стол и открыл следующую куклу, затем еще и еще. Телефон Теруки зажужжал в его кармане. Ему не очень хотелось знать, что он мог там увидеть. Пока Кагеяма медленно разбирал матрешку на части, Теруки вытащил телефон, почувствовав закопошившуюся в животе тревогу. Они уже отправили столько вопросов. Требовали фотографий. Смеялись над ним, будто разгадали его ложь. Теруки скривил рот. Последнее, что он хотел, так это чтобы эти падальщики нашли способ вцепить в него свои когти. Он понимал, что, едва они ощутят слабость, то разорвут его на мелкие кусочки, лишь бы почувствовать себя лучше. Он понимал, потому что сделал бы то же самое, поменяйся он с кем-либо из них ролями. Они обожали уничтожать людей. В этом была их фишка. Чем выше люди стояли на социальной лестнице, тем забавнее было смотреть, как они падают. Каким развлечением было бы столкнуть вниз одного из своих! Это бы позволило им подняться еще выше. Поэтому вместо того, чтобы рассказать им правду, что в конце концов он не думал, что это сработает, он отправил им сообщение, в котором хвастался, как хорошо у него получалось. Пока Кагеяма раскрывал слой за слоем матрешку, Теруки продолжал накладывать одну ложь на другую. Он сказал им, что Кагеяма уже сидел на его кровати и им было необходимо чуть-чуть помедлить, чтобы тут же не зацеловать друг друга. Он был уверен, что остальные этому не поверят. Теперь это уже не имело значения. Пока он продолжал этот фарс, все было прекрасно. Может, у него бы получилось инсценировать поцелуй? Нанять кого-нибудь роста Кагеямы, надеть на него парик и достаточно далеко посадить зрителей, чтобы они ничего не распознали? Может. Но если его раскусят, с ним будет покончено. Господи. Он даже не мог заставить такого одинокого неудачника, как Кагеяму, полюбить его. Его друзья не поймут, что это из-за странностей Кагеямы, они сразу нападут на тот факт, что он провалился. Он не поднял головы, когда услышал, что Кагеяма встал с места, лишь взглянул на него краем глаза, едва тот подвинулся, чтобы посмотреть на другие вещи на полке. Коичи отправил ему в ответ палец вверх, пожелав ему удачи, а Акеми с Рейко не поверили ни единому слову. Что ж, они могли засунуть свои мнения понятно куда. Кагеяма отошел от полки. Теруки взглянул на стол, где тот раскрыл каждую из матрешек, включая мельчайшую, которая по размеру была примерно с ноготь на мизинце Теруки. Кагеяма аккуратно расставил их по порядку от самой большой до самой маленькой. Теруки взял самую мелкую, жалкую на вид, бесцветную и невыразительную, и стал долгое время на нее смотреть. У него вдруг появилось необъяснимое желание выбросить ее в окно. Вместо этого он положил ее обратно и снова включил телефон. Пока Теруки был занят беседой с друзьями, Кагеяма исследовал его комнату с таким же отсутствием интереса, с каким наблюдал за всем остальным. Он отошел от полки, чтобы разглядеть набор горшков с растениями, которые были выставлены на балконе Теруки, затем устремил взгляд на другое окно с видом на соседние здания. Теруки подавил недовольный стон, грозивший вырваться изо рта, и на некоторое время сфокусировался на телефоне. Из ступора его вывел звук открывшейся дверцы шкафа. Кагеяма был у его шкафа. Теруки тут же вскочил на ноги. — Погоди! — сказал он. — Стой! Это запретная зона! Было слишком поздно. Ничего нельзя было исправить, дверцы были открыты, а Кагеяма уставился на его шкаф, полный чудовищ. Теруки хотелось плакать. Хотелось закричать и завопить, и прямо здесь и сейчас начать истерику. Кагеяма пялился, и нельзя было стереть то, что он увидел. Дело было в том, что Теруки обожал одежду. Самую разную, но чем больше цветов в ней было и чем ужаснее она выглядела, тем было лучше. К сожалению, миру еще нелегко было принять его нестандартные предпочтения. Он не мог согласиться со стилем, который предпочитал Теруки, и тому нужно было быть очень осторожным в выборе, если он не хотел расстроить свой имидж. Граница между по-модному интересным и скучным, но приемлемым, была невероятно тонка, и Теруки очень сильно старался не оказаться полностью на одной из этих сторон. Кагеяма теперь этим своим мертвым взглядом уставился на коллекцию его одежды, в которой тот ни за что не осмелился бы показаться на улице. Он пялился на нее и осуждал Теруки. В его рту возникла горечь. Кагеяма повернулся к нему, когда он пробежал мимо, захлопнув двери так сильно, что стены вокруг зашатались. Его глаза одичали, кожа побледнела, и, ну разве это не прекрасно? Кулаки Теруки дрожали, задевая дверцы шкафа. — Оу, — сказал Кагеяма после короткой паузы. — Извини, — он опустил взгляд. — Я не хотел обидеть, — он подумал о чем-то еще минуту. — У тебя много одежды. — Да! — сказал Теруки. — И это не твое дело. Она… она даже не моя. Я держу ее здесь для друга. У него… у него отвратительное чувство стиля, но он все… приносит свою одежду мне. Так что. Господи. Он просто посмешище. — Оу, — сказал Кагеяма и еще долгое время молчал. — Не знаю. Мне показалось, она ничего. Он посмотрел на потолок, крохотная морщинка возникла между его бровями. — Но, наверное, я слишком мало знаю о таких вещах, чтобы понимать. Теруки взглянул на него ошарашенно. Это он серьезно? Он выглядел серьезнее, чем когда-либо, но не так легко было прочитать его размытые эмоции. Теруки провел языком по зубам. Либо у Кагеямы чувство стиля еще хуже, чем у него, либо он насмехался над ним. Он стиснул зубы и открыл дверцу обратно. — Думаешь, она ничего? — усмехнулся он. — Ну, давай я покажу! Он взмахнул рукой для эффекта. — Давай посмотрим на этот кошмар, а? — он схватил одну из любимых курток, ужасный ярко-оранжевый пуховик, который переливался голубым цветом по швам. Он так ни разу и не был надет. — То есть, ну посмотри на это! Кто бы это стал надевать? — на нем были такие милые розовые заплатки в форме треугольничков и звезд. Он бросил его на кровать и вытащил пару леггинсов со смайликами. — Боже. Ты только взгляни! Это такой колхоз, меня сейчас стошнит. О, о, а вот это! Он бросил леггинсы прочь и взялся за свой любимый свитер, который был настолько мягок, что, надев его, можно было почувствовать себя маленьким облаком. — Ты серьезно? Кагеяма протянул руку и потрогал свитер. — Мне нравится этот, — сказал он. — Он мягкий. — Издеваешься? — сказал Теруки. — Так ты решаешь, что хорошо, а что нет? Это самая уродливая вещь на свете. Бирюзовый? В этом сезоне? Я тебя умоляю! — Ну не знаю, — сказал Кагеяма оборонительно. Он повернулся ко шкафу и шагнул вперед. — Мне они нравятся, — сказал он, вытащив джинсы Теруки с вышитыми на них цветками. — Мне нравятся цвета. Теруки они тоже нравились. — На них смотреть противно. Кагеяма нахмурился, выпустив их из рук. Он стал дергать рукав собственной школьной формы. — Мне кажется, не очень хорошо так говорить об одежде своего друга. Теруки повернулся к нему, словно он был идиотом. — Ты серьезно? До тебя действительно ничего не доходит? Она не моего друга, она вся моя! Я просто сказал, что она не моя. И ты купился? Ты правда такой тупой? Кагеяма еще сильнее нахмурился. — Я лучше пойду домой, — сказал он. Теруки скрепил пасть. Да что он вечно такой чувствительный? Это ни за что не сработает. Он привел Кагеяму сюда, чтобы хоть немного расслабить, но ему прямо нужно было так упрямиться каждый раз? — Окей, ладно, извини, — резко сказал он. — Ты счастлив? — Не очень, — ответил Кагеяма. — Я не знаю, почему я здесь. Мне кажется, ты не хочешь, чтобы я тут был. Я не хочу здесь оставаться, если ты продолжишь быть таким. Выражение его лица было непоколебимо. Это была самая явная на нем эмоция до этого момента. — Нужно… нужно постоять за себя, когда ты чувствуешь себя некомфортно, и… и лучше найти выход, если ты чувствуешь себя не в своей тарелке. Он звучал, как психологическая книжка, и Теруки это надоедало. Он закатил глаза, и, едва он это сделал, Кагеяма обернулся и направился к двери. Вот дерьмо. — Ладно! Ладно, погоди! — крикнул он вслед. — Только секунду! — он схватился за плечо Кагеямы. Это сразу подействовало. Кагеяма застыл, как вкопанный, неожиданно вскрикнув и тут же прикусив язык. Нет. Плохо. Это… Теруки отошел назад. Черт возьми, ему нужно было быть честным, не так ли? — Ладно, — снова сказал он и поднял руки. — Прости. Просто… у меня давно не было никого дома, и я прекрасно понимаю, что вкус в одежде у меня просто дерьмовый. Следующие слова он выдавил через силу. — И я. Не хотел. Чтобы ты. Меня осуждал. Кагеяма не сразу обернулся. Некоторая боязливость еще осталась в его взгляде, но он стал мягче. — Тебе было… стыдно? — осторожно спросил он. Теруки был не в силах взглянуть ему в глаза. Чувство, которое было ему не знакомо, застряло у него в горле. — Ну, — сказал он, готовый сплести еще одну ложь. Затем он передумал и выдохнул через нос. — Да. Да, так и есть. Ясно? Хмурое выражение лица сгладилось, и Кагеяма немного просветлел. Он пару раз моргнул. — Оу, — сказал он. — Извини. Я не сразу понял. — Ну, — произнес Теруки, наспех пытаясь найти подходящие слова, чтобы продолжить, — я, как бы, заметил. Ты не очень хорошо ловишь намеки, я так понимаю? Не то сказал. Выражение лица Кагеямы потускнело, его взгляд потупился. — Все в порядке, — поспешил сказать Теруки. — Я-то эксперт, можно сказать. Я могу говорить тебе все напрямую, если хочешь. Кагеяма заморгал, а затем… Он улыбнулся. Улыбка была настолько ничтожной, что ее можно было и не заметить, но она была. Не такая большая, как когда он встретился с кошкой, но и не такая натянутая, как в прошлые разы. Это было… Хм. Теруки скрестил руки и осмелился улыбнуться сам, не так широко, как обычно, и гораздо менее честно, чем Кагеяма. Наконец-то, прогресс. — Спасибо, — сказал Кагеяма. — Это очень приятно с твоей стороны. — Конечно! — сказал он, закрыв глаза и небрежно помахав рукой. — Я самый приятный человек, которого можно встретить. Кагеяма хмыкнул, будто не очень этому верил. Он повернулся обратно к шкафу, снова протянув руку к свитеру и потрогав его. — У тебя есть что-то еще? Теперь в улыбке Теруки появилось нечто искреннее. — Хочешь, покажу?